Предел свободы. Часть первая

"Мог ли Волдеморт отыскать большего идиота? Видимо, дела у него совсем плохи".

Дамблдор был удовлетворен тем, что Минерве удалось справиться с ситуацией. Конечно, он нашел бы более изящный выход, но уже то, что конфликт удалось погасить, не могло не радовать. Однако не все обитатели Хогвартса разделяли его настроение. Профессор Снейп бесился от того, что сложный перелом бедра сошел, по его мнению, мальчишке Поттеру с рук. Хаффлпаф и Рэвенкло с напряжением ждали, чем обернется подобное противостояние в будущем, а виновники торжества попали на первые в истории Хогвартса общефакультетские отработки . И теперь в обеденное время можно было видеть работавших попеременно слизеринцев или гриффиндорцев, массово сажавших всевозможные растения на школьной территории. Профессор Спраут была довольна таким развитием событий, чего нельзя было сказать о двух враждующих факультетах, которые помимо бесконечной отработки были отлучены от квиддича и потеряли абсолютно все баллы, накопленные в течение года.

Поначалу обе стороны, винившие другую сторону в своих злоключениях, кидали друг на друга многообещающие и далеко не ласковые взгляды. Но с возвращением директора все как-то поутихло. Хотя, возможно, директор был и вовсе не причем, поскольку разъяренный Снейп навел в своем серпентарии просто таки казарменную дисциплину. Слизеринцы знали, что бывают моменты, когда лучше не высовываться.

Гриффиндорцы же подобным умением не обладали, вместо этого проявляя одну из своих характерных черт — упрямство.

Караулы возле гостиной все также продолжали стоять, несмотря на еженощные визиты Макгонагал, которая щедро раздавала дополнительные часы отработок.

Надо сказать, что декан Гриффиндора также не была лишена качеств своего факультета, и потому противостояние грозило затянуться до полного поражения одной из сторон. Недостаток сна, вызванный необходимостью разгонять эти нелепые караулы, и постоянные акты неповиновения со стороны учеников ее факультета вовсе не добавляли ей доброжелательности. Так что к моменту возвращения Дамблдора, когда даже Перси Уизли напрямую заявил, что не может ей помочь, не будучи подвергнут обструкции, Макгонагал уже готова была послать письмо в Совет попечителей, чтобы восстановить телесные наказания.

Решение нашел Альбус, подтвердив тем самым свою репутацию чрезвычайно мудрого волшебника.

* * *

Директор вслед за другими деканами прошел в гостиную своего старого факультета. Завидевшие его школьники мгновенно расслабились и расформировали то подобие строя, которое едва ли не инстинктивно построили при виде преподавателей. Альбус негромко откашлялся, а затем начал свою речь, в которой он убеждал школьников следовать правилам, которые возникли не на пустом месте, укорял их за драку со слизеринцами, в результате которой пострадал даже профессор, и под конец предложил свой вариант решения. Он завершил свою речь словами:

— Я всегда был против любого вида привилегий... но если вы считаете, что в своем праве — боритесь! Составьте прошение в Визенгамот! Добивайтесь своего. Но делайте это цивилизованным путем. Я не потерплю выходок, подобных той драке, в моей школе. Все в ваших руках.

Альбус смотрел на восторженные лица гриффиндорцев. Видел задорные искорки в их глазах.

"Прямо как в сороковом", — с грустью подумал Альбус. Тогда в магический мир не вернулось три четверти магглорожденных студентов и множество чистокровных из старых родов военной аристократии. Они навсегда остались в мире маггловском в виде имен на мемориальных досках.

"Ничего. Побьются о бюрократические препоны. Затем неповоротливость Министерства... а там уже... нет, так далеко они не дойдут. Это немного охладит их пыл. Глядишь, разочаруются и оставят эту идею. А там, пока время пройдет, и обстановка в школе нормализуется".

Даже лучшим из нас свойственно ошибаться. Скрупулезный подход Перси Уизли, хороший слог Гермионы Грейнджер, связи и деньги семьи Малфоев, а также почерпнутое от дяди знание Поттера, как делаются такие дела, породили эпичный манифест, опубликованный в середине марта в Пророке. В нем выражалось желание гриффиндорцев возродить славные традиции, заложенные основателем. Для этого, по мнению учащихся, было необходимо вернуть внутрифакультетское самоуправление, вернуть обособленный запрет на телесные наказания, даже несмотря на то, что они уже давно не применяются и разрешить выставлять традиционный караул у входа в факультетскую гостиную. Остальное — вроде поддержания должного уровня успеваемости и факультетского духа, они обязались взять на себя.Несмотря на немного вычурный слог, суть манифеста была проста. Это был призыв, адресованный всем, кто когда-то учился в Гриффиндоре, поддержать их требования. Неизвестно, думал ли о такой возможности Дамблдор, но такого исхода он точно не мог ожидать. В конце марта манифест снова был опубликован в Пророке, но уже на первой полосе. Следующие две занимали подписи. Среди подписавшихся под манифестом были Руфус Скримджер, Аластор Моуди, Тибериус Огден, мадам Малкин, братья Нимбус, два члена английской национальной сборной по квиддичу и Гилдерой Локхарт. Их было множество — члены Визенгамота, служащие Министерства, авроры, разрушители проклятий и укротители чудовищ, лавочники и бродяги.

Проигнорировать такое было невозможно. Гриффиндорцы снесли бюрократический барьер, словно мощный таран гнилые ворота. Внеочередное заседание Визенгамота было назначено на пятнадцатое июня.

* * *

Крэбб-старший был хитрым человеком. И глупым. Достаточно опасное сочетание. Когда встал выбор между Темным Лордом и патроном Крэбба, он недолго колебался. Предать Волдеморта было равносильно самоубийству. К удивлению предателя, Люциус все так же носил на лице маску холодного безразличия. Вот тут-то он и начал осознавать в полной мере, что он сделал. Малфои не простят. Ни ему, ни его семье, ни его правнукам, если таковые будут. Пока существует род Малфоев, род Крэббов находится под угрозой полного уничтожения. У него не возникло вопроса, что делать.

Но вместо того, чтобы пойти простым путем, Крэбб-старший решил по полной реализовать свою то ли унаследованную, то ли впитанную в Слизерине хитрость. Предавший раз, предаст и в другой.

Эдвард Нотт никогда не думал, что Крэбб после разрыва с Малфоями решит пойти против Темного Лорда, и потому ничего сверх необходимого от него не скрывал, рассчитывая, что вместе с положением Малфоя получит и его слугу, не учитывая, что тот может посчитать, что, подставляя Эдварда, он вовсе не предает интересов Волдеморта. Тем и опасны дураки. В общем, Крэбб, как и многие другие Пожиратели, знал, что человек Лорда приказал изъять из тайника Люциуса одну вещь. Он хорошо знал преступный мир магического Лондона, часто сопровождая Малфоя на переговоры. По иронии судьбы, высокомерный Нотт, начавший относиться к нему как к ручной собачонке, поручил Крэббу передать взятку нечистому на руку сотруднику Министерства. Вещь Лорда была благополучно изъята, а Люциус Малфой отправился обживать камеру в Азкабане. Все шло по плану. Но вот однажды газеты сообщили о пропаже темного артефакта из хранилища улик, что, в общем-то, соответствовало планам Пожирателей. Однако смерть подкупленного чиновника в их планы не входила. Зачем убивать того, кто еще может пригодиться? В их среде поселилось смятение и страх. Что сделает Лорд, когда вернется? Нотт железной рукой сплотил колеблющихся Пожирателей и делал вид, будто все идет по плану.

В марте тысяча девятьсот девяносто второго года Крэбб-старший изнывал в ожидании. Артефакт Волдеморта, оказавшийся на вид обычной книжицей, уже несколько месяцев жег ему руки. Нужно запастись терпением. Когда придет время, род Малфоев прервется. Высокомерный Нотт тоже получит сполна.

20.05.2013

Глава 14.

Хогвартс, апрель-май 1992 года.

Представьте себе кукольную постановку. Фигурки движутся в такт музыке, раскрывая задуманные кукловодом элементы сюжета. Такая работа требует определенного уровня мастерства.

Альбус Дамблдор обладал необходимыми навыками, доказательством чему были долгие годы политической карьеры и практически безупречная репутация. Но именно сейчас он оказался в ситуации кукловода, которому приходится управлять древнегреческой пьесой в ритме speed-metal. Дела Визенгамота и подготовка к грядущим слушаниям настолько занимали его, что он едва не пропустил возросшую активность Квиррела. К счастью, Северус обратил его внимание на происходящее, доложив, что один из его учеников — Теодор Нотт, сын нынешнего главы бывших Пожирателей, стал получать большое количество отработок у профессора ЗОТИ.

Директору это сильно не понравилось — Том решил привлечь детей своих сторонников, и, разумеется, он не слишком заботился о их безопасности. Но решение все же нашлось — детям должны противостоять дети, и тогда их стычки не выйдут за пределы обычной школьной схватки. Может быть, очень серьезной, но трупов, скорее всего, не будет.

Ухватившись за эту идею, директор уже на следующий день пригласил к себе в кабинет Рональда Уизли.

— Проходи, мой мальчик. Присаживайся, — поприветствовал он изрядно робеющего первокурсника. — Лимонную дольку?

— Спасибо, сэр, — Рон взял из вазочки на столе одну конфету.

— Не стесняйся, если хочешь, бери еще, — радушно предложил директор.

Наблюдая, как младший сын семейства Уизли понемногу адаптируется в его кабинете, Даблдор решил прояснить для себя кое-что.

— Рональд, не мог бы ты удовлетворить мое любопытство и подробнее рассказать о вашем пребывании в лесу?

Читать пылкого и эмоционального ребенка было легко. Яркие впечатления наложились на арахнофобию мальчика, и схватку с пауками он запомнил в мельчайших подробностях. Воспоминания вызывали в Рональде такие чувства, что директор, использовавший легилименцию, практически пережил всю схватку вместе с ними. Нельзя сказать, что увиденное ему понравилось, но он признал, что для текущей задачи способность этих первокурсников преодолевать трудности может оказаться очень кстати. Директор начал забрасывать удочку.

— Ах, мой мальчик. Я рад, что ваше поколение растет столь мужественным и преданным идеям света, — он глубоко вздохнул. — К сожалению, не все ваши сверстники обладают столь прекрасными качествами. Многие готовы совершать плохие поступки уже в столь юном возрасте...

— Слизни! — не удержался Рон. — Ой, простите, сэр!

— Ничего страшного, мой мальчик. Хотя я и не одобряю межфакультетской вражды, — Альбус мягко покачал головой, — должен признать, что некоторые из подопечных профессора Снейпа ставят свои амбиции выше не только школьных правил, но и закона и, что более важно, Рональд, морали.

Младший Уизли молчал. Директор же, точно выдержав паузу, продолжил:

— Ты умеешь хранить секреты, Рональд? Я очень доверяю твоим родителям и надеюсь, что ты очень похож на них.

— Конечно, сэр! — пылко воскликнул Рон, вскакивая из кресла. — Вы можете мне доверять!

Директор сделал успокаивающий жест рукой, призывая мальчика сесть на место.

— Видишь ли, Рон... Мой друг, Николас Фламель оставил мне на хранение одну вещь... Философский камень, — Альбус многозначительно замолчал.

— Философский камень? — на лице Уизли легко читалось недоумение.

Дамблдор вздохнул и пустился в объяснения.

— Так значит... эта штука может превращать любой металл в золото и дарить вечную жизнь? — прокомментировал услышанное Рон. — Многие захотели бы им владеть.

Дамблдор отчетливо услышал в голосе мальчика нотки, которые свидетельствовали, что тот сам был в числе тех, кто очень хотел бы владеть философским камнем.

— Именно так, мой мальчик, — развел руками директор, наталкивая Рона на мысль.

Тот не замедлил оправдать ожидания Дамблдора.

— Получается... — медленно произнес он, — слизеринцы узнали о камне и хотят заполучить его! Мы должны остановить их!

— Я рад, что ты так думаешь, Рональд. Приятно знать, что ты растешь человеком, достойным своих родителей. Именно поэтому я выбрал тебя, а не кого-то из твоих братьев...

Альбус видел, что мальчик тщетно пытается сдержать улыбку. Завершая беседу, он произнес:

— Но все, что ты сейчас услышал, должно остаться между нами. Помни, Рональд, это секрет!

— Разумеется, сэр, — твердо произнес мальчик. — Никто не узнает от меня ни слова!.

Две недели спустя мысли Альбуса снова занимал Рон Уизли.

"Мальчик меняется в лучшую сторону, — отстраненно думал старый волшебник. — А ведь раньше он был другим. Это, в общем-то, хорошо... но плохо для моих планов".

За две недели, прошедшие с момента разговора в кабинете директора, Рон не проболтался ни одной душе.

Время уходило. До заседания в Визенгамоте оставалось чуть меньше месяца, и действовать нужно было сейчас. Несмотря на то, что Уизли проявил себя с лучшей стороны, директора он все-таки подвел.

Альбусу пришлось прибегнуть к помощи Северуса, попутно объяснив ему часть плана. Тот определенно не был в восторге, но перечить не посмел. И сейчас они направлялись в сторону теплиц, делая вид, что просто прогуливаются по окрестностям.

Невилл Лонгботтом любил работать с растениями. Для него суровые отработки под руководством профессора Спраут не были таким уж тяжким испытанием. И даже когда решением директора "полевые работы" для враждующих факультетов были отменены, мальчик все равно в свободное время приходил к теплицам и с разрешения профессора гербологии работал с растениями. Работа была очень спокойной. Позволяла отвлечься от разных мыслей и просто наслаждаться тишиной. Но сегодня все пошло не так.

Когда он услышал негромкий разговор за стенкой теплицы, первым его порывом было узнать, кто это. Но, узнав голос профессора Снейпа, Невилл решил, что разумнее будет оставаться на месте. К удивлению мальчика, его собеседником оказался сам Дамблдор.

— Директор, вы уверены, что это разумно — обсуждать подобные вещи... здесь?

— Здесь никого нет, Северус. Не беспокойся, — голос директора звучал успокаивающе.

— Я все еще считаю, что это Квиррел охотится за философским камнем. Более того, ему как-то удалось втянуть в это нескольких слизеринцев. Я боюсь представить, что будет, если они попытаются пойти за камнем. А если в этот раз цербер не ограничится Квиррелом, а? Что, если погибнет кто-нибудь еще? — повысил голос профессор зельеварения.

Невилл зажал рот ладонями, чтобы не дать вздоху изумления вырваться наружу.

— Я в очередной раз повторяю, все под контролем. Профессор Квиррел доработает этот год, а затем я откажусь продлевать с ним контракт. Только и всего. Не зачем вносить в школу смуту, — голос Дамблдора казался абсолютно безмятежным.

— Как знаете, — пробурчал Снейп. — Но что будет, когда вы уедете на заседание Визенгамота из-за этого идиотского манифеста, организованного гриффиндорскими недоумками?

— Северус, — голос директора стал строже.

Затем они ушли, оставив взволнованного Невилла приходить в себя.

Тем же вечером Лонгботтом рассказал об услышанном остальным первокурсникам-гриффиндорцам. Всех ошарашило известие о спрятанном в замке философском камне. Рон, казалось, хотел что-то сказать, но, видимо, передумал, просто махнув рукой. Обсудив возможные варианты, они решили обратиться к шестикурснику Локсли, который к этому времени прочно удерживал лидирующие позиции на факультете, возглавляя тренировки, к которым время от времени присоединялась большая часть факультета.