Шепот Бессмертных

На самом деле, все заклинания очень банальны и просты. Весь смысл скрыт в языке, на котором их произносят. Чуть не так сказал, и уже не сработало. Но если сработало...

Пока я произносил слова древнего языка, глава Круга вычерчивал в воздухе своим скипетром сложные многоярусные символы. Они плыли над полом, но стоило колдуну закончить один знак, он растворялся, уступая место другому. Так Клод начертил шесть символов.

Латунь на полу вспыхнула золотым огнем. Все, что было внутри круга, затопил золотой свет. Я на мгновенье ослеп, а когда зрение вернулось, между мной и Клодом в центре магической звезды формировалась серое облако.

— Дебо мие нам муу Сергей Илидоров!

Слова прашумерского языка в сочетании с современным русским именем звучали странно. Клод этого не замечал. Он повторил формулу три раза, в конце снова начертив в воздухе замысловатый символ.

Серое облачко в круге поплыло. Латунь на полу по-прежнему полыхала пламенем, и было непонятно, то ли проявляется какая-то фигура, то ли воздух дрожит от огня.

Прошло еще пять минут.

Наконец, облако приняло очертания хрупкой подростковой фигуры. Спустя какое-то время, между мной и Клодом по центру магической фигуры парил над полом русоволосый парень лет пятнадцати. Тело его было сковано нашей магией. Он напоминал бабочку, пришпиленную к невидимому стенду коллекционера. Только глаза бешено глядели то на меня, то на Клода.

Колдун выдохнул:

— Вот и наш гость.

Видя мое напряженное лицо, Клод насмешливо добавил:

— Не волнуйся, мой мальчик. Наш ангел крепко связан заклятьем. Ничего не сделает.

Бешенство в глазах бессмертного сменилось удивлением. Вероятно, он пытался что-то предпринять. Вскоре удивление вновь уступило место бешенству даже сильнее предыдущего.

— Так-так, это у нас Сергей Илидоров. — Колдун прищурился. — Семнадцать лет. Официально. Знаешь, сколько он в шкуре земного ангела?

Я покачал головой. Вопрос риторический, ответа не требовалось.

— Сорок четыре, — сказал колдун. — Небольшой срок, это верно. Но нам и такой сойдет.

— Сорок четыре? — переспросил я.

Нет, я знал, что колдуны могут замедлять свое старение и выглядеть в восемьдесят на сорок. Но чтобы ангел, в принципе, живое существо, выглядел в сорок с хвостиком на пятнадцать!.. Как такое возможно?

— А ты думал, они после трехсот скелетами по городам ходят?

Оказывается, последние слова я тихонько проговорил, а Клод услышал. Вот и съязвил в ответ.

— Нет, бессмертные очень хорошо владеют своей физиологией. Этому у них стоит поучиться. Впрочем, — колдун сделал жест, будто стряхивал воду с пальцев, — приступим.

Клод начал читать еле слышно какое-то заклинание. Даже я не расслышал, что он говорил.

Руки ангела взметнулись вверх, подчиненные волей колдуна. На ладонях и ступнях пленника стали проявляться призрачные метки неизвестного мне заклятья. Лоб и губы бессмертного перечеркнули еще два символа. Я чувствовал, как из него просачивается дикая, страшная сила. Если б ангел мог в данный момент управлять ею, мы были бы мертвы.

Мальчишка не кричал. Его все еще держала наша магия. Но выражение всепоглощающих боли и ярости, застывшее в его глазах, будет мне сниться не один десяток ночей. Это уж точно.

3

Поганое настроение не поднял даже любимый диск с классикой. Снег под Шопенский вальс валил еще более омерзительно. Чуть ли не каждая снежинка готова была залететь в открытое окно. Не понимаю, зачем Таня открывает форточки зимой? Какой кислород?! Холод лютый!

Кроме зимы на мое настроение влияли недавние события. Плененный мной с Клодом ангел скончался сегодня утром. Вся его сила перешла Кругу, точно магическое наследство от богатого дядюшки. Угрызения совести меня не мучили, только вопрос, возникший сегодняшним утром: зачем Клоду такая силища? Куда он ее пустит? Даже одной десятой энергии бессмертного хватит на уйму амулетов, талисманов, ритуалов и прочее-прочее-прочее! Вопрос, а все ли Клод мне рассказал?

Я сам себе рассмеялся.

Чтобы Клод рассказывал свои планы "от" и "до", должно в лесу скончаться что-то не просто большое, а огроменное! Чего же учитель недоговаривает? И почему?

Взъерошив волосы, я пнул журнальный столик.

— Чего буянишь?

Погруженный в невеселые мысли, я не заметил пристального взгляда Татьяны. Она прислонилась к косяку и с любопытством за мной наблюдала. Ни дать, ни взять, кошка.

— Не буяню. Всего лишь думаю, — ответил я.

— Думай, пожалуйста, без меблевредительства, — она бесшумно подошла ко мне, заглянула своими зелеными глазами чуть ли не в душу. — Что случилось?

— С чего ты взяла?

Я оставил в тайне то, что мы с Клодом сделали. Не то, чтобы он был против огласки, просто я не хотел об этом говорить.

— Ви-жу. — По слогам произнесла она. — Дим, ты как в воду опущенный. Уже три дня таким ходишь. С работы едешь прямиком ко мне. У себя дома почти не бываешь...

— Это плохо? — притворно насупился я. — Мне уехать?

— Дурак! — констатировала кошка. — Я же за тебя волнуюсь! Ведь у меня ты устраиваешься в кресле и смотришь в окно. Досуг у тебя поменялся, что ли?

— Ревнуешь меня к окну? — усмехнулся я. — Или к креслу?

— К твоим проблемам, — она подошла еще ближе и постучала пальцем по моему лбу. — За ними ты меня не замечаешь.

— Нет такой проблемы, что смогла бы тебя затмить! — я чмокнул Таню в висок.

Она тяжело вздохнула, отстранилась. Весь ее облик излучал недоверие и беспокойство. Надо что-то делать.

Может, рассказать ей? Поделиться своими мыслями?

Нет. Плохая идея.

Если Таня узнает, что мы сотворили с ангелом, пощады мне не видать. В призывном круге могла оказаться ее подруга...

Верно! А что если бы там очутилась Ксана? Моих проблем стало бы меньше. Конечно, при грамотных действиях. Не поднимая лишнего шума, забрать силу ангела до последней капли. Пусть бессмертная подыхает, как собака! И тогда не будет свидетелей моих поступков. Никто не расскажет Тане всю правду. Ничто не помешает моему счастью... Да, признаю, мысли подлые. Хотя, как посмотреть. Именно Роксана меня на тот свет чуть не отправила. Пусть Клод говорит, сколько влезет, что какой-то там кодекс запрещает ангелам убивать. Он просто не видел глаза той девчонки. Столько бешеной решимости и презрения!

От воспоминаний я поморщился. Шея снова разболелась.

И почему на месте того мальчишки не оказалась Ксана?

— Кхм-кхм! — прокашлялись за моей спиной.

Я обернулся, смутившись. Надо ж было так увлечься мыслями, чтобы напрочь забыть о Татьяне. Оказывается, я снова отошел от нее и разглядывал снежную улицу. Все. Теперь мне конец.

— Котенок, — улыбнулся я. — Прости.

— Хватит! — решительно заявила Таня. — Меня задолбало твое поведение! Пялься в окно, размышляй о вселенной, слушай музыку! Но! — она угрожающе подняла палец. — Не смей меня игнорировать! Я тебе — не пустое место, учти!

— Да кто ж тебя игнорирует? — тут я покривил душой. Пусть неосознанно, не со зла, но я о ней забыл.

— Только Ксанке я такое с рук спускала! Ты — не она. Тебе не спущу!

Что ж такое?! И тут эта ангелица!

Однако моя кошка завелась. Зрачки стали вытягиваться, радужка приобрела желтоватый оттенок. Сейчас перекинется.

Точно. Мгновенный переворот из человека в большую черную кошку. Она грациозно выбралась из-под вороха упавшей одежды. Миг, и оборотень прыгнула на меня, выпустив совсем не шуточные когти. Думаете, кошка — это милый пушистый зверек? Конечно. Согласен. Но когда этот зверек выпускает коготки, метя в ногу или, куда достанет, вся его "милость" заканчивается.

Я еле успел выставить шит. Кошка с не кошачьим рыком вонзилась когтями в пустоту. Увязла в тонкой дымке.

— Тань, успокойся! Нельзя так! А если на улице перекинешься?

— Гла-а-авное, чтоб на у-у-улицце не было тебяяя-ууу, — кошачья пасть вряд ли предназначена для человеческой речи. — Ты — крррассная тря-а-а-апка!

Я восхвалил Хаос, что Таня — не бык. Представляю, как бы я бегал вокруг дивана от пышущего яростью орудия смерти. Тогда от нее за простым щитом не спрячешься.

Тем не менее, сравнение с тряпкой, пусть даже красной, оскорбило мое мужское самолюбие.

— Танюш, это уже не смешно. Ты хоть обратно-то перекинешься?

— Мря-а-а-у! Не твое-о-о де-э-э-ло!

Она усиленно заскребла когтями по еле заметной дымке щита. Подгадав момент, уверившись, что оборотень занята уничтожением моей защиты, я прыгнул вперед. Схватил кошку за шкирку и хорошенько встряхнул. От такой наглости Таня потеряла задор. Лишь на краткий миг, но мне хватило. В куче ее одежды, лежащей на полу, я нашел подаренный ранее амулет с лунным камнем. Пока кошка не опомнилась, я нацепил ей на пушистую шею кожаный шнур с оберегом. В следующую секунду на руках у меня лежала обнаженная ошеломленная девушка. Она посмотрела на меня широко раскрытыми зелеными глазами.

— Наха-а-а-ал! — блондинка опять накинулась, только уже в человеческом облике, на мое бедное тельце. — Ты меня еще лапать будешь?! После всего?!

Не выдержав, я расхохотался, рухнул на диван, так и не отпустив девушку. Таня еще пару раз стукнула меня кулаком в грудь, от чего я развеселился еще больше. Девушка недоуменно спросила.

— Ты чего радуешься? Я тебя, вроде как, колочу. — Она смерила меня скептическим взглядом. — Мазохистом заделался?

Отсмеявшись, я притянул ее к себе, поцеловал.

— Если я стану мазохистом, ты будешь моей садисткой?

— Вот еще! — фыркнула Таня, затем добавила обеспокоенно. — Дим, с тобой точно что-то не так...

В отличие от нее, я не хотел быть серьезным. Сейчас, по крайней мере. Ну, как можно рассуждать трезво, когда на руках прекрасная обнаженная женщина? Пусть я колдун, но все-таки человек. И ничто человеческое мне не чуждо. Тане, впрочем, тоже.

— Димка-Димка! — Вздохнула очаровательная оборотни?ца, заворачиваясь в одеяло по самый подбородок. — Что с тобой делать, ума не приложу!

— Поцелуй, — сонно пробормотал я.

Получив выпрошенное удовольствие, я снова откинулся на подушку. Блаженство и покой! Вечно б так. Танюшка устроилась у меня под боком, уткнувшись лбом в мое плечо.

За окном стемнело. Ночь подобралась совершенно незамеченной. Тане хорошо. Она оборотень с кошачьим зрением. Ей свет не нужен. Мне посложнее. Без заклинания или хотя бы люстры не обойдусь. Но свет включать не хотелось, а к магии прибегать лень. Вот мы и переговаривались в полутьме.

— Танюш, — вспомнил я. — Как прошла твоя встреча с Мирой?

Молодая колдунья засмеялась:

— Представь себе, весело!

— Подробнее, пожалуйста!

— Ишь, какой. Еще командует! — меня куснули за ухо. Вероятно, в воспитательных целях.

— Не буду... сегодня... больше, — пообещал я, тщетно пытаясь освободить ухо.

— Хмм, так и быть! — меня отпустили.

Чуть поерзав, устраиваясь поудобнее на моем плече, Таня добавила:

— Вот трезвое мнение об этой особе с небольшими рожками. Она: раз — эгоистичная, два — скрытная, три — лицемерная натура. И, что самое отвратительное, у меня возникло чувство, будто она читала мои ощущения, как книгу. Реагировала даже на невысказанные эмоции.

— Ничего удивительного. Мира — эмпат. Твои эмоции она ощущала, как свои.

— Раньше сказать не мог?

— Я говорил, что в Круге есть эмпат.

— Да, только я думала, что это Грег.

— Почему? — женская логика всегда ставила меня в тупик. — Разве я говорил, что Грег эмпат?

— Нет, ты сказал, что он целитель. А как целитель может без эмпатии?

— Не знаю. Я не целитель.

— Вот и хорошо. Не люблю целителей. Слишком они... — Таня недовольно засопела, — мягкие.

— А колдуны? — я улыбнулся.

— Не набивайся на лесть, Димка! — меня шутливо пнули коленкой. — Кстати, Грег тоже колдун, если вдуматься. Как и я, как и Мира.

— В общем, да, — я согласно вздохнул. — Все зависит от направленности и дара. Грег колдун, но дар у него — исцелять. Ты и Мира — колдуньи с даром обортничества.

— И какой дар или направленность у тебя? — вкрадчиво поинтересовалась Таня.

— Хм, меня учил Клод, — я задумался, окунаясь мыслями в прошлое. — Он связал себя с ритуальной магией. По идее, я тоже должен стать ритуальным магом. Но мне так не хочется возиться со всякими инструментами, заклинаниями... — Я осекся.

В памяти всплыли подробности недавнего ритуала по призыву. Ни один колдун на свете на голом намеренье не сможет призвать ангела. Ритуальному магу стоит собрать нужные ингредиенты, подобрать правильные формулы, вникнуть в суть заклинания и объединить все это со своей силой. Вуаля! Ангел на блюдечке! Ну, хорошо, не на блюдечке, а в круге. Результат, все равно, достигнут.

— Разве колдовство и ритуалика не одно и то же? — отвлекла меня от мыслей Татьяна.

— Не совсем, — чуть погодя, ответил я. — Колдовство — это любое твое действо, твоя воля, которую ты выплескиваешь в мир, и мир меняется. В ритуальной магии тебе обязательно придется точно выполнять созданные до тебя ритуалы, вызубрить заклинания и формулы. Без них ты ничего не сумеешь. Это и есть отличие.

— Почти, как в кулинарии. Не добавишь сахар, и пирог превратится в запеканку.

— Замечательное сравнение! Не так произнесешь заклинание, и сама обернешься кучкой пепла.

— Даже так?

— Если взять некоторые ритуалы... то это самое хорошее, что может случиться с магом.

Я не преувеличивал. Всего лишь рассказывал то, что слышал от Клода. Ему я верил. Он в ритуалике не один десяток лет.

— То есть, ты не определился, куда тебя тянет. — Подытожила молодая колдунья.

Усмехнувшись, я погладил ее пальцы, лежащие на моей груди.

— Занимайся, чем хочешь. Только не становись целителем. Это очень скучно! — девушка чмокнула меня в плечо.

— Договорились!

— Дим, я все же хотела узнать кое-что, — снова потеребила меня Таня.

— Слушаю, — я скосил на нее взгляд.

В свете улицы, пробивавшемся через окно, глаза Татьяны посверкивали желтизной. Мистическое зрелище!

— Мира тоже оборотень. Еще она эмпат. А есть ли у меня скрытые...гм, таланты?

Я так и не смог прочесть по ее лицу, она смущается, обижается, завидует или боится.

— Думаешь, ты бездарна и кроме оборотнических способностей в тебе ничего нет? — уточнил я, весело вглядываясь в ее белое лицо.

— Ну-у, нет...

— Не волнуйся! — не удержавшись, я поцеловал ее. — Каждая колдунья делает себя сама. Если есть способности, они обязательно проявятся. Тебе нужно запастись терпением.

— Блин! — отозвалась девушка. — Как же ты похож на Ксанку! Она тоже твердила о терпении.

Отвернувшись, я поморщился. Каждый раз, как Таня произносит имя своей подруги, моя шея начинает болеть, а руки так и чешутся придушить эту чертову ангелицу!

— Тань, — я не выдержал. — Вот о ком, о ком, но о Роксане я с тобой в постели говорить не намерен! Пойми, она — земной ангел. То есть, враг! Если вы с ней встретитесь, она тебя попытается... — некстати выплыли воспоминания об ангеле-мальчишке в подвале у Клода, — ...убить. Вы по разные стороны баррикад. Так яснее?