Боевые репетиции

— Лучше на нашем грузовике. Ваш, Сергей Васильевич, уж наверняка будет бросаться в глаза.

— Святая правда, Николай Федорович.

Полознев сделал вид, что не заметил старорежимного выражения, и продолжил:

— А что до оформления, то на него наверяка полный день уйдет; быстрее даже я не проведу все бумаги.

— Очень хорошо, тогда я сам завтра же поеду и предупрежу тамошнее начальство.

Великий авиаконструктор Николай Иванович Поликарпов выглядел не лучшим образом. Фотографии давали намного более прилизанное изображение. И мешки под глазами оказались очень заметны, и морщины прорисовывались резче. Видимо, бурная история истребителя И-180 крепко отпечаталась на лице его создателя.

Гость мгновенно приступил к делу.

— Добрый день, Николай Иванович. Я инженер Сергей Васильевич Александров, представитель НКО. Вот подтверждение моих полномочий. Нахожусь по поводу вашей новой машины И-180.

Ответ был формально вежливым, но высказан до последней степени неприязненно:

— Довожу до вашего сведения, что я отстранен от работы над этим изделием.

— Нам это известно. Также мы знаем причины. Поправьте меня, если ошибусь, но вы полагаете, что двигатель очень сырой, и без его доведения до ума машину нельзя поднимать в воздух. В довесок к этому и сам истребитель не доведен до более-менее пристойного состояния.

— Правильно, именно так я и думаю, — неохотно признал конструктор.

— Возможно, мы сможем вам помочь.

— Кто эти "мы"? — резкости в голосе Поликарпова ни на йоту не убавилось.

— Я сам и те сотрудники НКВД, которые помогли раздобыть три новеньких двигателя М-87, но доведенных до ума. Сразу же скажу: они получены... кхм... не вполне обычным путем. Предупреждаю: на них одинаковые номера, которые надлежит немедленно по получении сошлифовать и набить другие. Я бы предложил, например, номера 77-1, 77-2 и 77-3, соответственно. Впрочем, это решать вам. Второе: лобовые створки, регулирующие охлаждение, установить обязательно; без них даже эти хорошие движки могут заглохнуть. Прогнать один из них на стенде было бы очень полезно. У вас после этого должно появиться обоснованное мнение о них. Третье: радио на этой машине есть вещь обязательная. Мы его доставим, ваши люди установят и проверят. Четвертое: при доработке машины постарайтесь избавиться от пулеметов винтовочного калибра любой скорострельности. Наша разведка доложила: в некоторых ведущих авиационных державах ведутся работы по бронированию боевых самолетов, в первую очередь бомбардировщиков. Подробности раскрыть не могу.

Голос Николая Ивановича ни в какой степени не утерял прежней скрипучести:

— Довожу до вашего сведения, товарищ Александров, что вопрос о надлежащем вооружении для истребителей уже поднимался, на что мне ответили, что советская промышленность не в состоянии обеспечить соответствующее количество крупнокалиберных авиационных пулеметов.

— Вы имели в виду березинские? Спешу вас обрадовать: есть ресурсы, и ваш истребитель, если пойдет в серию, получит это вооружение. Конечно, установка даже пары таких потребует небольшой переделки в конструкции, но уж поверьте, дело того стоит. Подумайте также об авиапушке. Пока калибра двадцать, но ведутся работы и по более мощным. Но вернемся к текущему состоянию дел. Испытательный полет, разрешение на который вы пока что не имеете права завизировать, все же состоится в декабре. Программу надлежит наметить очень осторожной, в частности, шасси не должно убираться, а маршрут пролегать только в прямой видимости аэродрома. Если вы предложите какие-либо дополнительные меры безопасности, я охотно их поддержу. Но на машине будет другой движок, и кое-какое дополнительное оборудование. Его мы привезем. Предупреждаю вопросы: это чисто контрольное оборудование, его функция: записывать все (или, скажем, почти все) действия пилота и параметры полета. В частности, сюда относятся обороты двигателя, температура передней стенки блока цилиндров, курс, скорость, высота, ну и еще кое-какие. Записывающее устройство американское, но наши инженеры там поколдовали, так что стало даже лучше. Но всем говорите, что, дескать, прибор американский. А уж после этого полета, который, как надеюсь, пройдет успешно, я постараюсь снова полноценным образом привлечь вас к работам над И-180. И еще понадобится встреча с Валерием Павловичем.

— Вряд ли он появится завтра: у его Ольги день рождения.

Рославлев знал, что прославленный летчик отнюдь не пренебрегает близким знакомством с этанолсодержащими жидкостями.

— Вы имеете в виду, что Валерий Павлович будет не в состоянии даже прийти на завод?

— Может, он и прибудет, но в скверном настроении.

— Ну, уж сговориться с ним на беседу послезавтра смогу. И вот что еще вам надо знать, Николай Иванович: не далее, как позавчера у меня был разговор с товарищем Сталиным, в частности, о вашем истребителе. Он задал сколько-то вопросов. Надеюсь, что я ответил на все. Также я выразил уверенность, что И-180 возможно довести до серии. Для этого сначала мне придется приложить все силы, чтобы декабрьские испытания прошли без серьезной аварии. А потом, когда вы вернетесь к непосредственному руководству работами, настанет ваша очередь шлифовать конструкцию. Вы можете мне не верить — это ваше право. Но завтра на завод прибудет оборудование; его нужно, разумеется, испытать. И установить на опытную машину.

Посетитель говорил очень уверенно. Но личное мнение конструктора об этом инженере сложилось примерно в таких словах: "Да, сейчас он на моей стороне. Почему — непонятно. Но этим стоит воспользоваться". И еще странной показалась лексика представителя НКО. Наверное, он долго жил за границей.

Глава 12

Когда слушателю третьего курса Артиллерийской Академии сообщили, что его ожидают два сотрудника НКВД, тот сначала почувствовал себя нехорошо, но довольно быстро смекнул, что это не арест: иначе их было бы не двое, а больше. Но от этого ведомства он ничего хорошего не ждал.

Двое в фуражках с васильковыми тульями чин-чином показали документы, удостоверились, что перед ними тот самый Судаев, после чего попросили последовать в комнату, где никого из посторонних не было. Засим последовал поначалу не вполне понятный разговор.

— Товарищ Судаев, вам посылка. Распишитесь в получении, вот здесь.

Будущий инженер растерялся, отчего стал косить еще больше (у Судаева было от природы небольшое косоглазие). От неожиданности он брякнул:

— А что там внутри?

— Так посылка теперь ваша, товарищ Судаев, — чуть покровительственным голосом отвечал сержант. — Вы и смотрите. У нас и гвоздодер найдется.

Внутри оказались три подобия пистолета-пулемета Дегтярева, но со складным прикладом. Отдельно лежали магазины. Судаев мимоходом подумал, что они, вероятно, пустые: сам бы он перевозил именно так, чтобы не ослаблять пружину. И точно: в большом ящике лежал маленький, на котором было выведено 'патроны'. Судаев откинул защелку и обнаружил внутри хорошо знакомые патроны от ТТ.

Старший сержант госбезопасности с очевидностью увидел полное непонимание в глазах слушателя и начал разъяснения:

— Товарищ Судаев, вы правильно догадались: это пистолеты-пулеметы под тот же патрон, что и у ППД. А теперь ставлю задачу.

Слушатель академии раньше служил в железнодорожных войсках и уже потому дисциплину хорошо понимал.

— Тот оружейник, что создал эти автоматы — его больше нет среди нас. Хуже того: и документов не осталось. Мы достоверно знаем, что он сделал эти три варианта, хотел выбрать из них лучший, чтобы тот попал на конкурс, но не успел. Следовательно, ваша обязанность создать для них технологические карты, по ним сделать необходимое количество и подвергнуть испытаниям. Это будет вашим дипломом. Кто ваш руководитель? Профессор Гельвих? Отлично, на его имя придет просьба о назначении именно этой темы для вас. Вопросы?

Тут Судаев задумался. Он прекрасно понимал, что далеко не все вопросы следует даже задавать, а уж получать ответы на них... И он спросил, как о чем-то малозначимом:

— Почему ваше ведомство обратилось ко мне, а не к кому-нибудь другому?

Петров про себя оценил проницательность Александрова, который сумел предугадать реакцию будущего оруженйника и подготовиться к ней:

— Тот, кто вас знает, дал высокую оценку ваших инженерных способностей, но еще больше восхвалил вас как будущего технолога. По его мнению, вы в состоянии создать полноценный пистолет-пулемет на уровне лучших не только советских, но и мировых образцов. Но также требуется дешевизна изделия и возможность наладить производство чуть ли не в кроватной или велосипедной мастерской. Он так и выразился. При этом на вас же подбор необходимых сталей и режимов термообработки. Если понадобится помощь по этой части, вы ее можете получить в Институте стали, у профессора Минкевича. Оружие получит название ППС — пистолет-пулемет Судаева. Это пожелание товарища Сталина. Вы правильно поняли, Алексей Иванович: он видел эти образцы и дал соответствующее поручение, поскольку также верит в вас и в вашу способность доработать это оружие и пустить его в серию. Да, и еще одно, на всякий случай. Вот телефон, по которому можно позвонить, лучше вечером. Спросите инженера Сергея Васильевича Александрова. У него имеются возможности помочь.

Будущий конструктор-оружейник решил, что дальнейшие вопросы неуместны.

Тяжелый грузовик остановился у заводских ворот. Охранник деловым шагом выдвинулся к кабине.

— Груз везем. Вот документы, — сидевший за рулем старшина госбезопасности предъявил бумаги.

Любой, понимающий толк в охране заводской территории, знал в те времена, что бдительность куда больше нужна при вывозе, чем при ввозе. Еще не наступило время для грузовиков со взрывчаткой с доставкой на место по желанию заказчика и последующим взрывом вместе с грузовиком и водителем. К тому же сопровождение груза внушало уважение.

Хотя и Поликарпов, и руководивший тогда работами по И-180 Томашевич примчались к ожидаемому грузу очень быстро, но раскрепление и доставка одного мотора в сборочный цех, второго — к стенду, а третьего на площадку, где Поликарпов задумал разбирать изделие, заняли некоторое время. Чуть повышенное любопытство окружающих вызвали широченные тканые ремни с хитрыми застежками, которыми и крепились ящики. Последовал ожидаемый вопрос:

— Американские, что ль?

— Не, подделка, — небрежно ответил капитан НКВД, — это только надписи по-английски, а сделаны в Китае.

Пока шли хлопоты по двигателям, появился сам Чкалов не в полной боевой готовности, ибо 'после вчерашнего'. Наличие аж целого капитана НКВД вызвало, впрочем, удивление, а не опасение. Но еще больше удивил летчика совершенно незнакомый человек в возрасте явно за шестьдесят. При незнакомце был коричневый портфель прямоугольной формы.

— Здравствуйте, Валерий Павлович. Разрешите представиться: Сергей Васильевич Александров, инженер, полномочный представитель НКО. Доставил сюда три новых двигателя, они доработаны. Николай Николаевич пообещал погонять один на стенде, а второй установят на опытную машину.

Ответ Чкалова с заметным оканием (Валерий Павлович был родом из вологодских краев) был столь же недружелюбным, как и его вид:

— Доброе утро. Но я тут при чем?

— К сожалению, хотя движок доработан, самолет все еще крайне сырой. А потому...

На этом в разговор со всей решительностью вклинился сам Поликарпов.

— Товарищ Александров, движок не такой.

Рославлев приписал подобное неинженерное выражение исключительно взволнованности конструктора и постарался быть максимально вежливым:

— Что вы имели в виду, Николай Николаевич?

— Я покажу. Вот, смотрите.

— А, ну да... это автомат работы с заслонками. Позднейшая разработка, — разумеется, Поликарпов так и не узнал, что она была сделана людьми его же КБ, — смысл в том, что летчик может отвлечься от поддержания теплового режима.

Свита главного тут же тихо заспорила, как лучше подсоединять устройство. Но на этом конструктор не остановился:

— Сергей Васильевич, если не возражаете, сошлифовывать те номера не будем, просто добавим цифры один, два и три.

— Разумеется, так можно сделать. Но у меня еще информация для Валерия Павловича.

Летчик искоса глянул на незнакомца, явно ожидая подвоха.

— Валерий Павлович, прежде чем вы поднимете машину в воздух, надо будет сделать вот что. Вы сядете в кабину, и перепробуете все управление. Главное внимание обращайте вот на что. Эта машина предназначена для боя, а потому представьте: как вы будете действовать в ситуации, когда на плавные движения времени не достает. Самый простой пример: тяга не должна отрываться, если вдруг летчик рванет сектор газа на себя со всей дури. То же к штурвалу и педалям. Шасси опробуйте также, хотя на первый полет уборка не предусматривается. Не мне вас учить; вы лучше понимаете, что может понадобиться. Я распоряжусь, машину поставят на козлы. Хотите пари?

Это предложение было настолько неожиданным, что Чкалов на мгновение растерялся.

— Пари? Какое? На что?

— Если в процессе этой наземной проверки вы не найдете никаких дефектов — я ставлю бутылку. А если найдете — вы мне наперсток коньяку.

Великий летчик никогда не жаловался на слух, но тут не поверил ушам:

— Наперсток???

— Именно. При свидетелях.

Настроение Чкалова заметно улучшилось. Он потер руки.

— Риск невелик. Принимаю.

Поликарпов сделал бесстрастное лицо. Сам он был заранее убежден в неминуемом проигрыше летчика-испытателя, поскольку хорошо представлял степень доработанности самолета. Кроме того, Николай Николаевич не исключал возможности проявления дефектов и в якобы полностью доведенном до ума двигателе — хотя предлагаемая проверка впрямую нового мотора не касалась.

— Николай Федорович, разбейте, коль не в труд.

Старшина Джалилов постарался скрыть улыбку. Для этого он принялся усиленно разглядывать боковую стену цеха, хотя на ней ничего интересного не наблюдалось. Капитан госбезопасности откровенно улыбнулся и разбил руки.

Седой инженер тоже улыбнулся, но через считанную секунду сделался серьезным.

— Валерий Павлович, эту проверку лучше осуществить за, скажем, двое суток перед полетом. Чтобы было время исправить, если что найдут.

Чкалов кивнул. Предложение звучало вполне логично.

Представитель НКО повернулся к мужчине средних лет прибалтийской внешности:

— Дмитрий Людвигович, вот в этом ящике рация для этого самолета. Тип новый. Отличается хорошим звуком, — последовала непонятная усмешка, — здесь же провода, крепеж, штекер к ларингофону, а также инструкция по монтажу. Рация не из простых, и по окончании испытаний ее придется вернуть. Полагаю, подобные скоро появятся на всех советских самолетах.

Томашевич, который до сего момента был ведущим конструктором, не решился возражать и лишь бросил короткое:

— Сделаем.

Разумеется, Чкалов проиграл пари. Первой разболталась тяга левого элерона, за ней потекла гидравлика, всего же набралось двадцать восемь дефектов. Отдать должное: летчик-испытатель (видимо, он не рассчитывал на выигрыш) заранее приволок чекушку армянского коньяка. Представитель НКО извлек из портфеля наперсток. Чкалов не без торжественности налил. Инженер лихо выпил. Посыпались одобрительно-иронические реплики: