Участок-2. Рассвет и закат

Такая оговорка есть. Если не помрешь, потом вдвое, втрое сильнее будешь. Ты же, считай, на своих плечах другого человека выносил, неужели ты не 'прокачал' мышцы. В энергетическом понимании вопроса, конечно?

Такие люди потом и здоровее бывают, и удачливее... говорят, это им награда за доброе дело, а это не совсем награда. Просто все имеет свое логическое объяснение. Хотя поступок их от этого хуже не становится, наоборот. Люди-то не подозревают ни о чем, а большинство...

Ирина знала семью, где мать ребенка выхаживала.

Ни о чем она не жалела, повторилась бы еще раз эта ситуация, так же поступила бы. И ребенок выздоровел, и сама мать сейчас выглядит замечательно, довольна, счастлива, замуж вышла второй раз, первый-то муж удрал...

Да и пес с ним.

Роман подпитывал родителей вполне осознанно. Но хуже его поступок от этого не становился. Заодно и ауру раскачает, кстати говоря. И контроль лучше станет.

— Может, этого склизня все-таки к остальным? — нарушил молчание Кирилл.

— Нет. Ты мне поможешь?

— В чем?

— Отвези, пожалуйста, всех... куда ты хотел?

— В монастырь. Ирина, ты потом с моим начальством поговоришь, если оно пожелает?

— Поговорю. Хотя работать на вас не буду.

— Сейчас тоже в какой-то мере ты сработала на нас.

Ирина кивнула. Она это понимала, но одно дело решать свои проблемы и попутно кому-то помочь, а другое дело бегать по чужим заданиям. Нет уж, ей своего начальства хватает. С ушами и тапочками.

И есть еще одна нерешенная проблема.

— Люси там не было.

— Ты думаешь, этот некто сложил все яйца в одну корзину?

Ирина покачала головой. Она всеми силами гнала от себя плохие мысли. А они были, были...

Подругу убили.

Подругу употребили в каком-то ритуале.

Подругу...

Как сказала одна медичка, лежа на операционном столе: 'Я знаю, что со мной могут сделать. И я знаю, сколько могут напортачить. А от этого втрое страшно'. Ирина как раз и знала, что именно могут сделать с Люсей. И то — примерно десятую часть.

Страха от этого не убавлялось.

— Хоть бы все обошлось!

— Ириш, я допрошу... ладно, у нас допросят всех пленников. Ну, кроме Пети и его семьи, и я потом тебе все расскажу.

— И протоколы допросов дашь почитать?

— Мы их не заполняем.

— А что именно вы делаете? Инквизиция, вон, протоколы вела? До сих пор интересно, что там про кого из великих написано.

— Так где они, а где мы. Диктофонные записи — хочешь?

— Хочу.

— Договорились. Постараюсь, — после определенной паузы уточнил оборотень. — Все-таки начальство может быть против, но я так не считаю. Тебе надо знать.

— Надо, — согласилась Ирина. — И если сможешь ко мне подъехать часам к десяти утра?

— Смогу.

— Тебе сложно не будет?

— Я оборотень. Мы выносливые.

Ирина улыбнулась. Это верно... вот ей бы поспать хоть сутки. Лучше — двое.

— Я бы хотела Женьку отвезти к его супруге.

— А чтобы везти вас, нужен я.

— И не только везти, с твоего разрешения. Парня у меня нет, а ты выглядишь... убедительно.

Кирилл хмыкнул, оторвал одну руку от руля и полюбовался длинными когтями, тускло блеснувшими в кабине.

— Убеждать... будем?

— Нет. Таким образом — не будем.

Ирина потрогала коготь. Острый. Не как иголка, но в тело вонзится мгновенно. И колоть такими, и резать — идеальное оружие. Хоть ты операцию проводи, без всяких скальпелей.

— Ну хоть чуть-чуть, — скорчил просительную моську Кирилл. На двухметровом громиле маска 'котошрека' смотрелась своеобразно. Но уж точно не умилительно. Не знала бы Ирина его настолько хорошо, выпрыгнула бы из кабины. Такого в переулке встретишь — последнее с себя снимешь, а с ним поделишься.

— Я подумаю.

Ирина не исключала скандала со стороны отца. Или матери. И искренне считала, что хорошая встряска (в буквальном смысле, за шиворот, или перевернуть и за ноги потрясти), никому из ее родных не повредит. Наоборот — поможет в жизни.

Вовремя выданные звиздюля — лучший предохранительный эффект. Только у нас, только для вас — не стесняйтесь обратиться, отсыплем полной горстью.

— Заеду я за тобой в десять. Обещаю. Может, попозже?

— Нам еще Женечку везти.

Кирилл фыркнул.

— Долетим мухой.

И Ирина не выдержала.

— Тогда в двенадцать, ладно? Хоть посплю...

— Договорились. А сейчас попробовать поспать не хочешь?

— Думаешь, получится?

Кирилл хмыкнул, потом развернул машину и остановился.

— Что случилось? — открылось окошко в кузов.

— Пять минут, — махнул рукой оборотень. — Сейчас поедем.

— Хорошо. Мы пока в кустики, — отозвался один из охранников, и задвинул окно обратно.

Ирина вздохнула.

— Мы скоро будем какой-нибудь населенный пункт проезжать?

— Не особо. А что?

— Да телефон бы мне. И позвонить.

— Зачем?

— Перестрелка ж. Надо бы сообщить.

Кирилл поднял брови.

— Зачем?

— Потому что я полицейский, — рассердилась Ирина. — И лишний раз нарушать закон мне не хочется. Потому что по горячим следам может и удастся что-то раскопать, а если этот магистр или кто там — все уберут, то точно мы ничего больше не узнаем...

Первые два аргумента Кирилл признал несостоятельными, а вот третий...

Насыпать мыши на хвост соли и посмотреть, куда она побежит?

Вполне!

— Подожди пять минут, я в усадьбу сбегаю и оттуда позвоню.

— Тоже хорошая идея, — согласилась Ирина.

Оборотень прыжком метнулся в темноту. Вернулся он минут через десять.

— Все. Рвем когти.

Ирина кивнула. И попробовала улечься на сиденье. Увы, оно было советское, то есть не слишком удобное.

Кирилл посмотрел на ее мучения, махнул рукой, достал из бардачка что-то непонятное и поднес ко рту.

Ровно через пять минут Ирина оказалась обеспечена несколькими надувными подушками. А из-под сиденья был извлечен плед в пакете. Колючий и страшноватой расцветки, но теплый и уютный! Кирилл лично укутал девушку, и даже по голове погладил.

— Попробуй, поспи.

— Спасибо...

Ирина получила в руку крышку от термоса, наполненную горячим чаем, выпила его в несколько глотков, вернула Кириллу — и отключилась, еще успев почувствовать, что машина тронулась с места.

* * *

Проснувшись, она себя почувствовала намного бодрее.

Голова еще побаливала, но даже три часа сна оказали отличное воздействие. Просто целительное.

Еще добавить часов пять — и можно жить.

— Сколько времени?

— Пять утра. Мы у вашей общаги, — порадовал Кирилл. — Идешь?

— А... остальные?

— Петю высадили, охрана тоже слиняла, остались ты с этим дурачком и остальные пленники. Сейчас высажу тебя — и поеду с ними в монастырь.

Ирина прикинула — да, так было удобнее. Они выезжали из города на север, а монастырь находился на юго-западе. Как раз, проехать через Кораблик и доехать до места. Ночью можно и по городу, даже удобнее, чем по окружным и объездным.

— Я тебя буду ждать.

Кирилл кивнул.

— В двенадцать.

Ирина с неохотой вылезла из пледа. Рассталась с подушками и сползла в руки оборотня, который покинул кабину и помог даме вылезти.

— Благодарю вас, сэр.

— Не стоит благодарности, моя госпожа.

Иронии с обеих сторон было хоть ложкой ешь. Или — не вполне иронии?

— Мне как выглядеть?

Ирина задумалась на минуту. А потом приняла решение.

— Опасным.

Кирилл кивнул и полез извлекать Женечку.

* * *

Молодому перспективному ученому пришлось явно похуже. И вид у него был бледный, и лицо тоскливое и измученное. Ирине его жалко не было.

Раз предал, второй... вот, прилетело в обратку. Чего тут удивляться? В этом есть и какая-то справедливость, кстати. Или — несправедливость по отношению к обычным людям? Без особых способностей.

От ведьмы ответ может прилететь втрое быстрее и качественнее. У нее-то защита лучше. И аура сильнее. Потом плачься, сколько хочешь, но ничего ты не вернешь. И не исправишь. А иногда даже и не поймешь, за что.

Кричи, не кричи...

Оскорбленная ведьма — это страшно. И больно. А иногда — попросту страшно больно.

На вахте Ирина договорилась быстро. Пообещала проставиться и потащила Женю в душ.

— Футболку и треники я тебе выдам. Шлепки тоже. А вот что с остальным делать... а, ладно. И так доедешь, не барин.

Женины вещи действительно лучше всего было выкинуть перед стиркой. Сидение в подвале не делает одежду лучше. А тут еще кровь, грязь, пот...

Ирина и не собиралась все это отстирывать. Погрузит, как есть — и сдаст с рук на руки, пусть сами разбираются р-родственнички.

— Спасибо. Ирусик, я...

— Ирина Петровна.

— Ирусь?

— Я непонятно выразилась? Ирина Петровна, и желательно — на вы. Не советую допускать фамильярность, мой жених к ней относится очень неодобрительно.

— Жених?

— Есть возражения?

— Я... это...

— Поторопись. Скоро народ проснется.

Ирина махнула рукой и вышла. Что с придурка возьмешь, кроме анализов? И ведь так искренне уверен, что она по нему страдать будет! Кошмар!

Ну и дура ж она была!

Ребята, если к другому уходит невеста — так им и надо! Обоим! И с женихом та же калька! Факт!

* * *

Женя появился на кухне примерно через полчаса. Ирина уже успела поджарить яичницу с колбасой, нарезать ломтями черный хлеб и достать кетчуп.

В обычной жизни Женя был сторонником здорового питания, то есть ничего острого, жирного... сейчас наворачивал так, что за ушами трещало и пищало.

Ирина не отставала.

Потом вымыла сковороду и отправилась к себе в комнату.

— За нами заедут в двенадцать. До одиннадцати есть время поспать. Можешь лечь на кровать к Люсе.

Ага, если б все были с ней согласны. У Жени явно были другие планы.

— Ируся, нам надо поговорить.

— Нам?

— Разве нет? Я надеялся, что ты меня спасешь, и ты пришла, как...

— Как комета в ночи. Я поняла. Ближе к истине, — оборвала Ирина, которой дико хотелось спать.

Куда там!

Женя токовал, как глухарь в брачный период.

— Я в тебя верил, Вике я не нужен, твои родители...

— От меня ты чего хочешь?

— Ну...

Выдать нечто вроде: 'любви и ласки, внимания и понимания' Женя не решился. И правильно. Ирина бы его со всей любовью лампой навернула. Да и не в любви тут было дело.

Рядом с ней Женя ощутил себя в безопасности, вот и все... Называется — синдром принцессы.

Спас от дракона?

Женись, гад! И не смей драпать! Стоять!!!

Ирина жениться не собиралась. И замуж выходить — тоже. Обойдетесь, господа хорошие, мне и так жить весело.

Облегчать Жене задачу девушка не стала бы. Но спать хотелось — зверски.

— Значит так. На тебя мне плевать три раза, приехали мы за другим человеком, ты случайно попался под руку. Не попался бы — так и сидел, пока мхом не порастешь. План действий у нас такой. Сейчас спать ложимся, в двенадцать за мной заезжает Кирюша и мы доставляем тебя в объятия любимой и любящей жены. Вы еще не развелись?

— Н-нет.

— Вот и замечательно. Пусть теперь она с тобой, уродом, мучается.

Женя надулся, но Ирине было глубоко плевать на его тонкие чувства. Она молча направилась в комнату, как была, не переодеваясь, рухнула на свою кровать поверх покрывала, и уснула раньше, чем голова коснулась подушки. Почти на лету.

Если Женя и страдал, она этого уже не видела.

* * *

Ровно в двенадцать Ирина стояла на крыльце общаги. В пунктуальность оборотня она верила.

Легкое светлое платье подчеркивало фигуру, босоножки на шпильке и сумочка гармонировали друг с другом. Благо, погода стояла теплая и солнечная.

Женя, в тех же трениках и майке, смотрелся рядом натуральным бомжом. Но тратить на него деньги Ирина не собиралась, вот еще не хватало. Пусть жена мучается.

Ровно в полдень рядом с общежитием затормозила машина.

Ирина пригляделась — и открыла рот.

Да, не майбах. Но здоровущий 'кадиллак эскалейд', которых на всю область ровно одна штука, или две...

Кирилл небрежно вылез из машины, щелкнул брелоком, и Ирина постаралась закрыть рот. Правда, глаза открывались все шире.

Оборотень явно постарался произвести впечатление. И ему это удалось. Выглядел он модно, дорого и стильно.

Снизу вверх — ботинки из какого-то неведомого науке, но явно дорогого животного, это даже Ирина поняла. Джинсы — потертые не от старости, а модным дизайнером, и как бы не лично. Ремень в этих джинсах тоже был не из дешевых.

Рубашка... со скромным таким значком на кармашке, светленькая, вроде бы неброская — если продашь, хватит год зарплату всему участку платить. В кармане такие же скромные неброские очки.

Волосы стянуты в хвост какой-то немыслимой заколкой, как бы не из золота.

На шее — цепочка, не вульгарно толстая, но дорогая, сложного плетения, старинная, это видно. Крестик — тоже антикварный. Браслет, перстень-печатка...

Все несло на себе неуловимый отпечаток больших денег. Не тех, которые хапаются одним махом, в кризисные и суровые годы.

Тех, которые прирастали поколениями.

Но откуда? И как?!

Ирина положила себе расспросить умника и солнечно улыбнулась.

— Поедем?

— Разумеется, солнце мое. — Кирилл поцеловал девушке руку, не обращая внимания на предупреждающие огонечки в глазах, и подвел ее к двери машины. Потом обернулся и кивнул Евгению — Лезь, быстро.

Скисший, словно молоко на солнышке Женечка, послушно полез, куда сказали.

Ирина расплылась в едкой усмешке.

Так тебя, паразита! Сравнил? Оценил? И ни капельки тебя не жалко.

* * *

Дорога стелилась под колеса роскошной машины. Оборотень безбожно превышал скорость, ведя машину малым не двести — двести пятьдесят километров в час, но с его-то реакцией? Там и больше можно себе позволить! Ирина наслаждалась скоростью и музыкой, Кирилл тоже помалкивал. Не разговаривать же о том, что им интересно при Евгении, который потом если и не растреплет, то уяснит для себя что-то ненужное.

Ни к чему им давать поганцу лишнюю информацию.

Ирина попробовала еще раз расспросить Евгения на тему чего-то непонятного, но получила в ответ недоумевающий — и вполне искренний взгляд. Повезло ее бывшему женишку.

При нем не бегали вурдалаки и не ходили ведьмы. При нем не показывали ничего сверхъестественного.

Повезло.

А то бы точно в живых не остался.

И Люсю он тоже не видел. К ним никого нового не привозили, он был последним из похищенных, Тамара — предпоследней.

Может, ее держали где-то в другом месте. Или... вообще не стали держать.

Ирина окончательно расстроилась и замолчала.

Женечка попробовал прощупать почву насчет дальнейших встреч, но получил такой 'добрый' взгляд от оборотня, что сжался в комочек и больше не отсвечивал.

Не прошло и двух часов, когда машина затормозила у дома родителей Ирины, в ее родном городе.

Кирилл снова вышел первым, помог выйти Ирине, и та медленно пошла к подъезду.

Бабки на лавочке привычно зашептались. Но девушке было сейчас не до них, она прислушивалась к себе.

Тот же дом.