| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В глаза графа постепенно возвращалась осмысленность, бледное до зелени лицо розовело. Вежливая чушь и горячительное делали свое дело.
— Я что-то могу для вас сделать?
Последние слова оказали на Ламбрука волшебное действие: он оживился и попробовал что-то сказать.
— Да, дорогой советник? — От ласковой улыбки уже немели губы, но Рональд не мог себе позволить оставить графа недовольным. Только не тогда, когда он может нажаловаться Дукристу. — Вы про вашу старшую дочь?
Старый проныра, даже при смерти не забывающий о шкурных интересах, кивнул.
— Несомненно, сложный случай. Но... — Рональд сделал паузу, словно фокусник перед тем, как вынуть из шляпы живого гоблина. — Для вас, любезнейший советник, Конвент сделает все возможное и даже невозможное!
Ламбрук оживал на глазах, послушно впитывая крохи собственной жизненной силы, рассеянные в воздухе и заботливо собранные для него Рональдом.
— Ваша Све... Темность так добры!
Рональд чуть не рассмеялся: граф не зря запнулся. Темный и доброта! Да, темным не свойственно подрабатывать целителями. Но правилам следую только неудачники.
— Вы что-то говорили о барашке по-ольберски?
— О да! — граф глянул на старинные напольные часы, показывающие без десяти минут три. — Самое время отобедать! Извольте, Ваша Темность.
— Надеюсь, вы не возражаете, если я сейчас же заберу документы для Конвента? Они требуют особой осторожности, и так неподобающее обращение почти сгубило текст.
— Разумеется, Ваша Темность. Счастлив служить Империи!
В верноподданническом восторге графа пронзительной нотой звенела надежда на устройство судьбы дочери, и лишь глухим обертоном диссонировала опаска: он же обещал отдать бумаги Дукристу. Но для Конвента! Все равно же оба служат одному Императору, — успокаивал сам себя граф.
— Его Всемогущество не забудет услуги, — помог ему утихомирить совесть Рональд.
За обедом он присмотрелся к старшей ламбруковской дочке. Свежее, всего-то во втором поколении, проклятье сделало её абсолютно непривлекательной ни для мужчин, ни для женщин. Внешне она была хороша: с правильными чертами, стройна, в меру округла, ухожена, со вкусом одета. Но при взгляде на неё, если не подниматься над примитивным животным, коим и является обычный человек, возникало стойкое отвращение. Конечно, Рональд бы мог снять проклятие и подкорректировать ее ауру до нормального состояния. Даже, если постараться, наделить ее звериной притягательностью Ристаны. Но зачем портить такую прекрасную работу? Лучше использовать с толком.
* * *
Ламбруки провожали Рональда с королевскими почестями и фейерверками эмоций. Старшая дочка графа сияла радостью пополам с недоверием: услышав, что красавец Зифельд, фаворит принцессы и мечта всех придворных дам, тайно влюблен в неё и попросил придворного мага высватать ему невесту, она сначала чуть не расплакалась, думая, что Его Темность издевается. Графиня разрывалась между острой потребностью немедленно похвастаться всему свету, опасением перед недовольством Её Высочества и предсвадебной лихорадкой. Ведь Его Темность просил объявить о помолвке на Весеннем балу и как можно скорее обвенчать молодых. Младшая дочка не могла понять, завидует она старшей сестре или радуется за неё, мысленно примеряла платье, как у Её Высочества на последнем балу, и строила глазки сестриному жениху.
Один граф, улыбаясь и кланяясь, прятал опасения: слишком уж щедр магистр Бастерхази, и Дукрист непременно рассердится. Сын же просил никому не говорить о тетрадях и отдать только Дукристу. Но жена похвасталась подруге, а назавтра темный шер прислал письмо... шисовы игры магов! Хорошо хоть дочери будет жених. Дорогой жених — немилость Её Высочества весьма накладна.
Когда Рональд, вручив Эйты шкатулку с дневником, принимал последние заверения в вечной признательности, в передней раздался звон колокольчика.
Граф осекся на полуслове, графиня застыла статуей Тревоги.
— Его Светлость маркиз Дукрист! — сдавленным голосом объявил дворецкий.
— Какая приятная неожиданность, Ваша Светлость! — первым приветствовал его Рональд. — Досадно, что вы не успели к обеду. Отменный был кабанчик.
— Точно неожиданность, Ваша Темность. Уж вы успели не только к обеду. — Дукрист слегка поклонился, улыбнулся графу с графиней. — Рад встрече, сиятельные. Как вижу, мой уважаемый коллега взял на себя заботу о документах.
На сей раз аура Дукриста мерцала идеально ровным перламутром, не позволяя прочитать ни злости, ни разочарования. Но это мелкое неудобство не мешало Рональду наслаждаться пусть небольшой, но настоящей победой.
— Рад, что избавил Вашу Светлость от излишних обязанностей. — Рональд ответил на поклон. — Право, мне не сложно будет перевести документы на единый имперский. Это займет не больше недели.
— Чрезвычайно любезно со стороны Вашей Темности. Позвольте осмотреть документы.
— Разумеется, дорогой коллега. В нетерпении ожидаю визита Вашей Светлости в мою скромную обитель.
— Благодарю, коллега, непременно навещу вас. Но, увы, не раньше праздника: дела, дела.
— Государственные, — понимающе усмехнулся Рональд. — Не смею больше отвлекать Вашу Светлость. Граф, графиня. — Он поклонился хозяевам, заодно прицепляя к Дукристу изящное следящее заклинание.
— До встречи, Ваша Темность. — Дукрист обозначил поклон, усмехнулся краем губ и перекинул петлю заклинания на графиню.
Покидая особняк Ламбруков, Рональд мысленно пожимал плечами: пусть Дукрист утешится реваншем по мелочи. Хуже, что в дневниках Андераса нет ни намека на научные записи — одни сопли и слезы: светлый, дери его шис. Зато есть недвусмысленное указание, что Ману совершил не одну, а целых две серьезные ошибки. И, что самое досадное, избежать второй из них любому темному очень непросто.
"Путь тьмы не усыпан розами, шер Бастерхази, — вспомнились слова Паука Тхемши, сказанные пятьдесят с лишним лет назад, когда старая шера Бастерхази отдала пятнадцатилетнего "дубину" в обучение. — Сумеешь выжить, твое счастье. Не сумеешь, горевать не буду. Первый совет: забудь все то, чему тебя учила бабка и вспомни, как смотрит на мир ребенок. Тогда твои шансы не попасть в Ургаш, возможно, вырастут".
435 год, 22 день Холодных Вод. За четыре дня до праздника Цветущего Каштана. Суард.
За дневником Рональд просидел до утра. Он изучил вдоль и поперек все четыре свитка, а заодно сделал перевод для Конвента, предусмотрительно вымарав несколько строчек — не стоит даже через четыре сотни лет связывать имя Бастерхази с маньяком и еретиком. Половина строк так и осталась непрочтенной, даже полное погружение в ментальное пространство Андераса не дало ничего, кроме больной головы, отвратительного настроения и путаницы в мыслях.
"Стихийный диссонанс, неконгруэнтность понятий и эмоциональных образов, — поставил сам себе диагноз Рональд. — Каким надо быть придурком, чтобы влюбиться в Ману!"
Он с отвращением отбросил последнюю тетрадь, зажмурился и потер виски.
— Эйты, крепкого кофе, меду и... тьфу! — Мысль о ветчине отозвалась приступом тошноты. — Только кофе и меду!
Слуга аккуратно положил поднятую с пола тетрадь на стол и быстрой рысью отправился на кухню, а Рональд снова поморщился: казалось, умертвие топает прямо по голове.
Через четверть часа и три чашки кофе головная боль утихла, но дурное расположение духа никуда не делось. Мысли крутились вокруг шести Глаз Ургаша, как светлые победители назвали найденные во дворце ирсидских королей результаты последнего опыта Ману. Историю штурма дворца как раз преподавали и в гимнасиях, и в Магадемии: великая победа сил света над силами тьмы, ун даст их багдыр!
Кусочки головоломки никак не хотели вставать на место. Почему после серии неудач с сохранением души и личности в артефактах Ману решился снова? И что же на самом деле представляют из себя "каменные демоны"? Как они связаны с загадочными кристаллами из храма мертвого бога-демона? И что стало с теми тремя учениками Ману, чьи артефакты светлые фанатики успели разбить прямо там, на алтаре среди семи иссохших трупов? Куда делся седьмой Глаз? И к чему пришел бы Ману, если не бросил все силы на трансформацию, а отбил нападение объединенных сил Империи и продолжил изыскания? Сотни вопросов без ответов...
Лет двадцать назад Рональд попытался уговорить учителя добиться разрешения на исследование единственного имеющегося в распоряжении Конвента каменного демона. Но Тхемши даже разговаривать не стал — обозвал дурнем, велел забыть об Одноглазом во имя Равновесия и выгнал. И на всякий случай навесил на хранилище еще полдюжины охранных заклинаний. Добраться до Глаза, который сразу после победы забрал себе хмирский Дракон, не стоило и мечтать. А следы последнего артефакта затерялись на мерзлых просторах Объединенных Баронств еще полвека назад, и поиски не дали ни малейших результатов.
"Искать другой путь", — с пониманием пришло спокойствие.
Рональд оставил недопитой третью чашку кофе, откинулся на спинку кресла и потянулся. Яркое весеннее солнце и щебетание за окном уже не казались божеским наказанием, а промелькнувший перед глазами образ запеченных рябчиков — изобретением хмирских палачей. Улыбнувшись, Рональд мысленно протянул руку к ближайшей тарелке с рябчиками, вдохнул вкусный запах...
Через пару минут после того, как один из пятнадцати постоянно готовых для придворного мага подносов исчез с кухни, главный повар вздохнул с облегчением: Его Темность не гневается. Уловив радость кухонной челяди, Рональд усмехнулся. Как полезна репутация чудовища! Стоило разок забрать нерадивого повара на алтарь, а вместо него подсунуть барана в поварском колпаке, и вот уже двенадцать лет кушанья для придворного мага готовит лучший королевский повар — причем старается больше, чем для монарха.
Покончив с рябчиками в апельсинах и воздушным суфле, Рональд глянул на часы. Половина восьмого, самое время.
Круживший над парком вокруг особняка Дарнишей ястреб спикировал на ветку платана, аккурат напротив раскрытого окна на втором этаже. А Рональд откинулся в кресле и закрыл глаза: от наслоения птичьего и человеческого зрения у него слишком быстро начинала кружиться голова.
— ...приятная неожиданность! — донесся из окна кабинета голос герцога. — Дру Милль, чем обязан?
— И зачем вам понадобился Дракон? — холодно осведомился гном.
Рональд нахмурился, а ястреб на ветке приоткрыл один глаз.
Дру Милль врос в пол посреди кабинета, топорща переплетенную цветными лентами бороду и постукивая унизанными перстнями пальцами по рукоятке заткнутого за пояс церемониального серебряного кайла. Высокий, особенно по сравнению с гномом, полный черноволосый мужчина в строгом камзоле замер напротив него, спиной к окну, в растерянности схватив себя за мочку уха.
— Дракон? — переспросил он и снова замолчал, но теперь недоумение в его позе сменилось злостью.
Через несколько мгновений гном кивнул, словно выяснив что-то для себя, и снял руку с рукоятки кайла.
— Да. Просыпающийся Дракон клана Миллей. Помните такого?
— Разумеется, помню, — голос Дарниша снова был ровен, только беспорядочные всполохи синевы вокруг него выдавали гнев. — Окажите любезность, дру Милль, расскажите по порядку.
Дарниш повел ухоженной рукой в сторону низких кресел. Гном едва заметно усмехнулся и сел, удобно развалившись и поставив ноги на скамеечку.
— Коньяку? — хозяин кабинета достал из книжного шкафа начатую пузатую бутылку и два бокала.
— Кардалонский? Не откажусь.
В молчании Дарниш разлил жидкий янтарь по бокалам, протянул собеседнику. В молчании оба пригубили.
Рональд скривился: такая изящная интрига пошла шису под хвост! Наверняка Гильдия наломала дров, уж слишком Милль уверен, что его родовую святыню похитил не Дарниш. А было так заманчиво лишить его поддержки не только Гномского Банка, но и всех горных кланов Валанты — когда речь идет о клановых святынях, гномы на диво несговорчивы и злопамятны.
— ...нашли сегодня утром у вашего человека. К сожалению, допросить его не удалось — бравые городские стражи убили при попытке сопротивления закону, — держа бокал в ладонях, рассказывал Милль. — Но украл Дракона не он. В банке был Рука Бога, причем совсем мальчишка. К тому же, никаких признаков контакта с Драконом на трупе не было. — Поймав недоуменный взгляд Дарниша, гном пояснил: — Вы же догадываетесь, что это не просто статуэтка.
Дарниш кивнул и отпил коньяк.
— Когда горы были молодыми, и не было в мире ни гномов, ни людей, ни эльфов, один из перворожденных Драконов, повелитель земли и недр, увидел сон. Проснувшись, он дохнул пламенем на кусок оникса, и из камня родился первый гном. И наделил его Дракон чутьем камня и металла, трудолюбием и удачей, даром преумножать богатства и красоту, и повелел хранить подземное царство. А чтобы гномы не тосковали без своего прародителя, отломил чешуйку со своего хвоста, выплавил из нее собственное подобие и оставил нам. Было это двадцать тысяч зим назад. А когда пройдет еще двадцать тысяч зим, Оранжевый Дракон вернется к своим детям, и спросит, хорошо ли мы хранили и преумножали воплощенную в камне и металле красоту...
Гном вздохнул, пригубил коньяк, а ястреб на ветке отвернулся: раз уж Милль взялся пересказывать Катрены Двуединства, то все — ссоры не будет.
"Шисовы гномы, — поморщился Рональд. — Говорил учитель, не связывайся с недоростками!"
— ...за себя постоять. Любого, кто задумал обмануть или обворовать Миллей, Дракон убьет, стоит его коснуться.
— Весьма предусмотрительно, — покивал Дарниш. — Проверять партнеров до, а не после. Думаю, это избавляет вас...
Ястреб с сердитым клекотом взлетел с ветки и устремился прочь, в родной лес. А Рональд зажмурился и потер глаза. Смотреть, как Дарниш обращает ошибку Гильдии в свою пользу? Еще чего. Вот если бы можно было самому заполучить того Дракона и не поиметь неприятностей! Но лучше перестраховаться. Кто знает, какие еще сюрпризы таит статуэтка. Гном не так наивен, чтобы рассказывать Дарнишу все.
— Эйты, принести мне четвертый том Истории Яшмового Трона! — велел он.
Интерес к герцогу не иссяк — Рональд пообещал себе при случае позаботиться о неприятностях для него. Но тратить время на игрока второго плана, когда надо обдумать основную стратегию, нецелесообразно. Лучше как следует подготовиться к встрече дочери Зефриды. Четыре года назад он, видимо, зря не обратил на неё должного внимания. Не стоит повторять собственных ошибок: кто знает, не принесет ли Шуалейда если не бессмертия, то хоть власти в Валанте — законно, только законно! Упаси боги от судьбы узурпатора Ману!
Глава 9. Да здравствует наследник!
Повелели Двуединые в неделю, когда зацветает каштан, всем людям праздновать и веселиться, не воевать и не ссориться, дабы земля радовалась вместе с ними и приносила обильный урожай.
Уложение о празднованиях
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
