Но на этот случай есть он, полковник Рихард Райт-Берков, и фрегат-капитан Александер. Они укажут мерзавцу на недопустимость подобных действий. При ядерном взрыве от электромагнитного удара и жёсткого излучения могут пострадать чуткие гравиметрические спутники, которые учёные разместили на орбите Зои, а они мало того что стоят больших денег, да ещё и починить их непросто. Не факт, что получится.
— Господин полковник! — главный инженер вышел на связь по своему обыкновению крайне не вовремя. — У нас авария, сэр. Подвижка массива пород заклинила испытательную шахту. Часть оборудования и персонала отрезаны на глубине пятнадцати километров...
Чёрт возьми, только этого ещё не хватало! Дерьмо случается. Такова жизнь! Идёшь себе, идёшь, и вдруг — хлюп! Ага, это оно.
— Проклятье... — настроение полковника быстро ухудшалось. — Спасательные работы начаты?
— Нет, сэр. Нужны специалисты и дополнительное оборудование. Интендант требует вашу визу, сэр!
Ничего не поделаешь, во всё нужен порядок. Берков, с каждой секундой всё сильнее раздражаясь, бегло глянул заявку главного инженера, поставил свой личный знак и отправил документ в хозяйственную службу.
— Готово, — сообщил полковник, искоса наблюдая за изменением обстановки в тактическом окне и стараясь не упустить ничего важного. — Как быстро восстановят шахту?
— Три-четыре дня, никак не раньше, сэр.
— Позаботьтесь обеспечить специалистов внизу кислородом, водой и едой. И... — полковник на миг замялся, почему-то вспомнив ультиматум Окинори, — двое суток, ни мгновением больше. Делайте, что хотите, нагоните больше рабочих и техники, но достаньте людей оттуда как можно скорее. Слышите? Как можно скорее!
— Конечно, сэр, — отключился главный инженер.
Он не стал напоминать начальнику, что девять беременных женщин не родят одного ребёнка за месяц. Что проку в дополнительной технике и людях, если одновременно работать над скальным массивом сможет весьма ограниченное число машин и специалистов?
Райт-Берков раздражённо отставил в сторону стакан. Во время разговора с главным инженером он не заметил, что нервно крутил его в руке. Так опростоволоситься... да что ж с ним такое, чёрт побери?!!
Это чуйка. Точно, она. Острое чутьё на всякие неприятности много раз выручало полковника в самых безнадёжных ситуациях, предупреждая заранее об очередной каверзе недоброжелателей. Сейчас его чуйка просто вопит, захлёбываясь от ужаса!! Ещё немного, и произойдёт нечто непоправимое...
В тактическом окне три десятка оранжевых точек взорвались десятками мелких ярких пылинок. Ракеты с ускорением в тридцать тысяч стандартов ринулись на два медно-красных значка, отмечающих положение кораблей Окинори. Рихард отметил, что к цели ракеты подойдут не одновременно. Это значит, что защита получит дополнительное преимущество. Но для полковника полной неожиданностью стали ответные действия великого князя. Его рейдеры выпустили свои противоракеты так быстро, что Райт-Берков сумел разглядеть их только на повторе, намного позже. Ни одна пиратская ракета до кораблей Окинори так и не добралась.
А затем великий князь нанёс ответный удар.
Дюжина кораблей разом исчезла с тактической карты. Рихард ярко представил себе разлетающиеся в стороны обломки коггов. За первым ударом невероятно быстро последовали второй и третий, погибли ещё пять пиратов, а значки рейдеров Цы Монхи тревожно замигали. По-видимому, они потеряли ход и способность защищаться.
Ещё через минуту мигали эгиды всех уцелевших кораблей, заявляя о своей сдаче, а яхта 'смотрящего за Зоей' вовсю набирала ход, готовясь к гиперпрыжку. Полковника судьба ханьца не волновала. Его потрясла скорострельность рейдеров и невероятная скорость их ракет.
Засомневавшись, Рихард трижды пересмотрел запись, а затем вызвал главного инженера.
— У вас двое суток. Людей эвакуировать, шахту подорвать, оборудование уничтожить. Мы уходим.
2
— Сворачивайте экспедицию, профессор. Местные требуют, чтобы мы ушли, так что пошевеливайтесь.
— Но почему, сэр? — Научный руководитель раскопок машинально вытер испачканные руки о грязный халат, а затем пыльным рукавом пот со лба. — Прежде туземцы нами не интересовались, да и чего-то там требовать не смели. Рады были, что их не трогают. Что изменилось, сэр?
— Власть поменялась, — хмуро пробурчал командир 'Эдинбурга' фрегат-капитан Вильям Александер.
— И что? Это же просто туземцы!
Александер скривился ещё больше. У него перед глазами до сих пор стояла картинка боя кораблей Окинори с пиратами Цы Монхи. Фрегат-капитан даже воспользовался хронометром. Ракеты с рейдеров великого князя прошли два миллиона километров до кораблей врага за семь секунд. За семь, мать их, секунд!! Их ускорение было в двести пятьдесят, мать их, раз больше, чем у самой мощной противокорабельной ракеты Центральных Миров!
Вильям не имел никакого желания связываться с такими непростыми 'туземцами'.
— У них появились весомые аргументы. Очень весомые. Я буду рад убраться отсюда так быстро, как смогу. С вами или без вас. Вам понятно, профессор?
Сейчас от 'Эдинбурга' до кораблей Окинори всего-то тысяч сорок километров. На фрегате никто и взвизгнуть не успеет, если великий князь решит атаковать.
Всего секунда, пусть две — и Вильям умрёт.
Объявить тревогу, подготовить фрегат к бою — на это уйдёт как минимум несколько минут. Да что там 'подготовить'! Чтобы просто открыть орудийные порты, нужно секунд тридцать. А врагу — максимум две, мать их!
Что же за ракеты такие у великого князя?!
— Но как же так! — заскулил учёный, — мы только-только раскопали вход, и уходить? Ведь со всеми же можно договориться, сэр! Я уверен, местные власти позволят...
Идиот! Причём здесь власти?!
Великий князь может пообещать что угодно, а поступит так, как будет выгодно. Интересно, а смог бы этот дрессированный университетский козёл нормально питаться и спать с приставленным к виску бластером?
А сейчас под угрозой находятся не только члены научной экспедиции, но и весь экипаж 'Эдинбурга'. Да только одна запись боя с пиратами стоит намного дороже любого артефакта, что смогут откопать ксеноархеологи!
— Вы ещё здесь? — Вильям рявкнул на руководителя раскопок, неуверенно переминающегося с ноги на ногу. — Срочно всех на корабль! Даю вам четыре часа. Кто не успеет, останется здесь копаться в грязи на радость варварам! Шевелитесь, профессор, чёрт вас побери!
Побежал, засуетился — только пятки засверкали. Как таких, мать их, кретинов терпит Вселенная?!
Ракеты у Окинори непростые. А ещё хитрее их пусковые установки. Сколько там времени тратили люди Окинори на перезарядку, секунды две или три? Невозможно! После того, как электромагнитная катапульта выбросит ракету, она должна перезарядить свои эти, как их, конденсаторы, и только на эту операцию уходит с десяток секунд. Но это пустяк по сравнению с временем, требующимся на работу транспортёра. Да бог с ним, с транспортёром, пусть даже на кораблях Окинори стоят барабаны, они поворачиваются, подают очередную ракету в катапульту... да ладно! Провернуть такую махину, переместить двадцатиметровую дуру массой в пятьдесят тонн даже барабанам фрегата с их мощными электродвигателями, съедающими прорву энергии, дело не быстрое. На 'Эдинбурге' — семнадцать секунд, быстрее не выходит. И это же фрегат, мать его, а не убогий 'остер'!
Александер перевёл запись на начало боя и впился взглядом в быстроменяющуюся картинку. Нет, всё верно.
Семь, мать их, секунд на два миллиона километров — против двух минут лёта современным ракетам вроде тех, что использует 'Эдинбург'. Две и шесть десятых секунды на перезарядку против семнадцати. Да этот монстр, внешне похожий на обычный 'остер', в реальности посильнее тяжёлого фрегата. Почти крейсер, мать его!
Понятно, почему великий князь столь нагл и самоуверен.
Потому, что может себе это позволить.
Все видят плохонький 'остер', надувают щёки — а он, мать его, натуральный крейсер и выносит всех на раз! Только вот откуда взялся этот самый Окинори, и как его имя?
Настоящее, не псевдоним.
Погасив картинку уничтожения пиратской эскадры, Александер отправил вызов начальнику СБ. Коммандер оказался на месте и ответил сразу.
— Тараш Окинори — молодой человек лет двадцати пяти, голубоглазый блондин, высокого роста, атлетического сложения. Если судить по стереосъёмкам, он более всего похож на викинга или на германца. Наш источник сообщает, что господин Окинори позиционирует себя как изобретатель, выходец из Центральных Миров.
'Не чина, это уж точно, — мысленно хохотнул Вильям, — те мелкие и чернявые. Откуда же ты сбежал, Окинори? Из Ордена, мать его? Нет, вряд ли. Там его точно посадили бы на короткую цепь. Из Союза? Хм, может быть...'
— Эта информация отчасти подтвердилась, сэр. Источник сообщает, что все корабли великого князя оборудованы некими 'установками даль-связи'. Они якобы позволяют в пределах одной звёздной системы мгновенно передавать любую информацию...
— Мгновенно? Это невозможно.
— Наш источник утверждает, что люди царя Владимира пользовались такими устройствами. Как я понял, на пробу. Думаю, информацию о даль-связи можно считать достоверной с высокой степени вероятности, сэр.
— Изобретатель, значит, мать его...
— Не факт. Может быть, он использовал артефакты.
— Нет, коммандер. Он, мать его, изобретатель. Гляньте запись, что сейчас вам придёт. Это займёт всего минуту или две. Отметьте время, затраченное ракетами с кораблей Окинори на то, чтобы преодолеть два миллиона километров, оцените длительность пауз для перезарядки пусковых установок. О даль-связи я ранее не слышал, но и того, что увидел, довольно. Срочная эвакуация, коммандер. Когда закончите смотреть и измерять, поторопите профессора, мать его. Проследите, чтобы его макаки не протащили на борт чего лишнего. То оборудование, что не успеваем поднять на фрегат, уничтожить...
3
Шумилин сидел за рабочим столом, уперев ладони в виски. Он старался успокоиться, унять головную боль. Её вызвал трёхкратный просмотр процесса избиения эскадры Цы Монхи. Воистину, пошёл по шерсть — воротился стриженным. Правда, господин Цы пока не вернулся. В настоящее время пиратский адмирал-капитан со всех ног — вернее, во всю мощь двигателей — драпает прочь.
И, что интересно, корабли Окинори даже не пытались ему помешать. А могли бы. До яхты мерзавца сейчас менее пятнадцати световых секунд, а активный ход противокорабельных ракет больше тридцати. Несложно запустить вслед пирату десяток таких, что только что разгромили его эскадру.
Шумилин ещё раз сверился с данными замеров и отрицательно покачал головой. Он бы даже ущипнул себя, дабы убедится, что не спит, что не ошибся.
Всё правильно. За семь секунд ракеты Окинори прошли два миллиона километров и поразили цель. Время перезарядки — две целых и шесть десятых секунды. Ракеты первого залпа только подходят к целям, и уже пошёл второй, а за ним третий...
Хитро! Пираты видят 'остеры' — и не боятся. Слегка опасаются, и только. На самом же деле враг сталкивается с фрегатами, оснащёнными новыми пусковыми, ракетами и невероятной даль-связью. Шумилин ненадолго задумался: если даль-связь так дёшева, а всё говорит за это, то ею оборудованы и ракеты. Значит, ими можно управлять в режиме реального времени. Больше никаких 'выпустил и забыл', каждую ракету можно перенацелить, атаку отменить.
Это в корне меняет всю тактику боя!
'Кажется, нечто подобное я видел... — Шумилин не поленился ещё дважды внимательно просмотреть запись боя в замедленном режиме. — Да, вот он, тот самый момент!'
Три корабля вовсю засигналили, что сдаются, и остались целы. Искорки нацеленных на них ракет совсем рядом, но слегка расходятся, огибают свои кораблики и... тормозят?! Вот они, так и остались рядышком с коггами. На тот случай, если пираты передумают.
'Интересно, сколько времени было у оператора, чтобы отменить атаку? — Шумилин покопался в настройках и с трудом сдержал возглас удивления. — Шесть микросекунд?! Не может быть!!'
Или, всё-таки, может?
Ракетами управляет искин, человеку подобное не под силу. Однако, если всё аккуратно посчитать...
Любому сигналу требуется время, чтобы добраться до искина, на это уйдут те самые микросекунды. Вернее, микросекунда на каждые триста метров дистанции.
То есть, ничего сверхъестественного в подобной работе нет, однако о подобных искинах Шумилин до сего момента не знал и слыхом не слыхивал. Хотя должен был в силу специфики работы. По его данным, лучшие в Центральных Мирах 'мозги' на обработку подобной информации и принятие решения потратят минимум десяток миллисекунд — то есть, в тысячу раз больше.
Шумилин откинулся в кресле и схватился за голову. Как же так?! Какой изобретатель способен хранить в загашнике столь много не просто нового, а выходящего за грань понимания? Даль-связь, сверхбыстрые ракеты и пусковые установки, не уступающие им по скорости перезарядки, мощные искины с колоссальной скоростью принятия решений. Не проекты, не экспериментальные модели, а реально работающая серийная техника.
Создаётся впечатление, что к индейцам Америки на своих кораблях прибыл чей-то Колумб.
Вроде бы человек, но иного, неизвестного роду-племени. Бред? Не то слово — сумасшествие...
'Боже мой! — перекрестился Шумилин. — Что за чушь лезет мне в голову?! Изобретатель не беден, и исследованиями занимается не в одиночку, а большой командой — вон, для её перевозки понадобились шесть кораблей, из которых четыре — мегатонного класса. Был бы он одиночкой, кто дал бы ему сбежать? А такую компанию разве остановишь — тут придётся проводить настоящую флотскую операцию. С учётом улучшений, показанных этими ребятами, она вряд ли будет успешной. Понятно, что свои изобретения они держат в строгом секрете'.
Шумилин облегчённо вздохнул. Да, именно эти мысли войдут в его рапорт государю — а те, про индейцев и Колумба, ну их... с ними немудрено и в психушку угодить!
— Павел Алексеевич! Время!
Секретарше было велено не беспокоить губернатора час, и, если судить по её взволнованному голосу, женщине пришлось весьма тяжело.
— Спасибо, Анечка. Есть какие-нибудь новости?
Эта у них игра такая. В первый день, когда Анечка только заняла пост секретарши губернатора, она при встрече вывалила на начальника кучу информации — всё то, что по её мнению Павел Алексеевич должен был знать. Почему тогда губернатор не выгнал её, неизвестно. Может, у него в тот момент было хорошее настроение, а?
Словом, Шумилин терпеливо дослушал Анну и задал этот самый вопрос: 'А есть какие-нибудь новости?!..' В ответ он услышал чёткий и ясный доклад, а потом женщина рассмеялась и попросила прощения. Так они подружились. Ничего такого, знаете ли, ему семьдесят, дети, внуки, а ей — двадцать два и в придачу острый ум и трудолюбие.
