Опричник I I I

— Воистину так, Государь, — кивнул глава Челобитного приказа, — Иной месяц по три сотни сих челобитных приходит, а в сентябре и вовсе больше пятисот пришлось читать!

— Вот как? — удивился я, — С чего вдруг такая напасть!

— Завидуют они, — пояснил Адашев, — Вызнали, что на той земле, что у тебя в откупе, народ живет вольготно, хоть и денег с откупа казна получает больше чем ранее податей! Вроде и жита особо не сеют, а мясо почитай каждый скоромный день на столе, мужики все в сапогах ходят, а не в лаптях, как ранее...

— Чудеса, да и только! — сказал Грозный.

— Какие ж тут чудеса, Государь: хлеб у них родится плохо, зато лен да конопля хорошо, опять же лугов под выпасы много. Вот я и велел им жито не сеять, а вместо него лен да коноплю, да на Сухону и Северную Двину артели из охочих отправляю собирать смолу сосновую на скипидар да канифоль, да старый лес рубить на уголь, вар да смолу. А те товары мои суда везут в Англию да Голландию, с чего и мне и крестьянам прибыток, а казне пошлина. Опять же, бычков да коров им привез англицких, добрых, да свиней, коих они кормят земляным овощем, что из Нового Света привезен, который зовется картофель. Его с десятины вырастить можно вдесятеро и более чем ржи. А тех бычков и свиней я у них излишек покупаю, да на своих заводиках тушу в жестяных сосудах луженых, да запаянных оловом. Хранится сия тушенка и год и два, так что ее англичане и голландцы берут охотно и по доброй цене. А молоко, что в излишке, тоже варю да сгущаю с сахаром и в стеклянных банках продаю в Англии по изрядной цене.

— Про земляной овощ слыхал, — удивился Иван Васильевич, — А что мясо тушеное можно два года хранить, да без ледника, с трудом верю! А твое молоко, сгущенное, посол англицкий хвалил, сие помню, токмо жаловался, что на всех желающих купить его не хватает, хоть и цена изрядная...

— Картофель мы и на Выксе выращиваем, и на Волго-Ахтубинской пойме, — ответил я, — Мелкий на корм свиньям да коровам зимой идет, для чего мужики его моют да в чугунках в печи запаривают, а который крупнее, тот чистят да варят, аль на маслице коровьем жарят! А на кораблях Русско-Английской Торговой компании с него гуляш делают, с добавкой той самой тушенки, да борщ али щи варят.

— На Сторожевом флоте тако же, — подтвердил Хворостинин, прибывший с Государем, — Сам едал и гуляш, и борщ, и щи. Сытное варево!

— Опосля покажешь сие чудо! — велел мне царь, — А вот что с челобитными делать?

— Тут дело такое: по ряду, что с мужиками черносошными заключен, надобно им хлеб поставлять, сколь оговорено. А буде их много, где мне его столько взять? Ранее в Рязани покупал, да в Ливонии, да у литвинов с поляками. Но скоро перемирие с ними закончится, и чаю, без войны не обойтись, а значит, хлебному провозу не быть.

— То верно, — сказал Иван Васильевич, — Литвины и ноне временами шалят, а уж как срок выйдет, как собаки с цепи сорвавшиеся станут! Да и отчины и дедины забрать у Литвы пора уже. Полоцк оставлять за ними никак не можно!

— На то воля твоя Государь, а мне что делать ума не приложу. В прошлом годе велел ты мне Государь со ста четвертей доброй и ухожей земли Волго-Ахтубинской выставлять конного, оружного и доспешного. Таковой под яровую пшеницу мои мужики распахали шестнадцать тысяч четей, да под ячмень восемь тысяч четей, да под огороды двадцать шесть тысячи четей. А остальная распаханная землица под жито не годна, а все одно твой дьяк и ее записал, даже ту где хлопок растет! Где ж такое видано, чтоб солонцовую землю доброй считать?

— И сколь он насчитал? — спросил Иван Васильевич.

— Двести девять тысяч, четыреста четей! — вздохнул я, — Вместо пятидесяти тысяч, с коих по правде надобно выставлять! Вместо пяти сотен две с лишним тысячи я осилю, беда в том, что под хлопок надобно еще более землицы бросовой распахать. Все равно втуне землица пропадает и таковой только по восточному берегу Ахтубы больше полмиллиона четей, а значит, коль ее засею, мне ещё пять тысяч воев выставлять придется! А где я их возьму?

— Понял твою кручину! — кивнул царь, — Отныне велю писать, токмо землицу, распаханную под жито да огороды. А с выпасов и сенокосов выставлять с шестисот четей одного конного, оружного и доспешного. Осилишь?

Я прикинул в уме: пока у нас выпасов да сенокосов в сумме тысяч триста четей, может чуть более — значит, придется более тысячи все одно выставлять. Аккурат полк, хорошо хоть не два, но шестнадцать тысяч с мелочью, считай в затраты в этом году, а в последующие еще по три тысячи каждый год...

— Сие осилю, обойдется, правда, недешево. А сейчас Государь, изволь со своими боярами и служилыми отобедать, чем Бог послал!

...

Вся процессия перешла в большое строение, представлявшее собой не карантинный барак, а полноценную столовую избу, из несколько десятков срубов, соединенных между собой.

Едва вошли, митрополит потянул носом и ажно взвился:

— Чую мясом пахнет?! Как сие можно, да в Масленицу? [5]

— Путникам да воям мясное не заповедано, — ответил я, — А государь, да все присные, в пути пребывали, что ж не так?

— Нешто только для нас сия трапеза? — уточнил митрополит.

— Истинно так, — сказал я, — А ещё для воев моих, что завод оберегают. Они весь год в воинских трудах обретаются, а православных среди них нет: сплошь мордины некрещены! Им в соседнем тереме накрыто, аккурат скоро вернутся — с утра ушли по свежему снегу до Велетьмы.

— А покажи ка, чем ты своих воев кормишь? — велел Иван Васильевич.

Я кивнул и повел процессию на "смотрины", мельком отметив недовольство на лицах некоторых бояр. Оно и понятно: проголодались в дороге, а тут такое...

...

— Это закуска из огурцов и томатов, иначе называемых помидорами. Сие овощ, что из Нового Света испанцами привезен. Ино как в теплице у нас он не растет. В ней и выращиваем, а паче, по зимнему времени и огурцы с зеленью лука там же. Далее борщ с говядиной из капусты с луком, морковью и картофелем, да с заправкой из красной свеклы и жареных томатов. В иные дни — щи со свининой, так же из капусты с луком да морковью и картофелем. А еще уха бывает порой, разная, из семги, осетрины и прочей рыбы, когда как.

— А сие что? — спросил Иван Васильевич.

— Пицца, Государь, — ответил за меня Энтони Дженкинсон, высунувшийся из-за спин бояр, — Изрядно сытная прикуска, к ней бы еще перцовки или виски... Доводилось сие отведывать, когда по Волге плавал с Алехандро Торресовым.

— Именно так, — сказал я, — На тонкое тесто кладется лук жаренный кольцами, да огурцы, маринованные в уксусе с острым перцем, да колбаски копченые, тонко резаные, али ветчина, а сверху сыр тертый. Да в подовой печи все запекается скоро. А далее на выбор: каша гречневая с морковью и луком да котлетами из ржаного хлеба с говядиной и свининой, так же манная с топленым маслом, или пельмени, что делаются из пшеничной муки с мясом и луком, или подкоголи, так же с мясом и луком и сарацинским пшеном. Сие черемисское блюдо. Ну и само собой квас, взвар клюквенный или кисель, опять же на выбор. В субботу и воскресенье, да в праздничные дни — пиво...

— А сие что? — спросил митрополит, указав перстом на чаши стоявшие рядом с кашами и подносы с выпечкой, прикрытые чистыми полотенцами.

— То закуски к кашам и пельменям: свекла с уксусом и чесноком, да огурчики, маринованные с уксусом и острым перцем, да капуста, квашенная с брусникой, а сие — соус к пельменям да подкоголям. Оный делается из оливкового масла да яичного желтка, с уксусом и иными добавками. А это пироги разные, с мясом и луком, с рыбой, с яйцом вареным да зеленым луком, с картошкой да свининой, булочки картофельные да сырные...

...

Царя и бояр сие изобилие не особо впечатлило, оно и понятно, по меркам царских пиров всё довольно скромно, но крестьяне что на наделах служилых, что в государевых или боярских вотчинах хорошо если в скоромные дни щи с мясом едят, да кашу с маслом и то не факт. А вот тушенка и прочие консервы заинтересовали, да еще как. Оно и понятно, быстро приготовить сытный ужин в походных условиях — дорогого стоит. Впрочем, до предметного разговора о поставках дело не дошло: Иван Васильевич лишь велел прислать к весеннему смотру на Берегу пробные рационы, а там видно будет. А далее начался пир, который обещал быть долгим...

...

На следующий день Иван Васильевич пожелал устроить смотр, причем, как моим стрелкам, так и морским пехотинцам Хворостинина, кои в количестве трех десятков прибыли с ним. К семи часам царь с боярами расположились на помосте выстроенном, на скорую руку близь стрельбища и "огненная потеха" началась.

По зимнему времени стреляли по мишеням, слепленным из снега, которые мужики ставили загодя, с утра каждый день окромя субботы и воскресенья. В эти дни мои бойцы отдыхали, получая в обед пиво и хмельной квас. Причем слеплены снежные болванки были хитро: внутренний слой снега подкрашивали охрой, так что каждый успешный выстрел выглядел весьма наглядно.

Рубеж для стрельбы с револьверов находился в двадцати саженях, а вот для револьверных карабинов уже расстояние было поболее — саженей в сто, хотя большинство стрелков уверенно били без промаха и на сто пятьдесят. Но в это раз я велел специально ставить "снежных болванов" поближе. Негоже позорить людей моего же протеже — морпехам Северного Сторожевого флота на большее расстояние стрелять нужды не было, и это я учел.

Отстрелялись они, кстати, неплохо, а потом наступил черед элиты: на соседний рубеж, расположенный чуть в стороне вышла Стай со своими учениками. Тут уже расстояния поражали: мишени для стрельбы из специально отобранных полноразмерных револьверных винтовок находились в двухстах саженях, а небольшая группа мишеней и вовсе вдвое далее. Впрочем, таковых было не много: винтовальных пищалей калибром в треть вершка Аймо Лахти и Андрей Грязнов всего по одному экземпляру, так что стреляла только Стай. Впрочем, оно и понятно: остальные "снайпера" пока на таких расстояниях работать только учились.

Покончив с этими мишенями, она поменяла шестизарядную револьверную винтовку Лахти на однозарядку сделанную Грязновым и снесла еще две мишени стоявшие на пятистах саженях. Правда на первую ей потребовалось три выстрела: стрельбу с "холодного ствола" она еще только осваивала...

Закончив стрельбу, Стай встала, оставив винтовку напарникам из своей снайперской тройки, а сама откинула меховой капюшон и вытерла бисеринки пота на лице. Волнуется видать. Оно и понятно, не каждый день стреляешь пред лицом Государя!

— Так это девка? — удивился Иван Васильевич.

— Истинно так, Государь, — ответил я, — Лучший стрелок из всех, что у меня есть. На версту бьет! Но что важнее: других меткой стрельбе учит вельми лепо.

— Вот бы эдак, да на Сторожевом флоте: хоть с полуверсты, да капитана на корабле супротивника подстрелить, — вздохнул Хворостинин, — Да токмо качка помешает!

— С полуверсты, поди, еще его угляди, — сказал я, — На сей винтовальной пищали труба зрительная стоит, цены немалой, со стеклянными линзами, без коей цели и вовсе не разобрать. А уж при качке о том и думать нечего, но есть у меня тяжелая пищаль скорострельная как раз для кораблей. Оную завтра покажу, как мишени для нее поставят...

...

Остаток дня высокородные и не очень гости откровенно били баклуши, празднуя Масленицу. Митрополит и сопровождающие его присные ограничились блинами с медом, квасом и взваром из ягод, а вот бояре ни в чем себе не отказывали, хотя по причине постной среды мясо мои мужики не готовили. Не только уха из семги или осетра, но и картофельная похлебка с зеленью и тертым сыром удостоились своего внимания. Распробовали гости и пиццу, само собой по большей части почти что постную, как с помидорами, огурчиками и прочей зеленью, так и со слабосоленой семгой.

Но настоящий набег они устроили на незнакомую им экзотику: открытые хачапури с сыром, вареники с картофелем и сыром, а так же пирожки с картошкой и зеленым луком и как ни странно рыбный паштет с зеленью, чесноком и острым перцем. Мы его делали на основе мяса получаемого из голов разных видов рыбы, заливая полученным при их же варке густым бульоном, после чего закатывали в точно такие же банки, как и для сгущенки. Продукт хоть и дешевый, но весьма полезный, а главное постный, что немаловажно для православных.

Еще месяц на таких харчах и большей части бояр придется менять свой доспех на новый, потому как в старый они просто не влезут! Впрочем, мне это только на руку: на кирасы, наручи и наколенники покупателей будет, хоть отбавляй. Кстати, под конец трапезы митрополит, с сомнением повертев в руке пирожок с картошкой и зеленым луком, изволил отведать. Вслед за ним и истреблению оных присоединилась прочая церковная братия. В результате я получил изрядный заказ на семенной картофель для монастырей.

Впрочем, куда более важным для меня оказался разговор с Дмитрием Ивановичем Хворостининым, в ходе которого у меня появилась идея, требовавшая немедленной реализации. Ответ на заданный чисто для приличия вопрос о делах семейных привел меня в оторопь: оказалось, что у него есть ещё трое младших братьев, которые служат не сказать, чтобы в больших чинах. А кроме Северного моря у нас еще Балтика, Касспий и Черное море без присмотра обретаются... Непорядок!

Слово за слово и картина стала вырисовываться. Второй по старшинству брат, Фёдор Иванович Хворостинин, аккурат в прошлом году участвовал в походе под командованием Данилы Адашева, и был отправлен к царю с сеунчем о разбитии крымцев. Так что на Черном и Азовском морях ему заниматься флотом и прочими судовыми делами сам Бог велел. Оставшиеся двое тоже у царя на виду, так что им на Каспий и Балтику прямая дорога. Нужно только выбрать момент для расговора с Иваном Васильевичем, желательно без лишних ушей.

...