Драконья кровь

Один шаг, второй, последняя ступень и вот они стоят лицом к лицу, оба без капли магии и помощи со стороны живых мертвецов.

— Подожди! — завопил темный эльф, не отрывая взгляд от мерцающего лезвия. — Ты ведь тоже некромант, серджо! Зачем тебе убивать меня? Мы же оба...

Призванный меч медленно, почти лениво описал кривую дугу, отвлекая внимание, а затем пронзил грудь данмера.

— Ты слишком много болтаешь.

Валс захрипел, закатил глаза и упал вниз с платформы, разбив голову об угол гроба. На ногах к этому времени остался только один мертвец, но и он рассыпался прахом, стоило только отменить заклинание реанимации трупов.

Все было кончено. Осталось лишь дождаться, когда действие заклинания сна пройдет и Голлдир проснется.

Вендир сел на ступеньки гробницы, снял шлем и посмотрел сначала на бессознательное тело норда у своих ног, потом на мертвое — данмера. Он подпер ладонью щеку и уставился в пространство перед собой. Раздражение вперемешку с легким отвращением ещё кипело в груди.

Вот именно из-за таких как этот Валс про всех некромантов думаю как про бездушных чудовищ, мало отличимых от нежити или вампиров. Конечно, и сам Вендир, и многие из его знакомых были далеко не самыми безобидными членами общества, но некромантия — это лишь инструмент. Да, овеянный нелицеприятными слухами, имеющий крайне своеобразную специфику и плохую репутацию, но все же...

Вендир откинулся на спину, чувствуя, как затылок упирается в ступени. Перед глазами стояли призраки его собственных мертвых родичей — магов смерти, могущественных повелителей мертвых. Отец, дед, бабка, братья и сестры, оба племянника, прочие родственники... Все они на протяжении десятилетий входили в Орден черного червя, причем в старый, основанный Маннимарко ещё в горах Драконьего хвоста в Хаммерфелле, а не то жалкое подобие, что Гильдия магов уничтожила в конце третьей эры.

По венам вместе с кровью привычно текла ледяная магия смерти. Это недолгое использование некромантии стало настоящей отдушиной. Все-таки за прошедший месяц он, по понятным причинам, старался не использовать магию смерти на людях. Ни один из его напарников: ни Хадвар, ни Фендал не понял бы, начни он воскрешать мертвецов ради помощи в битве. И разобраться с ними так же легко, как с Голлдиром не получилось бы. Один отличный мечник, второй — лучник с повадками опытного разведчика. Терять таких напарников было действительно глупо, даже если и приходилось урезать собственные возможности.

Он поднялся со ступеней и начал ходить вокруг бессознательного норда. Что-то белое, похожее на кусок ткани или бумаги, лежало рядом с его телом. Вендир поднял и развернул небольшую записку.

Видимо, эти двое некоторое время переписывались перед тем, как началась вся эта катавасия с поднятыми мертвецами.

'У данмеров острые языки, а норды слишком буквально все воспринимают. Стоит ли удивляться, что дошло до такого?'

Голлдир зашевелился, перевернулся на бок и начал непонимающе озираться по сторонам.

— А-а! О, Шор милостивый, что произошло! Я ведь не стал призраком?

— Нет, — Вендир бросил записку в огонь жаровни, пока взгляд его временного напарника не успел сфокусироваться. — Просто драугр приложил тебя по голове в самом начале битвы. Мне пришлось самому со всем разбираться, а затем лечить, чтобы ты не умер.

— Правда? — он неуклюже встал и осмотрел поле битвы. Вокруг лежали тела мертвецов. Норд вздрогнул от одного только вида этого побоища. — И ты их всех положил в одиночку? — он с немалым уважением посмотрел на Вендира. — Знаешь, ты может и эльф, но, думаю, сама Кин послала тебя мне на помощь. Спасибо тебе большое. Можешь забирать Лютика, теперь он твой по праву. А я останусь тут и сделаю все, что нужно, для тети Агны и остальных родичей. Думаю, придется потратить немало времени, чтобы разложить всех моих предков по местам, — он уныло осмотрел трупы.

— А Валс?

— Закопаю у пригорка.

— Лучше сожги, — посоветовал Вендир. — Некроманты имеют нехорошую привычку восставать из мертвых личами, а потом приходить к своим убийцам.

'Знаю по себе'.

Как-то некстати вспомнился Хелген. А ведь он думал, что именно этим все и закончится. Смерть, новое возрождение в качестве нежити, а затем медленная и неотвратимая месть всем легионерам. Спасло его от этой участи только чудо. Большое, древнее и чешуйчатое, плюющееся огнем и разрывающее людей на части. Стоило ли сказать тому черному дракону спасибо при следующей встрече?

Отчего-то Вендира не покидала уверенность, что ему ещё придётся столкнуться с этим древним чудовищем лицом к лицу.

* * *

12 Огня очага 4Е 201

Храм Кинарет все так же был переполнен ранеными. Младшие жрицы суетились вокруг солдат, а сама Даника стояла перед алтарем своей богини и возносила молитвы. Вендир подошел ближе и сел на свободную лавку, дожидаясь, когда она закончит.

— Приветствую тебя, дитя, — она встала с колен и отряхнула ризу. — Сок Великого древа у тебя?

— У меня с собой его побег.

— Что? — Надежда в глазах жрицы сменилась упреком и разочарованием. Некоторое время она молчала, пытаясь подобрать слова. — Но... но что же будет с моим храмом без людей, которые хотят поклониться Златолисту? Разве такое крохотное деревце сможет привлечь паломников?

'Крохотное? — спина Вендира протестующе заныла. — Я едва хребет не сломал, пока его сюда дотащил'.

Впрочем, это не лучший аргумент. Дерево осталось снаружи, рядом с привязанным Лютиком, поэтому увидеть будущий Златолист она просто не может. Даника даже не представляет, насколько быстро он растёт и какой силой обладает.

'А ведь женщина ставит число паломников превыше догматов своей религии. Как там говорил Морис?.. Возрождение лучше смерти? Нет, там было что-то другое...'

— Истинное благо природы — в обновлении, а не в рабском поддержании жизни. Разве не этому учит твоя богиня, жрица? — Вендир встал и пошёл к выходу. В дверях он обернулся. — И разве ты не хочешь своими глазами посмотреть на дар Кинарет?

Даника замерла, её лицо покраснело от смеси стыда и гнева, но все же она последовала за ним на улицу.

Рядом с храмом стоял Лютик и жевал цветы лаванды с ближайшей клумбы. Рядом с ним высилось маленькое розовое дерево, на который конь хоть и косил взгляд, но попробовать на зуб не решался.

Жрица медленно подошла ближе, протянула руки к золотистой кроне и благоговейно провела пальцами по маленьким искрящимся листьям. Её голова смиренно опустилась, а сама она сжала ладони на груди в молитвенном жесте и тихо призналась, скорее самой себе, чем Вендиру:

— Когда слышишь только голоса толпы в храме, трудно бывает услышать ветер Кинарет. Смерть питает новую жизнь, — уже громче продолжила она. — Я уверена, со временем этот побег превратится в новый Златолист, который укроет собой весь город. Спасибо тебе. И да благословит тебя Кинарет.

Глава 8. Лживые сказки

3 Начала морозов 4Е 201

Про первые недели жизни в Вайтране следовало сложить отдельную песню. Но так как Вендир никаких музыкальных талантов не имел, пришлось ограничится кратким и сухим пересказом событий.

Первым делом пришлось задаться одним простым, но от этого не менее важным вопросом.

Что делать дальше?

С одной стороны логичным было направиться как можно дальше на север, в места просто не интересные Талмору. На Солстхейм или в коллегию Винтерхолда. В эти две дыры на краю света, почти забытые в ходе гражданской войны. Там можно спокойно заняться магическими изысканиями и не думать ни о чем кроме исследований.

С другой стороны ярл сделал жирный намек на дальнейшее сотрудничество, подтвердив статус Вендира как полноправного гражданина всего Скайрима и владения Вайтран в частности. Подоплека такой благожелательности стала понятна сразу. Сильного и при этом лояльного воина всегда полезно иметь под рукой, особенно если он уже показал себя достаточно компетентным в вопросах связанных не только с риском для жизни, но и определенного рода секретностью.

Вайтран также в полной мере устроил Вендира. Большой удобно расположенный торговый город, довольно теплый для Скайрима, и при этом сохраняющий нейтралитет. А это в первую очередь значит отсутствие на улицах Братьев Бури или солдат Легиона. И юстициаров Доминиона. Следовало признать, что город, не Алинор и не Адамантиновая башня, но и не забытое богами захолустье. Со временем здесь можно обжиться: купить дом, оборудовать алхимическую лабораторию и уезжать на исследования, куда и когда заблагорассудится, а потом возвращаться и изучать найденные знания. К тому же нельзя было забывать о расположении ярла. Порой именно слово такого влиятельного человека способно спасти или оборвать чью-то жизнь.

Второй вариант казался более привлекательным и безопасным. Так что решение было принято довольно быстро.

В первую очередь стоило озаботится жильем. На собственный дом денег не хватало, в отличие от комнаты в местной таверне под названием 'Гарцующая кобыла'. Толпа шумных пьяных нордов — не лучшая компания, но альтернативы гораздо хуже. Все остальные общественные заведения такого рода отличались только в цене и качестве обслуживания, начиная с постели и заканчивая едой, а контингент посетителей везде отличался мало. Местный колорит от которого можно сбежать только в другую провинцию. Переплачивать не хотелось, поэтому пришлось закрыть глаза на мелкие неудобства.

Комнату он оплатил сразу на несколько недель вперёд, получил ключ, разложил все вещи так, чтобы при необходимости их можно было собрать за пару минут, выставил морозные руны у окна и дверей, а затем со спокойной совестью проспал до следующего полудня.

Во вторую очередь пришлось разбираться с путями возможного заработка.

К алхимикам в Скайриме относились с куда большим уважением, чем к любым другим магам. В Вайтране было много мелких лавок в которых продавали настойки и припарки, по словам из создателей способных спасти от всех болезней. Точнее, правильней было, что каждый травяной сбор мог помочь только в исцелении от одной болезни, и то лишь при постоянном применении, иначе целебный эффект медленно сходил на нет. Настоящих алхимиков, имеющих соответствующее образование и ранг было гораздо меньше. Ученики и несколько адептов продавали слабые зелья лечения, исцеления болезней и защиты от мороза, как самый ходовой товар. На что-то большее они были не способны, или же просто не хотели тягаться в качестве с единственным алхимиком, носящившим звание эксперта. Главную алхимическую лавку города держала Аркадия — имперка, которая уже больше четверти века жила в Скайриме и за это время успела наработать не только обширную клиентуру, но и связи далеко за пределами владения. Её основной специализацией были зелья исцеления, что отражалось на её товаре.

С ней удалось договориться относительно легко. Женщина не хотела терпеть конкурента, которому заметно проигрывала в знаниях и опыте, поэтому согласилась на небольшую сделку. Аркадия готова была покупать зелья его производства, взамен продавая ингредиенты из своей лавки почти по себестоимости. Выгоду получали оба. У Вендира появилась лаборатория, доход и постоянный источник материала, при этом ему не приходилось задумываться о рынке сбыта, а имперка спокойно перепродавала новый товар своим постоянным клиентам, получая почти половину сверх изначальной цены и повышая свою и без того отличную репутацию великолепного целителя.

Иногда Вендир заходил в Драконий предел перекинуться парой слов с Фаренгаром. Гениальным волшебником придворный маг ярла не был, но зато мог многое рассказать о драконах и их культе. К тому же он собрал немалую библиотеку, в которую входили довольно редкие книги описывающие культуру древних нордов. Приходилось осторожно, так, чтобы не выдать своей заинтересованности, искать на их страницах природу тех странных голосов на Ветреном пике. Поиски ни к чему не привели. Лишь изредка на некоторых страницах встречались те самые древние глифы, которые можно было читать так же легко, как и обычные буквы.

В погоне за ответом, Вендир даже выкупил у Белетора одно старое издание исследования одного барда в котором содержался полный разбор и лингвистический анализ нордика, а также его диалектов на протяжении всех четырех эр. Ушлый бретонец даже не стал задирать цену, лишь порадовался, что смог избавиться от этого 'бесполезного талмуда', точнее 'бесценного труда, описывающего лингвистические особенности жителей Скайрима'.

В книге были представлены различные варианты языка нордов, начиная от старого атморского языка, записанного рунической формой с помощью алфавита альдмериса и заканчивая современной версией, сильно видоизменившейся под влиянием всеобщего тамриэлика и старого бретика. Однако, ни язык Атморы, ни нынешняя его вариация не будили в Вендире того же узнавания, что при виде глифов из книг о драконах. Лишь в середине книге была небольшая глава, где рассказывалось, что на протяжении веков драконьего владычества в Скайриме, норды использовали древнее наречие, бывшее родным для представителей драконьего рода. Именно эти крылатые змеи и обучили своих подданных этому языку, многие слова из которого перекочевали в чуть измененном виде в осовремененный нордик. Даже давался пример в виде всего перечня рун, больше похожих не на знакомые буквы, а на отметины когтей, и несколько предложений. Каждое из них Вендир мог легко прочитать и понять значение. Неизвестность пугала и вместе с тем интриговала. Новая загадка на которую нужно, просто необходимо, найти ответ.

Такая относительно спокойная жизнь вполне устраивала его. За прошедший месяц он взялся за меч лишь трижды: сначала по просьбе жреца Аркея, который потерял свой амулет и не мог упокоить нежить, разбушевавшуюся в Зале Мертвых, затем нанявшись к бывшему наемнику из редгардов — тот хотел вернуть потерянный меч своего отца и обещал щедро заплатить за работу — и в начале месяца вырезав банду разбойников по заказу управителя ярла.

Однако, были и проблемы. Точнее не проблемы, а так мелкие, раздражающие недоразумения.

Первое недоразумение носило имя Микаэля — барда, который не пропускал ни одной юбки и каждый вечер надрывал свой писклявый голос в 'Гарцующей кобыле', аккомпанируя себе лютней. Первое и стало причиной всей размолвки.

Одна продавщица фруктов с рынка, попросила разобраться с домогательствами Микаэля, посулив почти полтысячи септимов. Вендир не представлял, что нужно сделать, чтобы женщина готова была отдать больше половины своего дохода ради избавления от нежелательного ухажера, но работа показалась ему не особо сложной, поэтому он согласился.