Олимпиада. Дом трех городов

— Эй... — зашипела я, пытаясь вырваться.

Маг окунулся в мои волосы и произнес на ухо:

— Постой так немного... Я вру, ты врешь. Что ж... Так тому и быть.

В его тоне не было злости, лишь странная неясная мне эмоция, от чего я не сдержалась, глубоко вздохнула и обняла молодого человека за шею.

* * *

Идя по аллее к воздушному порту Академии, я заметила множество теней среди крон деревьев — похоже, призраки патрулировали окрестности даже днем. Меня никто не пытался остановить, но я все равно присматривалась к другим студентам и пассажирам, оглядывалась и вздрагивала от любого слишком громкого звука.

Внизу, еще не выйдя из здания порта, я быстро затерялась в толпе ожидавших свою очередь на посадку и под прикрытием колонны и большого дерева в кадке шмыгнула в портал.

Амулет сработал без проволочек, и на лесенке перед домом я оказалась за считанные секунды, огляделась и поскорее вошла. Меня била крупная дрожь, за спиной чувствовались чужие взгляды. Не слушая приветствий Марка, я пробежала по дому и захлопнула все окна, а после открыла дверь, ведущую в деревню рядом с Сумрачным лесом, и удрала туда.

Здесь дом смотрелся удивительно древним, едва ли не разваливающимся, но все равно приметным среди остальных строений, разбросанных в хаотичном порядке по вершине холма.

Я постояла несколько секунд на ступеньках и радостно выдохнула, чувствуя пряный аромат трав.

Внизу, простираясь насколько хватало глаз, тянулся Сумрачный лес — одно из трех королевств эльфов. Никакой видимой границы я не заметила, людские поля, засаженные пшеницей и рожью, не доходили лишь десяток метров до высоких древних деревьев.

Спустившись, я осмотрелась, не зная, чего ожидать, и побрела по улочке, надеясь попасть поближе к лесу. Почему-то он сильно манил меня, будто умелый фокусник обманывая и обещая.

Улочка вихляла по склону, разворачиваясь под ногами, как живая лента, но что-то было не так. Я все шла и шла, но Сумрачный лес не приближался, не давая разглядеть себя.

Хмыкнув, я развернулась и отправилась обратно.

— Не хочешь — не надо, — вслух пробормотала я. — Приду в другой раз.

Эльфийская магия — самая непостижимая из всех. И понять ее нельзя, ведь эти чары придумали создания, живущие куда дольше людей.

— Иллюзии... Это все иллюзии... — часто повторяла бабушка, а потом дарила мне на очередной День рождения что-нибудь с эльфийской магией. Она знала, что это поможет мне справиться с утратой родителей.

На пятнадцатилетие она подарила мне ожерелье. Простенькое, серебряное, с россыпью бледных аметистов. Магии я в нем почти не чувствовала, но стоило защелкнуть искусный замочек на шее, и ожерелье оживало, превращаясь в искрящееся невероятно прекрасное платье по эльфийской моде: длинное закрытое одеяние, которое невероятно льстило моей фигуре. Пока ожерелье оставалось на мне, платье выглядело и ощущалось, как самое настоящее, его даже можно было измять, испачкать или порвать, но стоило снять бабушкин подарок, как платье растворялось без следа.

На семнадцать это был кулон-невидимка, но с ограниченным сроком использования.

На восемнадцать бабуля купила мне новый ноут, но на крышку эльфы сделали мне переливающееся панно, похожее на вечно меняющийся калейдоскоп.

Вздохнув, я немного побродила по улочкам, рассматривая дома и стараясь не слишком привлекать к себе внимание жителей. В дом я вернулась через час и под бубнеж привидения принялась перебирать вещи на первом этаже, чтобы хоть чем-то себя занять.

Сначала я просто снимала с полок предметы и раскладывала их на полу в две кучи, но через час пришлось большой шваброй отодвигать эти груды на середину холла, чтобы не захламлять место под ногами. Вещей становилось все больше и больше, а ценных или хотя бы полезных из них я отбирала едва ли десятую часть.

Отец, как оказалось, очень любил копить хлам, большая часть которого осталась еще от прошлых владельцев. На полках и в ящиках вперемешку с трухой, опилками и обрывками упаковочной бумаги громоздились какие-то керамические статуэтки совершенно не магического происхождения. Я безжалостно сгружала хлам в деревянный ящик, а домовик без вопросов утаскивал его каждые полчаса в неизвестном мне направлении, но, по заверениям Марка, на какую-то свалку, доступную всем домовикам города.

— Это вообще очень интересная система, — хмыкнула я, нагружая ящик грязью и старыми развалившимися книгами. — Маги и колдуны создали для себя идеальные условия жизни.

Магическое сообщество не зря так называется. Все мы существовали в тесной связи друг с другом, чуть в стороне от обычных людей. Это не означало, что маги и колдуны отгораживались ото всех, но у нас давным-давно стало нормальным пользоваться благами магических улучшений жизни. Люди тоже их себе могли позволить, но какие-то вещи им не доступны.

Так ни в одном доме, кроме жилья одаренных людей, не могут обитать домовики. Дом обычной человеческой семьи для домовика не пригоден, ведь часть своей энергии эти представители магического сообщества получают именно при взаимодействии с нами.

Как и всем людям, нам свойственно создавать вокруг себя всевозможные удобства, не ограничиваясь какими-то правилами. Именно поэтому маги и колдуны слабо представляют, где находится городская свалка, часть из нас даже продукты не покупает самостоятельно. Об уборке в доме так же думать не приходится. Что уж говорить о всевозможных порталах, перемещающих зельях, защитных чарах и многом другом.

Пока я разбирала вещи, домовик не только выносил мусор, но и с маниакальным упорством оттирал освобожденные полки и ящики.

— Славно... — шептал себе человечек под нос. — Чистота...

Моего запала хватило часа на два, но за это время я смогла разобрать и рассортировать только половину содержимого шкафов.

— Как же здесь много! — простонала я, садясь на пол рядом с грудой того, что я решила оставить.

В основном это были вещи, которые еще как-то можно было использовать или хотя бы спасти. Здесь била пара "солдатиков" отца с облупившейся краской на неестественно счастливых лицах. Какие-то деревянные фигурки, вместе создававшие некую психоделическую композицию: вырезал животных и людей один мастер, но явно не подумав о пропорциях. Еще в эту кучу я отодвинула две стопки потрепанных книг с пожелтевшими страницами, странные металлические конструкции из прутьев в палец толщиной, наброски этих же штук, но с размытыми комментариями явно отцовской рукой.

Но больше всего среди отложенных вещей оказалось всяческих ингредиентов в больших жестянках или стеклянных пузырьках. Их я отодвинула подальше, не собираясь открывать прямо здесь, в холле. Как и любые магические компоненты, эти не стоило открывать просто так, беспечно заглядывая в каждую емкость без подготовки. Некоторые лечебные травы после выхода срока годности могли стать ядовитыми и надолго обездвижить при вдыхании аромата.

В первую очередь я занялась мелкими предметами, вроде шкатулок, закрытых на замок, и целой россыпи всевозможных амулетов. Перебирая каждый камушек и сплав металла, я разложила амулеты еще на три кучки, разделив на пустые, безопасные и опасные. Пустые ссыпала в коробку и сунула на освободившуюся полку. Безопасные перевязала ленточками, отделяя по назначению.

А вот опасные перебрала внимательно, заворачивая каждый в отдельный кусочек ткани. Как и любая магия, заключенные в них заклинания могли сработать с непредвиденными побочными эффектами при реакции друг с другом. Так пара щитовых амулетов вполне могла превратиться в бомбу, если их применить одновременно.

Разобравшись с амулетами, я собрала баночки в ящик и понесла его на второй этаж. На кухне, закрыв нижнюю часть лица куском смоченной в воде ткани, а глаза — маленьким многофункциональным щитком, я принялась рассматривать баночки сначала на свет, а после с осторожностью открывать.

— Груда этих склянок, скорее всего, принадлежала маме, — открывая десятую склянку, сделала я вывод. — Вряд ли отец стал бы заниматься экспериментами со всеми этими веществами.

Часть содержимого баночек была мне знакома с самого детства, являясь компонентами самых распространенных зелий. Но были здесь и такие, которые требовались лишь для одного состава. Кое-что вообще относилось к, так называемым, запрещенным веществам.

На занятиях по зельям мы конспектировали компоненты по степени их опасности, начиная с совершенно безвредных. Профессор надиктовывал нам много материала, рассказывая о месте распространения, времени и особенностях сбора, заготовления. Он часто повторял все эти сведения, чтобы мы запомнили, как следует поступать с каждым растением, если хотим получить максимальную пользу от листьев, корней, стеблей, сока или плодов.

— Хороший зельевар не доверяет сборщику трав, — рассказывал пожилой преподаватель, — хороший зельевар — лучший сборщик материала. Заготовитель может просто скосить траву под стеной города, а потом продать высохшие под палящим солнцем бесполезные былинки по цене хорошего материала. Так, например, со звездолистной орицей это имеет важное значение. Кто расскажет почему?

Дина, как любимица профессора Арберта, тут же вскинула руку и после кивка поскорее выпалила:

— Звездолистная орица — удивительная трава. Длинный плотный стебель, крупные листья. При высыхании растение сохраняет свой внешний вид, лишь немного теряет цвет, оставаясь гибким и совершенно не ломким. Но из-за этого на рынке трав орицу часто продают самого отвратительного качества.

— Еще? — уточнил профессор.

— Да. Орицу следует собирать в первой половине дня и лишь вдалеке от человеческого жилья, — отозвалась девушка, заправив прядь за ухо. — Не менее пятидесяти шагов от дорог и поселений. Сушить только в тени, подвесив корнями вверх.

— И обязательно выкопать вместе с корнями, а не просто срезать стебель, — добавила Мелисса с места. — Чтобы полезные соки не потерялись. Сушить только четыре дня, после отделить корни, листья, а стебель разрезать на несколько частей.

— Еще? — хмыкнул Арберт.

Девушки переглянулись, посмотрели на остальных ребят в группе, не зная, что еще добавить.

— Признаки подделки выявить сложно, — хмыкнул профессор. — Пересушенные и правильно высушенные листья и стебли выглядят одинаково. Однако... однако, можно выявить пару предостережений. Во-первых, не стоит покупать мелко нарезанную орицу. Это сразу указывает на попытку скрыть ошибку. Листья и стебли должны быть ровного зеленого цвета без белых пятен. Если есть хоть какой-то признак белого налета или явные пятнышки на листьях — растение явно сушили не по инструкции.

— Неужели этот так важно? — простонал Флинт. — Трава — трава и есть.

— Пучок этой травы стоит как неплохой обед, — глухо отозвался Шишень, — а на среднее зелье с орицей таких пучков надо от одного до десяти. Никому не хочется выкинуть деньги на ветер.

— Еще что-нибудь, перед тем, как мы продолжим конспектировать? — довольно спросил преподаватель.

— Если трава подготовлена правильно, у нее есть очень приметный отличительный аромат, — произнесла я с некоторой долей неуверенности. — Очень легкий, но явственный. У испорченной травы этого аромата нет.

Профессор кивнул и пояснил для всей группы:

— Олимпиада говорит о едва ощутимом аромате мяты, но важно помнить, что нос ведьм и колдунов чувствительнее к распознаванию таких мелочей.

— Как и нос оборотней, — вдруг хмыкнул кто-то из парней второй подгруппы.

В аудитории повисла неловкая пауза, которую попытался прервать профессор, начав диктовать свойства орицы.

Перебрав баночки, большую часть из них я выбросила, не решившись оставить себе из-за не самого многообещающего вида и запаха.

— Лучше лишний раз купить или собрать новое, чем ставить опыты с тем, что выглядит не лучшим образом, — повторила я слова бабушки.

Приняв душ, я разыскала в шкафу родителей тоненькую стопку с мамиными выходными платьями. Всего три штуки. Самые простые, больше похожие на чехлы из светлой ткани, но после работы я была рада и этому. Перехватив бледно-сиреневое платье на талии тонким шнурком, я устроилась на диване в гостиной и принялась разбираться с потрепанными книгами, вынимая их по одной из коробки.

Домовик, полностью уверенный, что теперь его никто не бросит и не оставит одного в пустом доме, радостно носился между шкафами на первом этаже со шваброй. Я его не видела, но слышала довольное сопение и уверенное шуршание щетки.

— Доски не протри насквозь, — донесся до меня безрадостный оклик Марка. — Трудоголик.

Я хихикнула, вспомнив, как папа обзывал призрака любителем пыли.

— О!

Подскочив и отбросив на подушки распадающуюся в руках книгу, я побежала разыскивать лаз на чердак. Люка над лестницей я не обнаружила, зато в спальне родителей в углу, позади книжных шкафов пряталась квадратная дверца в потолке. Стоило передвинуть лесенку-горку, как выяснилось, что она подходит не только для поиска книг на верхних полках, но и для визита на чердак.

Дверца беззвучно откинулась наверх, немало меня этим удивив.

— По всем законам жанра дверь должна немилосердно скрипеть, а потом неожиданно захлопнуться у меня за спиной, — хихикая проговорила я и легко поднялась в небольшое темное помещение.

В полный рост я могла пройти только по центру. В углы лезть категорически не хотелось, да и искать там было, собственно, нечего.

— Обидно, — простонала я, рассматривая толстый слой пыли на полу. Похоже, даже мои родители сюда не заглядывали. В сером чердачном снегу я заметила лишь следы мышиных дорожек и отпечатки ног домовика.

— Убирать? — взобравшись вслед за мной на чердак, спросил человечек, позвякивая колокольчиками на жилетке.

— Не надо... — простонал появившийся через стену призрак. — Не трогайте...

Я хмыкнула и спросила:

— Почему?

— Тут хорошо, — печально произнес Марк. — И тихо...

Я пожала плечами и решительно сказала:

— Собственно, мне все равно. Нет — значит, нет.

Домовик согласно кивнул и первым спрыгнул вниз, отправившись домывать полы на первом этаже.

— Ты всегда жил в этом доме? — спросила я Марка. — Ну, до своей смерти.

Призрак кивнул и тяжело вздохнул.

— Расскажешь? Мне интересна твоя история.

— Какая там история?.. — отмахнулся Марк и, обзаведясь прозрачными ногами, прошелся по чердаку, в особенно низких местах проваливаясь по колено в пол.

Мне хотелось присесть, чтобы было удобнее слушать историю Марка, но я пожалела платье, на которое и так уже налипли клочья паутины. Пришлось стоять на месте, ожидая какую-нибудь трагичную историю, вроде неразделенной любви или кровавого убийства.

— Да ничего особенного... — вздохнул призрак. — Просто ранили меня. Случайный удар под ребра. Я забрался на чердак этого дома, думал спрятаться и отлежаться, но не вышло. Наутро я проснулся здесь уже призраком. С тех пор и дом не тот, многое переделали, даже люк в другом месте.

Я сочувственно вздохнула и полезла вниз, намереваясь разобрать книги, как вдруг где-то внизу что-то негромко звякнуло, а после отчетливо заскрежетали, отодвигаясь, запоры двери.