Шепот Бессмертных

— А взамен? — мое лицо оставалось каменным, по крайней мере, я на это надеялся. Руки я положил на стол, переплетя пальцы. Пусть видит, меня так просто не подавить.

— Часть полученной силы бессмертных Круг будет передавать мне.

Таня побледнела. Наверное, поняла, чем это грозит Ксане.

Мне же стало не по себе. Я помнил, какую энергию выплескивал ангел-мальчишка, когда мы с Клодом его поймали. Тогда сила бессмертного рассредоточилась по камням-резервуарам. Ими можно воспользоваться в любой момент. А что если хотя бы десятая часть достанется одному человеку? Да не с одного ангела, а, скажем, с пятерых? Куда девать энергию? Поставлять обездоленным колдунам всего света, не имеющим своего Круга? Поставим ритуал призыва бессмертных на конвейер? Именно этого добивается Марк?

Стоп! Получается, он знает и о ритуале призыва?

Я взглянул на его крепкую фигуру, уверенную осанку, холеные руки. Кто же ты такой, Марк Витальевич Боргезов?

— Клод, — обратился к нашему главе Грегор, — а что скажешь ты? Ведь именно ты сотрудничал с этим человеком.

— Я не вступал в разговор, — ответил учитель, будто оправдываясь, нехорошая позиция для лидера, — давая вам возможность задать те вопросы, которые интересовали вас. Да, Грегор, я давно знаю господина Боргезова и хочу сказать, что всегда был доволен нашей деловой дружбой. Вся та сила, которой обладает Круг в данный момент, это заслуга и моя, и Марка Витальевича!

— И чем ты ему отплатил? — снова подала голос Мира.

Нехорошие подозрения закрались в мои мысли, но пока не обрели словесной формы.

— Одной пятой силы каждого ангела, от которого отбивался наш Круг, — спокойно ответил Клод.

Я так и знал! Учитель крайне рисковый человек. И как это сочетается с его вечной серьезностью? Даже не знаю, восхищаться мне им или бояться?

Целитель поморщился. По его глазам я понял, что англичанин чем-то очень недоволен.

— Раз, — начал считать Грег, загибая пальцы, — ангел, пытавшийся выйти на Миру. Два, ангел, желавший лишить силы тебя, Клод. Три, ангел с Татьяной... Куда вы, господин Боргезов, деваете такую мощь?

— Все же, господин Фрост, вы мне нравитесь! — улыбнулся самыми уголками губ наш новый знакомый. — Ваша смелость меня поражает.

Целитель хмыкнул:

— Какая смелость? Чистое любопытство.

— В таком случае, — не сгоняя улыбки с лица, ответил Марк, — что я делаю со своей долей полученной силы, не ваша забота.

— Верно, — покивал Грег. — Где гарантия, что вы не станете использовать силу бессмертных против нашего Круга или нас в отдельности?

— Вам придется мне поверить, — холодно проговорил блондин. — Или, — его тон сменился на более мягкий, — заключить со мной контракт.

Ни дать, ни взять, Люцифер. Кажется, я уже их сравнивал.

— Понимаю. — Продолжил он. — Это сложное решение. Я и не тороплю... в отличие от жизни.

— Это угроза? — сощурилась моя кошка.

— Предупреждение, — Марк взял бокал с шампанским, стоящий напротив него, сделал пару глотков. — Я ведь говорил, ваш Круг сильно засветился перед бессмертными. В ближайшее время они дадут о себе знать, будьте уверены.

Тут я был полностью согласен с Марком. Если вдуматься, на нашем счету два земных ангела, полностью лишенных силы, так сказать, обескрыленных. Одна ангелица с одним крылом, то есть с половиной своей силы, и один подохший ангел в подвале Клода. Щекотливая ситуация. Но как можно быть уверенным в том, что какой-то там господин Боргезов сможет нас прикрыть в этом деле? Клод ему доверяет, да. Я доверяю Клоду.

Великий Хаос!

Я бы принял поддержку Марка! Несмотря на свои сомнения. Пусть Боргезова я не знаю, но Клоду обязан всем...

— Друзья мои, — произнес Клод, привлекая наше внимание. — Я думаю, каждый из вас уже сделал выбор.

— Будем голосовать? — спросил Грег. — Принять нам поддержку господина Боргезова или нет?

— Да, — ответил Клод. — Вы готовы?

Мы дружно кивнули.

— Я "за", — первым высказался наш глава.

— Я тоже, — кивнул Грег.

Не ожидал от него. Обычно целитель против всего нового. И если вспомнить вопросы, которые он задавал Марку... Что же для себя решил англичанин?

— Я "против", — отвернулась Мира.

Тоже неожиданность. Ей ой как нужна поддержка со стороны. Бессмертные на нее имеют острый зуб. Думает, сумеет спрятаться за Грегом? Целитель не всемогущ.

— И я "против", — процедила Татьяна. — Ни за что не выступлю против подруги!

Оно и понятно. Кошка никогда не сдаст позиций в деле Роксаны, что б последнюю черти обглодали!..

Все развернулись ко мне.

Двое "за", двое "против". Мой голос решающий. Сохраняя интригу, я тянул с ответом. Картинно взглянул на Грега. Этот спокоен. Потом, на Марка. Похоже, Боргезов прекрасно знал мой ответ. Он и бровью не повел, когда я с сомнением разглядывал черты его лица. Клод тоже уверен во мне. Девчонки сморели настороженно. Мира, насупившись, исподлобья, Таня с нажимом. Нет, дамы, сегодня я вас разочарую. На чувствах, которые вами руководят, мы долго не проживем.

— "За" — коротко бросил я.

— Итак, большинством голосов согласны, — подытожил Клод.

— Замечательно, — кивнул Марк. Похоже, он не ждал другого.

Таня отвернулась, нахмурившись. Прощение придется вымаливать с боем. Я коснулся ее руки под столом. Она отстранилась.

— А что насчет контракта? — вспомнил Грег. — Или это была шутка?

— Нет, — качнул головой Марк. — Если вы мне не доверяете, мы всегда можем заключить... официально... нашу сделку.

— Я бы не отказался, — вот тут целитель оправдал мои ожидания. Всегда подстраховывается, если чувствует где-то слабину.

— Тогда предлагаю поклясться кровью. Самая надежная клятва для колдуна.

Не дожидаясь ответа, Марк достал из внутреннего кармана пиджака маленький нож. Провел лезвием по подушечке большого пальца. Тут же на коже появились капли крови.

— Очень хорошо, — пробормотал англичанин, протягивая свой бокал Боргезову.

За ним жест продублировали я и Клод. Мира и Таня нехотя подали свои бокалы. Марк пожертвовал в каждый бокал каплю крови. Обходя все законы химии и физики, шампанское вмиг стало красным.

— Я, Боргезов Марк Витальевич, клянусь собственной кровью, что никогда не использую полученную от этих людей ангельскую силу во вред им, либо Кругу, в котором они состоят.

Наши бокалы покрылись инеем. Все. Клятва принята. Осталось только сделать глоток.

— В свою очередь, — проговорил Боргезов, когда мы потянулись за бокалами обратно, — прошу и вас принести мне клятву, что отдадите мне с каждого ангела ровно одну пятую его силы.

Пришлось соглашаться. Интересно, Марк рассчитывал, что наш маленький Круг сможет перебить половину бессмертных? Нам уже стоит называть себя подпольным клубом колдунов "Рэмбо" или подождем чуток?

Клод взял в руки нож, услужливо протянутый Марком, и выполнил тот же ритуал, что и господин Боргезов минуту назад.

— Я, Клод Оди, клянусь своей кровью, что отдам пятую часть силы плененного или убитого мной или моим Кругом ангела Боргезову Марку Витальевичу.

Снова бокалы покрылись изморозью. Следующим нож взял я...

Как только все собравшиеся совершили ритуал клятвы, мы торжественно (колдуньи — брезгливо) взяли бокалы и сделали несколько глотков. Чужая сила разлилась в моем теле. Здесь чувствовалась грация моей кошки, непокорность Миры, мягкость Грега, величие знаний Клода и... Что-то еще. Что-то темное, холодное, затягивающее. Никогда прежде я не встречал магию такого вкуса. Мне одновременно было и страшно, и интересно. Я понял, что Боргезов, ведь это именно его магия, обладает огромной мощью. Вряд ли кто-либо из нас мог себе представить, какой именно! Тем интереснее узнать, для чего ему наш Круг...

И я узнаю.

Всему свое время.

Подбросив Таню до дома, я взял на работе отгул и поехал в лес. Сейчас мне не хватило б терпения на разгневанную кошку. Дома слишком уныло, чтобы провести там целый день, а в городе — слишком шумно. Отключив мобильный для полной уверенности, что меня никто не найдет, я зашвырнул его на заднее сиденье. В душе переплелись самые разные чувства. Сразу и не разберешь, какие именно! Одно я знаю точно, уединение мне просто необходимо.

Оставив машину на обочине, я достал коробку спичек, отошел на несколько шагов. Увидь меня сейчас кто посторонний, решил бы, что я от следов какого-то преступления избавляюсь.

Я взял из коробки шесть спичек и зажег их все разом. Несмотря на минусовую температуру и медленно кружащийся снег, пламя полыхнуло, обжигая кончики пальцев. Я кинул горящие спички прямиком на свой серебристый опель. Огонь не потух, не уступил натиску воздушной стихии. Как только горящие кусочки дерева коснулись машины, я произнес:

— Охраняй, огонь!

Вмиг машину затянула алая пелена и тут же пропала. Все. Охранное заклятье наложено. Теперь кто бы ни подошел к машине, тот будет иметь дело не со мной, а со стихией огня.

Для проверки я слепил небольшой снежок и кинул его в лобовое стекло. Не долетев, снег превратился в облачко пара.

Сгодится.

Развернувшись, я пошел от машины вглубь леса, подальше от дороги.

Против всех моих ожиданий, снега тут оказалось не так уж и много. Сказывался южный климат. С холодом пришлось бороться иначе. Теплая одежда не спасала. А бегать по опушке я не собирался.

В таком простом колдовстве заклинания не нужны. Всего лишь капля знаний по биоэнергетике, чуточку концентрации, и мне уже не холодно. Кровь, как говорится, не стынет в жилах.

Когда за мной осталось полкилометра леса, я сбавил ход и пошел не спеша. Сейчас я наслаждался одиночеством. Думать ни о чем не хотелось. Холодный лес завораживал. Белый снег, куда ни глянь, и черные росчерки древесных стволов. Никаких других красок. Ничего лишнего. Вот он, мировой порядок: все на своих местах, нет никакой недосказанности. Черное и белое будет властвовать до весны. Потом не останется места ни черному, ни белому. Все займет зеленое...

Из памяти выплыл случай далекого детства. Однажды, когда родители еще не развелись, отец вывез нас с матерью ранней весной в лес. Это и весной назвать было сложно. Холодно, везде снег. Но на проталинах уже появлялись первые зеленые ростки. Я увидел одну такую проталину. Издали она вся была черной. Я пошел к ней, а когда увидел, что это было на самом деле, впал в оцепенение.

В здешних краях ласточки прилетают далеко не первыми птицами. Наши вестники весны — это грачи.

Кто-то перестрелял бедных птиц и стащил в кучу. На поживу лесным оголодавшим хищникам или забавы ради, не знаю. Только ни волки, ни рыси, ни лисы, ни медведи их не тронули. Мертвые птицы смотрели матово-черными глазами и, как будто спрашивали, за что?

С тех пор мы в лес не ездили. И для меня те грачи стали первым ударом по человеколюбию. Я стал замкнутым, с людьми общался, если от них что-то было надо мне. Потом развелись родители. Мать сразу вышла повторно замуж, а отец нашел десяток любовниц. Так меня и перекидывали от одних дедушек-бабушек к другим. И отца, и мать я видел только раз в год — на свой день рождения. Там они неминуемо ругались, хлопали дверьми, а на прощанье гладили меня по голове, приговаривая: "Ничего, Дим, вырастешь — поймешь!"

Они были правы. Я вырос, и многое встало на свои места. Особенно, люди. Я понял, что могу их использовать так, как захочу, и ничего мне не будет.

Я озлобился. Мне всегда казалось, все мои беды из-за тех грачей. Будто бы я стал одним из них, и это меня подстрелили в самое сердце. Вот оно и разучилось любить.

Нить воспоминаний от одного случая потянулась к другому.

Я только-только закончил медицинский униВёрситет и вернулся в родной город. Там я встретил девушку. Земное воплощение красоты, нежности и любви. Она была добра и мила. Каменный саркофаг моего сердца треснул. Я думал, вот она, моя королева, моя богиня! Я не просто был готов ее полюбить, я ее полюбил. Планировал нашу дальнейшую жизнь...

Нельзя сказать, что повестка из военкомата пришла неожиданно. Обучение в вузе давало отсрочку от армии, но не освобождало полностью. В военкомат мне надлежало явиться в начале осени.

Когда моя богиня узнала, что ей придется ждать меня целых два года, мне уверенно сказали "нет".

— Дим, ты хоть знаешь, как это много?! — Кричала она. — Мне уже двадцать будет! Кому я буду нужна?

— Мне, — недоуменно отвечал я.

— И что с того? А как мне жить эти два года? Ну, ты придешь, ни гроша за душой! А дальше что? Свадьба? Зачем? На что ты надеешься?! Если б не эта армия, ты б работать пошел. Врачи всегда нужны. А так... нет. Не согласна, раз тебе армия важнее, катись в свой военкомат! Стой! — она подошла и поцеловала меня в щеку. — На прощанье! Не злись...

Отслужив в санчасти положенный срок, я вернулся.

Она была права, врачей всегда не хватает. Кто пойдет на такую зарплату? Конечно же, я. Однако, выучили меня на славу. Очень быстро я обзавелся неплохой репутацией. А еще через год ко мне на прием попала смутно знакомая девушка. Протирая пыль на шкафу, она неудачно упала с табурета и повредила руку. С рукой ничего серьезного не случилось, только синяк расползся темным пятном.

— Дима... — в конце концов, она узнала меня. — Так ты вернулся! Давно?

— Давно, — ответил я, направляясь к выходу из кабинета.

— Да погоди ты! — поспешила она за мной. — Столько не виделись! А знаешь, я не замужем!

Открыв было дверь, я повернулся к девушке. В душе вспыхнула жуткая ярость. Я схватил двумя пальцами ее подбородок и поцеловал в губы, ехидно наблюдая, как она шокирована. Постепенно ее глаза засияли от счастья. Когда я ее отпустил, она улыбнулась, что-то хотела сказать, но я сухо оборвал:

— На прощанье! Не злись...

И выпроводил барышню вон. Каменный саркофаг моего сердца, что когда-то дал трещину, покрылся новым гранитным слоем.

И через месяц мне поставили диагноз "Лейкемия"...

Воспоминания во мне больше не будили ни гнева, ни обиды. Они просто были. Застывшие картинки в недрах моей черепной коробки. В последнее время, я нечасто к ним обращался, стараясь больше думать о настоящем. Но когда настоящее ставит серьезные проблемы, разум так и стремится от них спрятаться. Вот и вспоминается все, что не попадя.

Сам того не заметя, я вышел к реке. В наших широтах реки до конца не замерзают. Озера — да. Но реки... слишком они быстрые, чтоб покрыться неповоротливым панцирем льда. Все равно, хоть ручьем, а будут бежать.

Пройдя немного по берегу, я нашел поваленное дерево. Расчистил с него снег и сел, упершись согнутыми локтями в колени. Вид, что надо. Берег, на котором находился я, был высоким, обрывистым. Противоположный, наоборот, плавно спускался к реке.

Снег перестал срываться с серого неба. Только ветер усилился, доносил холодный влажный воздух с реки своими порывами.

— Ох! Можно? — я вздрогнул от неожиданности, когда рядом со мной на поваленное дерево опустился пожилой мужчина.

Дернув плечом, мол, не занято, я собрался вставать.