Участок-2. Рассвет и закат

Вот и считайте.

В гаражах ночью жизнь не кипит, Ирина, конечно, прогуляется, но вряд ли кого там найдет.

На пустыре никого нет.

Камеры есть на домах, но до помойки они не добивают.

Свидетели?

Если только бомжи какие, но и то не факт. Паршиво, одним словом.

А еще злость подогревает то, что подонок — местный. Чужие вряд ли знают о таком удобно расположенном месте.

— Как ты? — Федор присел рядом, протянул Ирине сигарету. Уже зажженную. Ирина послушно взяла, глотнула горький дым. Странным образом, ей стало чуть легче. Нет, она не курила и не собиралась, но иногда...

Сюда бы адептов здорового образа жизни. И посмотреть на их образины! Еще б, небось, и запили с таких ситуаций.

— Хорошо. Спасибо. Хреново.

— Да ладно тебе. Малец жив, авось и все обойдется. Усыновят его быстро, на младенцев очередь, так что все хорошо. Человеческую жизнь ты сегодня спасла.

— Я бы ее с удовольствием отняла, — призналась Ирина. — У того подонка... ты понял?

— Понял. Найда тоже сегодня некормленая.

— Давать собаке такую гадость? Она же отравится!

— Ничего, выдержит, да, детка? Она у меня крепкая.

Собака показала в улыбке весьма острые и белые зубы, демонстрируя, что она всегда готова к новым вкусовым ощущениям. К примеру, попробовать на зуб этого детоубийцу. Вдруг они более соленые? Или более диетические?

Надо бы распробовать как следует... раз двадцать для надежности, из разных мест.

Ирина немного нервно рассмеялась и потрепала храбрую овчарку по загривку.

— Обещаю. Если найду — ты первая его на зуб попробуешь. Или ее.

— Пойдем по квартирам? — предложил Федор.

— Пошли.

Но обход тоже ничего не дал. Да Ирина и не рассчитывала. Сейчас не советские времена, тогда работать было куда как удобнее. Все друг у друга на виду, все за всеми следят. А сейчас — поди, последи!

Ни парткомов, ни райкомов...

Интернет... но и тут при желании что хочешь обойти можно.

А злость туманила Ирине глаза. И как никогда она понимала маньяков. Ей-ей, для некоторых людей просто смерти — мало.

Таким надо жить. И чтобы помнили. И чтобы помучились как следует.

* * *

Ничего не дал обход и опрос.

Ирина позвонила в больницу, куда отвезли малыша. Там ей ответили достаточно быстро.

Сказали, что ребенок вполне доношенный, здоровый... был здоровый, сейчас сильно простуженный. Но будем надеяться, выживет. Все ж не зима, тогда бы точно — конец, а сейчас шансы есть, ночь хоть и прохладные, но ведь не всю ночь он там пролежал.

И — повезло.

Оставил бы неизвестный подонок коробку около помойки — и от земли холод, переохлаждение было бы куда как серьезнее, и бродячие собаки могли бы добраться. Он же кричал...

А так малыша бросили в контейнер в коробке. Туда собаки не добирались. Или не успели добраться.

С другой стороны, мусорный бак и крики глушил. Это хорошо малыш пискнул, а Ирина услышала. а то приехал бы мусоровоз, и... И все.

Что еще?

Группу крови и резус-фактор сказать можем. Если вероятную мамашу найдете — можем проверить, что и как. Но, похоже, она во время беременности вела не самый здоровый образ жизни. У малыша легкая желтушка, явно там у матери было что-то не то. И до десятки он не дотягивает. Даже до восьмерки по шкале Апгар.

С глазками там что-то...

Ирина так поняла, что все лечится, но мамаша явно вольничала, вынашивая малыша. Жаль, что ей это никак не поможет, она и сама могла это сказать.

А вот как ее искать еще?

Ладно, не поможет обычная методика — мы ведьмовством попробуем! И вот здесь и сейчас Ирина ничуть не думала о законности своих действий.

Жалеть таких людей?

Не получится доказать все, так она свое другими методами возьмет! Проклятие нашлет! К примеру!

Не имеет права?

А вы сами побывайте у того мусорного бака, а потом подискутируйте о правах и обязанностях. Между прочим, тому подонку, который младенца в лесу выкинул, Иринин дед таки дал в морду. И правильно сделал.

Будем считать это аналогом, не станет же хрупкая девушка портить маникюр о чью-то гнусную харю? И педикюр тоже не станет.

И даже берцы! Не станет, ясно?!

* * *

С Кириллом Ирина поговорила только вечером.

Тому уже успел позвонить Михаил, так что версию девушка получила расширенную и дополненную.

Как оказалось, бригадир гастарбайтеров нашел тайник. Чисто случайно.

По пьянке.

Мусульмане не пьют? Ага, до захода солнца — ни-ни. А как солнце зайдет, так аллах не видит, и можно бухать спокойно. Или можно пить коньяк, про него у пророка Мухаммеда ничего не сказано.

Это вроде как у христиан с индульгенциями.

Кто-то соблюдает дух закона, кто-то его букву, это везде случается. В любой религии есть свои плюсы и минусы, есть свои 'Тартюфы' и свои фарисеи. Дело житейское.

Вот, бригадир и запил.

Чего его вниз понесло — он и сам понять не мог. То ли тоннель в Австралию прокопать собрался, то ли просто силушку молодецкую показать, то ли мышей гонял, то ли чертей — он и сам не мог внятно ответить.

Кажется, винный погреб искал, должен ведь у хозяина быть такой? А за сто лет...

Там, небось, вино должно быть — потрясающее.

Ирина подумала, что за сто лет большинство вин могло превратиться в уксус. Наверное. Она в этом разбиралась плохо, ну да ладно.

Пошел человек искать винный погреб. И черт его дернул...

Случайность, да...

Но кому придет в голову выворачивать такие здоровенные плиты? Разве что спьяну? Вот, пьяный и наткнулся на рычаг. И был вознагражден видом спрятанного добра.

После чего протрезвел и начал думать, что с ним делать.

Быстро понял, что в одно рыло ему все не то, что не перетаскать — даже не вытащить. Значит, нужны помощники. Трое гастарбайтеров из особо доверенных — то ли четвероюродные племянники по матери, то ли семиюродные кузены по тетке. Одним словом — свои. Семья.

Почти — мафия.

Да, и тот, которого нашли в мешке — тоже. Только он дураком оказался, начал всякие теории о честности толкать, мол, делиться надо, здесь хозяин есть, нехорошо так поступать...

Голос совести оказался награжден мгновенно — и решительно. Мужика оглушили, спихнули в очищенную от добра яму и накрыли плитой. И ушли.

— Мрази, — не удержалась Ирина.

— Не то слово, — отозвался Кирилл. И продолжил рассказ.

Добро погрузили в мешки и закопали в контейнер для мусора. Как там оказались краска-шпатлевка и прочее добро, бригадир не знал. Уверял, что там иконы были, сервиз, люстры, еще какое-то добро...

Где оно?

У участкового была теория, что кто-то из 'доверенных' решил сыграть в свою пользу. А почему нет?

Договорился с кем-то уже сам, перекидал все ночкой через забор — и давай бог ноги. Конечно, отрицать они будут, все трое, но это и неудивительно. Кто бы не скрысятил хабар, он постарается не расколоться, а по выходе из тюрьмы обеспечит себе безбедную и уютную жизнь.

Может, и сам бригадир его — того...

Мужик лет пятидесяти, при Советах пожил, языком владеет, мог и договориться с кем. Мог и друзей завести еще в те, в ранние времена.

Мог. А своим потом навешал бы лапши на уши...

Теперь поди, найди этого сообщника.

Ирина подумала, что гипотеза слабовата, но — это зная то, что знает она. И вообще, кто-то тут подсказывать собрался? Лично она промолчит.

Нет, на Михаила никто не думает. В принципе.

Ну а что там будет спустя лет несколько... кто ж его знает?

Кстати говоря, проблем с оценкой и оплатой труда не возникнет, у Мишки жена — искусствовед. Так что в стоимости она худо-бедно разбирается.

— Да ничего мне не нужно, — отмахнулась Ирина. — Кирилл, как ты себе представляешь эти доходы? Я же сотрудник полиции!

— Это вопрос. Но я его попробую решить, — согласился оборотень.

— Я тебе решу! Облезнешь и неровно обрастешь!

— Страшная угроза. А ты имеешь право угрожать при исполнении?

— Незарегистрированным оборотням — вполне.

— А где их регистрируют?

— Где и кастрируют. В ветлечебнице.

— Ужас! Вы, ведьмы, — коварные и жестокие!

— А вас вообще не существует. Вас голливудские сценаристы придумали, чтобы денег нарубить. Так что нечего тут хвостом махать, — Ирина препиралась с... да, уже с другом, и чувствовала, как ее отпускает напряжение.

Но кое-что она этим вечером сделает. Впрочем, до вечера ее ждало еще одно потрясение.

* * *

Вот уж кого не ожидала увидеть лейтенант Алексеева, так это господина Ботикова.

Медик сидел на скамеечке рядом с общагой, подставлял лицо теплому солнышку и улыбался.

Спокойно и хорошо так...

Недолго думая, Ирина присела рядом.

— День добрый, Леонид Семенович.

— Безусловно, добрый, — согласился мужчина. То же спокойствие, тот же уверенный тон, даже с какой-то ленцой. — Я к вам по делу, лейтенант, участковый уполномоченный.

— Можно просто Ирина Петровна. Слушаю вас?

Ерничать он еще будет... умник!

— Я был слегка растерян, когда вы пришли ко мне в гости. И — меня поразили ваши слова.

Да? Вот совершенно не заметно было, что его может хоть что-то поразить. Ядерная боеголовка не в счет.

— Какие именно?

— Насчет потрошения преступника, — отозвался врач.

Ирина искренне удивилась. Не поняла?

— Позвольте, а что тут удивительного?

— Наверное, мне стоит рассказать вам еще одну историю. Сказку, в продолжение той, что я уже рассказал, — Ботиков глядел из-под ресниц внимательно и остро. Какая уж там расслабленность? Но изображал он хорошо. И лень, и скуку... хоть ты записывай его в чемпионы сплина.

— Рассказывайте, — не менее вальяжно разрешила Ирина. — Обожаю страшные сказки.

— Это, скорее, грустная сказка, — вздохнул врач. — Очень грустная и поучительная. Но...

Сказка была действительно грустной.

Жил да был человек.

Врач. Не самый худший, может, и не самый лучший, но искренне любящий свое дело. Увы, в нашей стране вовсе не считают, что труд медика должен оплачиваться.

Достойно?

Про достоинство можно смолчать.

Примерно с начала перестройки и до недавних времен врачи были, как персонажи плохого анекдота.

Или оперируем за деньги, или наркоз даем дубинкой по башке. Случаев много...

Были и подвижники, которые искренне отдавали профессии всех себя, и те, кто 'рубил капусту', не сильно заморачиваясь совестью и кодексом врача... собственно, даже клятва Гиппократа ничего не говорит про бескорыстно оказанную помощь. Увы.

Гиппократ был человеком и тоже хотел кушать.

Итак, жил-был врач.

Нечто среднее между подвижником и взяточником, обычный человек на обычной земле. Сам денег никогда не просил, разницы между теми, кто мог и не мог заплатить не делал, если благодарили — не отказывался. Почему бы нет?

Увы, золотых гор при таком раскладе не наживешь. А вот времени на работе приходилось проводить много, очень много. Он выбивался из сил, жена тоже старалась подзаработать...

Как уж они упустили сына — бог весть. Как это и обычно бывает.

Сначала мальчик был вполне нормальным, потом у него появились друзья, потом он начал ходить на вечеринки, а потом...

Кто-то дал ему попробовать первую сигарету с травкой. Это же ерунда, она просто расслабляет...

И мальчик взял сигарету. А надо было — дать предложившему в морду.

Как известно, путь в тысячу ли начинается с первого шага. Вот, к наркотической зависимости — тоже. Рано или поздно, так или иначе, но тот, кто сделал первый шаг, сделает и второй, третий и последний. И покатится в бездну.

Что послужит спусковым крючком?

Что угодно. Кризисная ситуация, болевые ощущения, смерть кого-то близкого... у каждого свой предел. Но рука потянется к волшебной сигаретке. Или магической марке, или чудесному шприцу.

И — все.

Лучше б с крыши бросались, все быстрее выйдет, да и для родных не так болезненно.

А видеть, как твой родной и близкий человек превращается в полубезумное чудовище, в монстра, которому что убить, что умереть...

Это больно. Очень больно.

Врач не считал себя каким-то особенным, жил как все, был как все...

Когда они заметили состояние ребенка, он начал лечить сына. Поздно, непоправимо поздно. С другой стороны, сын хотя бы не умер. И не убил мать. Это плюс.

Минус — все остальное.

Конечно, сын рассказал все. И кто ему продавал наркоту, и где, и когда...только вот что делать с этой информацией? Идти в полицию?

Ага, так его и послушали. И помогли. Даже два раза...

Да и поди, докажи!

Это ведь не уж, а гидра. Ты ее мечом, а она вновь отращивает себе головы, и вновь, и вновь...

Прижигать? И рад бы, да как?

Все же Леонид Петрович решил сходить и посмотреть на дилера. Ничего серьезного он не планировал.

Скальпель?

А вы бы пошли к такому человеку без всякого оружия? Вот и врач не пошел. А скальпель просто потому, что к нему привыкла рука. Не пистолет же с собой брать, он из пистолета с пяти метров в дерево не попадет. Вот не дано — и все тут. Да и поди, прикупи тот пистолет.

Врач мог бы, связи были, мало ли кого лечить приходится, поневоле знакомствами обрастешь. Но — ни к чему.

Он договорился о встрече, пришел... и сказал, что сам хочет купить наркоту. Для сына.

Ничего он не планировал, даже покупать. Но...

Бусин сам спровоцировал убийство.

Не стоило ему, гаденько посмеиваясь, говорить: 'А Темыч говорил, что папаша у него ва-аще законопослушный, воды не замутит... что, как нужда пришла, так и правила все поломались, да, док?'

Нет, не стоило.

И Леонид Семенович сорвался. Жестко и мгновенно. Рука сама нанесла удар в сердце, анатомию он знал просто отлично...

Он не считал это убийством человека. Он давил мерзкую ядовитую гадину, которая с этих пор никого не отравит.

Но зверство?

— Я... не отрезал подонку голову. И не вскрывал его, не потрошил... он просто валялся мертвый. Оставалось побросать сверху товар подонка и уйти...

— Он хранил товар дома?

— Не весь, часть. Ту, которая обретала своего хозяина в ближайшее время. Я, может, кто-то еще...

— Черт побери!

Ирина выругалась, понимая, что ей не врали. А значит...

Значит, был кто-то еще.

Кто?

Как это получилось?

Ирина крепко задумалась.

— Скажите, а товара было много?

— Достаточно. Моя партия... и еще вчетверо. Может, даже и больше, я не знаю, я все не видел. И в тайник к нему не лазил. Побрезговал.

— Хм-м...

— Я навел справки. Бусин действительно умер именно так, как вы сказали, но я его так — не убивал. Этого я с ним не делал.

— И жалеете об этом? — не удержалась Ирина.

— Нет. Я не убил человека, но я его убивал. Я ушел из той квартиры с четким ощущением убийства. Я жил с этим... и не жалел ни минуты. Если бы все можно было переиграть, я бы убил его еще раз.

И у Ирины язык не повернулся осудить врача.

— Я обещаю разобраться с этим случаем. Когда вы уезжаете?

— Через два дня.

— Я полагаю, у вас есть алиби на момент смерти Бусина?

— Я сделал себе алиби на весь день. Это принципиально?