Божий отрок

— Аминь. Государю понравится. Токмо 'Апостолом' прозовем второй корабль. Твой наречем 'Рюриком'. Пущай память рюрикова новые места к порядку приведет, хотя конечно не всем везет иметь на себе святой народ, како русский. Наша земля вовеки славна будет делами своими. Не будет другой такой. Тако решим: первый корабль прозовем 'Рюрик', второй наречем 'Русью', а уж третий 'Андреем Первозванным'.

Сейчас стояла середина лета 1215 года, по папистскому счету. Русь успокоилась. Облавы на казнокрадов прекратились. Снова закипела работа заводов, возвращенных из казны. На предприятиях, кроме немногочисленных закупов — людей, добровольно попавших в рабство на определенный срок или оговоренную плату, работали свободные люди. В цехах, где клепали пластинчатый доспех, трудились мастера уже набившие руку и привыкшие к механизмам. Воеводы от казны, непонятных станков, прессов и молотов побаивались, поэтому с удовольствием скинули сложный завод обратно в мои руки. Тем более, что установленный урок по комплектам все равно весь шел в оружную царя. Состоящий из отдельных пластин доспех закрывал грудь, живот, пах, спину и ключицы, соединяясь вместе с помощью клепок и кожаных ремней. В набор входили также наручи, оплечье и шлем типа ерихонки. От поножей оружничий государя отказался: ратники не желали их носить. Бывалые воины оценили доспех как вполне годный к бою, указывая правда на уязвимые места сочленений, и предпочитая распространенные среди княжьих мужей длинные (до середины бедра) кольчуги. Преимущество железных рубах было в их гибкости, они сберегали от рубящих и колющих ударов, а также сдерживали стрелы на излете, но не спасали от ударов дробящим оружием, типа шестопера или кистеня. Пластинчатый доспех, был несколько тяжелее, зато принимая выпады, распределял нагрузку на большую площадь тела через поддоспешник, выдерживал прямые удары топоров и палиц, лучше он был и против стрелы. Сейчас мастерская выдавала около двухсот комплектов в месяц. Государь, посоветовавшись с воеводами, приказал поднять до пятисот. Такая выработка, учитывая уже имевшиеся в дружинах брони, позволяла одеть бездоспешных за восемь-десять лет.

Требовалась реорганизация производства. Все время существования мастерской процесс изготовления лат был бессистемным. Оправки на молотах для изготовления деталей снимались и заменялись другими. Для некоторых заготовок, например, шлема, требовалось заменить четыре, все более изогнутых штампа. Так что после совещания с мастерами, артели строителей приступили к расширению помещений мастерских, а каменщики к кладке новых печей разогрева заготовок. Нужны дублирующие производства, для устранения узких мест в технологическом процессе. Создание конвейера позволит значительно поднять выработку полных комплектов пластинчатого доспеха и выполнить государев заказ.

Занимаясь решением текущих проблем, не заметил наступления октября. Пришло время заняться подготовкой к походу в новые земли. Моими учениками стали князья Юрий, Ярослав и Святослав Всеволодовичи — младшие братья царя Константина. Последыша сына Всеволода Большое Гнездо, князя Ивана, государь решил оставить при себе, а князь Владимир принял схиму и ушел из мирской жизни.

Вместе с братьями государя на занятиях присутствовал десяток священников, отобранных владыкой Симоном, пожалованного епископом Владимирских и Суздальских земель, Иван Варяжко, а также двое поморов из артели океанского 'Рюрика'.

Основным источником моих знаний о новом континенте были воспоминания о книге в восьми томах испанского кабальеро и священника Педро де Сьеса де Леона с названием 'Parte Primera de la Crónica del Perú' 'История Перу', поднесенная мне испанским послом в прошлой жизни. В этом многотомном труде описывался климат, история, рельеф, долины рек и многочисленные культуры аборигенов испанских колоний, в том числе цивилизация инков и в частности особый песок, добываемый в высокогорной пустыне, который при добавлении в почву значительно повышал урожайность. В другом фрагменте прямо указывалось на селитру и получаемый с ее частями отличный порох. Правда, описывался мир на триста пятьдесят лет старше нынешнего.

Варяжко привез с собою Прокопия — голову поморской артели, которая поведет 'Рюрик' за окоем, и его товарища Вышана. Прокопий — сорокалетний кормчий, знающий Белое море, как свои пять пальцев. Вышан лет тридцати, расстрига Михаило-Архангельского монастыря, человек сменивший клобук на весло. Первая встреча с поморами меня огорчила.

— Прокопий. Ведаешь ли куда в поход пойдешь?

— Иван сказывал за окиян пойдем. На голомень, в дальние, невиданные земли.

— Иван почто ты слово мне данное порушил? — Обратился я с укором к Варяжко. — Вскую сему помору про дальние земли поведал?

— Како же не сказать то? Прокопий вож людишек своих. От него вси животы на лодье зависят. Да ты не сумневайся князь. Азм с него и клятву взял на кресте. Да и кому он тама расскажет-то? Ошкуям чоли?

— Прокопий, государевым словом тебя уповаю. Никому не сказывай про окиян и прочие дела. Коли немцы про то прознают и государю ущерб великий станется и тамошним людишкам смерть лютая.

Постращав посконных простецов, и слыхом не слышавших про государственную тайну я перешел к делу.

— Ты, Прокопий стало быть кормщик.

— Вестимо. Артель на ладью завсегда с кормщика зачинается.

— А каковым манером кормщики по Белому морю ходят?

— По крестам. По памяти. Кресты деревчатые большие ставят на буевине, али вараке и зараз по солнцу. Внегда идешь мимо глядня, тако ежели светила нету, по кресту завсегда всхож-закат внятен. Грумаланы, кои на Грумант ходют, те по солнцу, по звезде. По волне такоже, по ветру обычному.

— А внегда в океане пойдете, как пути искать станешь?

— По солнышку вестимо, по звезде северной.

— А коли тучи неделю?

— Ну, обождем значиться до солнышка.

— Не пойдет, кормщик. Так можно мимо берега надобного нам пройти. Азм дам приборы хитрые, дабы и в ночь, и в ненастье ведал рулевой, в какую сторону корабль идет. Карту дам земель дальних. Сие есть тайна великая. По новой воде пойдет корабль за океан, а на следующий год сам к вам приду. — Решение созрело после долгих размышлений. За море нужно отправить сильный отряд. Владыко Симон десяток священников наставляет — дело весьма надобное. Лошадок надо за океан отправить, хотя б дюжину, князья со свитой пойдут, воеводы, конюхи. Короче на один корабль все не влезут. Нужно отправлять в поход два парусника.

Компас в моих мастерских сделали хороший, приблизительную карту Атлантического океана я помню, секстант тоже построим, там схема не сложная. Широту в океане определить мы сможем, пусть даже с низкой точностью, а вот с долготой проблема. В семнадцатом веке эта задача решена не была. Если первый корабль придет на год раньше, его экипаж может найти место базирования, выстроить острог, разведать местность, уточнить морскую карту. А там и мой корабль подойдет с припасами и войском. Вот только как в море найти первый? Вопрос пока без ответа.

Интересно, что доставляемые на занятия князья по-разному относились к предстоящему походу. Юрий Всеволодович, первый по старшинству, был большей частью настроен апатично, Ярослав и Святослав, активны и любознательны. Как-то незаметно прошла зима, а за ней и весна. На Пасху в Успенском соборе стольного Владимира Юрий Всеволодович был провозглашен великим князем, к удивлению не осведомленных о тайном походе людей. Сразу после праздника трех братьев увезли куда-то на север.

Так уж получилось, но при прощании с уходящими в неизвестность людьми оказался я, воевода Годота и настоятель Михаило-Архангельского монастыря игумен Десидерий. Глядя вслед тающим в сером море парусам, я вспоминал все ли что мог, дал им в дорогу, все ли рассказал, найдут ли Варяжко и Прокопий далекие неведомые доселе земли. На корабле вместе с почти четырьмя сотнями народа ютились десяток лошадей, пяток верховых и пять для пашенного дела, свиньи, куры, утки. Корабль снабдили шестью бронзовыми орудиями. По нынешним временам очень мощное вооружение, учитывая, что противопоставить им могут самое большее — стрелометы. Дать в руки экипажу огнестрельное оружие не удалось, сказалось все-таки нежданное заточение в тюрьму. Пока дошли руки, пока отработали модель уже и поздно стало. Корабль ушел, а новый обещали только к августу. По уговору с Годотой на 'Русь' тоже наберут поморов и обкатают в Белом море до ледостава.

Мне поход за море предстоял в следующем году, поэтому пришлось активизировать новые проекты. Плотницкие и литейные артели Углича занялись изготовлением артиллерийских орудий, хотя так как они никогда не видели и не слышали выстрелов, то зачем нужны выделываемые ими бронзовые штуки не понимали. С другой стороны, не было и утечки технологий за рубеж. Никто не ведал, предназначения огромных дудок на тележках? А кто знал, держал язык за зубами, за тем доглядывали люди государя из Разбойного приказа.

Выстроенный в лесу под Угличем оружейный завод приступил к выделке нарезных ружей по типовому проекту. Логика развития огнестрельного оружия в моей прошлой жизни показала, что дульнозарядное оружие, особенно в малоопытных руках было крайне проблемным. Новики, да и опытные стрелки в пылу боя частенько закатывали в стволы по нескольку пуль за раз. В хаосе сражений происходили разрывы оружия, травмировались и погибали воины. Гладкоствольные ружья были дешевле, выделывать их можно быстрее, но точность и дальность значительно уступали нарезным. Плюсов у казнозарядного ружья было гораздо больше, минуса два: сложность производства и стоимость, но при нынешних доходах цена ружья не была критичной, а сложность, что ж — время есть пока. Ручное оружие оставалось кремневым, но откидывающийся вверх затвор, позволял опытным стрелкам заряжать ружье и делать до шести прицельных выстрелов в минуту. Ствол длиной в полтора аршина сохранял пуле убойную силу на расстоянии полуверсты, что с лихвой перекрывало перестрел даже из сложного степного лука.

И пушечный двор, и ружейный завод пока работали на склад. С тем, чтобы в нужный момент у нас под рукой были и орудия, и ружья для стрельцов.

Получил я и свои револьверы, теперь снова вооружен и опасен. Мечи, при всей своей смертоносной красоте не для меня.

В одной из поездок по стране меня встретил нежданный вестник. На лесной дороге мой возок внезапно остановился. Охрана доложила:

— Государь, на дороге мужик стоит, до тебя просится.

— Чего за мужик?

— Матерый, оружье сам отдал, азм проверил. — Доложился Перко. — Все выдал по доброй воле. Округу глянули — подельников нету. Един аки перст.

— Ну, зови его сюда, коль такой послушный.

— Тебя просит самолично, государь, сказывает: деля твоей пользы весть у него и тайно обсказать желает об том.

Устроив револьвер в широком рукаве, я прошел в голову своего небольшого поезда. Шагах в десяти пред головным дозором стоял крепкий мужик с выдающейся бородой, смутно знакомый.

— Храни тебя бог государь, князь углицкой. — С поклоном произнес бородач. — Чаю не помнишь меня?

— Отчего ж, ты есть московский знакомец, признал азм тебя. — Выдающаяся растительность на лице и баритон голоса позволили опознать голову ватажки, что охраняла купцов-немцев, укравших стеклодела.

— Азм есмь. Кличут меня Журбой. — Снова с поклоном признался мужик. — Не вели, государь казнить, вели слово молвить.

— Сказывай.

— Помня доброту твою в случае том. Кабы не ты, не сносить нашей артели голов. Государевы людишки животы резво берут, опосля уж разбираются. Тако помня милость азм и пришел к тебе. Судьбинушка крутит, тако на большак меня вынесло. Грешен азм, обаче пришли ко мне люди важного человека и на тебя указали: мол, кончи князя и с серебра жрать станешь. Тако же намекали на государя. Тень на плетень наводили. Мол, вкруг него много бояр стоит, и умышляют оне де на царя самого и надобно порешить их вскоре.

— Чьи люди приходили к тебе ведаешь?

— Ватажник мой признал слуг боярина Ланцева из ростовских.

Вон оно как, значит все же не поверил мне Ланцов, все в кровавые игрушки играется.

— Спаси тебя бог, Журба. Чего желаешь за весть?

— Государь, сказывают во церквах, будто ты есть Господа вестник. Стало быть, святой человек, возьми меня грешного под руку свою. Желаю через службу тебе перед Господом обелиться.

— Коль окольничьи боярина ходили к тебе, искать поди станут?

— Азм не телепень, разумею маленько. Дабы людишки ланцовские суету не творили, притворился або утоп в реке, по пьяному делу.

— Хитер. Надобны мне умелые лесовики для государевой службы. Одному не справиться.

— Коль прикажешь, государь мой, найду десяток рубак.

— Не верит мне никто, Журба. Обаче внегда придет войско диавольское на земли сии каждый меч пригодится. Ступай за мной.

Дойдя до кареты, я в походном секретере написал воеводу Годоте на Белое море, что шлю ему людей для охраны верфи. Вручив послание вахлаку, я дал ему наказ:

— Найди людей и отправляйся на Северную Двину. О разбое забудь накрепко. Станешь там своей артелью искать иноземцев. Коли кто чужой в округе появится, берите его под белые ручки и к воеводе. Токмо следи, дабы он и глазом на корабли тайные глянуть не мог. Покуда в дальнем углу царству послужишь, не дело, коль люди Ланцева ожившего утопленника узрят. Опосля будет тебе служба важная, все грехи очистишь. Прощай и благослови тебя бог.

Спустя несколько дней на мой поезд совершили нападение. Если бы не предупреждение бороды, может и не выжил бы. Но благодаря доносу и я сам и вся моя свита поддевали доспех, ближняя охрана держала под рукой луки, и вообще были начеку.

Упавшее поперек дороги дерево послужило предупреждением об атаке. Несколько десятков лиходеев высыпало из леса. Умелые лучники лишили меня нескольких воинов, нанятых на сопровождение. Обстрел прекратился, когда охрана и обозники сошлись с нападающими в рукопашной. Я предусмотрительно не выходил из кареты, паля по разбойникам из револьверов. Огнестрельное оружие всегда пугает в первый раз. Громкий звук выстрела, дым, невидимая смерть. Бандиты замешкались и тут ими занялись мои личные телохранители. Особенно поразил Перко: ловко перехватывая мечи и словно танцуя, он буквально косил нападающих как траву. Никогда не видел такой техники меча. Опешившие от потерь разбойники развернулись и дали деру. Итогом сражения стали несколько раненых воинов с моей стороны и почти три дюжины убитых и раненых лесовиков. Допрос пленных ничего не дал, но я уже знал, чьи уши точат.

Потом на привале я спросил своего начальника охраны о мечном бое:

— Перко, как ловко ты клинками лиходеев посек. Кто тебя так рубиться научил?

— Батя, упокой господь душу его. Коли таким хватом берешь мечи — он указал снова положение рук — ни один вой сподобиться к нему не может. Сам-то азм с измальства учился. Тута думать надобно особо с присказкой тайной. Так умели драться воины-хранители Ярилы, бога словен. Сея манера в брани зовется 'коловрат', обаче для строя сей способ не годен, места надобно много дабы клинки летать могли.