На шее Алексея змеями вздулись жилы. Тело среагировало мгновенно, гораздо быстрее головы. Схватив большой палец державшей Милу руки наглеца, заученным движением вывернул на болевой прием.

Пьяницу швырнуло на колени, а Мила испуганно вскрикнула, прижимая освобожденную руку к губам и словно гася рвущийся из глубин души испуганно-растерянный крик.

— Тебе руку сломать чучело? — он немного еще нажал на палец, голова блатного глухо ударилась об пол.

Отрочество и жизнь в среде пиратов научили, что перед подобной публикой ни в коем случае нельзя дать слабину. Никаких разговоров, никаких увещеваний, только голая сила. По-другому они не понимают.

Противник хрипло зарычал.

— Пусти! Ты, чо рамсы попутал, — вскрикнул голосом с блатными интонациями.

Несколько мгновений Алексей смотрел на искривившееся и жалкое лицо мужчины. Открытая ладонь Алексея поднялась на уровень уха — сейчас будет удар на добивание. Хотя в нем был и гнев, вовсе не он заставлял его добивать наглеца, и не страх, и не самоуверенность. Им руководил простое и трезвое правило: никому и никогда он не даст безнаказанно оскорблять жену. А блатной он или кто — бывшему пирату было все равно.

Крепкая рука перехватила ладонь Алексея. Он повернулся. Крепкий парень где-то его лет, средний рост, средняя внешность, — словом ничего примечательного, если бы не стылый взгляд блеклых, как у змеи, глаз.

— Извини уважаемый, — перекрикивая музыку произнес парень, отпуская руку Алексея, — мой товарищ немного перепил, он был не прав и сейчас попросит прощения, ведь так, Ванюша, — наклонившись к приятелю прошипел по-змеиному.

Немного подождал и произнес:

— Я не слышу!

— Приношу извинения, — глухим голосом произнес блатной.

— Инцидент исчерпан? — поинтересовался 'заступник'.

Алексей оглянулся на обступивших его сослуживцев. Петров молча поигрывал желваками, Иван Козлов нервно переминался с ноги на ногу, то пряча руки в карманы рубашки в тонкую полоску, то вынимая их. На лице написано сильное желание врезать нахалу. Немного помедлив, Алексей кивнул и отпустил захваченную руку. Подхватив молодую жену под руку, еще раз вгляделся в парня, вмешавшегося в разговор с блатным. Совершенно точно он с ним не был знаком и в то же время чем-то неуловимым, возможно моторикой движений, манерой построения фраз, он кого-то напоминал.

Свадьба вернулась к столам, но вечер для молодоженов был непоправимо испорчен. Они едва дождались взводного и, когда он, поздравив их и подарив Миле бело-красный букет цветов, удалился, начали собираться и сами. Несколько раз Алексей осматривался. Странной парочки: блатного и его 'заступника' нигде не было видно. Видимо после драки с Алексеем они не стали задерживаться. Оплатив счет — на приписанном к 'Новому Валдаю' циклере визиты в рестораны и бары были платными, странная парочка испарилась.

Дома, а квартира, где жила жена, была, несомненно, домом. В маленькой спальне на стене в аккуратной рамочке висела родовая тамга Гиреев. Он благодарно улыбнулся, Мила, зная, что он гордится принадлежностью к ханскому роду и старался соответствовать великой чести, повесила родовой знак на стену.

Под утро, когда молодожены наконец угомонились и собирались уснуть, Мила, забавно смущаясь, прижалась к горячему телу мужа и прошептала на ухо:

— Лешенька, я беременна... — Серебристый звук девичьего голоса пробежал по спине каким-то сладким холодком.

Он обнял девушку изо всех сил и осыпал поцелуями, и не было силы в мире и во всей Вселенной, способной их разъединить. И не было ничего, только стремительный бег крови в жилах и двое: мужчина и женщина.

Он любил ее до судорог. Четыре дня короткого отпуска — это маленькая жизнь, это маленький кусочек счастья. Иногда, по ночам, когда утомленная супруга засыпала, он с ужасом представлял, что было бы если бы она не настояла не предложении бежать к русским... Сумели бы они выжить если бы подались к шахтерам или англосаксонцам? Зато теперь у него есть все: любимая жена, обожаемый будущий ребенок и судьба воина. Такая жизнь, которая удостаивается эпитафии на могиле: жил, ел — пил, детей народил и упокоился в свой срок и через несколько лет забыли, его не устраивала. Лучше короткая, но зато такая, чтобы ею гордились потомки!

На рассвете пятого дня мрачная Мила, в одном халатике на голое тело, прижалась к мужу заманчивыми выпуклостями и поцеловала в подставленные губы. Ефрейтор Гирей, на днях ему присвоили это звание за успехи в боевой подготовке, тихонько вздохнул, вымученно улыбнувшись, вышел за дверь.

* * *

Обжигающе-холодная струя пролилась по пищеводу и взорвалась где-то внизу жаркой волной. Сандро поставил рюмку на стол, выдохнул в кулак. Пальцы подхватили рукоятку керамического кинжала, тайком изготовленного уже на циклере, острие накололо несколько кусков колбасы, лежавшей на тарелке. В четырехместном номере Сандро находился один. Едва вернувшись с провинившемся подрывником в номер, первым делом врезал ему под дых, мужчина рухнул на пол, а когда с трудом поднялся, спокойным тоном объявил ему:

— Еще раз напьешься вне номера фуцин, убью, ты меня понял?

Заросший рыжей щетиной кадык русского судорожно дернулся, бросив на предводителя волчий взгляд, он произнес:

— Понял, убьешь...

Он начал поворачиваться и тут нога русского резко ударила Сандро в пах, но не попала. Молодой человек, привычный к царившим в пиратской среде подлым приемам, что-то подобное ожидал и отвел удар левой рукой а пальцы правой схватили противника за рубашку и подняли его над полом, словно это был ребенок а не весящий не меньше семидесяти килограммов мужчина. Русский, с выпученными глазами, бестолково размахивал руками но не мог дотянуться до Сандро. Несколько секунд тот мрачно смотрел на задыхающегося противника, потом словно пушинку метнул в угол.

— Последнее правило, фуцин, еще раз поднимешь на меня руку, тоже убью!

— У тебя что, импланты на силу? — массирую горло и с видимым страхом прохрипел подрывник.

— И они тоже, — презрительно ухмыльнулся Сандро, — Чтоб до вечера я тебя в номере не видел и обоих Ахба с собой забери. Никого сегодня видеть не хочу...

Куски колбасы с кинжала отправились в рот. Третий час Сандро в одиночку накачивался русской водкой-любимым спиртным пиратов с Паллады. Прожевав, он оперся локтями в стол, руки подперли буйну головушку, в которой прямо-таки скрипели и искрили от напряжения мозговые извилины, мельтешили варианты, идеи и просто хаотические мысли. Он засопел и всхлипнул. Жалость и ярость душили его. Мир вокруг слегка покачивался, немного кружилась голова, из открытого окна доносилось соловьиное пение и все это — вызвало в нем такое острое и щемящее чувство потерянности, жалости к самому себе, что он едва не разрыдался. Перед мысленным взглядом пирата возник облик Милы. Вот она улыбается, а вот грациозно пригнувшись, расчесывает волосы. Хороша чертовка! Сандро грязно выругался, сжимая мясистые кулаки, и сдавленно застонал, чтобы не заплакать в голос. Давно, очень давно, еще со школьных времен он с бешенной силой желала Милу как женщину и если бы не грозная слава ее отца — Мурадин-Бея он силой бы сделал ее своей. Но раз насилие невозможно то он готов был поступить честь по чести и, дать ей гордую фамилию Есава, но грязная девчонка предпочла нищего Гирея, этого фуцина! Погоди, погоди, Сандро никогда не прощает обид! Крылья носа затрепетали от толчками втягиваемого воздуха, он словно накачивал в себя вместе с кислородом ярость. Холодную такую ярость, которая гонит человека вперед, не застилая при этом глаза и не отключая голову, особенно страшную у человека, у которого моральных принципов не больше, чем у сношающегося кролика.

Помахивая зажатым в руке кинжалом он негромко запел любимую песню. В ней говорилось о том, как джигит Гамзат пошел в набег на русскую сторону реки Кубани, но, когда нагруженный богатой добычей: табуном белых лошадей, он возвращался в родные горы, его настигли и окружили в чистом поле собачьи дети: русские казаки. Тогда он порезал лошадей и с верными джигитами засел за кровавым завалом из лошадиных тел. Долго бился с русскими, пока не кончились пули в ружьях, а он не изнемог от бесчисленных ран. Тогда воззвал он к перелетным птицам, летящим на юг, к кавказским горам и попросил передать домой весточку родным, что он погиб за святой хазават а кости его не будут лежать в могиле. Их растащат степные волки и исклюют черные вороны.

Холодный взгляд, больше подходящий рептилии, чем человеку остановился на зажатом в руке клинке.

— Ля илляха иль алла' — столь пронзительно и злобно завизжал джигит, что случайный прохожий, проходивший мимо приоткрытого окна, на миг остановился. Что за странный звук? Но больше он не повторялся и человек, недоуменно пожав плечами отправился дальше.

Еще через час соратники Сандро осторожно открыли дверь. Молодой предводитель спал, уткнувшись лбом замызганную скатерть, на столешнице перед ним стояли две пустые бутылки.

Глава 9

После безуспешных переговоров командующий первым флотом приказал взять пиратскую станцию штурмом и освободить удерживаемых там заложников. Когда Алексей получил приказание участвовать в штурме то не сомневался ни единого мига. Все окружающие уже давно для него стало 'мы', а не 'они'. Вжился он в окружающую жизнь. Здесь была его семья, здесь родится его ребенок. И нынешняя его страна — Социалистическое Славянское содружество стало для него Родиной. Именно так, с большой буквы. И за нее он был готов кому угодно голову открутить и сказать, что так и было. Единственный с кем он не хотел встретиться в бою был Гюрза. Слишком многим ему был обязан Алексей...

После того, как эскадра 'Нового Валдая' снесла с поверхности станции орудийные установки и направляющие для ракет и дронов, первое, что сделали пираты — забили помехами каналы связи для дистанционно управляемых аватаров. Так что космодесантникам пришлось идти в бой не как обычно дистанционно: управляемыми дронами а во плоти. Это немного уравнивало шансы русских и защитников станции — тех и так ждал заочный смертный приговор Верховного суда Социалистического Славянского содружеств.

Алексей сидел, плотно пристегнутый к креслу — лоб, живот, голени, первым к стыковочному узлу в тесном десантном боте и дрожал. Не дай бог его таким увидят ребята. Стыда не оберешься! Нет, это был не страх, просто чудовищный выброс адреналина в кровь каждый раз перед серьезными событиями буквально колбасили глупое тело. Он даже обращался к врачу на 'Новом Кавказе' что нанесло ощутимую прореху в его бюджете, но тот лишь развел руками:

— Нервы молодой человек, нервы, можно попить успокаивающее, но пострадает быстрота реакции, а это, — врач слегка насмешливо хмыкнул, — я так понимаю вам не нужно?

Это, конечно, было не нужно и приходилось терпеть.

Изображение происходившего в космосе транслировалось на бронепластик боевого скафандра Алексея. Это было странное зрелище: неспешно приближающиеся к темной, угадываемой только по отсутствию впереди звезд громаде станции десантные боты; серо-голубой диск планеты под ногами на фоне усыпанной колючими искорками звезд черноты. Когда до разбитого попаданиями борта станции оставались считанные метры, срабатывал тормозной двигатель, плазма мягко ударяла вперед, инерция кидала десантников в противоположную сторону. Наконец несильный толчок — сработал демпфер и почти одновременно в стыковочном узле впереди зашуршало — выдвинулся кессон, намертво присосался к борту вражеской станции.

Стало легче, он перестал дрожать. Когда чертов организм понимает, что боя не избежать, то перестает изображать из себя трясущегося зайца.

'Все, пора!' — Алексей выдохнул воздух сквозь зубы и мысленно приказал расстегнуть ремни, словно выводок змей они скользнули по скафандру и исчезли в стене. В шлемофоне раздался сухой голос взводного, твердо отсчитывающий цифры. Когда голос произнес: 'Ноль', десантник поднялся с кресла, придерживая казачью саблю у бедра — в узких поворотах станции она точно не будет лишней! Сапоги с магнитной подошвой звякнули об пол. Повернулся, окинув взглядом штурмовое отделение. За спиной сидело пятеро блестящих металлом фигур облаченных в боевые скафандры космодесантников, плечи и торсы плотно охватывали уходящие в стены ремни.

Алексей почувствовал, как по коже пробежал холодок, тронул языком переключатель и хрипло бросил по каналу внутренней связи:

— Ну что сидим? Или вы хотите жить вечно? Работаем, работаем, товарищи десантники!

Ответом стало нервное молчание и Алексей досадливо крякнул — попытка подбодрить соратников, кажется, вышла неудачной. Еще через миг тяжело пробахали по металлическому полу сапоги боевых скафандров, космодесантники первого отделения остановились с плазмоганами в руках напротив входной люка. Впереди — дрон огневой поддержки. Точно такой же позади вместе с напарником, предназначение которого перевозка грузов — в основном боеприпасов.

Это только в глупых 5-Д фильмах отважные десантники ломятся на вражеские корабли и базы через удобные пробоины и открытые люки. Удобство в этом деле не главное, потому, что и противник предполагает что штурмующие попытаются ими воспользоваться. Значит можно с большой степенью вероятности предположить, что там будет ждать засада или что-то стационарное, но крайне мощное. А нам это не надо.

Дверь открылась, Козлов — штатный сапер отделения, подхватил плоскую коробку вышибного заряда с тележки тылового дрона и, широко переставляя ноги зашел в кессон. Потом наложил его на внешнюю броню станции, в это время остальные бойцы укрепили на полу напротив стационарный плазмоган.

'Бум!' — несильный звук был слышен даже в скафандрах, кусок металла улетел внутрь станции и в борту образовалось круглая дырка, диаметром сантиметров двадцать. Если поблизости и засел комитет по встрече, то через такое маленькое отверстие, да еще и пробитое в произвольном месте, ему никак не достать наглых врагов а зато у них, напротив, все готово. Молнией влетела в отверстие плазменная граната. Передовой дрон мгновенно закрыл отверстие броневой заслонкой и намертво прижал. Через секунду кессон под ногами загулял, затрясся мелкой дрожью. На миг показалось, что взрыв разворотил полстанции, но это только казалось. Плазменная граната, несмотря на простоту устройства — под металлической оболочкой генератор мощного электромагнитного поля, удерживающий разогретую до пяти тысяч градусов плазму. Едва он отключается, плазма вырывается на волю, сжигая все, что только горит и все что в принципе не может гореть. Через несколько секунд температура понижается до обычной, но выжить в эпицентре взрыва нереально даже в скафандре высшей защиты.

Все, можно заходить. Новый заряд Козлов заложил по кругу диаметром больше метра, торопливо отошел назад. Вновь бахнул взрыв и солидный кусок внешней брони влетел внутрь. За ним в проем пробрался дрон огневой поддержки. Электронные органы чувств просканировали помещение бойцы услышали в наушниках металлический голос: