Участок-2. Рассвет и закат

Подвал?

Все может быть. Но начинать все равно лучше сверху вниз.

* * *

Комнаты были еще не отделаны.

Ирина смотрела на стены, где-то в клочьях обоев, где-то в штукатурке... и начинала понимать неприязнь дома. Вас бы так поуродовали, что б вы сказали?

Взять вот человека, обстричь клочьями, а потом остатки покрасить в разные цвета. Да еще татушек наделать, картинок налепить, одежду ободрать...

Дом имел право на неприязнь.

Сейчас он еще не мог поверить в свое счастье, но...

— Вы собираетесь его реконструировать под современность?

— Да вы что! — Михаил даже рассмеялся. — Это ж памятник архитектуры! Чтобы тут что-то поменять, столько бумаг надо — озвереешь! Мне уж повезло в том, что здесь уборные были! И ванная с водопроводом, паршивым, конечно, но ведь были! Еще в пятидесятые годы сделали! А трубы поменять можно, и нормальную канализацию сделать тоже. Для этого ничего и не потребуется, кроме денег.

— Ясно. Это хорошо.

— Тут даже обои будут под старину, тканные. Не спрашивайте, сколько мне это стоило, лучше даже и не думать!

Ирина и не собиралась спрашивать. Вот еще не хватало, чужие деньги пересчитывать!

— Дому это понравится. Уже нравится... Михаил, вы часто здесь ночуете?

— Как получается. Не особо пока, а что?

— Бывайте здесь почаще. Обойдите дом, сами что-то в нем сделайте, хоть гвоздь забейте... он должен к вам привыкать. К вашим рукам, к тому, что вы вернулись... понимаете?

— Кажется, понимаю. Ладно, это я сделаю. Еще есть советы?

Ирина покачала головой.

Советов не было, было ощущение...

Она медленно шла по комнатам, прислушиваясь к себе.

Хорошо ей здесь?

Нет. И ощущение сдохшей мыши... нет, на хозяйской половине оно не особенно сильно. Посмотрим, что в центральной части?

* * *

В центральной части 'запах' усилился. Но Ирина понимала, что это не совсем правильно. Она еще не дошла до нужной 'половицы', ей еще надо... спуститься?

Да, похоже на то.

— А подвал здесь есть?

— Да, под всем домом, здоровущий такой...

И то. Фундамент был серьезным, хоть ты осаду держи.

— Сходим туда? Пожалуйста... там свет есть?

— Есть, — кивнул Михаил. — Но фонари я лучше с собой возьму. Так, на всякий случай.

И удалился.

Кирилл коснулся плеча девушки.

— Ты что-то чувствуешь?

— Не знаю. Просто не знаю... надо посмотреть, вот я и смотрю.

— Хорошо, как скажешь. Тебе точно ничего не нужно? Вода, соль, может, еще что?

— Нет. Пока перебьюсь.

— Не молчи, говори, как что-то понадобится.

— Договорились, — согласилась Ирина.

И дождавшись Михаила с тремя здоровущими фонарями, проследовала в подвал.

Подвал был тоже капитальным.

Широкая лестница, скат для бочек, кладка из здоровущих камней, которые и слон с места не вдруг сдвинет, раствор, ничуть не выкрошившийся за это время — умели люди строить!

Какие там капремонты? Тогда и слова-то такого не знали!

Сухо, чисто, запах, правда, какой-то странный, но это тоже объяснимо. Мало ли кто и что тут сдохло? Да и не сильный он, вентиляция тут отличная. И неудивительно, строили дом на совесть.

Ирина полностью положилась не на зрение, а на осязание. Глаза она держала открытыми ровно на столько, чтобы не вписаться в стену или не упасть.

Давным-давно подвал разделили на несколько десятков отсеков, и большинство из них были забиты какой-то пакостью, которую еще не на всякой помойке без доплаты примут.

Ирина шла мимо, касалась то одной двери, то другой....

— А что там?

— Не знаю...

Шаг, еще один... осторожно!

Ирина замерла, не сделав еще одного шага.

— Ириш? — уловил неладное оборотень.

— Ты ничего не чувствуешь?

— А что именно надо?

— Запах. Или что-то еще...

— Ну да. Тут крыса, что ли, сдохла?

— Нет, — Ирина фыркнула, и это неожиданно прозвучало очень громко. — Не крыса. Вовсе не крыса...

— А что?

— А то... домкрат есть?

— Есть, наверное...

— Неси.

— Зачем?

— Будем вот эту плиту поднимать, — Ирина коснулась одной из плит пола, на первый взгляд такой же, как и другие.

— Зачем?

Это спросил уже Михаил. Кирилл оказался умнее, молча отправившись за домкратом.

— Потому что я так хочу.

— Знаете, девушка...

— Я — догадываюсь. А знать предстоит вам, я туда не полезу, — отрезала Ирина. Чутье явственно говорило ей, что там... нечто.

И что это нечто ей решительно не понравится.

До возвращения Кирилла все молчали.

Оборотень принес ломик, домкрат, какую-то железяку, которую Ирина сразу даже не опознала...

Сил у двоих сослуживцев хватило с лихвой. Да и не было сегодня в доме никого постороннего. Так оно надежнее...

А вот запах, который хлынул из-под плиты, Ирина опознала сразу. Пропавший рабочий нашелся, а что в таком некондиционном виде...

Уж извините. Результат поиска никто не оговаривал.

* * *

Кто-то другой мог бы завизжать, впасть в истерику...

Ирина опустилась на колени, потом легла на живот, достала телефон и подсветила перед собой в яму.

— Надо же! Никогда не рассчитывала такое увидеть!

Мужчины рядом были не кабинетной породы, мертвецами их было не напугать, даже самыми, что ни на есть страшными, а потому через пару секунд в яму вглядывались уже трое.

— Спихнули его сюда, что ли? — озвучил Кирилл.

— Если и спихнули, то без сознания, — отозвалась Ирина.

Страшноватая смерть. Жуткая.

Оглушили, спихнули, да и камнем прикрыли. Кислорода бедняге не хватило, так и задохнулся, не приходя в сознание. Судя по позе, в которой располагалась мумия... ладно, пока еще не мумия, но труп однозначно. Разлагался он просто очень плохо, микроклимат ловушки способствовал сохранности тела. Сухо, холодно...

— А сам не мог упасть?

Ирина пожала плечами.

— Не знаю. Сам упасть, сам накрыться... кто у вас работы проводил?

— Думаете, он причастен? Я местных работяг нанимал, в основном. Работу дать хотелось.

— Это — местный? — уточнила Ирина, глядя вниз. — Кто-то пропадал?

— Нет. Это гастарбайтер. Я их потом нанял. Одна бригада запила, а такое я не спускаю. Работа стоит, а они водку льют. Пришлось разогнать, да и нанять этих абреков.

Ирина покосилась, но ничего не сказала.

Не время объяснять человеку, что расизм вообще-то гадость. А сволочь — не национальная и не половая, а видовая принадлежность. Черт с ним, пусть пока походит неразъясненным.

Вместо этого...

— Зря вы на мужиков разозлились. Я же сказала — они не виноваты. Дом виноват.

— Ага, у плохого танцора полы кривые и яйца большие, — отмахнулся Михаил.

— Нет. Просто этот дом ждал своих хозяев. А чужаков он по-прежнему будет жрать. Пока не успокоится, не насытится...

— С этим что-то можно сделать?

— Не приглашать чужаков, — честно ответила Ирина.

Михаил покривился, но спорить не стал. Девушка пожала плечами.

Можно-то можно, но рассказывать об этом ее не тянуло. Жертвоприношения могли бы поправить ситуацию, но как вы отреагируете, узнав, что для улучшения ситуации надо зарезать и сжечь примерно штук пятьдесят крупного рогатого скота?

Можно и меньше. Можно всего десять, но людей. И лучше — сволочей. Воры, насильники, убийцы, в дело пойдет все. Хотя убийцы лучше всего. Маньяки — вообще идеально.

Кто-то верит, что нужны невинные жертвы?:

Забудьте!

Если богу приносят кровавую жертву, значит, это темный бог. А невинная жертва на то и невинная, чтобы сразу после жертвоприношения отправиться по месту назначения. В рай.

Называется — мартышкин труд. Бог от такого только обидится.

Это, конечно, не бог, но энергетика тут темная, злая, недобрая... в самый раз штук шесть сволочей пошли бы. Соседей не предлагать.

Ирина не стала об этом говорить. Промолчала. Вместо этого она посмотрела вниз.

— А тут пруд есть?

— Есть.

— Может, в пруду поискать?

— Надеетесь, найдем корону Карла Первого? — съехидничал Михаил, который Конан Дойла в детстве читал и про 'Обряд дома Месгрейвов' отлично помнил.

— Не думаю. Даже Романовскую корону не найдем, — отмахнулась Ирина. Но что-то здесь наверняка было, и интересно, куда оно делось.

— Думаешь? — прищурился Михаил.

— Уверена. Идеальное место для хранения всяких радостей. Сюда что ни сложи, оно цело останется, каменный мешок, без доступа воздуха, без доступа крыс или мышей... чего еще надо?

Михаил откровенно задумался.

— Просто так не вывезли бы, наверное. Я же первым делом и забор и ворота поставил. И камеры тоже...

Ирина фыркнула. А то ж! Хоть и шипел Михаил на неведомых ей гастарбайтеров, но и своим соотечественникам цену знал. Не поставишь ворота — раскрадут все, хоть ты гвоздями прибивай.

— И собак у меня здесь восемь штук.

— Сколько?! — ахнула Ирина.

— Восемь. Может, еще будут, — ухмыльнулся Михаил. — Мужик у меня такой работает — кому расскажи, не поверят. Через это дело он и с женой развелся, не выдержала она конкуренции с живностью. А он продолжает. Подбирает собак, лечит, пристраивает, барбосы за него в огонь и в воду. И понимает ведь, кто к кому, собаки-то всем разные нужны. Кому двор охранять, кому с ребенком гулять, кому еще какая.

— Талант.

— Ага. А ведь обычный работяга, ПТУ закончил, то ли слесарь, то ли токарь, я уж не помню, на заводе работал, потом, как завод развалился, калымить начал, — похвастался Михаил. — Ну а по животным — это он так...

— Ему бы кинологом или ветеринаром быть, — вздохнула Ирина.

— Не пойдет. Ему уж за полтинник. Я предлагал, пусть выучится, да и вперед, денег дам, отработает. Уже отработал! У меня ни щепочки не пропало...

— Он здесь живет, что ли?

— Ну да. В сторожке у ворот и живет. С женой развелся, та его из дома и выставила. Вот, приблудился. Жалко человека, не гнать же его, а так крыша над головой есть, зарплата, место для собак — чего ему еще надо?

— Нас его барбосы не погрызут?

— Нет. Они пока в вольере, а у него выходной. Едва отослал, и то, после вечерней кормежки, — махнул рукой Михаил. — Слышите?

Действительно, с заднего двора доносился отчетливый брех. Собаки понимали, что на территории чужие, и не слишком это одобряли. Хорошо, выбраться не могли, а то бы и присутствие Кирилла их не остановило.

Это на охоте вопрос сложный, не всякая собака туда годится. А за свой-то дом и болонка не хуже ротвейлера вцепится. Это — ее дом и ее территория.

Данную местность собаки явно считали своей.

Ирина покачала головой.

Вот ведь где обидно. Когда талант у человека к музыке, а его заставляют плотничать. Или как сейчас, мужчине бы ветеринаром быть, а он в ПТУ. Куда в таких случаях родители смотрят?

Да родители-то ладно...

Ирине лично одна мадам развивала теорию, что ее деточка будет арфисткой. Это так изысканно! Так модно и стильно...

А на вопрос, видела ли деточка арфу, и что собственно, думает по этому поводу ребенок, воззрилась с искренним удивлением. Да кто ж ребенка будет спрашивать? Сломаем об колено, не впервой!

И таких случаев не один и не тысяча. И родительских отговорок не перечесть.

Зачем тебе эти глупости, это невыгодно, там у тебя ничего не получится, здесь я тебе помочь смогу... мало ли аргументов? И вместо гениального автомеханика, к примеру, появляется очередной вшиво-блохастый юрист. Их тех, что зря бумагу на диплом переводят, надо бы на другие дела сразу употребить.

Но в школе-то чего ушами хлопать?

Вот вводят всякую ахинею... лучше б тесты на профпригодность и профориентацию ввели. Понятное дело, идиотов среди родителей с того не убавится, но хоть сам ребенок будет знать, к чему у него способности. А там, кто знает, и тропинку себе найдет к своему призванию?

Ирина, вот, знала, чего она хочет. А если б у нее дед не участковым был, а сантехником? Как тут догадаешься?

Сложная штука — жизнь.

— Так что там с вывозом ценностей? — вернулась к нужной теме Ирина.

— Вывозить мы отсюда в этом месяце пока еще ничего не вывозили... хотя... а сколько времени трупу?

Кирилл принюхался.

— Недели две, по моим представлениям.

— Что-то мелкое могли и вытащить, — кивнула Ирина. — а вот крупное... Семилов что спрятал-то? Неизвестно?

— Ковры, серебро, фарфор, картины...

— Чисто гипотетически — могло и сохраниться. Кирилл, а ты ничего не чувствуешь?

— Что именно?

Ирина пожала плечами.

— Не знаю. Если тут хранилось серебро, у него есть запах? Я замечала, металл пахнет... металлом. Ковры — шерстью, картины — краской... неужели ничего не чувствуется?

— Я тебе что — собака?

— Волк. Чутье-то у тебя должно быть лучше собачьего.

— Вы меня еще в собачью упряжку загоните.

— Надо будет — так и на племя пустим, — Михаил посмотрел на друга. — Кирюха, будь человеком! Правда ведь! Надо!

— Бессовестные люди.

— Какие есть, с такими и живи.

Кирилл вздохнул и принялся принюхиваться. Долго, серьезно, вдумчиво.

— Да, было здесь что-то такое. Шерстью точно воняет, слежавшейся, старой...

Ну да, как ни крути, ковры все равно должны были слежаться за столько лет. И пахнуть. Концентрировано, подвал-то почти герметичный. И картины, если они были. И все остальное. Металл, краска... Сколько лет-то прошло? Даже больше сотни.

— Было-то было, а куда все это делось?

Ирина даже не сильно замешкалась с ответом. Она как раз над этим думала.

— Чего удивляться? Если вы не вывозили мусор, значит... есть только одно место, куда никто не полезет. Пакеты с мусором, крупногабаритным. Замаскировать, и вывезти, а потом, под шумок отгрести пару пакетов в сторону.

— Собаки, — задумался Кирилл.

— И они бы не почуяли. Краску вылить, или олифу какую, растворитель тоже хорошо нюх отшибает. Говорят, даже наркоту можно замаскировать так, что ни одна собака не почует, а тут барахло. Чего странного-то? Прокатило бы! Я уж не говорю про то, что мимо них постоянно что-то такое проносят, нет? Собаке и в голову не придет, что картина чем-то отличается от обычного холста, она не искусствовед.

Идея была настолько не нова, что даже удивительно, как она еще работает. Но ведь сработала?

Михаил скрипнул зубами.

— Контейнер уже почти готов. У меня просто договор, вывозим мусор в конце месяца, в последних числах. А так бы через пару дней и повезли.

— Хм... вам предстоят интересные несколько часов, мальчики? — не удержалась Ирина.

— Нам? — не понял Кирилл.

— Вы же не думаете, что я полезу копаться в мусоре? Вот еще не хватало! Эту честь я уступаю вам, о, героические личности!

Личности наградили индивидуальность недобрыми взглядами, но Ирина это проигнорировала. Вот еще...

— Работайте, мальчики, ночь только началась. Работайте.

* * *

Час ночи.

Два часа ночи.

Три часа ночи.

Двое усталых, угвазданных по уши черта, иначе и не скажешь, цинично потрошат контейнер с мусором. Здоровущий такой.

Один выбрасывает мешки со строймусором, второй открывает их, осматривает содержимое, потом опять завязывает и оттаскивает в сторону. Ирина, не особо заморачиваясь, дрыхла в гамаке, укрывшись одеялом.