Осколки предвечных небес в кроне Иггдрасиля

— Владыка Дормамму сотрёт ваше никчёмное древо в пыль, — с трудом прохрипел аватар.

Кали улыбнулась.

— Дорогой, говорить о себе в третьем лице — признак идиотизма, — заговорщически сообщила она ему.

И без замаха проломила грудину, сомкнув пальцы на сердце великана, заключённом в решетку из льда, по прочности равном стали.

Ётун взревел от боли и задёргался на гарпунах, а Кали, совершенно не обращая на это внимание, осторожно извлекла орган наружу, стараясь не повредить сходящиеся к нему вены.

Когда она произнесла первую строку проклятия, её слова пробили все пласты реальности, составляющие этот мир, и, собравшись в единую структуру воли и смысла, прожгли плоть сердца в виде единственной руны — обратной виньо, представляющей отток сил во всех проявлениях.

Аватар задёргался с новой силой, а на печати обрушился очередной удар. Появились первые трещинки, из них то по одному, то по двое начали проникать струйки чуждой силы, мгновенно принимая облик причудливых созданий, которые сразу устремлялись к кораблю. До созданий, оставшихся на Ётунхейме, наконец дошел новый приказ и они перестали просто ломиться в точку, где давно никого не было, а стали сливаться в множество более крупных особей и, преодолев некий критический порог массы, устремлялись в небеса.

Но ни те, ни другие не успевали.

Кали продолжала читать своё заклятье, воплощая замыслы в реальность. Руны зажигались одна за другой.

Вот, наконец, последняя руна заняла своё место, замыкая круг. Ётун уже потерял последние крохи разума. Он с рёвом выворачивал плечи из суставов, пытаясь хоть зубами добраться до ненавистной мучительницы, но освободиться от цепей никак не мог.

Кали схватила ётуна за подбородок, сорвала сердце с кровеносных сосудов и вбила его ему же в глотку.

Всё замерло.

Глаза ётуна расширились почти до разрыва век.

Он непроизвольно сглотнул.

От пяти фантомов почти прорванных заплат реальности, расположенных вокруг центра трикветра, к ётуну протянулись лучи света. На мгновение его окутала дымка, а затем его призрачная копия разорвалась на пять равных частей, вышедших из тела. Пару секунд они повисели, насаженные на лучи, после чего слились с фантомами заплат.

Весь свет покинул трикветр, а изображения исчезли. Тело ётуна грохнулась на пол, расколовшись от удара на осколки. В то же время в космосе видимые невооруженным глазом заплаты Мимира и Локи рассыпались быстро исчезнувшими сияющими пылинками, оставив после себя только чистое пространство, без намёка на прежние плеши и разрывы.

Не успевшие подняться с поверхности левиафаны рухнули вниз, разлагаясь уже в полёте. Прочих та же судьба постигла на орбите.

Кали глубоко вздохнула, переводя дух, действо стоило ей немалых усилий, затем обернулась к Локи и Мимиру.

— Всё запомнил? — спросила она брата.

Он перевёл на неё ошалелый взгляд, которым прежде буквально прикипел к осколкам на полу.

— Ты... ты же его... ты же с ним, — Локи не находил слов, что случалось с ним крайне редко.

— Разорвала его душу, — подсказала ему Кали. — Да, именно это я и сделала. Такова кара всякого, кто продался Внешним. Теперь его суть станет медленно растворятся в полотне реальности, страдая до самого исчезновения, а пока это не произойдёт частичка его агонии будет терзать Дормамму, — она криво усмехнулась. — И поделом.

— Но... но это же... чудовищно! — выдохнул Локи, с трудом подобрав подходящее слово. Души неприкосновенны. Это был постулат, который он впитал с материнской наукой о сейде.

— Подобные раны реальности можно закрыть только душами. Каждая душа это микроотражение вселенной, и только их материи под силу заполнить прорехи. Таков закон этой вселенной, — произнесла Кали. — Хорошо, что нам попался аватар, его собственной искусственно раздутой души с куском врага, втиснутого в него для его создания, хватит на все пять разрывов. Если бы мне не удалось его пленить... — она болезненно скривилась, — пришлось бы сотворить целую гекатомбу из смертных на каждую дыру в Тёмное Измерение. Эйнхирии сейчас недоступны, — именно их готовят для подобного — поэтому пришлось бы резать простых ётунов, а их понадобилось бы вообще несметное количество.

Локи содрогнулся. Такой судьбы он не желал даже великанам, не говоря уже о войсках Асгарда.

— Разве нет иного пути? — невольно вырвалось у него.

— Хех, ну, конечно, есть, — фыркнул Мимир. — Всего-то и нужно, чтобы кто-то из нас, богов, добровольно пожертвовал собой. Ты бы хотел занять место этого ётуна?

Локи смолчал, только крепче вцепившись в подлокотник. Крыть было нечем. Самому обречь себя на подобный ужас, это...

— Вот и правильно, никто бы не хотел, — произнесла Кали, видя состояние брата. — Да и я бы запретила, даже если бы ты вызвался. Тот, кто продал нашу реальность, не заслуживает иного. И хотя для бога такая участь и не конец, но подобная смерть ослабит весь пантеон минимум до следующего перевоплощения Древа после истинного Рагнарёка. Никакой пантеон не может позволить себе такого расточительства, иначе он просто вымрет, а его область мироздания всё равно пожрут разношерстные твари. Именно поэтому после подобных вторжений, если аватар оказывается слишком силён для пленения или не хватает культистов, эта скорбная ноша ложится на плечи обычных асов, а не богов. — Она вздохнула и невесело покачала головой: — Впрочем, бывает, выбора не остаётся. Иногда прорывы оказываются просто слишком велики, и тогда жертвой становится кто-то из пантеона. Так мы потеряли твоего старшего брата Бальдра.

— Брата? — неверяще воззрился на неё Локи.

— Что, даже об этой жертве вы умудрились забыть? — Кали скривилась в отвращении. — Впрочем, я уже ничему не удивляюсь. Что бы ни задумал отец, он ухнул в эту затею всё. И силу, и честь, и даже достоинство — своё и всего Асгарда. — богиня немного помолчала и продолжила: — Да, Локи, кроме старшей сестры у вас с Тором был и брат. Бог света Бальдр. Прекрасный менестрель, великий воин, лучик света в жизни каждого, с кем встречался... — Кали печально улыбнулась, на мгновение предавшись воспоминаниям. — Он отдал свою жизнь, чтобы залатать щель, которую в последнее своё пришествие в пространство Древа пробил великий демон Ситторак. Мы тогда смогли загнать его обратно в родное измерение, но на то, чтобы исцелить рану мира, не хватило бы никаких смертных, и Бальдр вызвался сделать это сам.

Они умолкли. Кали думала о своём, в какой уже раз за жизнь переживая те события. Локи же просто не знал, как реагировать на очередное откровение. С момента пробуждения информация, сотрясающая устоявшуюся картину мира, лилась на него, как из рога изобилия, и, похоже, конца этому не видно.

— Ладно, что-то мы задержались, — произнесла Кали, полностью убирая путы с Локи, который от этого чуть не свалился с трона. — Поднимайся, брат, нам пора идти.

— Куда? И зачем тебе я? — спросил он, поспешно вставая и одёргивая одежду.

— Сначала вниз, потолкуем с ётунами, а потом ещё глубже, в сам Нифельхейм, к источнику Хвергельмир — Кипящему Котлу. Вот только найдём среди твоих родичей, ледышек, проводника, и сразу туда. Будешь сопровождать меня. Ты же не оставишь слабую женщину одну на таком трудном пути, верно? — она весело улыбнулась ему. — И вообще, тебе туда сходить всяко будет полезно.

Глава 10: Путь во льдах

Когда они оказались на поверхности планеты, взору Кали предстали снежные холмы, сплошь усыпанные трупами ётунов. Они валялись везде, насколько хватало глаз — многометровые туши и мелкие, не выше её самой (ётуны всегда славились своей способностью свободно увеличивать размеры тела, абсорбируя окружающую воду или снег) тела, кучами и героями-одиночками, без единой царапины, словно прилёгшие передохнуть, и разорванные на куски — безрадостные свидетельства никчёмной организации и тактики одичавших споророжденных.

Впрочем, Кали это не слишком волновало. Сколько она видела подобных побоищ и сколько ещё увидит... Гораздо интереснее было то, что к их с братом путешествию примазался неучтенный попутчик.

— А ты что тут забыл? — строго поинтересовалась она у плавающего рядом Мимира.

— Труп, — лаконично ответил тот, оглядывая окрестности. — Здесь этого добра навалом, а у меня уже в гландах сидит катание на этом блюдце. Видишь? Бяяя, — обрубок широко раззявил пасть, потом щёлкнул зубами и воскликнул: — Хочу собственные

ноги!

— Хм... Добро, от целого тебя пользы больше, — кивнула Кали, привычно игнорируя дурачества. — Но выбирай с умом, не только для себя стараешься.

— Не изволь беспокоиться, Величество. Я калач тёртый, своё дело знаю, — ухмыльнулась в ответ Мимир.

Кали серьёзно кивнула, после чего обратила внимание на Локи. Тот просто тихо стоял рядом, с каким-то рассеянным недоумением разглядывая представшую перед ними картину недавней бойни.

— Почему они не рассыпались?.. — тихо пробормотал он себе под нос, явно не ожидая ответа.

— Доводилось убивать ётунов? — спросила Кали, подойдя на пару шагов ближе.

Локи чуть встрепенулся от её слов и оглянулся в пол-оборота.

— Было пару раз, — уклончиво ответил он, пожав плечами. — Так ты в курсе, что не так с этими?

— Всё так, в конце концов, несмотря на некоторые особенности, ётуны вполне биологические создания. Без дополнительных факторов их трупы мало чем отличаются от трупов асов.

— Но что же тогда... — хмурясь начал Локи.

— Всё дело в оружии Асгарда, — ответила Кали, не дав ему договорить. — Ты же не камнями своих противников забивал, верно? Ещё с древних времён, когда царства без продыху воевали между собой, кузнецы вывели формулу стихиальной деградации, которая заставляла очень многих из наших врагов просто рассыпаться на куски. С тех пор каждая унция оружейной стали несёт в себе этот эффект. Это прописано в самых основных спецификациях наших производств. Да и в боевых сейд-плетениях тоже.

— Хах, любопытно, не знал об этом, — хмыкнул тот, задумчиво почесав подбородок.

— Теперь знаешь, — безразлично произнесла Кали.

Локи недоверчиво покосился на неё.

— Что, и никаких замечаний о моём никчёмном образовании? — ехидно спросил он, подозрительно сощурившись.

Кали закатила глаза и тихо фыркнула.

— Даже в моё время об этом помнили только мастеровые, так что я и не рассчитывала, что ты знаком с такими тонкостями.

— Хо, то есть сама ты у нас увлекалась ковкой? — пакостно ухмыльнулся бог обмана. — Похоже, в семье не только у Тора слабость к тупым колотушкам.

Богиня отзеркалила его ухмылку своей собственной.

— О да, мне всегда нравилось выводить Эйтри, стуча Мьёльниром по наковальне. Кстати, в детстве это была моя любимая игрушка, — доверительно сообщила она заметно растерявшемуся брату. Похоже, он ожидал иной реакции. Ей даже было немного любопытно, какой именно. — Но интересовалась я этим по другому поводу.

Кали подняла ладонь, и ленты сгущённой до черноты энергии вытянулись, формируя в ней кинжал с волнистым лезвием.

"Всё ещё медленно", — подумала она, критически оглядев свою работу, затем метнула оружие в ближайший труп. Тот мгновенно покрылся инеем и разлетелся ледяным крошевом.

— Дополнительные поражающие факторы на диво полезная вещь, — хмыкнула богиня, глянув на брата. Тот смолчал, снова хмуро уставившись на трупы.

Подождав ответа ещё мгновение, Кали пожала плечами и зашагала вверх по склону.

— Идём. Уцелевшие собрались за этим холмом.

— А? Да-да, дай мне секунду, — откликнулся Локи.

Дуновение податливой энергии колдовства вынудило богиню остановиться и вновь повернуться к брату. Тело Локи в доли мгновения окуталось едва заметной дымкой чар, после чего преобразилось в ничем не примечательного эйнхирия. Если Кали правильно помнила, конкретно этот парень стоял в двадцатой шеренге того потешного воинства, которое она убила по случаю своего "воцарения". Можно сказать, первое подношение несостоявшемуся Рагнарёку с её стороны... Если, конечно, забыть о валькириях. Да, о них определённо лучше забыть.

"Неплохая иллюзия, — оценила Кали работу брата. — Внимание к деталям на высоте и вещественная компонента на месте. На уровне старшей боевой вельвы, не ниже. Когда научится добавлять в заклятие собственную божественную силу, мальчик может стать воистину серьёзным противником".

Заставить собственную суть работать в тандеме с тонкими плетениями, а не искажать или разрушать их одним только прикосновением, дело совсем не простое. Не всякий бог справлялся с этим и к четвёртой тысяче лет. О, сколько же она в былые времена наслушалась нытья от некоторых лентяев, так и оставшихся неучами! Дескать, бабское это ремесло, а они, могууучие воители, и так о-го-го.

"И смех и грех, — хмыкнула про себя Кали, припомнив несколько особо упёртых ослов. — И ведь эти олухи всегда с особым старанием забывали, что сам великий Один был признанным мастером плетения кружев сейда! Но что-то я отвлеклась..."

— Гм... я рада, что ты так мастерски владеешь иллюзиями, но к чему это перевоплощение? — спросила она, отстранившись от воспоминаний.

— Просто я среди ётунов не в чести, так что лучше бы мне остаться в стороне от переговоров, — Локи безразлично пожал плечами. — Ты говори, а я просто прикинусь твоим почётным эскортом.

Кали скептически выгнула бровь.

— Брат мой, ты разжёг моё любопытство! — воскликнула она с искренним энтузиазмом. — Что же ты такого натворил, что теперь боишься попасться на глаза любому ётуну? Спьяну помочился на мощи Бергельмира*?

Тот одарил её невозмутимым взглядом.

— В отличие от Тора я никогда не напиваюсь до голубых тролльчих, — сухо известил замаскированный бог обмана.

— Может, и так, но всё же, что? — надавила Кали.

Локи раздраженно потёр шею. Очевидно, отвечать он желанием не горел.

— Эх, был один глупый случай несколько лет назад, — наконец сказал он. — Ничего такого, мелочь, но местные оказались злопамятными. В любом случае, почему мы высадились так далеко от цели?

Кали тихо фыркнула. Попытка сменить тему была совершенно очевидна. Ну, что ж, она могла и подыграть. В конце концов, ей ничего не стоит потом заглянуть в архив. Может, тамошние записи последних веков и выглядят как театр абсурда, но в их достоверности сомневаться не приходится.

К сожалению.

— Может, из банальной вежливости? — спросила она в ответ. — Или, чтобы воители, только из боя, глупостей от неожиданности не наделали? Выбирай любой и радуйся, что есть время в иллюзии закутаться. И ладно, можешь продолжать изображать рыбу, твои прошлые проступки меня сейчас мало интересуют. Главное новых не наделай, пока ты под моей ответственностью.

Локи пробормотал себе под нос, что-то на тему разрушения Асгарда, но Кали его с достоинством проигнорировала и просто перепрыгнула через особенно крупный след босой ноги.

Судя по ширине стопы, этот экземпляр успел вымахать метров до ста. Не самая крупная трансформация ётуна, какую доводилось видеть Кали, но для споровика почти предел, и в каком-то смысле признак зрелости. Дальше нужны слишком сложные манипуляции энергии, чтобы не развалиться под собственным весом.