Одновременно шла разработка противокорабельных ракет морского базирования, достаточно маленьких, чтобы разместиться на эсминце. В это время разрабатывались сразу несколько систем: П-1 «Стрела», более известная как КСЩ, её делал ГСНИИ-642, а в 1957 году разработка была передана в ОКБ-52 Челомея, П-15, которую разрабатывал в филиале ОКБ-155-1 Александр Яковлевич Березняк, и собственная разработка Челомея, более крупная и тяжёлая П-5. П-5 и П-15 вышли на испытание лишь в августе 1957 года. Задача оказалась несколько сложнее, чем представлялось вначале. Хотя информация по разработке этих ракет из «документов 2012» была передана разработчикам в начале 1954 года.
Относительный успех был достигнут в разработке ПКР КСЩ. Она разрабатывалась на основе наследия немецкой планирующей бомбы Hs293, унаследовав от неё некоторые весьма нетривиальные технические решения. К счастью, результаты исследования, проведённого аналитиками Генштаба (АИ, см. книга 1 гл. 10) вовремя попали к Николаю Герасимовичу Кузнецову. Адмирал изучил выводы специалистов, и внёс некоторые корректировки в проект КСЩ.
Первым делом он убедил тогдашнего Главного конструктора ракеты Михаила Васильевича Орлова, что позаимствованная у немцев идея отделяемой ныряющей боеголовки, которая поражает корабль в небронированную подводную часть, только задержит испытания (В реальной истории именно так и вышло). Перспективные боевые корабли тяжёлой брони не несли, а летящая с большой скоростью тяжёлая ракета и так имела достаточно кинетической энергии для поражения даже кораблей класса крейсер.
Орлов прислушался к мнению адмирала. Боевую часть КСЩ сразу сделали неотделяемой, в довесок к имеющемуся радиолокационному самонаведению поставили телекамеру, для ночного применения заменявшуюся на прибор инфракрасного обзора, и радиокомандную аппаратуру наведения.
Телевизионная / ИК — радиокомандная система наведения была пассивной, менее подверженной помехам. От ракеты с ТВ наведением не спасали ни дипольные отражатели, ни ИК-ловушки. Не всегда спасала даже дымовая завеса — оператор мог, глядя на построение ордера АУГ на обзорном экране, догадаться, где находится прикрываемая завесой главная цель, и вёл ракету прямо сквозь дым.
Дальность КСЩ по запасу топлива была около 100 — 120 км. А дальность обнаружения цели корабельным радаром — всего 40 — 60 км. Имелся режим наведения с выносного командного пункта — с берега, с борта другого корабля или с самолёта. При наведении с берега и другого корабля дальность могла достигать 75 км, при наведении с самолёта — до 100 км. (http://alternathistory.org.ua/otechestvennye-protivokorabelnye-rakety-na-okeanskikh-prostorakh-chast-pervaya)
Приличный запас топлива при радиокомандном управлении позволял оператору на меньших дальностях вести ракету змейкой, ища цель телекамерой, при этом автономным ретранслятором мог служить даже аэростат, запущенный с корабля.
Носителем КСЩ Николай Герасимович Кузнецов полагал эсминцы. Наличие на борту ПКР делало эсминец достаточно грозным кораблём. В обычной для 50-х — 60-х ситуации слежения за АУГ, эсминец мог бы ударить по авианосцу ракетой, едва получив приказ на пуск. Зенитных ракет на кораблях тогда не было, в конце 50-х они только начинали появляться и были ещё несовершенны.
Для отработки концепции адмирал Кузнецов предложил модифицировать несколько устаревших эсминцев проекта 30-бис. Проект модификации был разработан в 1954 году в ЦКБ-53 (По проекту 30БР предусматривалось заменить две 130-мм башни БЛ-2М на две пусковые установки с ферменными направляющими, снять торпедные аппараты и устаревшие зенитные пушки, а обновленное зенитное вооружение — две счетверенные 45-мм установки СМ-20-ЗИФ и две спаренные 25-мм установки 2М-3 — сосредоточить на кормовой надстройке. http://dmb-2007.mail333.com/kssh.htm)
Адмирал Кузнецов ускорил принятие постановления о разработке варианта КСЩ для оснащения эсминцев. Решение было принято уже в начале 1954 года. Первоначально ракета предназначалась для вооружения бомбардировщиков. (В реальной истории постановление СМ № 2541-1222 от 30 декабря 1954 года) Одновременно с разработкой ракеты была начата модификация для начала 5 эсминцев 30-бис и разработка пусковой установки.
Распараллеливание работ дало результаты. К моменту выхода КСЩ на испытания в начале 1956 года была готова пусковая установка, первые 5 эсминцев были перестроены и ждали лишь монтажа ракетных ПУ. Весной 1956 года был проведён первый пуск с эсминца. Испытания шли относительно быстро, так как конструкторы не тратили время на подводный цирк с ныряющей отделяемой БЧ. Ракета довольно скоро научилась летать и поражать цели в борт. Параллельно обучались операторы для экипажей всех 5 эсминцев. (В реальной истории из-за долгой отработки ныряющей боевой части испытания затянулись до конца 1958 года)
К Суэцкому кризису испытания ещё не были завершены, эсминцы вошли в состав Средиземноморского флота лишь в начале 1957 года. Вторым этапом планировалось их оснащение более современным зенитным оружием, при этом следующую серию эсминцев предполагалось оснастить уже не КСЩ, а более совершенной ПКР П-15, с размещением неперезаряжаемых транспортно-пусковых контейнеров на поворотной платформе. Для П-15 заранее было выдано указание на применение складных крыльев, как это было сделано на более поздней модификации П-15У, что также повлекло некоторую задержку в доводке ракеты.
Зенитное вооружение усилили 4-х ствольным 37-мм ЗАУ «Шквал», оснащенной радиоприцелом и телевизиром. Позже от индивидуального управления каждой башней перешли к централизованному наведению с автоматическим управлением, позволявшим концентрировать огонь всех установок на одной цели.
Произведенная замена малокалиберной артиллерии на крейсерах, позволила убрать все устаревшие открытые зенитные установки, такие как В-11, повысив эффективность огня и улучшив противоатомную защиту корабля. Состав экипажа изменился: вместо расчетов прежних зенитных установок, появились многочисленные места операторов для обслуживания новых образцов оружия и электроники.
Тем не менее, работа по модернизации флота началась именно с эсминцев проекта 30-бис и мыслилась комплексной, она предполагала переоснащение их на новые виды оружия — ракетного ударного и зенитного, обновление противолодочного вооружения, которое на тот момент было абсолютно устаревшим, включавшее самонаводящиеся противолодочные торпеды и реактивные бомбометные установки с механизированным заряжанием, а также модернизацию ЭУ кораблей, меняя котлы и ряд другого устаревшего оборудования.
Запланированные мероприятия по модернизации этих эсминцев в целом серьезно повышали их боевую эффективность, избавляя флот от забот о массе устаревших кораблей и необходимости как-то пристраивать их, взамен получая вполне современные корабли с реактивным вооружением.
Для этого КБ приборостроения получило задание разработать 6-ствольные 30-мм зенитные автоматы с радиолокационным наведением. Работа была начата ещё в 1954 году, но задерживалась из-за неготовности радиолокатора с фазированной антенной решёткой. По той же причине и сухопутный ЗРК С-75 вначале был укомплектован более простым радаром 10-см диапазона без селекции целей. (АИ)
Её итогом адмирал Кузнецов, ознакомившийся с перспективной концепцией, выдвинутой аналитиками Генштаба на основе анализа информации из будущего, полагал создание единой системы управления проведением воздушно-морской операции, по аналогии с единой системой управления ПВО страны, только для каждого из флотов — Северного, Тихоокеанского, Балтийского, Черноморского и Средиземноморского (АИ) отдельно.
Все эти системы управления, по замыслу адмирала, должна была замыкаться на общую информационную систему Генштаба, куда входила и система ПВО страны, и перспективная спутниковая СПРН. Таким образом, путём слияния должно было образоваться глобальное информационное командование Советского Союза, позволявшее высшему политическому и военному руководству принимать решения на основе информации, получаемой со всех концов планеты.
9 августа 1957 года была спущена на воду первая советская атомная подводная лодка К-3. Этому событию предшествовал большой объём конструкторских работ, сопровождавшихся научными исследованиями.
После памятного совещания 5 января 1954 года конструкторский коллектив СКБ-143 под руководством Владимира Николаевича Перегудова полностью перепроектировал субмарину с учётом информации о недостатках проекта, переданной ему ведомством Серова. Информация вызвала у главного конструктора лёгкий шок. Но Серов настрого предупредил, вручая ему увесистый ящик с распечатками, обляпанный сургучными печатями:
— Никаких вопросов, товарищ Перегудов. Это сводка информации о новейших западных разработках и засекреченных катастрофах в американском и других флотах мира. Некоторые технические решения перекликаются с вашей работой, и могут быть вам полезны. Ваша задача — по максимуму отработать информацию о недостатках проекта и устранить их заранее. Если для этого нужно будет проводить научно-исследовательские работы — прошу сообщить об этом письменно и как можно раньше. Вопрос на контроле у Первого секретаря ЦК.
Разумеется, НИР проводить пришлось, и не одну. Прежде всего, для снижения шумности лодок была начата постоянная НИР, получившая «от противного» несколько легкомысленный шифр «Карнавал».
Поначалу некоторые участники НИР недостаточно хорошо представляли себе важность акустической маскировки и проявляли элементарное непонимание. В результате первого анализа полученной информации поначалу предлагалось лишь поставить основные механизмы лодки на амортизаторы, не проводя комплексного исследования источников шума. Сторонники такого подхода упирали на необходимость уложиться в сроки, что и так было маловероятно, в связи с необходимостью полностью перепроектировать лодку под другое относительное удлинение.
Перегудов, ознакомившись с предложением, не задумываясь его забраковал.
— Если уж делать — так делать качественно, — сказал Владимир Николаевич. — Добро, если бы мы не знали о недостатках и проблемах, но раз уж нам столько информации предоставили, грех её не учесть.
При переработке проекта было сделано множество изменений, направленных на уменьшение шумности, улучшение боевых характеристик лодки, для обеспечения плавания в высоких широтах, подо льдом, а также на обеспечение радиационной и пожарной безопасности. (подробнее см. полную версию текста)
Основными источниками шума были гребные винты, парогенераторы, главные турбозубчатые агрегаты (ГТЗА), циркуляционные насосы охлаждения реактора и, в меньшей степени, холодильные машины.
Полученная информация об отслеживании наших лодок и кораблей американцами по индивидуальным особенностям «звукового портрета» натолкнула специалистов на идею звуковой маскировки. В мирное время на корпусе лодок устанавливались турбулизаторы потока, индивидуально подбираемые для каждой лодки. В случае начала военных действий эти имитаторы сбрасывались или втягивались внутрь лёгкого корпуса, характер обтекания менялся, и записанные в мирное время «звуковые портреты» лодок становились непригодными для опознания. (АИ)
Кавитационный шум пытались снижать подбором количества, форм и размеров лопастей, изменением частоты вращения винта. В полученных информационных материалах были фотографии многолопастных винтов с серповидно изогнутыми лопастями. Начали ставить эксперименты в этом направлении, работали на макетах, построили специальный стенд, на котором испытали несколько десятков вариантов винта и выбрали наиболее эффективный.
Для снижения шумности был принят целый ряд конструктивных решений, во многом заимствованный из описания конструкции советских АПЛ 3-го поколения. С шумом боролись за счёт создания малошумных образцов механизмов, использования различных покрытий, амортизаторов и демпферов, изоляции этажерок с оборудованием от прочного корпуса.
Чтобы снизить уровень собственных помех для ГАС, постоянно или периодически работающие механизмы были по возможности вынесены в кормовые отсеки. Большая работа была проделана по улучшению обводов корпуса.
Среди демаскирующих признаков наиболее опасным для лодки являлся кильватерный след. По данным из полученных документов, кильватерный след атомной лодки или крупного корабля сохранялся в течение нескольких суток, своей интенсивностью указывая направление движения.
Это явление было решено использовать для обнаружения целей и наведения на них торпед. Была начата разработка так называемой «толстой» торпеды калибром 650 мм, самонаводящейся по кильватерному следу, в двух вариантах — с ядерным и обычным зарядом. (В реальной истории ядерная торпеда 65-76 была неуправляемой) Также для самих лодок разрабатывалась система обнаружения по кильватерному следу (СОКС «Снегирь», в реальной истории разработана с 1963 по 1969 г) На первой лодке её ещё не было, её устанавливали позднее, как доработку.
Фактически, лодка оказалась вообще не похожа на изначальный проект 627. Теперь она выглядела как гигантская сигара, с соотношением 7,9:1 как наиболее выгодным для обтекаемости под водой. Носовая оконечность была сделана полусферической, кормовая получила крестообразное «Альбакоровское» оперение с единственным многолопастным гребным винтом. Снаружи корпус был облицован резиновым покрытием.
Водоизмещение лодки увеличилось до 5000 тонн с лишним, что потребовало полностью пересчитать энергетическую установку. Подобное водоизмещение значительно превышало требования техзадания. Зато наличие резерва внутренних объёмов давало значительный модернизационный потенциал. Испытания показали, что выбранная форма позволила лодке двигаться под водой со скоростью около 30 узлов.
На лодке были установлены 6 торпедных аппаратов стандартным калибром 533 мм горизонтально в ряд, и два аппарата увеличенного калибра 650 мм. «Толстая торпеда» под него ещё только разрабатывалась, и лодку предполагалось использовать, в том числе, для отработки её боевого применения. (На реальной К-3 аппараты стояли вертикально в 2 ряда, что в том числе мешало разместить антенну ГАС достаточно большого размера) Для запуска противолодочных торпед диаметром 400 мм были установлены 2 носовых 406 мм торпедных аппарата.
Для запуска различных малогабаритных имитаторов, генераторов помех лодка оснащалась перезаряжаемыми кассетами. К ним был предусмотрен комплект запасных имитаторов — увеличившиеся внутренние объёмы позволяли их разместить.
Сделали механизированную погрузку торпед и устройство быстрого заряжания торпед в аппараты. Также было заранее учтено и введено в проект множество других улучшений, в «той истории» вводившихся постепенно в ходе доработок и усовершенствований.
Всю нижнюю часть носовой оконечности занимала огромная антенна ГАС. Вторая антенна располагалась над торпедными аппаратами. Увеличившиеся внутренние объёмы корпуса за счёт увеличенного диаметра позволили со значительно большим комфортом разместить экипаж, а также увеличить запас торпед.
