— Почему одна? — спросил он, когда она вскинула голову на шумок. И еле удержал улыбку, когда Лада в первую очередь качнулась к своему оружию, а не взглянула на него.

— Ты?.. — с облегчением выдохнула она и ответила: — Захотелось. А ты чего здесь?

— Хочешь полетать? Со мной? Мне тоже захотелось — полетать с тобой.

Девочка заколебалась, глядя то на него, то на сбор. И Коннор пообещал:

— Ты собери всё в котомку. Мы приторочим её к хвосту дельтаплана. Она нам не помешает летать.

Суматошно сметая всё в котомку, Лада спросила:

— А мы куда? К заводи? Ты надолго — летать?

— У нас есть целый час, а потом придётся бежать на пейнтбольное поле, — объяснил мальчишка-некромант.

Девочка вдруг остановилась.

— А почему... со мной? Ты в последнее время постоянно... сам по себе, и я думала, что мы теперь больше не будем ходить вместе! — выпалила она последние слова.

— Мы же на тренировках всегда вместе, — удивился Коннор.

— Тренировки — это другое. — Лада оглянулась и снова села на скамью, с досадой глядя на котомку, в которой всё смешалось из-за её необдуманной торопливости.

Вздохнув, мальчишка-некромант сел рядом. И признался:

— Лада, я не вполне понимаю, что значит: тренировки — это другое. Раньше мы тоже на тренировках постоянно бегали вместе, и тебе это нравилось.

— Но раньше мы и гуляли вместе, — возразила девочка, — и летали на дельтапланах больше. — Она посмотрела на скамью и положила руку на её спинку. — И сидели здесь чаще. А сейчас... Да, ты больше тренируешься. И мы давно уже не говорили просто так, не о тренировках. Ты стал... немного другим.

— Другим — это каким?

— Я не знаю, как сказать... Но ты другой. Мы раньше много мечтали, говорили о том, что нам нравится, а сейчас... — беспомощно сказала Лада и пожала плечами.

Они посидели молча, а потом Коннор нерешительно спросил:

— И я таким тебе совсем не нравлюсь? И ты вообще не хочешь со мной ходить? Летать вместе со мной?

— Хочу! — вырвалось у девочки. — Но я боюсь к тебе подходить! А вдруг ты не захочешь того же, что хотелось раньше?

Коннор ссутулился, уложив руки на коленях и глядя в землю. Помолчав, он сказал:

— Я ни разу тебя не обидел. Я не кричал на тебя. Не говорил, что ты не вовремя. Почему же ты боишься подойти ко мне и просто спросить о том, что тебе нужно?

— От тебя веет... чужим, — упрямо сказала Лада.

— Ну... Ладно. Веет чужим, — повторил мальчишка-некромант. — Но почему ты не сказала об этом? Мы часто сидим в гостиной для старших — могла бы и сказать. Или... — осенённый неожиданной мыслью, он выпрямился и взглянул ей в глаза: — Тебе стало неинтересно со мной? Если так, я не буду больше приставать к тебе. Но только скажи мне об этом, Лада!

Чуть отвернувшись от него, девочка прикусила губу, а потом с отчаянием сказала:

— Я хочу быть с тобой! Мне всегда было с тобой хорошо!.. Но ты другой! Я не знаю, как это сказать, чтобы ты понял!

Теперь замолчал Коннор, пытаясь понять её слова. Но так ничего и не понял, а потому с грустью спросил:

— Значит, сегодня летать ты не хочешь? Прости, если прервал твою прогулку.

Встал и медленно пошёл к оставленному дельтаплану, полный недоумения и небольшой обиды — на самого себя, кляня себя за то, что так и не понял, чего хотела от него Лада... За спиной зашелестели быстрые шаги.

— Коннор! Коннор! Постой! Подожди меня! Я хочу полетать с тобой! Хочу!

Лада вцепилась в его ладонь, заглядывая ему в лицо так испуганно, как будто боялась, что он вырвет руку и бросит её на полянке со скамьёй. Но мальчишка-некромант забрал её котомку и сам понёс травы к дельтаплану, чтобы закрепить её в задней части конструкции. И, шагая к дельтаплану и крепко сжимая ладошку подруги, всё посматривал на неё, идущую с опущенной головой, стараясь предугадать: а если она всё-таки откажется полетать с ним?

Но девочка больше не сказала ни слова. Коннор вернул крючья на место, развернул свою громадную птицу, чтобы взять разбег с небольшого холмика. А потом, расслабив ремни, пристегнул Ладу к себе и напомнил:

— Начинаю разбег!

В грудь ему ткнулась её голова, когда девочка машинально кивнула.

С живой ношей взлетать трудней, чем одному. Но Коннор никогда не беспокоился о том. В разбеге ему помогла магия, когда он слегка облегчил вес дельтаплана. Поймав мягкую волну воздушных потоков, он взвился сначала к верхушкам деревьев, а потом — и в небо, стремясь добраться до облаков-кораблей, будто специально подровненных снизу и подкрашенных тёмным, а сверху белевших и сиявших мягким отсветом вечернего солнца. А потом взял курс на лесную заводь, где уже парили ещё пятеро дельтапланеристов, словно соревнуясь со стремительным юным драконом, выписывающим невероятно красивые, но опасные виражи близко к воде.

Глава десятая

Вечером, как Селена и обещала — за десять минут до всеобщей отправки в постель, в кабинет пригласили ("А ну, быстро зашли!") всю компашку малолетних бандитов, присовокупив к ним Гардена и Оливию. С третьеклассников потребовали в подробностях рассказать, как прошли их уроки в подготовительной школе. Взрослые помалкивали, слушая и лишь изредка задавая вопросы, но удивились все. Ждали, что волчишка станет с жаром тараторить обо всём на свете. А тараторили двойняшки-оборотни, которым понравилось всё — и даже то, как Ирма, образно говоря, щёлкнула по носу главного хулигана в классе. Вади слушал двойняшек с открытым ртом, как будто не ожидал, что всё происходившее в школе выглядит со стороны так здорово.

Гарден и Оливия вежливо сказали, что им понравились и учитель, и одноклассники и что они будут с удовольствием учиться в школе.

Берилл промолчал о себе, но его полные зависти глаза, устремлённые на ребятишек-оборотней, говорили о многом.

А потом подготовишек погнали спать, и вот тут-то состоялся краткий, но важный диалог только между волчишкой и Селеной, которая провожала Ирму в её спальню.

— Так что же тебе не понравилось в школе, Ирма?

— Селена, я плохая, — трагично насупившись, сказала волчишка. — Мне-то понравилось, но совсем не то, что надо.

— А это тайна? То, что тебе понравилось?

Волчишка осмотрелась. Коридор второго этажа пустовал — все уже в постелях, поэтому, наверное, Ирма хмуро и призналась:

— Селена, я такая дура! Ты не представляешь! Мне понравилось выпендриваться перед другими!

Селена только вздохнула на это признание, а потом присела на корточки, чтобы Ирма смотрела ей в лицо, и сказала:

— Главное, что ты это понимаешь — про "выпендриваться". Потому что иногда хочется.

— А ты выпендривалась? — встрепенулась волчишка. — Ну, хоть разок?

Ответила Селена не сразу. Перед глазами вдруг вспыхнула картинка: полутёмное подвальное помещение; испуганный Хельми, которого обнимает не менее испуганный Джарри, а вокруг них стоят мальчишки, образуя отчётливо уязвимую защиту от взрослых драконов, которые пытаются просканировать голову маленькому дракону, чтобы узнать, кто он такой. И она, глупая в то время Селена, которая говорит самому Вальгарду жуткие вещи, почему-то абсолютно уверена, что она права... Вспомнила и со вздохом сказала:

— Выпендривалась, Ирма. Правда, не так, как ты, а со страху... Вот только одно меня, Ирма, удивляет. Если ты понимаешь, что ты хвастаешься перед кем-то, почему это тебя так гнетёт? Привыкнешь к школе — желание выпендриваться пройдёт.

— А если нет? — нахмурилась волчишка.

Селена чувствовала себя так, словно шла по тончайшим хрустальным строениям по имени Ирма. Шла и боялась разбить это хрупкое...

— Ну и хвастайся дальше! — решительно предложила она. — Если хочется! В конце концов, имеешь право: ты умная и сообразительная!

— А Колин не хвастается... — вздохнула Ирма. — Хотя он умнее.

— Колин не только умнее... — начала Селена и осеклась. Хотела договорить: "Но и сдержаннее..." И нашла необходимые слова. А потому спокойно закончила: — Просто Колин живёт так, как будто никогда не уходит с пейнтбольного поля.

— Что? — уставилась на неё волчишка. — Это как?

— А ты? — в свою очередь спросила Селена. — Так, как ты вела себя сегодня в школе, вела бы себя на поле, в игре? Выпендривалась бы?

Прежде чем ответить, Ирма мгновения смотрела на хозяйку места. И кивнула.

— Колр говорит по-другому — контроль. А Колин себя всегда... ну, это... в контроле держит. Спасибо, Селена. Школа — это поле. Игра. Теперь я знаю.

Дверь в ясли-сад Вильмы закрылась за волчишкой.

Селена стояла напротив, словно ждала, что та снова откроется. Ирма не сказала: "Попытаюсь". Не сказала: "Попробую". Следовательно, она и впрямь собирается контролировать свои эмоции. Правда... Селена прикусила губу, медленно пропуская её между зубами. Правда, такой контроль — это сильное напряжение. Сумеет ли волчишка выдержать его?

Надо бы проследить за Ирмой, чтобы она не слишком уставала. Тем более сейчас, когда утром тренировки, а потом почти без перерыва, разве что в дороге, — школа... Селена вздохнула и спустилась к себе.

...Перед сном Коннор побродил немного по мансарде, будто не замечая братьев. Потом остановился у окна, куда не доходил свет от комнатных канделябров.

— Тебя что-то тревожит, — констатировал Мирт, наблюдая за ним.

— Есть немного, — не оборачиваясь, ответил мальчишка-некромант.

— И ч-што именно? Не поделиш-шься? — спросил Хельми, с интересом следивший за блужданиями Коннора.

— Сам не уверен в том, что подумалось... — несколько растерянно отозвался он.

— А ты скажи, что есть — а вдруг поможем с конкретикой? — важно поддержал разговор Мика.

— А-а... Ну, ладно... — Он повернулся к братьям лицом, но смотрел в пол, хмурясь над личной загадкой. — Вальгард велел придумать игру — причём за один день. Для тренировок нам дал всего три дня. Послезавтра — уже игра, с высокими зрителями из правительства. Сама игра не отточена идеально, как те, в которые мы играем. Условия не вполне определены. Одна из команд вообще не готова к игре — имею в виду некромагов из Старого города. Да и команда взрослых — тоже, если быть реалистом. А Вальгард очень доволен тем, что есть. Видел я его, когда мы закончили второй этап игры. Нет, правда — очень доволен. Ну и... Помните, в прошлый раз я думал о том, кто ему нужен победителем? Мой ответ сейчас — никто. Ему нужна игра, которую увидят чужие некромаги. Поскольку они увидят её впервые, они будут думать, что мы так давно играем. Но зачем это надо?

— Я думал — только я так думаю, — смущённо признался Колин.

Коннор подошёл к нему, присел на его кровать и вопросительно взглянул на остальных. Мирт и Хельми переглянулись, а потом посмотрели на мальчишку-некроманта и покачали головами. Мальчишка-эльф сказал:

— Только по следам твоих размышлений понял, что готов согласиться с тобой. До сих пор я только... тренировался, не думая о цели этой игры... Не совсем так, конечно. С первого дня, как Вальгард сказал, а ты насторожился, думаю. Но дальше того, что всё это загадка, не думал.

— Мне вообще было не до этого, — раздражённо сказал юный дракон. — Меня злит, что приходитс-ся пос-стоянно ис-спользовать иллюзорную мас-ску. Я умею это делать хорош-шо. Но она меня злит.

Хельми и правда единственным в команде вынужден носить магическую маску обычного, почти неприметного мага-человека. Такова была договорённость между взрослыми организаторами игры. Довод сильный: Хельми высокий (гораздо выше самых высоких старшекурсников) и широкоплечий, да ещё длинные волосы, чёрного цвета с подпалинами, поблёскивающие драгоценными камнями вплетённых оберегов, так что его образ — сплошной кошмар для непривычных к нему существ. Один взгляд некромагов-старшекурсников на него, истинного, даже не обернувшегося в драконью форму, — и они начинали напрочь ломать игру: тряслись руки-ноги, а головы вообще отказывать думать, как играть далее.

Но сейчас ведь речь не о том, каково каждому из них в игре.

Так почему же Хельми, обычно всегда невозмутимый, порой до смешившей Коннора важности, сердится?.. Иные загадки опустошают — знал Коннор. "Зря я их взбаламутил... Но и одному всё в уме держать... Колин, вон, успокоился, когда узнал, что не только он мучается над разгадкой Вальгардова секрета".

Мика, будучи практиком и реалистом, первым выразил мысль, о которой братья думали, но которую не высказывали:

— Хватит! Пора спать. Может, завтра повезёт — и Вальгард или его сородичи проболтаются о том, что нас интересует.

— Сородичи — не-ет, — тут же откликнулся Колин. — Они не в курсе. Я видел, как они смотрят на новую игру — с сожалением, что нельзя сыграть в обычный пейнтбол.

— Всё равно! — упрямо сказал мальчишка-вампир. — Давайте спать. Нам завтра с утра на поле, а мы отдыхали мало. А кто хочет болтать дальше... — он обвёл старших братьев грозным взглядом, — тот пусть спускается вниз! В гостиную — или в кабинет!

Засыпая, Коннор, видимо под впечатлением разговора, смутно вспомнил, что из родительской машины, подбитой крабами, его вынули именно вампиры-некромаги, сразу понявшие, что у раненого мальчика сильные способности некроманта. И проскользнула такая же туманная мысль о том, что в Старом городе, в храме некромагов, вампиров — раз, два и обчёлся. Особенно среди преподавателей. Они все, кроме Морганита, эльфы. Попытавшись проснуться и мыслить более чётко, внутренне пожал плечами: "А многих ли ты знаешь из этого храма, чтобы думать об этом?.. — И совсем сонная мысль: — Надо спросить у Трисмегиста, много ли в той лаборатории было вампиров-некромагов..."

...Проснувшись в заданное время, Коннор привычно бесшумно вышел из мансарды и спустился. Войдя в тамбур, он недоумённо уставился на кучку мелкой обувки. Странно. Обычно она вся стояла на полочках. А сейчас... Как будто кто-то торопился выйти из дома и нечаянно сбросил на пол сандалики и ботинки, даже не заметив этого. Забыв о желании быстрее явиться на спортивную площадку при деревенской школе, Коннор вышел из дома и огляделся. Закрыв дверь, он присел на корточки и быстро провёл ладонью над утоптанной землёй перед крыльцом. Посидев немного, вглядываясь в невидимое нечто, мальчишка-некромант встал и заторопился к саду.

Когда перед ним возникла Цветочная беседка, он зашагал мягче. Беззвучно помогали идти и садовые птицы, которые в последний летний месяц хоть и пели мало, но их пока было достаточно. Да и ветер, шелестевший по кустам и деревьям, здорово скрадывал шаг. Хотя, когда Коннор поднялся по нескольким ступеням в беседку, стало ясно, что волноваться, как бы кого не напугать, не надо. На одной из круговых скамеек спал кто-то маленький. Вот теперь Коннор удивился. В Тёплой Норе было тепло, но не настолько жарко, чтобы уйти спать на свежем воздухе. Да и поза спящего: он скрючился в напряжённый комок — подсказывала, что мальчик (Коннор пока судил по очень коротким волосам) явно мёрзнет, несмотря на какую-то тряпку, как-то странно положенную на него сверху. Осмотревшись внимательнее, мальчишка-некромант поднял брови: в самом тёмном углу спал кто-то ещё, тоже свернувшись клубком. Оборотень. Но кто именно?