Чтобы не привлекать внимания зевак, я подождал Финч-Флетчли снаружи у входа в Дырявый Котёл из магловского Лондона. Этим входом пользовались только маглорожденные, а коренное магическое население посещало Косой переулок через камин в таверне. Если не считать полудлинной стрижки, по магловским понятиям старомодной, в остальном я надеялся, что выгляжу как магловский подросток из состоятельной семьи, и, судя по довольно-таки безразличной реакции прохожих, у меня это получилось.
Джастин не узнал меня издали. Удивлённое узнавание промелькнуло в его взгляде шагов за двадцать до меня и он на мгновение остановился, затем заулыбался и подошёл.
— Что-то не так? — спросил я, указав на себя вскользь, когда мы обменялись приветствиями. — Мы еще не опоздали это исправить, прежде чем показываться твоей семье.
— Нет-нет, всё отлично, — заверил меня он. — Я просто не ожидал, что ты так изменишься. А где твои вещи?
— Здесь, — я слегка приподнял висевшую на руке сумку. — Она безразмерная.
— Но она же... не из ваших товаров, верно?
— Да, не из наших. Я купил её вчера заодно с этой одеждой, а дома зачаровал на безразмерность. Это натуральная кожа, она хорошо держит чары.
— Ух ты! Я тоже такую хочу.
— Но ты в курсе, что в такие сумки руками не лазят? Вещи кладут и достают оттуда только с помощью невербального колдовства.
— Нет, не в курсе. А это очень сложно?
— Да не особо, и затраты силы небольшие. Маглорожденный справится, нужен только навык.
— Какой навык? — судя по его тону, вопрос был не праздный, поэтому я ответил обстоятельно:
— Когда ты кладёшь вещь внутрь, нужно сосредоточиться на ней и как бы охватить её вниманием, а затем мысленно переправить в сумку. Когда вынимаешь, нужно зафиксироваться на отверстии сумки и хотя бы в общих чертах представить эту вещь, а затем, не выпуская её из воображения, переместить внимание на место, куда нужно её выложить. Для экономии усилий можно пользоваться палочкой, указывая ею с проведением силы на начало и конец действия.
— А если я забыл, как выглядит эта вещь или что лежит у меня в сумке?
— Можно дать команду извлечь все вещи одного вида или полностью опорожнить сумку, а затем искать среди вынутых вещей.
— Эх, а я и не знал... — посетовал Джастин. — Знать бы заранее, можно было бы купить сразу её, а не таскаться с этим дурацким сундуком...
— Не все одиннадцатилетки способны освоить этот навык, поэтому первокурсникам безразмерные сумки не предлагают. Я сам на первом курсе ехал в Хогвартс с точно таким же дурацким сундуком.
— Научишь, ладно?
— Научу, — а куда деваться-то? — И даже сумку зачарую, если найдётся подходящая.
— А если не найдётся, тогда мы съездим по магазинам и выберем, — деловито подхватил Джастин. — Но это в другой раз, сейчас нас дома ждут. Идём, тут у нас машина на стоянке неподалёку. Водитель не знает, что мы с тобой колдуны, поэтому при нём о магии говорить не надо. Прислуга в доме тоже не знает, зато вся семья знает, при них можно.
Пока мы шли к машине, он просвещал меня о своей семье, проживавшей в Букингемшире, в своём поместье неподалёку от Лондона. Помимо отца и матери, у Джастина была младшая сестра Уитни, обучавшаяся в Челтнеме, и старший брат Джаред, уже закончивший Итон и перешедший на второй курс факультета экономики в Оксфорде. Сейчас у них гостил троюродный брат Джареда, ровесник Кевина, тоже обучавшийся в Оксфорде, только на факультете юриспруденции. Как оказалось, оба старших брата были наслышаны обо мне и жаждали увидеть великого чёрного мага живьём.
— Извини, как это понимать — "великого чёрного мага"? — разумеется, я не мог не поинтересоваться, откуда у них взялось такое мнение обо мне.
— Ну... — Джастин если и смутился, то самую малость. — Это они так истолковали, когда я разъяснял им, что такое факультет Слизерин и какое у тебя там положение. Я пытался переубедить их, но им это так понравилось, что они упёрлись и ни в какую. Только великий чёрный маг — и точка.
— Сказок начитались, — констатировал я.
— Можно сказать, и так, — согласился Джастин. — Сами они среди магов не жили, бесполезно доказывать им, что это совсем не сказка.
В машине мы почти не разговаривали. Даже если бы у нас нашлись не связанные с магией темы, водитель, пусть даже личный — всё равно посторонние уши. Заранее мы договаривались на неделю в гостях, и я подтвердил этот срок, если не случится что-нибудь непредвиденное и меня не отзовут раньше. Обстановка в Министерстве частично успокоилась, воскресший Волдеморт не проявлял никакой активности, но положение дел оставалось нестабильным и могло измениться в любое время.
Впрочем, ехали мы недолго. Не прошло и часа, как мы прибыли на место.
Родителей Джастина дома не было. Оба они работали — разумеется, не рядовыми тружениками производства или обслуживания, а в управлении компаниями, где они были совладельцами. Дома были только девятнадцатилетний старший брат Джастина со своим другом, кузеном и одногодкой, гостившим здесь на каникулах. Искать их не пришлось, они сами вышли к нам, увидев подъезжающую машину.
Джастин заулыбался им навстречу, но я почувствовал в нём некоторую неуверенность. Зато эти двое держались с безупречной небрежностью сильных мира сего и были безусловно уверены в себе, словно молодые львята. В глазах обоих горел огонёк шальной инициативы, хорошо знакомый мне по близнецам Уизли. Интересно даже, куда их распределила бы Шляпа, если бы они были магами.
Они кинули на меня два быстрых любопытных взгляда, мгновенно оценивших меня с головы до ног.
— О, Джастин вернулся! — с довольным видом воскликнул один из них. — А это и есть твой однокурсник, великий чёрный колдун?
Вопрос был риторическим, его целью было если не шокировать гостя младшего брата, то хотя бы задать установку на непринуждённое общение. Я сдержанно улыбнулся, давая понять, что, ладно уж, принимаю заданный тон. Джастин был против их фамильярности и выразил своё недовольство в официальной чопорности ответа.
— Гарри, познакомься — мой старший брат Джаред, мой кузен Френсис Финч-Найтли. Гарри Поттер, мой однокурсник, — представил он нас друг другу.
— Очень приятно, — кивнул я.
Официальная часть на том закончилась, но оба парня и не подумали оставить нас в покое. Как обычно в семьях, где у детей заметная разница в возрасте, старшие не принимали младшего всерьёз и были непрочь поразвлечься за его счёт, а я был у них до кучи, с ним заодно. Поэтому когда Джастин повёл меня показывать отведённую мне комнату, для них было само собой разумеющимся пойти с нами.
— Гарри, ты ведь расскажешь нам о вашей школе фокусников, — сказал Джаред. — А то братишка всё время темнит.
— Не фокусников, а колдунов, — сердито поправил его Джастин.
— А я что сказал? — в голосе старшего брата прозвучало искреннее удивление. — Гарри, тебе тоже нельзя колдовать на каникулах?
— Можно, — ответил я.
— Вот! — обрадовался он. — Мы так и думали, а Джас говорит, что ему нельзя колдовать дома. Хотя та пожилая мадам колдовала у нас дома, когда пришла за ним и доказывала маме, что колдовство существует. Тогда она превратила сахарницу в крысу — мама как раз её чаем угощала.
— Это была МакГонаголл, — уточнил мне Джастин.
— Надеюсь, вашей маме не стало дурно, — сочувствующе произнёс я.
— Маме-то как раз ничего, мама была в восхищении, — беспечно ответил Джаред. — Она у нас всегда интересовалась всякой дьявольщиной, сколько я помню. А вот отцу не понравилось. Когда эта ваша мадам ушла, он распорядился немедленно выкинуть сахарницу.
— Эх, жалко, я этого не видел! — Френсис огорчился совсем по-ребячески. — Каждый раз прошу нашего Джастина что-нибудь показать, а он всегда только рассказывает. Это правда, что вы на экзаменах табакерки в мышей превращаете и ананасы танцевать заставляете? А как они у вас танцуют — вы им ножки для этого отращиваете?
— Нет, просто двигаем ананасы с соблюдением ритма и расстояния, — ответил я. — Так у нас экзаменуется точность управления перемещением объекта.
Джастин удивлённо глянул на меня искоса. Никто из преподавателей не удосужился объяснить ему, в чём суть экзамена, а сам он, значит, был введён в заблуждение словом "танец".
— Покажешь? — с энтузиазмом спросил Френсис.
Я мог бы закрыться от министерского надзора — но уж точно не для того, чтобы развлекать любопытных фокусами.
— Мне нельзя колдовать у вас. В Министерстве установлены специальные чары, которые отслеживают колдовство в неположенных местах. А здесь у вас как раз такое место.
— Это почему у нас неположенное место? — возмутился Френсис. — Ведь Джас — такой же колдун, как и ты!
— Он пока еще школьник и не всё умеет. Если он наколдует что-нибудь не так, рядом с ним нет никого, кто мог бы исправить его ошибку. А наши ошибки слишком опасны и для самого колдуна, и для тех, кто рядом с ним.
— Ну вот... — разочарованно протянул он. — А у нас с Джаредом были такие на тебя планы... Раз ты учишься на малефика, ты мог бы показать нам настоящие тёмные ритуалы!
— На какого еще малефика? — удивился я. — У нас с Джастином одна и та же учебная программа.
— Джас, это правда?
— Ну да, я же вам говорил, — буркнул тот. — Это вы сами себе напридумывали.
— Но ты же сам говорил, что этого факультета у вас все боятся! — заспорил уже Джаред. — Что туда берут только амбициозных хитрецов и что оттуда выходят одни чёрные колдуны!
— Слизерин у нас — примерно как у вас Итон, — я выбрал шутливую интонацию на случай, если им придёт в голову обидеться на сравнение. — Чтобы попасть туда, нужен определённый социальный статус в магической Британии, а про чёрных колдунов — это пропаганда оппозиции. Всегда хватает недовольных фактом, что выше стоят не они, а другие.
Не обиделись. Френсис даже одобрительно хмыкнул.
— Жалко, что ты не великий чёрный колдун, — снова посетовал он. — На Джастина у нас надежда маленькая, он никогда ничего не колдует — вот мы и надеялись, что хоть ты нам что-нибудь такое покажешь. А ты, оказывается, такой же... — он на мгновение замолчал, чтобы окинуть меня изучающим взглядом. — ...и даже одет вон как, а мы-то думали...
— С моей одеждой что-то не так? — поинтересовался я.
— В том-то и дело, что всё так. А нам Джастин рассказывал, что колдуны очень странно одеваются. Когда он первый раз поехал в вашу школу, он даже видел там на перроне рыжую девчонку в ночной рубашке и резиновых сапогах. Он так впечатлился, что даже в письме домой об этом написал.
Несмотря на законодательство, девятнадцать — это еще не возраст психической зрелости. Оба парня, очевидно неглупых, в свои девятнадцать оставались вчерашними подростками, импульсивными и поспешными на выводы. Убедившись в моей обыкновенности, они растеряли значительную долю интереса ко мне и отправились по своим делам, едва проводив нас до комнаты. Джастин впустил меня внутрь и вошёл сам, тщательно закрыв за собой дверь.
— Надоели... — сильно разозлённый на брата и кузена, он буквально прошипел это сквозь зубы. — Смешно им, видите ли, что я колдун. "Я юрист, он финансист, а ты, братишка, у нас фокусник," — передразнил он кого-то из них.
— Похоже, они разочарованы, что я приехал к вам не в ночной рубашке и резиновых сапогах, — заключил я.
— Нет, я не обещал им, что ты приедешь в таком виде, — поспешил сказать он. — Но я видел, как у вас одеваются, и ожидал что-то более "ретро". Ну как тебе комната, устраивает?
Комната была просторной и уютной, в бледных золотисто-бежевых тонах, с полупрозрачными белыми занавесками и пушистым бежевым ковром на полу. Её окна выходили на большую луговину, полого спускавшуюся к мелкой речонке.
— Устраивает, — подтвердил я.
— Тогда идём, я познакомлю тебя кое с кем из прислуги, чтобы ты знал, к кому обращаться, если тебе что-нибудь понадобится. А затем пройдёмся по поместью, я покажу тебе, где у нас что, — он толкнул дверь и вышел в коридор, я последовал за ним. — Запоминай свою дверь, чтобы не заблудиться.
Я посмотрел в обе стороны, запоминая положение комнаты в коридоре.
— У нас к дверям гостевых комнат прикрепляют таблички с именами. Когда гостей много, это удобно.
— А много — это сколько?
— Десятка два-три. Но даже если на каникулах у Малфоев только мы вшестером, таблички всё равно появляются. Домовики обязаны создавать их для каждого временного жильца.
Джастин заинтересовался и стал расспрашивать, почему вшестером и как мы вообще проводим каникулы. Что можно было рассказать, я рассказал. За разговором мы спустились на первый этаж и после моего знакомства с прислугой пошли смотреть конюшню и поле для гольфа. Пришлось разочаровать его, сказав, что я понятия не имею, как играть в гольф, и никогда в жизни не сидел на лошади.
От меня не укрылось, как поспешно Джастин свернул к речушке, увидев издали, что его старший брат с приятелем направляются к конюшне.
— Избегаешь их? — кивнул я туда.
— Это только сейчас, а обычно я с ними. Нормальные парни, но относятся ко мне, как к маленькому, а ты мой ровесник — вот и к тебе соответственно. Выставляют меня дураком перед тобой.
— Они слишком мало знают о магии и магах, — примирительно сказал я, видя, что ему неловко за своих родственников.
— А что я могу сделать? Даже если бы можно было что-то показать им, вспомни, чему нас учат. Таранталлегра... Вера Верто... Мелофорс... — напомнил он с издёвкой в голосе. — Я для них фокусник и мне нечего на это возразить. Может, кому престижно и такое, но у нас престижно быть деловым человеком с серьёзной профессией, а быть фигляром считается позорным. Мне стыдно перед родными, где и на кого я учусь.
— После учёбы ты можешь вернуться в... в мир магически неодарённых людей и освоить какую-нибудь профессию, с которой справляются магически неодарённые люди, — я с упрёком посмотрел на Джастина, хихикнувшего над моими потугами политкорректности. — А как ещё мне сказать? Просто "в мир людей" не скажешь, мы как бы тоже люди, добавить "обычных" или "простых" людей — таких и среди магов сколько угодно, а на "маглов" ты обижаешься.
— Ладно уж, говори "маглы", так в самом деле короче, — разрешил он. — Но только при мне, а при моей семье не надо. Нет, Гарри, вернуться сюда работать для меня не выход. Когда я закончу Хогвартс, у меня здесь не будет ни нужного образования, ни нужных связей. Я не смогу поступить в Оксфорд, а это значит, что здесь меня возьмут только на неквалифицированную работу и я буду таким же третьим сортом, как у вас. На первых курсах я ни о чём таком не думал, а с прошлого года волей-неволей задумался. И так и эдак прикидывал, спрашивал наших старшекурсников, но они сами ничего не знают. У нас на Хаффлпаффе никто о карьере не думает, зато все хором указывают на слизеринцев как на карьеристов. Вот скажи, что плохого в желании сделать карьеру?
— Ну ты нашёл, у кого спрашивать — у слизеринца. Разумеется, здоровое честолюбие — вполне достойная черта характера. Спроси лучше грифов, это у них бранное слово.
