Ага, умный такой! Тебе надо — ты и огребай.
Галина Борисовна, преподаватель фармакологии, отличающаяся повышенной ядовитостью дама средних лет, на иностранку косилась, но помалкивала.
А что? Сидит человек, читает, молчит. Может, чего умного скажет... когда-нибудь. Только группа на нее отвлекается, но девчонка тут ни при чем.
Вот, очередная записочка не долетела.
Ох... и голова болит. На погоду, конечно. После какого-то рубежа она частенько болеть начинает. У Галины Борисовны — после вторых родов...
Ладно, работать все равно нужно. Галина Борисовна еще раз потерла пальцем лоб над левой бровью, именно там как будто штопор ввинчивался, и продолжила опрос.
Перемена.
Коротенькая, между двумя уроками. Не двумя парами, а пятиминутка — между двумя уроками из пары.
— Выйдите хоть на пять минут, — попросила Галина Борисовна.
Обычно так не делают, но уж очень голова ныла. Хоть пять минут тишины.
Все потянулись к выходу. Только иностранка задержалась, удержала Татьяну за руку, потом подошла вплотную к учительскому столу.
— Простите, — говорила она действительно с каким-то странным акцентом. — Сильно голова болит?
Галина Борисовна едва не рявкнула. Но устыдилась. Действительно, а в чем виновата девочка? Что заметила? Так это ей в плюс, наблюдательная... только голова болит. И тошнит. Оххх...
— Сильно.
— Попросите всех выйти. Мы с Таней останемся.
— Зачем?
— Попросите, — мягко повторила Салея Сантос. И что-то такое звучало в ее голосе... нет, не хотелось с ней спорить. Совсем не хотелось.
— Так, все вышли, двери закрыли, — чуть повысила голос Галина Борисовна.
Студенты вымелись мгновенно, хотя и поглядывали назад с явным любопытством.
Салея подошла поближе.
— Таня, смотри, — у нее это прозвучало, как Та-ния... — Вот видишь — тут очаг боли, — и легкие холодные пальцы уверенно выбрали самую болезненную точку. Но дотрагиваться не стали, остановились напротив.
— Вижу, — кивнула Таня. — А дальше что?
— А вот что... — Салея протянула руку и сорвала лист с фикуса, который стоял в углу кабинета, в горшке. — Смотри...
То есть так показалось Галине Борисовне. Таня-то видела, стоило Лее протянуть руку, требовательным жестом, и фикус сам отдал ей один из листков.
Салея медленным движением провела листком перед лицом Галины Борисовны. И еще раз. И еще...
Преподавательница рявкнула бы. Но... если кто с этим не сталкивался, то и не надо. А кто знает... какие тут окрики! Иногда просто бы закрыть глаза, лечь и поплакать от боли и бессилия.
Только вот... боль проходила.
Словно и не было ее?
Галина Борисовна подняла на девушку удивленные глаза.
— Таня, смотри. Еще осталось?
— Мне кажется, да...
— Правильно. Сейчас поправим...
В дело пошел второй лист фикуса. И Галина Борисовна поняла, что у нее... ничего не болит?
Как так? Вообще не болит?!
— Углова? Сантос?
Салея отряхнула руки. Оба листа превратились в зеленоватый пепел, который она и смахнула с пальцев.
— Болеть не будет. Наверное, месяца два. Но я бы вам посоветовала хотя бы раз в неделю уезжать в лес. Часа на три-четыре. Ложиться на землю и отдыхать. Иначе все вернется.
Вернется?
А если...
— А если я так буду делать?
— Тогда мое воздействие продержится дольше. Год, может, два. У вас кровяные жилы...
— Сосуды, — подсказала Таня.
— Да. Сосуды плохие. Узкие.
— Знаю. Спазм — и пошло, на три-четыре дня растягивается, — кивнула Галина Борисовна. Голова не болела. Вообще...
Чудо?
Хилерство? Шарлатанство? Да женщина бы сейчас на все согласилась! Голова-то не болела! А это главное!
Таня посмотрела на Салею.
— А травами это не лечится?
— Если жевать... но я не знаю ваших названий...
— Галина Борисовна, а вы нам справочник по лекарственным растениям не дадите? Лея пока посидит, может, что-то узнает. Все вам легче будет...
— Дам, конечно.
Еще бы не дать! За такое? Не жалко!
Она бы и справочники отдала, и половину своих студентов на опыты. Все равно болваны безмозглые, ходят, смотрят пустыми глазами... какое же счастье не чувствовать боли! Какое чудо!
Дззззз!
Звонок не вызвал нового приступа головной боли. И это безумно радовало. Даже студенты не бесили. Галина Борисовна вручила Салее толстый справочник, и покосилась на фикус.
М-да... и как это они так? Ладно, она на перемене спросит. А пока — записываем!
* * *
— Все свободны. Углова, Сантос, останьтесь, пожалуйста...
Девушки переглянулись — и остались. Таня коснулась руки Салеи, молчи, я скажу за двоих.
— Да, Галина Борисовна.
— У меня голова не болит. Как вы это сделали?
— Галина Борисовна, у нас прапрабабка... в общем, кое-что она знала и умела, — потупилась Таня. — Там даже прапрапра... это еще в царские времена было, еще до Николашки.
Это объяснение Галина Борисовна поняла. Такое... бывает.
Вот просто бывает оно — и все тут. И лучше в это даже не слишком лезть.
— Оно и у той ветви семьи просыпается, и у нашей... что-то серьезное так вылечить не удастся, а вот всякие мелочи — можно.
Для Галины Борисовны головная боль мелочью не была, но придираться она не стала. И так понятно, что спазм сосудов — это не онкология, к примеру.
— Я понимаю.
— А чтобы лечить грамотно, надо знать медицину. Тогда хоть не навредишь.
И с этим преподавательница была абсолютно согласна. Аптеки, салоны красоты, даже иногда поликлиники — понаберут туда по объявлению, а народ расхлебывает. Торговать-то эти девочки-мальчики могут. А знаний нет, вот и получается черт знает что...
Тот же солярий.
Ничего, что к нему полный список противопоказаний есть? Который в салонах попросту не озвучат. А зачем? Сам пришел, сам и думай, что вредно для тебя, а что полезно. Лазерная и фотоэпиляция...
Красота требует жертв?
А вы уверены, что она требует вашей смерти из-за онкологии или особо 'удачно' оторвавшегося тромба? Варианты возможны.
— Вот вам список растений и дозировки, — протянула листок Салея. — Если будете регулярно пить, приступы станут намного реже. Может быть, раз в год.
Будет пить?
Да Галина Борисовна листок схватила так, словно ей слиток золота преподнесли.
— Спасибо!
— Не за что, — дружно отозвались девушки. — Можно идти?
— Да, конечно. Не переживайте, я никому и ничего не расскажу.
— Спасибо.
— И... Углова.
— Да?
— Не обижайся. Спрашивать все равно буду. Ты и так учишь, но... сама понимаешь. Мы за людей отвечаем.
Таня улыбнулась, глядя в глаза преподавательнице.
— Вот именно. И лечим их потому, что работа такая. Правильно? Вы не думайте, мы помогли просто потому, что могли. А знания мне и самой нужны.
Галина Борисовна улыбнулась ей в ответ — совершенно искренне.
— Спасибо.
Хорошие девчушки. Может, для медицины еще и не все кончено, если у них такие учатся?
* * *
— Думаешь, стоило помогать?
— Стоило, — кивнула Салея. — Жалко ее было. А еще... мне надо примерно представлять, сколько сил требует работа в вашем мире. С вашим Лесом я пока еще не настолько близка. Со своим взаимодействовать у меня получается проще, а с вашим... и я несколько лет просидела в клетке.
Таня погладила ее по плечу.
— Не думай об этом. Оно прошло...
— Прошло, — тоскливым эхом отозвалась Салея. — Танюша, это — не прошло. Мою планету кромсают на части, моих родителей убили, мой народ держат, как животных, в клетках... и я ничего, ничего не могу сделать! И Дубовая Корона мне тут не поможет.
Таня потерла бровь.
— Не можешь?
— Мы пытались. Но...
Таня задумалась.
— Лея, ты мне вечером расскажи, и как вы пытались, и что делали. Ладно?
— Расскажу. А зачем?
— А затем. У вас сила Леса, у нас технология, а уж пакостности характера... чего не хватит — то придумаем! Знаешь, сколько гадостей есть в нашем мире? Много...
Против воли Салея рассмеялась.
— Танечка, милая, ты уверена, что две девушки... ладно, еще и твоя бабушка, смогут что-то сделать целой культуре поглощения планет? Это целая Конфедерация Ша-эмо, их не миллионы — их тысячи планет, их сотни миллиардов!
Таня пожала плечами.
— Не подумаем, так и не придумаем. Уж твою-то планету мы им точно обломаем. Вот мне, как медику, сразу на ум приходят пандемии... ко всем ли болячкам есть иммунитет у ваших завоевателей?
— Бактерии? Вирусы? Мы не думали об этом...
— А мы подумаем, — кивнула Таня. — Вот, было проклятие фараонов...нам ведь что нужно? Чтобы конкретно на вашу планету перестали лезть. Даэрте оттуда все равно уходят, значит — можно развлекаться в свое удовольствие. Завоевателей жалеть точно не стоит.
— Мы подумаем над этим, — решительно кивнула Салея.
Девушки вовремя замолчали. Вот он коридор, их подгруппа, следующий урок... Диетология.
Стол номер такой.
Стол номер сякой.
Что в него входит, при каких заболеваниях применяется...
Пишем, потом снова слушаем и опять пишем. И еще учить будем.
На парте опять материализовалась записочка.
— Приглашаю поужинать вдвоем. В 'Белом Китайце'.*
*— автор в курсе, что 'Белым китайцем' назывался наркотик. Но на хорошую кухню тоже подсаживаются. Прим. авт.
Салея демонстративно порвала записку в ошметки, подняла руку и с разрешения преподавателя выкинула мусор в ведерко.
— Один из лучших ресторанов города, — кивнула Таня. — Цены — бешеные.
— Пффффф.
Салея только плечами пожала. Рестораны? Она была равнодушна к пище. Исключение составляла гордяника, которой на земле просто не водилось. Удивительно вкусная ягода светло-розового цвета, некрупная, размером с виноградину, кисло-сладкая... Может, приживется?
Салея ее даже в этом случае уже не попробует. Но кто-то другой — вполне. Та же Таня. И вспомнит ее... И жизнь продолжится.
— Мы предпочитаем фрукты и овощи. Можем есть и мясо, и рыбу, но то, что выращено на земле — вкуснее.
— Есть рестораны для веганов.
— Углова, Сантос, рассажу.
Девушки замолчали, и Таня опять принялась писать.
На перемене им уже удрать не удалось. Сережа Попов пошел в атаку. Что это такое? Есть женщины, которым он безразличен? Крушение мира! Конец света!
— Салея.... Тебе говорили, что у тебя королевское имя?
— Да.
— Я со всем уважением приглашаю. Или другой ресторан назови, куда ты хочешь?
— Назойливость не добавляет вам привлекательности.
— Чего? — не понял Попов.
— Стократ повторенное предложение вызовет не согласие, а агрессию.
На этот раз дошло.
— Так я же не постель предлагаю, если сама не захочешь...
Терпение Салеи кончилось. И было-то его немного... а уж сидеть на парте, своей грязной простите, филейной частью, прямо перед ней?
Расположился этак, небрежно...
А парта-то не пластиковая.
Она деревянная... еще из тех древних времен, когда парты и столы делали не из опилок и клея, а из досок. Попросить вырастить шип в районе седалища?
Да в единый миг!
С парты Попов вскочил с воплем, хватаясь за тылы.
— Ай!
— Что случилось? — удивилась Таня, которая все это время сидела тише мыши. С одной стороны, Саея и сама справляется, с другой — это Попов. Ну он же... хотя ради подруги Таня уступила бы и Попова. Ладно уж...
Если Салее он нужен?
Как оказалось — не нужен. Ни даром, ни с доплатой.
Шипа в парте тоже не оказалось, он высунулся на долю секунды — и тут же спрятался обратно.
— Иголка... — прошипел Попов, держась за тылы. Он бы заподозрил Углову, но у той руки были на виду. Да и у Сантос тоже... но что это тогда могло быть? Непонятно...
— Какой ужас, — лицемерно посочувствовала Салея. — Может, вам к врачу сходить? Пусть вытащит? Иголку?
Группа захихикала. Интересно, как будет звучать диагноз?
Игла в заднем месте? Интересная болезнь получится...
Пока Попов соображал, что и как, в атаку пошла Извольская.
— А что, в Португалии это в моде?
— Что именно?
— Ходить, как чмо. В каких-то жутких обносках, бусиках, словно с помойки — Извольская протянула руку, намереваясь подцепить нитку деревянных бус, но такого Салея тем более не позволила бы.
— Везде свои обычаи, — рука Катерины повисла в воздухе, жестко перехваченная за запястье. — Я же не спрашиваю, зачем вы закачали в губы что-то вроде пластмассы, порезали себе щеки, закачали краску по контуру губ, глаз, бровей...
Извольская побагровела.
Ну... есть такое дело. И в губы она гель вкачала, и скулы правила, и татуаж тоже делала. Отец оплатил. В обмен на ее согласие отучиться в этой богадельне.
— И еще в волосах у вас какие-то шарики...
— Это капсулы, — Таня давилась от смеха. — Лея, это когда девушка не слишком красивая... вот как на машину наклейки, вот так и тут. Чтобы красивее быть.
Салея пожала плечами.
— Везде свои привычки.
Катерина побагровела. Но не была бы она сама собой, если бы не пошла в атаку.
— Врешь ты все!
— А ты умойся, — с Извольской Таня окончательно решила не стесняться. — И мы посмотрим!
— А что? — поддержал кто-то. — Правда, Катька, если ты ничего такого не делала... можешь просто волосы показать! Капсулы ведь видно!
Показывать Катерина ничего не стала. Обожгла девушек взглядом — и вылетела из кабинета. Салея даже плечами пожимать не стала. Вот еще... проблема. Возмущенное огородное пугало, насквозь искусственное. Это ж она только про лицо сказала, а там и ниже свои улучшения есть.
Что там следующей парой? Латынь? То есть сначала английский, а потом латынь.
— Москоу из зе кепитал оф Рейшен Федерейшен...
Лиля Жукова тянула эту фразу таким жеманным тоном, что уши вяли у всех присутствующих.
— Лиля, не Рейшен, а Рашен.
— Москоу из зе кепитал оф Рейшен Федерейшен...
— Рашен Федерейшен.
— Москоу из зе кепитал оф Рейшен Федерейшен...
— Лиля, Рашен. Рашен Федерейшен...
— Москоу из зе кепитал оф Рашен Федерашен...
Тут уж захохотала вся группа.
Багровая, словно помидор Лиля, сверкнула глазами и поспешно села на место. Салея смысла не поняла, но внимание учительницы своей невозмутимостью привлекла.
— Возможно, вы нам что-то скажете по-английски?
Таня едва под парту не сползла. Вот... попадалово! Впрочем, Салея не смутилась. Длинная фраза протрещала пулеметом. Студенты поняли от силы слов пять, но точно на английском...
— У вас американский выговор, — заметила преподавательница.
Салея пожала плечами.
— Возможно. Это не родной для меня язык.
Больше вопросов не было. Таня толкнула подругу локтем в бок.
— А как?
— Как и ваш язык. Все, что знает Лес, знаю и я.
— А почему американский вариант?
— Да потому, что в Англии лесов нет. Дикие люди, — вздохнула Салея. *
*— то, что в Англии называют лесом, действительно тянет только на лесопарки. Лес у себя они культурно извели еще в 18 веке, прим. авт.
После занятия подруг остановил Руслан.
— Тань, два слова.
