И в самом деле, почему бы не поиграть немного в великого короля? Здоровье более-менее восстановилось, я вполне могу драться с местными эрастерами. Пока рвасса не цветет, делать все равно нечего, так почему бы и нет?
— Хорошо, — сказал я. — Завтра мы с тобой пойдем в племя Дзара.
— Я люблю тебя! — воскликнула Эзерлей и наши хоботки соединились.
Все-таки у планеты Ол есть одно большое достоинство — тела ее обитателей настолько гиперсексуальны, что когда я снова стану человеком, мне будет не хватать ощущений млогса. Можно как-нибудь потом вернуться сюда... устроить секс-туризм... блин!
15.
Дорога к поселению Дзара заняла весь день. Солнце клонилось к закату, а конца-края дороге все еще было не видно.
— Похоже, придется ночевать в лесу, — заметил я.
— Я взяла большое одеяло, — сообщила Эзерлей. — Мы не замерзнем.
Если бы я знал, какой длинный путь придется пройти, я бы десять раз подумал, прежде чем отправиться в путешествие, но Эзерлей ничего не говорила о расстоянии между Врокса и Дзара, а я не спрашивал. А теперь уже поздно поворачивать назад.
— Нам еще долго идти? — спросил я.
— До заката успеем.
Желание грязно выругаться я подавил, но изменения в запахе тела скрыть не удалось. Эзерлей вздрогнула и издала запах смущения.
— Прости меня, — сказала она. — Я должна была предупредить, что нам предстоит долгий путь. Я не подумала, что ты не знаешь, куда мы идем.
Я махнул рукой и ничего не сказал — дорога пошла на подъем, надо беречь силы. Впрочем, какая это дорога? Едва заметная тропинка в высокой траве. Судя по всему, звери пользуются ею чаще, чем млогса.
— Тут водятся крупные хищники? — спросил я.
Почему-то в памяти тела эта информация отсутствовала.
— Все хищники мелкие, — удивленно заметила Эзерлей. — Млогса — самое большое существо из тех, кто ест чужое мясо. Ты не знал?
— Теперь знаю.
— Ты не знал, что лес безопасен, и все равно пошел? Ты настоящий храбрец, Андрей!
На этот раз Эзерлей обратилась ко мне в мужском роде. Интересно, по какой причине — хочет задобрить или от чистого сердца?
— Мы приближаемся, — сказала Эзерлей. — Ты чувствуешь запах?
Я принюхался и ничего не почувствовал. Хотя нет... порыв ветра донес аромат мужчины. Он скрывается где-то впереди... скорее всего вон за теми деревьями... Как же трудно распознавать образы, составленные из абсолютно чуждых ощущений!
И тут совсем рядом кто-то закричал сильным мужским голосом:
— Эге-гей!
Мы с Эзерлей синхронно вздрогнули и испустили запах испуга.
— Какая встреча! — продолжал вопить кто-то невидимый.
Метрах в десяти от нас высокая трава колыхнулась и перед нами предстал млогса мужского пола, его чресла были перепоясаны широким ремнем, к которому были подвешены штук пять тушек маленьких пушистых зверьков, больше крысы, но меньше кролика. Интересно, что мы только что нюхали... то ли запах его товарища, то ли какой-нибудь ложный след. Существа с таким развитым обонянием наверняка используют какие-то хитрости, рассчитанные на то, чтобы обмануть нюх противника.
— Вот это неожиданность! — воскликнул охотник. — Никогда не знаешь, что найдешь в дальних урочищах. Откуда вы взялись, девчонки?
— Она из племени Врокса, — сказал я. — А я — элрой.
— Вот это да! — продолжал радоваться охотник. — Никогда не пробовал девочек из Врокса. Пожалуй, я начну с тебя, — он указал пальцем на Эзерлей, — хотя нет, ты некрасива, у тебя рука покалечена, я лучше начну с тебя, — он указал на меня, — а ты, — он указал на Эзерлей, — ей поможешь.
Надо было изобразить гнев, но я не смог, потому что меня разобрал смех. Охотник захихикал в ответ.
— Люблю веселых самок! — заявил он.
Эзерлей бросила на меня негодующий взгляд, повернулась к мужику и заорала:
— Ты оглох? Тогда прочисть уши! Перед тобой элрой!
Мужик скорчил обиженную гримасу и глупо захлопал глазами.
— Да, я элрой, — подтвердил я. — Именно элрой, а не элрози. Мое имя Андрей Сигов, я был мужчиной до того, как войти в это тело. Назови свое имя.
Мужик тупо помотал головой и ничего не сказал. Я подошел к нему вплотную и хотел было ущипнуть за руку, но он отпрыгнул в сторону.
— Ты что? — воскликнул он.
— Хочу тебя ущипнуть, — пояснил я, — чтобы ты убедился, что я тебе не снюсь.
— А щипать-то зачем? — не понял мужик.
До меня дошло, что эта присказка на планете Ол не получила распространения. Ничего, Христос тоже изъяснялся притчами... стоп! Откуда я это взял? Однажды мне уже приходила подобная мысль про Гомера, получается, Христос тоже был инопланетянином? Ни хрена себе! Но какого черта Вудсток вложил в меня эти знания, если это, конечно, знания, а не глюки?
— У тебя меч, — констатировал охотник. — Ты с ума сошла?
Я отбросил меч в траву, он мне все равно не понадобится, и сделал два скользящих шага по направлению к охотнику. Охотник растерялся и не ничего сделал, он только поднял руки, защищая голову непонятно от чего. Я ударил его ногой в колено, ухватил за запястье, резко потянул на себя и охотник рухнул в траву к моим ногам. Внезапно я ощутил нарастающее желание, оказывается... отставить! Я здесь не для того, чтобы насиловать первого встречного.
Охотник потянулся за ножом, болтающимся в плетеных ножнах на поясе. Я позволил ему достать нож, а затем сделал неуловимое движение и нож перекочевал в мои руки.
— Назови себя, — потребовал я.
— Окст, — представился охотник.
Он сидел на земле в неестественной позе, его глаза были широко раскрыты, а запах сообщал, что он страшно растерян и ничего не понимает. Неудивительно. Увидеть живого элроя, да еще в теле женщины — еще то потрясение.
— Слушай меня и не говори, что не слышал, — торжественно произнес я. — Ты передашь мои слова эрастерам в точности, не исказив ни единого звука. Я, элрой Андрей Сигов, явился в племя Врокса. Каждый, кто придет на землю Врокса до того, как я дам позволение, умрет. А теперь смотри.
Я подобрал с земли толстую палку, сконцентрировал внутреннюю силу, напрягся и переломил палку об колено.
— Возьми эту палку, — я протянул ему обломки, — и отнеси эрастерам. И скажи им, что так будет с каждым, кто не поверит моим словам. Я сказал все. Пошли, Эзерлей.
Эзерлей неподвижно стояла, смотрела на Окста и источала запах желания.
— Пошли! — прикрикнул я. — Мы сюда не блудить пришли.
Эзерлей вздрогнула и ее взгляд обрел осмысленность. Я взял ее за руку и мы направились в обратный путь.
Когда мы прошли метров пятьсот, Эзерлей спросила:
— Разве ты не хотел лично поговорить с эрастерами Дзара?
— Хотел. Но этот охотник подвернулся очень вовремя.
— Разве не стоило дойти до поселения и сказать лично эрастерам те слова, что ты сказал ему?
— Может, и стоило, — проворчал я. — Но теперь уже поздно.
Она права, мне не следовало ограничиваться разговором с простым охотником, надо было поговорить с вождем. Эзерлей сейчас думает, почему я принял такое странное решение, но я уверен, что правильный ответ так и не придет в ее симпатичную и умную голову. Правильный ответ очень прост — я просто устал от долгого путешествия.
16.
Ночь прошла без происшествий, если не считать того, что от холода не спасло ни одеяло, ни тело Эзерлей под боком. Интересно, почему у млогса не принято разводить костер на привале?
Я задал этот вопрос Эзерлей и она подтвердила, что ночью в лесу костры не разжигают, но не смогла объяснить, почему. Возможно, млогса опасаются устроить невзначай лесной пожар, а может быть, причины, породившую эту традицию, давно перестали быть актуальными, а традиция осталась. Кто его знает...
В самом конце путешествия, уже на подходе к поселению Врокса, нас ждал сюрприз.
Первую женщину с луком и стрелами заметила Эзерлей. Женщина ломилась через кустарник, держа лук над головой, чтобы острые ветки не порвали тетиву. Женщина была явно чем-то возбуждена, но непохоже, чтобы она от кого-то убегала. Жалко, что она слишком далеко, чтобы уловить ее запах.
— Что она делает? — спросила Эзерлей.
— А я почем знаю? — ответил я. — Полагаю, охотится на кого-то.
Эзерлей издала запах непонимания.
— Вчера, когда мы уходили, — сказала она, — во всем племени никто не занимался ничем полезным, а сегодня вдруг все отправились на охоту.
— Все? — переспросил я.
— Это уже третья, — пояснила Эзерлей. — Но первых двух было плохо видно, я не видела, что они делают. Мне показалось, что они кого-то выслеживают, но я не была уверена.
— А кого они выслеживают?
— Не знаю, — растерялась Эзерлей. — Мужчины никогда не охотились в этих местах, здесь не водится никакой дичи. Разве что барни, но они не годятся в пищу, у них мясо горькое. Томба — тем более.
— Томба?
— Да, в этой роще наверняка живут две-три пары томба. Вон на том флаксе, например, может быть их гнездо. Но томба нельзя есть, от их мяса пучит живот и бывает понос.
— А от печени?
— Что от печени?
— Если мне не изменяет память, печень томба входит в вейерштрасс.
— Ох!
Кроме этого восклицания, Эзерлей ничего не сказала, она просто ускорила шаг, настолько ускорила, что угнаться за ней стало трудно. Но я постеснялся попросить ее идти медленнее.
17.
По дороге я узнал, кто такие лакстены — это такие мелкие твари наподобие земных кузнечиков. За час пути мы с Эзерлей встретили шестерых женщин, увлеченно ловивших лакстенов в густой траве. При виде нас женщины делали на лице смущенное выражение и быстро уходили, как будто внезапно обнаружили в противоположной стороне нечто требующее незамедлительного внимания. А потом мы увидели, как ловлей лакстенов занимается целый выводок детей.
— Боюсь сглазить, — сказал я, — но по-моему, рвасса в том корыте начало цвести.
— Боюсь, что да, — подтвердила Эзерлей.
— Ты не рада?
— А чему радоваться? Ты сваришь вейерштрасс и уйдешь, а племя погибнет.
— Еще неизвестно, подействует ли вейерштрасс, — заметил я. — А если подействует, ты сможешь пойти со мной. Мне бы хотелось, чтобы ты пошла.
Эзерлей просияла, издала запах восторга и радостно взвизгнула.
— Я пойду с тобой куда угодно, — сказала она. — Я не смела навязывать элрози свое общество, но раз ты сама зовешь меня, я пойду с тобой, куда бы ты ни пошла. Но я не хочу, чтобы ты уходила.
— Я мужчина, — напомнил я в очередной раз. — Пожалуйста, обращайся ко мне в мужском роде.
— Извини, — смутилась Эзерлей, — я все время забываю. Это так странно...
Она не стала продолжать мысль, а я не потребовал. Оставшиеся полчаса пути прошли в полном молчании, а потом мы достигли цели путешествия и я не поверил своим глазам. Корыто, в которое позавчера по моему приказу поместили рвасса вместе с куском земли, было полностью разорено. Создавалось впечатление, что по нему промаршировало стадо буйволов.
Я грубо выругался по-русски, в языке млогса нет адекватных слов. Эзерлей не поняла, что именно я сказал, но общий смысл уловила. Она вздрогнула, не только от неожиданности, но и от страха.
— Это не поможет, — сказала она.
— Что не поможет?
— Ты хочешь найти тех, кто украл цветы, и заставить их вернуть украденное?
— Почему же это не поможет?
— Потому что женщины потеряли головы от ужаса. Когда они увидели, что рвасса зацвело, они поняли, что ты скоро уйдешь, и это их напугало. Они не верили, что ты уйдешь, они думали, это невозможно, и когда ты сама это поймешь, ты займешься делами племени и спасешь его от истребления. А теперь они поняли, что ты не будешь нас спасать.
— Они уничтожили цветы, чтобы я не смог уйти?
— Ты слишком хорошо о них думаешь. Они не уничтожили цветы, они их забрали и сейчас каждая, кому достался цветок, пытается сварить свой вейерштрасс. Помнишь, какая толпа ловила в поле лакстенов?
— Помню. Выходит, амазонок из вас не получилось. Стоило чуть-чуть припечь и все дружно бегут... — я попытался сказать "с тонущего корабля", но в языке млогса нет слова "корабль". Фраза осталась незаконченной, но Эзерлей и так все поняла.
— Что будем делать? — спросил я.
— Элрози спрашивает у меня совета? — восхитилась Эзерлей. — Это великая честь! Что ж, раз ты просишь совета, я его дам. Надо пойти в поле, поймать одну из тех женщин, что ловят лакстенов, и отобрать цветок рвасса. Потом мы добудем печень томба, насушим лакстенов, вырежем ложку из дерева моррге и будем ждать Ночь Древних Сил.
— Сколько придется ждать? Девять дней?
— Уже семь.
— Все равно много. Рвасса зацвело на третий день... может, проще заложить в корыто новую порцию земли?
Эзерлей отрицательно покачала головой.
— Ты забываешь о других ингредиентах, — сказала она. — Ты научил нас добывать цветы рвасса, но вейерштрасс — это не только рвасса, но и томба. Всех томба в окрестностях скоро переловят, а без печени томба вейерштрасс не сварить.
— И что ты предлагаешь?
— Срочно добывать томба.
— Да, другого выхода не остается, — констатировал я. — Причем томба надо добыть живьем.
— Почему? — удивилась Эзерлей.
— Потому что к Ночи Древних Сил печень протухнет.
— Нет, что ты! — воскликнула Эзерлей. — Печень хранится так же долго, как и мясо. А вот цветы рвасса точно протухнут. Ты прав, те цветы, что сорвали женщины, нам не пригодятся. Надо наполнить новое корыто и охранять его, чтобы цветы снова не растащили.
— Тогда пошли искать томба, — сказал я.
— Ты умеешь стрелять из лука? — спросила Эзерлей.
— Нет. А ты?
— Тоже не умею. Охота — мужское занятие. Подожди, ты же был мужчиной! Почему ты не умеешь стрелять?
— В моем мире не нужно охотиться, — сказал я.
— Как же вы добываете мясо? — удивилась Эзерлей.
— Животных выращивают в специальных домах, которые называют фермами... но это неважно. Стоп! Получается, ни одна женщина во всем племени не умеет толком стрелять из лука?
— Получается так, — согласилась Эзерлей.
— Тогда как нам добыть печень томба?
Эзерлей всхлипнула и ничего не сказала.
— Можно соорудить ловушку, — предложил я. — У нас раньше ловили птиц силками. Надо сделать... гм...
Я понял, что в языке млогса нет слова "сеть", а это значит, что силки нам не сделать. Можно попробовать сплести самому, но сколько это займет времени...
Как можно еще поймать птицу, кроме как сетью? Помнится, я читал, что какие-то аборигены ловят птиц на удочки, но чтобы сделать удочку, надо сделать крючок наподобие рыболовного, а без кузнеца это непросто. Может, сходить в соседнее племя, поймать какого-нибудь охотника и заставить его добыть птицу томба? А что, дельная мысль.
— Для начала давай разживемся лакстенами, — предложил я. — А потом ты вырежешь две ложки из дерева моррге.
— Почему две? — не поняла Эзерлей.
— Потому что ты тоже пойдешь со мной. Забыла или передумала?
Эзерлей издала запах смущения, помолчала некоторое время, а потом спросила:
— Так я пойду?
— Куда?
— Добывать лакстенов.
— Иди, — разрешил я.
