Феникс - 3. Пламя обжигает

От нечего делать шивера вытащила верхний плакат, аккуратно развернула, держа его на вытянутых руках. На плакате изображалась последовательность действий, которые следовало оказывать человеку при переломе позвоночника. Йарика пробежалась по картинкам равнодушным взглядом, положила плакат на пол. Достала другой. Там несчастный человек, по виду тот же самый, что и на первом плакате, сломал себе руку.

Шивера усмехнулась. Увиденное немного освободило голову от тягостных мыслей. Оказывается, хорошо просто сидеть и тупо пялиться в картинки далекого прошлого. Йарика быстро пересмотрела первую стопку. Кто-то будто нарочно сложил в ней плакаты, относящиеся исключительно к помощи пострадавшим, получившим какие-либо травмы.

На первых плакатах следующей стопки изображались схемы эвакуации из различных зданий. Хотя внешние границы некоторых зданий были идентичными, а схемы затрагивали конкретные этажи.

Шивера нахмурилась. Здания, а точнее — целый комплекс сообщающихся сооружений — вполне могли оказаться запрятаны под землю. Написанного на плакатах она не понимала, но для общего понимания хватало и графики.

Йарика развернула несколько разных плакатов на полу, придавила края подвернувшимся под руку мусором. А потом попыталась соотнести схемы друг с другом и с просекой на поверхности.

'Нижние уровни сейчас не важны, — размышляла она. — Мы могли войти через пожарный или аварийный вход. На главный он не похож. А значит, надо искать выводы на поверхность...'

Подобных выводов она нашла три. Все три тянулись от основного комплекса в стороны метров на двести. Все три выныривали на поверхность узкими проходами. Но только один на глубине полутора десятков метров имел технический отсек. То ли для дезинфекции, то ли для хранения верхней одежды, то ли просто как промежуточный склад. В отсеке имелось две двери. Одна, ведущая на поверхность. Другая, открывающаяся в длинный коридор, за которым маячил комплекс.

Йарика поймала себя на том, что и думать забыла о собственных проблемах. Теперь они казались ей мелкими и ненастоящими. Она выдергивала с полки плакат за плакатом, изучала схемы, пытаясь утвердиться в своей правоте относительно технического отсека или же понять, что ошиблась.

— Не помешаю?

Голос Диэма заставил вздрогнуть.

Шивера выругалась вполголоса, подняла голову.

— Вы это изучали?

— Я — нет, — зевнул Диэм. — Что это?

— Мы — здесь, — она уверенно указала пальцем на схему. — Если высадим ту дверь — попадем в коридор, а по нему — в главное здание комплекса.

Диэм присел на корточки, сонливость из его взгляда исчезла.

— А ты не тратишь время понапрасну, — проговорил он, всматриваясь в листы со схемами. — Только зачем нам туда лезть?

— Вот зачем... — Йарика положила поверху листов новый.

— Гараж?!

— Или что-то на него похожее, — на лице шиверы появилось победное выражение. — Под вами все это время стоял целый автопарк, а вы и пальцем не пошевелили, чтобы до него добраться.

— У нас были мотоциклы, — пожал плечами Диэм. — И ты предлагаешь... — он сделал выжидательную паузу.

— Да! — Йарика резко поднялась. — Мы вырежем дверь, спустимся вниз, найдем транспорт и выберемся из этой дыры.

— Не подумай, что я сомневаюсь, — Диэм тоже поднялся. — Но...

— Я попытаюсь спуститься вниз. С твоей помощью или без нее.

Они стояли и буравили друг друга тяжелыми взглядами. Со стороны — непримиримые враги, готовые броситься в атаку.

— Почему ты злишься? — спросил Диэм.

— Потому что все идет не так, — голос Йарики дрогнул. Она ожидала споров, криков, возможно — даже угроз, но шивер просто спрашивал. Спокойным и уверенным голосом.

— Не думаю, что тебя заставили искать меня. Ты решила сделать это сама. Так скажи то, что хочешь сказать.

Шивера еще несколько секунд смотрела в мерцание его глаз, а потом отвернулась.

— Ты мне поможешь? — спросила, переведя дыхание.

— Конечно.

— Тогда давай поедим, а потом вскроем эту дверь.

— Где еда — знаешь. Я посмотрю, исправен ли резак.

— Хорошо.

* * *

Полотно дороги бежало перед ними, как голодная собака. В ушах стоял рев круизера — то настойчиво грохочущий; то надоедливый, как комариный писк.

Они выехали ночью, не стали ждать рассвета, но, к тому времени как встало солнце, Кэр был готов сделать привал. Наверное, сказывалась усталость, накопившаяся за минувшие дни. Все же организм эрсати не приспособлен к большим физическим нагрузкам. И это не могло не сказаться на его самочувствии. Хорошо уже хотя бы то, что они с Дезире одну ночь провели в сухом и относительно безопасном доме. Пусть и под боком у фанатиков. В конце концов, те оказались лишь жертвами в зубах куда более опасного хищника — инквизиторов.

Скорее бы Иерусалим, будь он неладен! Скорее бы все это закончилось!

"Старею, наверное, на покой потянуло, остепениться. Так скоро и о потомстве задумываться стану".

Должно быть, Дезире почувствовала его мысли, потому что, несмотря на рев мотора, Кэр отчетливо услышал ее смешок. И сам невольно улыбнулся в ответ. Чем нелегкая ни шутит, в конце концов, до того, как появился Трэш со своими грайверами, он, Кэр, вполне серьезно думал осесть в Фениксе вместе с Дез.

— Мне понравилось то, о чем ты думал, — сказала девушка немного погодя, когда они остановились передохнуть и перекусить.

— Нечестно копаться в моей голове, пользуясь тем, что я сосредоточен на дороге, — делано пожурил он.

— Наверное, нужно сказать, что я сожалею, но... не дождешься, — она так же делано покачала головой.

Кэр мысленно улыбнулся и с облегчением вздохнул. Что ж, по крайней мере, она немного отошла. Эрсати нарочно избегал взгляда девушки. Знал, что найдет там мольбу. И знал, что, скорее всего, не сможет ей отказать. От Дезире пахло жалостью, которую она испытывала к семье изгнанников. Кэр не сомневался — будь ее воля, она бы забрала с собой и вдову, и ее детей. Только, чем ехать с таким "хвостом", уж лучше сразу нацепить на себя табличку "Мы — шпионы". Эрсати понимал: Дез тоже это знает и понимает, но из природного мягкосердечия все равно попыталась бы. Несколько раз, после того как погорельцы остались позади, эрсати чувствовал ее сожаление. Но Дез, нужно отдать ей должное, ни разу не попросила вернуться. Понимала и молчаливо глушила в себе боль. Все же ментальные способности, какой бы ни была их природа, изменили ее, сделали сильнее, но, вместе с тем, уязвимее.

— Я пообещала, что выдержу, — произнесла Дез. Она отложила в сторону кусок прессованного хлебца из пайка, прожевала немного и запила из фляги.

— Ты выглядишь уставшей и нездоровой, — обеспокоенно произнес эрсати. На всякий случай пощупал лоб девушки — пожалуй, даже холоднее обычного.

— Ерунда.

"Так ты и призналась".

— Та женщина... — начала Дез, и Кэр приготовился услышать просьбу, которой ждал всю дорогу. — Она отказалась от того, во что верила. Отказалась с такой легкостью, как будто только ждала повода...

— Не исключено, что так оно и есть, — согласился эрсати, кивнул на недоеденный девушкой паек и настойчиво произнес: — Ешь, силы тебе понадобятся.

Она послушалась, но жевала с видимым безразличием.

— Как думаешь, с остальными будет так же?

— Не знаю, — Кэр не видел смысла в лукавстве. Она и без своих способностей достаточно хорошо чувствует его, чтобы распознать фальшь по одному только голосу. — Эти люди — они такие же, как и те, что живут в Фениксе. И все же — это два лагеря, жители которых не поймут друг друга, как охотник не поймет дичь. Но если сам охотник станет дичью, то шанс понять того, на кого охотился недавно, есть. Возможно, общее горе примирит бывших врагов, — Кэр поскреб на подбородке молодую щетину, которая начинала напоминать о себе характерным зудом. — Эта женщина слишком натерпелась. Инквизиторы перестарались в своих проповедях и наставлениях. И знаешь, в одном я уверен точно: в Иерусалиме полно таких паршивых овец, которые только и ждут нового пастуха.

Дез снова улыбнулась, но Кэр не знал, что из сказанного ее приободрило.

— Каждая спасенная жизнь чего-то да стоит. Те люди, которые живут в Иерусалиме, — они ведь не виноваты, что доверились извергам-фанатикам, — сказала она.

В этом Кэр с ней не согласился. Этак любую глупость можно взвалить на чужие плечи, прикинувшись невинно обманутым. Наломал дров — будь добр их собирать. А пенять на чужой ум — удел слабаков и трусов. Не случить нападения грайверов, разве пошел бы он договариваться с врагом? Пусть не договариваться, но пытаться сказать чужим ему людям о нависшей над ними опасности? Но у судьбы странное чувство юмора, раз она решила свести два чуждых друг другу мира.

— Я готова ехать, — сказала Дез спустя несколько минут. Половину своего пайка девушка спрятала обратно в сумку, зато выпила почти все содержимое своей фляги.

— Не дело, — нахмурился эрсати, — так ты долго не протянешь.

— Я правда не голодна, — сказала она. — И вообще... кусок в горло не лезет. Но я в порядке, не волнуйся. Можешь на меня положиться.

— Это полагается говорить мне.

Тем не менее, Кэр решил не настаивать. Он достаточно выучил ее привычки, чтобы научиться доверять. Раз говорит, что не голодна, — значит, так оно и есть. И чем он сам лучше? Затолкал в себя еду, запил — вот и весь завтрак.

Дорога встретилась с ними — нелюдимая, серо-стальная и ветреная, как старая потаскуха. Кэр даже порадовался, что они в масках инквизиторов: поднявшийся холодный ветер принес пыльный туман и будто нарочно завернул в него и круизер, и обоих его "всадников". Не будь на лице плотной маски — Кэр давно бы не смог вести мотоцикл.

Какое-то время эрсати еще надеялся, что пыльная буря уляжется, но с каждой минутой она становилась все злее. И все же он не останавливался, продолжал ехать не более двадцати километров в час. Но ехать.

"А вот и первый поворот", — мысленно произнес он, когда дорога сделала широкую дугу и спряталась за бетонным скелетом некогда огромного здания. Даже беспощадное время и война не лишили монстра его пасти: часть стены и некоторые перекрытия между этажами давно рухнули, образовав зев; стальные пруты с нанизанными на них остатками бетона свисали с верхних этажей длинными клыками.

Вдруг Дезире переложила ладонь с его талии на плечо и сжала, давая понять, что кого-то почувствовала. Кэр не стал переспрашивать, но еще немного сбавил скорость. Во рту стало сухо, мысли потянулись к оружию.

Круизер проехал еще метров двести, когда Дез снова сжала пальцы, на этот раз крепче. У Кэра не осталось сомнений: она почувствовала инквизиторов. Надо же, со дня, когда они покинули Феникс, он морально готовился к встрече с ними. И если в доме в лесу у них не было времени все осознать, произошедшее до сих пор казалось смазанным, то что будет дальше. Что делать, если их разоблачат посреди чистого поля? Все-таки в первый раз вокруг были стены — какое-никакое, а укрытие.

— Я обману их, — произнесла Дез. Хотя Кэр скорее почувствовал ее слова, чем услышал их на самом деле. Как почувствовал и то, что успокаивала она не только его.

— Остановись, — попросила Дез, — я должна настроиться на них.

Кэр послушался: двигатель перестал реветь, притих. Кэр мысленно перебрал все возможные варианты развития событий. Главное — не глушить круизер. Если дела пойдут совсем плохо (он не исключал такой возможности) — они смогут попытаться убежать. Под очередями автоматических винтовок, на безлюдной дороге, в чистом поле — верное самоубийство. Но безумие стало непреложным спутников в последние дни.

— Двое, — сказала Дез и тут же поправила себя: — Нет — трое... четверо, — был ее окончательный ответ. — Кажется, пленник. Чувствую его боль. И звуки ударов, как будто кнутом по спине.

— Помни, что ты обещала сдерживаться.

— Я сказала, что смогу, — повторила девушка железным тоном.

Не успели развеяться ее слова, как Кэр увидел блокпост. Даже издалека конструкция выглядела мрачной. Узкое одноэтажное здание со скошенной крышей. Одно окно полностью заложено кусками битого кирпича. Второе заложено примерно на две трети, а то, что осталось, перегорожено решеткой. Здание крыто ржавыми листами железа с рваными краями. С другой стороны дороги — вышка, колченогая и на вид шаткая, но инквизитор в "корзине" выглядит так, словно в ней и родился. Стоит уверенно, направив дуло пулемета в их сторону.

Подъезд к зданию преграждала колючая проволока; еще несколько ее валков лежало на козлах поперек дороги. Кэр притормозил, когда до импровизированного шлагбаума осталось несколько метров. Невзначай поднял голову — проверить, по-прежнему ли дуло пулемета следит за ними, — ничего не изменилось.

А потом раздался звук, похожий на тот, о котором говорила Дез, — щелчок кнута. Эрсати повернулся на него и тут же мысленно обругал себя. Не слишком ли быстро среагировал для бездушного инквизитора? Но, кажется, никто не обратил на это внимания.

"Спокойнее, меньше дергайся", — настроил себя Кэр.

На здании с парой окон, распятый, в цепях, лицом к стене, висел мужчина. Человеческое в нем выдавали только контуры тела, потому что все остальное превратилось в кровавый фарш. А над ним, лениво орудуя бичом, трудился инквизитор. Высокий и горбатый, с необычно длинными руками и маленькой головой. Еще несуразнее его делала плотная черная маска с двумя черными линзами. Прибытие гостей не заставило его прекратить экзекуцию. Хлыст еще трижды опустился на тело несчастного: два раза на плечи и один раз вдоль позвоночника. В стороны летели куски кожи, мяса и облачка кровавой пыли.

"Сдерживайся, прошу тебя", — мысленно обратился к Дезире эрсати.

И после всего этого человек жив?

Инквизитор ударил еще раз. Кончик хлыста лизнул ухо, голова жертвы откинулась назад. Наверное, над пленником основательно потрудились еще до того, как вывесить на улице. Его лицо больше напоминало лицо черепа, с которого содрали кожу. Одного глаза не было вовсе, на его месте зияла выжженная черная дыра. Второй глаз заплыл мясом из лопнувшей брови.

— Мир вам, братья, — сказал палач.

Кэр только теперь обратил внимание, что тот подпоясан мясницким передником. Как раз сейчас инквизитор сунул ручищу в отвислый карман и, выудив из него тряпку, принялся бережно вытирать с хлыста кровь и кусочки плоти.

Эрсати ограничился безмолвным кивком.

— Господь наш был ли к вам милостив и послал ли вам грешников, коих вы наставили на путь истинный?

— Нет, — ответил Кэр.

На короткий миг Кэр засомневался, хватит ли Дезире сил "взломать" голову длиннорукого палача и заставить его поверить, будто они знают пароль, или условленное слово, или еще черт знает какой условный знак.

В инквизиторе почти не осталось человеческого. Ветер трепал его хламиду, время от времени облепляя тканью спрятанное под ней тело. Острые куски то ли костей, то имплантатов у этого служителя Нового Иерусалима торчали почти отовсюду. В ногах, ребрах, на груди и даже на животе.

Пытаться сосредоточиться под присмотром пулеметного дула — та еще задача. Кэр терпеливо ждал решающего вопроса, но инквизитор с ним не торопился. Только что вытертая плетка снова оказалась в его руке, и, восславив Господа, палач принялся за свое ремесло. Почему он медлит, почему не дает им пройти? Неужели что-то заподозрил?