Божий отрок

Напросившись на прием к великому князю, я позвал с собой отца Симона и прихватил сундук с казной.

— Поздорову ли государь? — обратился я к великому князю.

— Слава богу. — Ответил государь. — Благослови владыко? — Обратился он к игумену.

Получив отпущение, он повернулся ко мне.

— Во имя Господа собрал азм Русь. Слава Всевышнему, малой кровью обошлось, кабы не окаянцы окраинские тако и вовсе. Остался великий князь киевский, обаче возраст его преклонный, довольно уж ему. Последнее дело силою сгонять сего старца с престола, сделаю тако дабы сам ушел. Ты чем порадуешь?

— Великий князь, открыли мы с отцом Симоном школу для обучения людей государевых. Для державы твоей вельми полезны будут сии студиозы. В Туле запущена печь для выделки железа. Строятся еще две. Считай вся Русь будет удоволена с того промысла. По уговору с ярославскими и ростовскими боярами о следующем годе будут устроены заводы по машинной выделке льняных тканей и пеньковых канатов разного ряда. На заводе моем под Тулой не позднее следующего года будет запущена выделка пластинчатого доспеха, для твоего войска государь. Коль даст бог, то до сотни наборов в месяц смогут ладить того доспеха.

— Вельми доволен азм тобою, Вадим. — Он подошел и положил мне руку на плечо. — Многим тебе обязан. Олафы не дам. — Он развел руки. — Не в силах выдумать по заслугам твоим.

— Государь, мне награда быть полезным тебе и Руси. Позволь нам с отцом Симоном поднесть дары тебе по случаю единения русских земель. — По знаку игумена в светлицу внесли большой сундук с царскими регалиями. Отослав лишних людей, мы явили драгоценное содержание великому князю.

Государь был тронут заботой. Наверное, в его голове рождались какие-то идеи с царскими знаками, но решение, которое поднесли мы с Симоном, было лучшим. Венчаться на царство 'Венцом Константина', это дорогого стоит.

Осмотрев бесценные подарки, государь обратился к игумену.

— Владыко Симон, азм в церковные дела не суюсь, помимо сугубой надобности, обаче слово мое таково: быть тебе епископом первых земель моего царства. Тебе же молодец, не ведаю какой олафы и подарить. Чего желаешь?

— Государь, реши немцев в Риге, как обещался прежде. Тако же просил тебя об устройстве хлебных амбаров в первых городах на случаи голода на Руси. Выполни мои просьбы. Иного не надо мне.

— Быть по сему. Не дают тебе покоя немцы на Двине. Како корону на чело возьму, лишу немчинов Риги-города. Доселе недосуг было, сам видал. А ныне ко времени сие. Такоже и Руси единой победа надобна, дабы все православные узрели пользу в царе великую. Тако же и амбары повелю устроить по всем городам великим, сие дело благое. Теперь обскажи мне чего по кораблям окиянским думаешь?

— Государь се дело не скорое. Перво-наперво строить сии затеи придется на Белом море, дабы немцы не прознали о способах выделки сих кораблей, такоже и коли станем слать людей за окиян, так и немцы туда потянутся. К чему нам сии людишки тама надобны? Здеся от них житья нету.

— Есть ли путь из Белого моря в окиян?

— Есть, государь. О грядущем годе заводы полотняные начнут выделывать канаты и полотно. С сих дел возьмем ткань на паруса и канаты на снасти корабельные. Прошу тебя великий князь послать знающего человека на берег Белого моря, дабы нашел он место для верфи, где станем мы строить корабли.

— Корабли? Единого не хватит?

— Государь, какой бы мы великой корабль не построили, для окияна он что песчинка. Нам заради жизни Руси надобен груз, что возвернет сей корабль. Коли оба сходят на закат и вернуться назад с добром, Господу славу вознесем, но для надежи надобно два корабля ладить.

— Разумно сказываешь. Пусть будет так. Придет к тебе от меня боярин, обскажешь ему, каковое место под верфь искать. Как укажешь, так и поедет. Под твою руку его ставлю. Сам-то не желаешь за окиян сбегать?

— Коль прикажешь, пойду, обаче и здесь дел по горло, государь мой.

— Желаю знать, або корабли твои дойдут до земель дальних?

— Государь, корабли думаю строить наибольшие. Нынче самые великие есть корабли данов, что на Варяжском море ходят. Обаче нам надобны корабли вдесятеро большие. Такоже мыслю, внегда устроим мы корабли сии, надобно в Северном море, артелям, что на сем корабле пойдут за окиян, ходить бо от ледохода до нового льда, дабы сноровку и умения добыть. От того опосля по силам им станет на последующее лето идти за океан.

— Дельно сказываешь. Душа у меня болит. Сыновьям меньшим надобно уйти за окоем, покуда я жив. Опасаюсь, смуты промеж них, коли здеся останутся. Старшие договорятся, а молодших могут и не пожалеть. Тако поторопись с кораблями то.

Мудрое решение. На Руси пока не установится прочно царская власть сопротивление центру весьма вероятно. А на случаи смены государя? Разные партии могут поделить сыновей не спросясь и снова разорвать Русь. Опять же нашествие монгол? Сможем ли отбиться? А коли нет? Всю русскую землю зальют потоки крови. А за океаном готовые государства, не знающие железа и погрязшие в кровавых жертвоприношениях. Коль уцелеют и доплывут до дальних краев наши корабли, и даст бог поднимутся в новых землях дети Всевололода и святой дух самой Руси.

Зима прошла в школьных хлопотах, вместе с княжьими людьми составлялся закон о налогах Руси, устройствах земель и городов, реформе воинского сословия.

Наконец был массово освоен станочный способ обработки стеклянных линз, выделка очков, увеличительных стекол и наборов для подзорных труб встала на поток. Доход от таких сложных изделий значительно пополнил казну великого князя и мою собственную. Тут был и казус.

В среду мясопустной седьмицы под вечер явился ко мне Боркун, глава нашего оптического производства. Я поддерживал с ним дружеские отношения, ведь кроме полезного дела разбогатевший оптик принялся заказывать списки былин, сказаний и летописей, рассеянных по Руси. Поклонившись, Боркун озадачил меня проблемой:

— Государь, благослови тебя Господь, прости за поздний визит. Напасть приключилась.

— И тебе поздорову, мастер. Чего стряслось?

— Подмастерье пропал у меня.

— Кто таков?

— Малютка Рябой. Считай мастер. Лепше меня стекло льет. Линзы его работы почитай без изъянов.

— Когда пропал?

— Семейка его сказывает третьего дня. Азм думал, мож приболел, али еще чего. А тута евоная мамка пришла жалиться: без следа де пропал кормилец.

— Кто думаешь, скрал?

— Мыслю се немчины с Любека. Как раз с товаром ушли. Али свейские купчины, тока оне раньше в путь отправились, дней пять тому.

— Как же свеи могли его поять, коль раньше ушли? — Спросил я его.

— Ктож их ведает, песьих детей, мож уговорились с подельниками, да и обождали где ни то окрест.

— Готовь на завтра людей, кои знают в лицо сего Малютку, и на коне дабы держались.

Наутро, после визита к государю, конные отряды помчались по торговым путям, расходящимся из столицы. Если подмастерье украли свеи, то дорога им через Дмитров, Тверь, Торжок и Новгород на Колывань или через Москву, Великие Луки, Полоцк и Кукейнос на Ригу. Это основные незамерзающие порты на Варяжском море. А если похитители немцы, то к этим путям надо добавить направления через Смоленск, на Менск, Бобруйск и Гомель, южнее реки Двины в обход диких земель ливов, куршей, ятвягов и аукшайтов. Такой дорогой, можно было добраться до польских владений, а затем и германских земель.

Я навязался в отряд, направившийся к Москве. Что на Ригу, что на Польшу мимо Москвы от Владимира было не проехать. Так что шансы перехватить похитителей были больше. Учитывая среднюю скорость санного обоза в пятнадцать-двадцать верст в день и четыре дня форы, купцы сейчас на полпути к Москве. По мнению головы погони Лешко Старого как раз к ней мы и настигнем торговый обоз. В состав отряда входили два княжьих мужа — воины старшей дружины, пять гридней и десяток детских. Дружина двигалась 'волчьим скоком', то поднимая темп до скачки, то переходя на шаг.

Окрестности Москвы, которых мы достигли на пятый день, оказались жуткими лесами, перемежаясь светлыми сосновыми борами, дремучими еловыми чащами и подмерзшими болотами.

Караван удалось перехватить уже в виду самой Москвы. Разглядев вдалеке вереницу саней с конным сопровождением, детские вырвались вперед и с криками и свистом остановили движение. Как оказалось, поезд и впрямь принадлежал немцам из Любека.

Навстречу нашему отряду выдвинулась купеческая охрана.

— Кто такие? — Вопросил крепкий мужик со знатной черной бородой, на крупном гнедом коне.

— По велению государя Всеволода Юрьевича. — Ответил Лешко.

— Знак покаж. — Потребовал, по-видимому, вожак охраны.

Вытянув из-за ворота, голова погони достал бронзовую пластину размером с ладонь на прочном кожаном шнуре. На ней находился знак великого князя, а на оборотной стороне изображение покровителя Всеволода Юрьевича — святого великомученика Дмитрия Солунского. Символами князей были двузубые или трезубые изображения с порой весьма замысловатыми изгибами. У близких родичей тавро могло повторяться, но святой на обороте конкретизировал имя владельца.

Оглядев медальон, вожак попробовал возразить:

— Ну, знак, почем знать, чей сие знак?

— Ты, под юродивого не рядись, — одернул его Старый. — Вона на укупорках купцовых тот же узор.

Иноземные гости, после уплаты мытного сбора, если не собирались больше торговать на Руси, могли за дополнительную плату опечатать мешки со своим имуществом, сургучной или свинцовой печатью. Сургучная дешевле, свинцовая надежней — не сломается случайно. На печать наносились знаки князя, вскрывать товар, на территории его княжества было запрещено, и мыто соответственно в торговых городах не бралось.

— А коли в сомнениях, то вона Москва недалече, поехали, тама знак великого князя всяко прознают. — Начальник погони указал на стены крепости, до которых оставалость около версты. — Долго ломаешься. Супротив великого князя встать решился? — Накручивая себя, продолжил Лешко.

— Полно, полно, коли вы есть великого князя люди, сами с купчинами рядитесь, чего вам тама надобно. Мое дело добро от татей сберечь. Ежели немчины какое воровство учинили, нас сие не касается.

Часть отряда спешилась и прошла в голову колонны. Навстречу выдвинулись иноземцы.

— Мы честный купец Йохан Ланге унд Ансельм Майер. У нас грамоты на вольный проезд от государя Всеволода. — Он указал на себя, своего компаньона и потряс тубусом для пергамента.

— Угомонись немец, мы товар твой проверим и все, катись своею дорогой, коли чист.

— Как же так, сие супротив правды, у меня грамота!

Лешко Старый отмахнулся от немца и дал знак своим воинам к обыску каравана. Детские принялись досматривать сани, осторожно снимая товар с полостей. Ведь коли купцы окажутся ни при чём, то они могут пожаловаться князю на убытки, причиненные его людьми.

Мой конь стоял бок обок с лошадью Лешко, конный голова охраны обоза тоже был неподалеку. Краем уха я услышал переговоры. Немец обращался к своему охраннику.

— Hilf mir, und ich werde hundert zahlen (Помоги, я отплачу сторицей). — Шипел купец.

— Да ты купчина белены объелся, дабы азм супротив великого князя пошел? — Так же тихо ответил начальник охраны обоза.

— Лешко, — шепотом обратился я к начальнику погони, — немец голову к измене подбивает.

Отскочив подале от каравана, княжий муж выхватил меч.

— А ну, браты, в оружье! — Гридни и детские спрыгнули с саней, и бросились к нему, образуя строй и вынимая разномастные мечи и топорики. Княжьи воины в конце обоза оставшиеся конными, приблизившись, достали луки из тулов и наложили стрелы.

— Ты, Борода, прикажи своим людишкам в сторону встать, коли головы дороги. Не вступай супротив воли княжеской.

Голова охраны каравана, не делая попыток достать оружие, свистнул и его бойцы мигом отбежали от колонны.

— Не сомневайся воевода, али мы дурни какие в колодец плевать? Мастач дело свое, мы поможем, коль надо.

Схватив немцев, остальные воины уже смелее принялись разбирать наваленный товар. Во вторых санях под ворохом мехов обнаружился ростовой ларь со связанным Малюткой.

— Вот так, так, соколики! — Оборотился к немцам и голове Лешко Старый.

— На меня не гляди! — Всполошился начальный от купеческой охраны, — не ведал азм про то. Христом богом клянусь! — Он достал нательный крест и приложился к нему губами.

— Лешко, — обратился я к голове. — Не стоит умножать горести, без надобности сё. Голова нам не мешал, пущай идет себе, токмо караван до Москвы доведет.

— Нет, князь, не будет так. Мож оне подельники. Пущай веничка горящего изведуют, на дыбе повисят. Ежели нет их вины в деле сем, отпустят, а впредь неповадно станет ворам служить.

Охранники обоза сбледнули с лица.

— Князь, заступись, Христа ради, не ведал азм об сем злодействе. Ты, немец, песий сын, немедля обели имя моё, собака! — Закричал начальник охраны. — Честные христиане из-за твоей паскудной корысти под пытки пойдут!

Видя неприкрытое отчаяние головы ватажников, попавших под раздачу, вздохнув, я достал из-за ворота такую же пластину, как у Лешко, только золотую.

— Именем государя! Велю сих людишек отпустить без ущерба.

— Как повелишь князь, раз государь тебе благоволит. Ты, борода, Бога моли за князя Вадима Осиповича и государя Всеволода Юрьевича, за доброту их безмерную. Веди обоз до Москвы и проваливай на все четыре стороны. — На этой ноте под двойной охраной обоз со связанными немцами двинулся к близкой крепости.

Москва нынче была не та. Даже не городок — малая крепостица. Деревянный острог в плане близкий к треугольнику и размерами в сто сажен по самой длинной стене, расположился в месте слияния Неглинной и Москвы-реки. По площади раз в пятнадцать меньше классического московского кремля. В углах устроены три крытые тесом башни и среди них всего одна проездная, которую в мои прежние времена называли Боровицкой. Здесь же, через немаленькое русло Неглинной, перекинут деревянный мост. Возвышающийся на северо-востоке Боровицкий холм зеленеет сосновой чащей вековых деревьев. Посад, разбросанный по правому берегу Неглинной, невелик, дворов сорок.

Знак великого князя отворил нам ворота Московского кремля. На небольшой площади крепостицы имелась группа строений княжьего двора в северной части, деревянная церковь Иоанна Предтечи по центру, а в южной половине двор тиуна и амбары с конюшнями. Отряд с караваном разместили соответственно чинам. Охрану купцов по моему приказу рассчитали, естественно из немецкой казны, и отпустили восвояси, а нанятым мужикам с санями предстоял обратный путь во Владимир.

Наутро мы двинулись к столице. По результатам розыска у иноземных купцов отобрали имущество, самих секли кнутом, и только заступничество их соотечественников спасло торговых людей от четвертования. Летом, после внесения немалого выкупа в серебре, незадачливые похитители в Новгороде были переданы немцам.

В начале марта в Киев к великому князю Рюрику Ростиславовичу отправилось посольство великого князя Всеволода Юрьевича с предложением добровольного отречения от титула и сдачи всех подвластных городов, сел и земель. Примерно в это же время к городу Вручий, на реке Норин, одному из удельных центров великого киевского княжества, подошло крепкое войско из владимирских земель. Крепостные стены Вручия, расположенные на крутых холмах, светились свежим деревом. Укрепления были совсем недавно значительно расширены и перестроены. Сей город был опорой нынешнего великого князя киевского. Именно сюда он бежал, когда несколько лет назад его согнал с киевского престола черниговский князь Всеволод Чермный, и отсюда, собрав силы, он сумел вернуть себе столичный стол. Здесь, внутри крепостных стен, в богатых дворах жили его бояре, их семьи, хранилась княжеская казна и прочие ценности.