Боевые репетиции

Любознательный (а что делать — должность обязывает) нарком не поленился изучить, хотя бы вчерне, представленные печатные материалы. Разумеется, времени на это не хватило. Удалось просмотреть, да и то наскоро, лишь то, что относилось к авиации. Но и того оказалось достаточно, чтобы подтвердилось: потенциал Странника огромен, этот человек нисколько не преувеличивал свои возможности. Вывод оказался однозначен: надо идти к Сталину.

Полознев не терял времени. Разумеется, он выполнил распоряжение наркома: выяснил состояние дел с той самой квартирой. Прежних ее обитателей ежовские работнички уже освободили от всех земных хлопот. В этом смысле квартира была свободной для заселения. Но был еще один момент.

Полознев в сопровождении двоих подчиненных возник в конторке председателя жилтоварищества. Вид у капитана НКВД был неприступный и даже скорее торжественный, чем деловой.

— Прошу предъявить документы, граждане.

Число граждан (пока что не товарищей) равнялось двум. Это были сам председатель и секретарь жилтоварищества Пантелеймон Петрович Полосочкин, личность нужная, но совершенно безвластная, а потому бесцветная и незаметная. Стоит отметить, что реакция на грозное явление сотрудников НКВД у вышеупомянутых лиц была различной. Секретарь мелко трясся, бесцельно шарил руками по столу и беспорядочно водил взглядом по комнате. Председатель, наоборот, застыл в неподвижности, но своим видом напоминал не мраморный памятник, а скорее мороженого судака. Во всяком случае, выражение глаз было схожим.

— Ознакомьтесь, — и на стол председателю лег ордер на обыск квартиры по адресу такому-то. С подобными бумагами Никанор Иванович сталкивался довольно часто. Он мгновенно сообразил, что ордер не выглядит таким уж опасным, поскольку относилась эта бумага к квартире пятнадцать по дому семнадцать, строение шесть.

— У меня приказ произвести обыск, не оставляя следов, — продолжил капитан стальным голосом. — У вас, конечно, ключи имеются?

Председатель отыскал нужные ключи с потрясающей воображение быстротой, вызванной, надо полагать, необыкновенно высоким авторитетом органов внутренних дел.

— Как не быть, — бормотал он, выхватывая из беспорядочной кучи нужные ключи, — еще бы не быть, если порядок блюдён...

— А вы, граждане, исполните обязанности понятых.

Предметы поиска были обговорены заранее в инструкциях подчиненным Полознева.

— Ребята, ищем не золото или брильянты. Их тут нет. Так что ломать и вскрывать ничего не надо. Нужно отыскать следы пребывания. Мусор. Окурки. Табачный пепел. Крошки еды. И самим следов оставлять как можно меньше. Все понятно?

Подчиненные были понятливыми. Сержант Иванов после пятнадцатиминутного труда подошел к командиру и очень тихим голосом (понятые ничего не услышали) сказал:

— Пыль стерта на подоконниках и на дверных ручках. А на плите сохранилась.

Не прошло и часа, как старшина подошел строевым шагом к командиру и уставным голосом произнес:

— Товарищ капитан, разрешите доложить.

— Докладывайте.

— При обыске никаких подозрительных или посторонних предметов не обнаружено.

Старший лишь кивнул с одобрительным видом и повернулся к понятым:

— Товарищи, я сейчас оформлю протокол, а вы его подпишете.

Повышение ранга с граждан до товарищей было воспринято последними с большим одобрением. Никанор Иванович даже рискнул высказаться:

— Товарищ капитан, у меня, значит, горячий сургуч найдется, чтоб печать, стал-быть, заново... того...

— Это хорошо, товарищ Сапожников, — одобрил инициативу капитан, — вы нам сэкономите время.

— И еще, товарищ... тут интересовался один подозрительный этой же вот самой квартирой... инженером он назвался...

— Вот как? — поднял левую бровь командир. — Вы с ним лично говорили?

Председатель торопливо пересказал свой давешний разговор с загадочным гражданином.

— Как он выглядел?

В последовавшем подробном, хотя и чуть путаном описании трудно было бы не узнать Странника. В результате председателя уведомили, что именно этот товарищ, возможно, и будет жить в данной квартире. Разумеется, Никанора Ивановича похвалили за бдительность.

Через десять минут новенькая печать повисла на все тех же петлях, а незваные посетители удалились по своим очень важным делам.

Теперь Полозневу было почти все ясно. Почти — потому что так и не прояснился способ проникновения в запертую квартиру с неповрежденной печатью. Капитан не поверил в наличие у Странника навыков искусного взломщика.

Но были и другие дела. В Гохран на экспертизу были отданы два бруска золота. А Госбанк получил для тех же целей две рублевые бумажки. Именно последняя экспертиза выдала результат первой: обе купюры являются подлинными. Начальник отдела Госбанка вслух выразил озабоченность таким качеством работы неизвестного фальшивомонетчика. Ефрейтор госбезопасности Сидоров ответил именно так, как ему приказал командир группы:

— Не беспокойтесь, товарищ. Тот, кто сделал эту купюру, сейчас работает под нашим контролем.

Протоколы экспертизы Гохрана были скучными, какими обычно и являются документы подобного рода. Представленный материал представляет собой золото... содержание... примеси в количестве... вес... Эту скуку слегка развеивала необычная фраза в сопроводительном письме к протоколам: "Представленные слитки являются идентичными по весу и по химическому составу в пределах точности лабораторных методов."

Разумеется, добытая информация вскорости попала к наркому. Прохождение сквозь закрытые и опечатанные двери ему тоже показалось странным и достойным внимания, но Берия счел, что доклад Самому — куда более неотложное дело, чем разбирательство с этой странностью.

Первый отдел ГУГБ (он занимался охраной высших должностных лиц, в том числе Сталина) встал на уши.

Начальник указанного отдела Николай Сидорович Власик такого еще не видывал. В кабинет к Хозяину собирались внести разом сотню килограмм груза, если не больше. Лучше было сказать "ввезти", поскольку тяжелые картонные коробки именно везли на невиданных (но явно удобных) двухколесных тележках. И все это надо было проверить. Даже уверения наркома НКВД, что груз безопасен, было недостаточно.

Большей частью в картонках были книги самого разного размера и степени сохранности. Проверка проходила в присутствии самого Власика и ничего опасного не выявила.

— Это что? — удивился Николай Сидорович, когда сержант госбезопасности раскрыл небольшой чемоданчик с непонятным содержимым.

Нарком, как оказалось, был готов ответить.

— Вот эти стопки бумажек — закладки; их можно без труда приклеить, они легко отклеиваются. Вот так. Что разноцветные — это для удобства. Эта штука — чтоб скреплять небольшую стопку бумаги вот такими стальными скобками, а этот инструмент — если понадобится их разогнуть. Самописки разных цветов, но пишут не чернилами, а специальной пастой, она сохнет почти мгновенно. Очень легко писать, сам пробовал. Иначе говоря, мелкие канцпринадлежности. Тот, кто прислал, не гражданин СССР, — уточнил Лаврентий Павлович.

— С этим понятно. Тут что?

— Золото, девяносто килограммов.

— Ого! — не сдержался Власик. И решительно раскрыл один из этих трех чемоданчиков. Ошибиться было нельзя: других таких тяжелых металлов Николай Сидорович не знал, да и цвет был самым настоящим. Нарком также предъявил протокол экспертизы, подтверждавший, что это чистое золото и что слитки идентичны как по химическому составу, так и по весу (в пределах точности измерений).

И по разрешающему знаку Власика бойцы НКВД покатили тележки с грузом в сторону кабинета Сталина. Туда же направился сержант с чемоданчиком и сам Берия.

Став наркомом сравнительно недавно, Лаврентий Павлович еще не имел достаточного опыта общения с вождем. Наверное, поэтому он не смог предвидеть все вопросы Сталина.

Докладчик всеми силами постарался быть кратким и все же с трудом уложился в час. Хозяин слушал, не перебивая. Но потом началось самое трудное для докладчика.

— Ты, Лаврентий, дал себя убедить, что это Странник из будущего. Вполне допускаю, очень уж убедительны доказательства. Но я не услышал доводов к тому, что он полностью на стороне Советской власти.

Берия умел думать быстро.

— Информация, которую он принес, уже представляет собой огромную ценность для страны. Я проверил: справочник по полезным ископаемым содержит сведения, где на территории СССР имеются алмазные месторождения, их несколько. Также на европейской части имеются обширные запасы нефти, которые превышают бакинские. А еще указаны месторождения урана.

— Он нам зачем?

— Это источник сырья для получения атомного оружия. О нем я уже рассказал. Странник убежден, что СССР должен разработать это оружие, а также средства его доставки как можно скорее. К сожалению, конструкторы Лангемак и Клейменов расстреляны при Ежове, но остались другие. В пояснительной записке Странник настаивает на как можно более быстром начале работ над ракетным проектом, поскольку (так он полагает) ракеты как средство доставки атомного оружия труднее всего перехватить. Во всяком случае, труднее, чем бомбардировщики. Однако, по его мнению, расставить приоритеты имеет право только высшее руководство страны.

— В этом можно согласиться, — усмехнулся в усы хозяин кабинета.

— Далее: справочники по вооружению и военной технике. Какой смысл передавать таковые, если это фальшивка? А если нет, то он на нашей стороне; ведь возможности даже стрелкового оружия, не говоря уже о прочей технике, намного превышают все параметры имеющегося у нас.

— Если сами данные не фальшивые.

— Допускаю возможность дезинформации, но ее осуществить трудно. Книги, сделанные традиционными типографскими методами, подделать трудно, если не ставить такую задачу с государственными средствами поддержки. Я подумал, что такая возможность существует, хотя бы теоретически. Экспертиза показала, что книги старые. Некоторым тридцать лет. В девятьсот восьмом году придумать подобную технику было абсолютно немыслимо. То есть не подделка.

— Но проверка все же необходима.

— Я тоже так подумал. Есть средства. По нефти проверка будет медленной: в Поволжье глубина залегания нефтеносных пластов около двух тысяч метров, такую скважину меньше, чем за два года не пробурить, по словам специалистов. Правда, академик Иван Михайлович Губкин твердо убежден, что нефть там имеется. Но есть возможность более простой проверки. В Зеравшанской долине на карте отмечено крупнейшее россыпное месторождение золота, оно под слоем песка на глубине восемь метров. На проверку, как меня уверили, не уйдет много времени — меньше месяца.

— А чего он добивается?

Это вопрос был самым трудным, хотя и ожидаемым.

— Он утверждает, что в скором времени Советский Союз ожидает тяжелая война.

У вождя в голосе прорезались чуть презрительные нотки:

— Подобные сведения нас не удивят. Давно известно, что империалисты точат зубы на СССР.

— Странник утверждает, что хочет помочь нам в преодолении противника. Вот список военных конфликтов, что, по его данным, нам предстоят. Он открыто предлагает помощь оружием, техникой и информацией. Последнее, по его мнению, имеет наибольшую важность. Есть нечто, что он хочет доложить лишь в вашем присутствии. Я сделал вывод, что сведения эти стратегического характера и что они, по мнению Странника, помогут нам преодолеть некие обстоятельства. Обращаю внимание на потери как в людях, так и в материальных ценностях.

— Пока что у нас нет определенности, — подвел итог вождь. — Однако изучить эти материалы все же полагаю необходимым. Я дам тебе знать о решении. Возможно, придется некоторые данные довести до Политбюро.

Впрочем, про себя Сталин решил, что торопиться с посвящением соратников в это дело не стоит. Сначала надо изучить те сведения, что уже есть, хотя бы в общих чертах.

Рославлев правильно рассчитал, что даже после того, как Берия доложит Сталину, тот не примет незнакомца прежде, чем ознакомится с представленными материалами. Мысленно он положил на это три дня. А что за это время можно сделать, сидя в гостиничном номере?

Первое, что пришло в голову: продолжить распечатку данных, которые до того хранились в электронном виде. Не всех, понятно, а лишь нужные категории. Что еще?

Тут в номере раздался телефонный звонок. Пришлось снять трубку.

— Слушаю.

— Доброе утро. Это Николай Федорович беспокоит. Хотел узнать, не нужно ли чего.

Тут же инженеру пришла удачная мысль.

— Ваш звонок очень кстати. Вы бы не могли ко мне зайти прямо сейчас? Надо обсудить вопросы.

— Ну, конечно. Буду через двадцать минут.

Полознев оказался чуть неточен: пришел он через восемнадцать минут. Подопечный похвалил капитана (впрочем, знаков различия тот не имел, будучи одет в штатское) за обязательность. Тут же, скользнув взглядом по левому рукаву пиджака куратора, товарищ Александров — именно эта фамилия значилась в поддельном паспорте — строго заметил:

— Непорядок, товарищ. Вы не носите при себе часы.

— Их у меня нет, — последовал спокойный ответ.

— Вот это и есть непорядок. Гляньте, — и на ладони у матрикатора появилось, то, что при большом воображении можно было бы принять за часы на серой (вроде как резиновой) браслетке. Циферблата и стрелок не наблюдалось, вместо них был небольшой экранчик, на котором красовались цифры: часы, минуты и секунды. На другом экранчике, располагавшемся ниже, были совсем уж непонятные цифры. Все это было заключено в серый же корпус.

— Преимущества: заводить не надо, питаются от батарейки внутри. Имеется подсветка, ее можно включить, чтоб в темноте узнать время. Могут работать как будильник. Водонепроницаемые; хоть на пятьдесят метров нырните — это им нипочем. Умеренным ударам тоже противостоят, можно ронять на пол. Отменная точность хода: врут на полсекунды в месяц. Недостаток: батарейка не вечная, сдохнет примерно через три года, максимум — четыре. И еще один недостаток, это уж я от себя прибавлю, по своим наблюдениям. В техпаспорте не сказано, но пластмасса корпуса и ремешка стареет со временем. Трещины пойдут. Когда — точно не скажу, но не верю даже в пятилетнюю стойкость. Правда, трещинообразование зависит от многих факторов: климата, состава пота... Носите. Это будет часть вашего вещевого довольствия.

Полознев повертел часы в руке, проглядел инструкцию. Потом протянул часы со словами:

— Спасибо, Сергей Васильевич, но вынужден отказаться. Вещица уж больно приметная.

Не было сказано вслух, но подразумевалось: не предназначено для человека, который пожелал бы остаться незаметным.

— Хм... пожалуй, вы правы. Что ж, есть другой вариант.

Эти часы были более классического вида; во всяком случае, стрелки и циферблат имелись. Только внимательный взгляд мог бы обнаружить на них крохотное окошечко с цифирками. И еще особой приметой выглядела картинка в виде швейцарского флага. Хотя часы именно из этой страны не должны были никого удивить.

— Они будут попроще. Ремешок, как видите, кожаный. Сложности у них внутри. Тоже электрический привод от батарейки, движущей стрелки; она может прослужить спокойно пять лет. Плавать в них можно. Точность чуть похуже: могут приврать на секунду в месяц. Вот это окошко календаря. В нем дата. Но часы не знают, в каком месяце тридцать дней, в каком тридцать один, это уж придется вручную переставлять. Инструкция имеется. Ну как, подойдут?