Властелин обезьян

— Ты что, милая, сдурела? Хочешь, чтобы я себе с работы тюремный срок привез?

Терри был законопослушен, все свои модификации он проводил только внутри Бампассы. Там они тоже считаются незаконными, но реально этот запрет не соблюдается, в отличие от большей части украинской территории. Впрочем, получить реальный срок за изменение собственного генома даже на Украине непросто, по первому разу всегда дают условный срок или вообще штраф. Но Терри все равно не хотел нарушать закон.

Он никогда не рассказывал Жанне о своих модификациях, но она видела, что он не теряет физическую форму, сколько бы ни жрал, у него не болит голова при смене погоды или с похмелья, его не кусают комары, не бывает пищевых отравлений, а при простуде никогда не поднимается температура. Последнее на самом деле не было модификацией, эта особенность была присуща Терри от рождения, но Жанна об этом не знала.

Жанна подозревала, что Терри зарабатывает намного больше, чем приносит домой. Генетические модификации — дело дорогое, а он их себе сделал не одну и не две, а может даже и не один десяток. Если бы он заботился не только о себе, но и о жене с ребенком, Жанна не возражала бы, но он заботился только о себе. А когда Жанна высказывала ему претензии, он смотрел на нее как на идиотку, и ничего не говорил, либо отшучивался. А в глазах его ясно читалось: "Я приношу домой деньги, что тебе еще надо, дура?" Жанна понимала, что он в чем-то прав, но все равно обижалась.

Иногда Жанна думала, что если она начнет работать, все изменится. Время от времени ее пробивало просмотреть в газетах объявления о вакансиях, а пару раз в год она даже ездила на собеседования. Но все было бессмысленно. Безработица — она только по телевизору двадцать процентов, реально на пособие живет каждый второй. Если не иметь исключительных способностей или связей, реально можно устроиться только продавщицей в магазин либо уборщицей. Но на такое Жанна никогда не пойдет! Чтобы она, выпускница университета, стояла за прилавком в одном строю с макаками?! Ни за что! Вот если попадется вакансия по специальности, не в государственной школе, конечно, этих бандитов пусть лузеры воспитывают... да разве ж попадется такая вакансия? Нынче без протекции даже в шлюхи не устроишься, Алка с восьмого этажа врать не станет. Да что там шлюхи, ьеперь даже в государственную школу в училки берут только по связям или через интим. А по телеку говорят, что скоро за всеми прилавками вместо макак будут стоять андроиды, но так вряд ли реально будет, потому что тогда макаки взбунтуются и разрушат на хер все государство.

Эти печальные мысли Жанна отгоняла жратвой и наркотиками. Из наркотиков она предпочитала алкоголь, потому что от конопли ее тупило, кокаин тоже не шел по кайфу (врач сказал, индивидуальная непереносимость), а от психоделических таблеток у нее бывали ночные кошмары. Так что за удовольствием Жанна ходила не в аптеку, а в магазин. Раньше она предпочитала дешевое вино в пакетах, но после скандала с поддельным вином из ГМ-бактерий перешла на коньяк и виски. Здесь хотя бы все честно — вода, спирт и ароматизаторы, честная химия, без всяких биологических опасностей. Жанна сильно боялась ГМ-организмов, что, однако, не мешало ей завидовать мужу, вштыривающему себе чужие гены. Сама она этого противоречия не замечала, она вообще не задумывалась, противоречивы ее представления о мире или нет.

В последнее время Жанна пристрастилась к таблеткам: утром стимулятор, вечером транквилизатор. Терри эту привычку не одобрял, говорил, что она наркоманская, но Жанна с ним не соглашалась. В самом деле, что это за наркомания, если от нее никакого кайфа? Одна таблетка, чтобы проснуться, другая — чтобы заснуть, нет тут никакой наркомании. Но Терри делал вид, что не понимает.

Вообще, с взаимопониманием у них была беда. Иногда Жанне даже казалось, что их брак балансирует на грани распада, но потом Жанна присматривалась к мужу внимательнее и понимала, что на самом деле все хорошо. Но червячок дурных мыслей все равно подтачивал душу. Да, муж любит ее по-своему, заботится, в дочери души не чает, но чем он там занимается в своей Бампассе вдали от семьи — одному богу известно. А когда у Тамарки дочь выходила замуж, Жанну с Терри пригласили на свадьбу, Терри не пришел, потому что в джунглях был, Жанне пришла одна, а там оказался какой-то мужик со стороны жениха, он тоже одно время работал в Бампассе, но не гидом, а то ли охранником, то ли грузчиком, и не очень долго, потому что выгнали за пьянство. Так он как начал рассказывать, как гиды трахают негритянок по пять раз на дню... Ну, пять раз, положим, Терри не осилит, но сколько-то осилит, он еще не старый... А если учесть, насколько редко у них стало в последнее время с сексом... Либо простатит одолел, либо дрочит, либо рога наставляет, четвертого не дано. Но первое невероятно, он от этого дела наверняка вштырился, второе тоже сомнительно, а тогда...

Печальные мысли Жанны прервала музыка в прихожей — кто-то открывал входную дверь, а кто именно соответствует этой мелодии, Жанна не помнила, она эти вещи все время забывала. Дашка из школы вернулась раньше обычного? Или Леньку, черта лысого, принесло в неурочное время? Но откуда у него доступ? Стырил? Или сама дала, набухавшись до невменяемости? Надо все-таки алкоголь ограничивать...

Она быстро хлопнула утреннюю рюмку, закусила сухариком с творожным сыром, запила соком и следом зашвырнула таблетку от дурного запаха изо рта. Это была натуральная, органическая таблетка, не химическое барахло, каким пользуется Терри.

— Милая, я дома! — донеслось из прихожей.

Жанна вздрогнула. Ей казалось, муж уехал работать только позавчера... или третьего дня? Она вроде не столько бухала, чтобы потерять счет времени. Вчера с Алкой, позавчера с Ленькой... нет, с Ленькой вчера, а с Алкой позавчера...

— Привет! — сказал Терри и улыбнулся.

Его улыбка ударила Жанну, как дурной приход после психоделиков. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы убедиться, что это не глюк. Терри никогда не улыбался так открыто и так искренне!

— Ты что, вещества употребил? — пробормотала Жанна.

— И тебе доброго здоровьица, — сказал Терри и улыбнулся еще шире.

Снял куртку, повесил в шкаф, стал снимать ботинки. Снял, аккуратно поставил на дно шкафа (раньше всегда бросал где придется) и сообщил:

— Знаешь, милая, там, в Бампассе, я кое-что понял. Миром правит любовь.

Жанна нахмурилась, набычилась, уперла руки в боки и стала глубоко дышать, накапливая злость.

— Стать счастливым очень просто, — продолжал Терри. — Надо возлюбить мир, и тем самым позволить ему возлюбить тебя в ответ.

— Сейчас я тебя так возлюблю света белого не взвидишь! — рявкнула Жанна.

— Потерпи несколько минут, милая, — попросил Терри. — Мне надо помыться, и я проголодался с дороги. Конечно, если тебе невтерпеж...

Жанна схватила с полки первую попавшуюся безделушку (фарфорового котика) и метнула в мужа. Но не попала, киса врезалась в косяк и разлетелась на кусочки. Терри и бровью не повел.

— Наркоман херов! — охарактеризовала мужа Жанна. — Что, с работы уволили?

Терри улыбнулся еще шире (хотя куда уж шире?) и покачал головой, типа, нет, не уволили.

— Я сам уволился, — заявил он. — По собственному желанию. Я с клиентом познакомился, его Кот зовут, он такой богатый...

Здесь надо сказать, что в пригородах Киева котами называли сутенеров. Именно этим объясняется изумление, овладевшее Жанной после этих слов мужа.

— У него есть жена, Елка, это такое прозвище, — продолжал Терри. — Очень приятная баба, хотя старая. Шестьдесят лет ей. Такая прикольная!

В этот момент Жанну прорвало.

— Сука! — заорала она во весь голос. — Пидор, жиголо, блядь, ебаная тварь!!!

На лице Терри отразилось недоумение.

— Ты что, милая? — спросил он. — Так нельзя. Ненависть убивает, только любовь спасает. Повторяй за мной: ол ю нид из лав, лав из ол...

Жанна размахнулась и залепила мужу пощечину. Но неудачно — пидор и жиголо выставил блок, и удар не достиг цели, только руке стало больно. Потом синяк появится.

— Плохо себя ведешь, милая, — сказал Терри. — Надо быть добрее. Ты пойми, ты не мне делаешь больно, ты самой себе делаешь больно. Неспровоцированная агрессия отражается прежде всего... Ну, ладно тебе, милая, хватит уже, не надо...

Жанна сползла по стенке, пока не уперлась задницей в пол. Уткнулась лицом в колени, закрыла голову ладонями и стала рыдать. Терри стал утешать ее ласковыми словами, гладил по голове, но все было бесполезно. Пока ей не послышалось, что он говорит про имперское подданство.

— Чего? — переспросила Жанна.

— Имперское подданство, — повторил Терри. — Кот обещал уже сегодня подать документы в это... как-то оно у них называется... министерство, кажется...

— Так ты эмигрируешь? — спросила Жанна. — Нас с Дашкой бросаешь на произвол судьбы?

— Да ты что! — изумился Терри. — Как ты могла такое подумать! Мы эмигрируем все вместе, втроем.

Жанна открыла глаза, заметила на краю поля зрения пачку салфеток. Встала, взяла одну, высморкалась, запихнула в карман пижамы (так до сих пор не переоделась со сна, забыла) и испытующе посмотрела мужу в глаза.

— А ты не врешь? — спросила она. — Точно все трое?

— Вот те крест! — подтвердил Терри и перекрестился. — Разве Кот станет меня обманывать?

Жанна нахмурилась.

— А ты этого Кота давно знаешь? — спросила она.

— Три дня, — ответил Терри. — Или два? Нет, сейчас, по порядку... Забухали в Мапуте — раз, поехали в Новоселки — два, потом ловить сомов на Припять, но это в тот же день, значит, не считается, а потом...

— Алкаш, — констатировала Жанна. — Наркоман. Извращенец генетический. Все мозги просрал, сука!!!

На этот раз ее удар достиг цели. Голова Терри с громким стуком врезалась в стену, клацнули зубы.

— Пидарас!!! — рявкнула Жанна

Она ударила еще раз, прямым в нос. Нет, не в нос, увернулся, гад, в стену она кулаком ударила со всей дури... как же больно...

— Не надо драться, — попросил ее Терри, ласково и негромко. — Надо не драться, а любить.

Однозначно вштырен гад, залился дурью по самые зенки, и ничего его не колышет. Хоть все глаза заплюй, все одно божья роса и проявление вселенской благодати и любви. Поубивала бы!

Следующие несколько минут Жанна была невменяема. Часть этого времени она рыдала, а в другие моменты пыталась избить мужа или закидать его подручными предметами. Потом немного отпустило.

— Дурачок ты, Тарасик, — сказала она. — Какую работу потерял, какую работу...

— Зря ты так говоришь, милая, — сказал ей Тарасик и погладил по голове. — Вот приедем в Россию, встанем на учет, начнем получать пособие, можно будет не работать, а сколько всякого ширева там доступно, ты не поверишь! Для начала омолодим тебя лет на десять, уберем пузико...

— Чего уберем? — переспросила Жанна. — Какое еще пузико? За базаром следи, урод!

— Да ладно тебе, милая, — улыбнулся Терри и поцеловал жену в щечку. — Я тебя в любом виде люблю, хоть до двухсот килограмм разожрись, как носорожиха, все равно буду любить. Главное в любимой женщине — не внешность и даже не внутренность, ну, то есть, не душевные качества. Главное в любви — сама любовь, она в дополнительных обоснованиях не нуждается. Пойдем в постельку?

— Сволочь ты, — сказала Жанна и хлюпнула носом.

— У тебя кровь течет, — сказал Терри.

Жанна утерла нос салфеткой, посмотрела — точно, кровь. Что-то зачастили в носовые кровотечения, вот и вчера тоже (или позавчера?), когда с Алкой бухали, та спрашивала, не увлеклась ли Жанна кокаином, и, похоже, не поверила отрицательному ответу...

Дверной звонок разродился громким гитарным риффом в стиле "хэви-метал". Жанна поняла, кто звонит в дверь, и ей поплохело. Господи, спаси и помилуй...

3

Леонид Григорьевич Титаренко работал в универмаге в отделе бытовой химии. Официально его должность называлась "старший менеджер", а если выражаться по-простому, он пас макак. Их у Леонида Григорьевича в подчинении было пятеро: четыре чурки из Средней Азии и негритянка из Швеции. Управляться с ними нелегко, каждая макака требует особого подхода, но Леонид Григорьевич искусством пастуха овладел в совершенстве и был у начальства на хорошем счету.

Жену Леонида Григорьевича звали Аллой, она была хорошая женщина, хозяйственная, работящая, заботливая, но некрасивая. Но была у нее подруга по имени Жанна, у той было все наоборот — бестолковая, бесхозяйственная, неуравновешенная, горилку хлещет в три горла, но зато какая красавица! Сиськи — во, жопа — во! Не длинная плоская жердь, как модно у американцев, и не жирная черномазая корова, как у европейцев, и даже не мелкая хихикающая козявка, как у японцев, а настоящая хохляцкая красавица, все при ней! Такая баба, что раз взглянешь и больше глаз не оторвешь! Макаки из магазина ни в какое сравнение не идут, а благоверная супруга тем более.

С Жанной Леонида Григорьевича познакомила супруга. Это случилось на каком-то мероприятии с наркотиками, то ли день рождения, то ли помер кто-то, теперь уже не вспомнишь. Когда закусываешь горилку психоделиками, память потом подергивается муаром, это прикольно, но затрудняет ориентировку в прошлом. Ну и черт с ней, с ориентировкой, главное, что прикольно.

Мимолетное знакомство Леонида Григорьевича с Жанной переросло в вихрь безудержной страсти, украсивший Аллу и Тарасика большими развесистыми рогами. Как-то очень банально это произошло, встретились на вечеринке два упоротых субъекта, ощутили взаимную симпатию, перепихнулись, потом еще раз, и еще раз, и еще много-много раз. Говорят, так оно и бывает обычно.

Чаще всего они встречались на квартире у Жанны. Ее муж работал холуем в каком-то сельском парке аттракционов с негритянским антуражем, водил богатых клиентов по барам и блядям. Пропадал, бывало, по две недели кряду, возвращался уставший, а жена страдает без мужской ласки. А сам, небось, черножопых по кустам валяет только так. Впрочем, Леонид Григорьевич и в мыслях не имел осуждать Тарасика, нравится ему пренебрегать женой — да ради бога! Красавица всегда найдет, с кем утешиться. Глупые молодые козы предпочитают утешаться с еще более юными жиголо, но те, кто поумнее, любят джентльменов в расцвете сил наподобие Леонида Григорьевича. Жанну сильно умной не назовешь (иначе не жрала бы алкоголь в таких дозах), но чтобы сделать правильный выбор, соображалки ей хватило.

Перспективу развестись с Аллой и жениться на Жанне Леонид Григорьевич никогда всерьез не рассматривал. Жанна тоже не собиралась разводиться с Тарасиком. И Леонида Григорьевича, и Жанну вполне устраивали их семейные статусы, им просто хотелось разнообразия. Как-то однажды по телеку показывали американского философа из волосатиков, так он говорил, что в будущем сексуальные и социальные функции брачного союза разойдутся окончательно, люди будут вместе жить только для совместного хозяйства, а не для секса, и никого не будет волновать, кто с кем трахается. В некоторых странах так уже и есть, вон, в Китае ввели групповые педофильные браки, сразу проблема сирот радикально разрешилась. Помнится, на ютубе одно время лежала китайская социальная реклама, там еще был лозунг прикольный, что-то типа, лучше трахать в жопу, а не в голову. А потом депутаты обратились к всемирному интеллекту с петицией, и он эту рекламу запретил. Но только на территории Украины и не как нарушение общечеловеческих ценностей, а как нарушение толерантности к локальным верованиям. Здесь он, конечно, перегнул палку, толерантность толерантностью, но должны же быть какие-то пределы! Одно дело, когда друг на друге пидарасы женятся, но когда шведская семья берет опеку над детским приютом, и им за это пенсию платят, не считая доходов от сутенерства и трансляций в интернет... Дикие люди... Хорошо, что славянским народам разврат не свойственен, правильно говорил в прошлом месяце позапрошлый президент Украины, у нас, славян, особый православный путь по лезвию бритвы между чем-то одним и чем-то другим. Хотя нет, про лезвие бритвы не президент говорил, а патриарх, причем не тот, который официальный православный, а какой-то другой. Как-то он хитро замутил... эра морали подходит к концу, вместо морали теперь будет нравственность, вместо греха внутреннее убеждение, вместо страха смерти что-то еще...