Книга третья. Убийца. Главы 1-10

В общем, никто из ребят не пострадал, мелкие царапины не в счет, но Санк, отправленный Рином страховать ребят Дарека, сообщил, что у троих наемников серьезные проблемы. Кочевники оказались меткими, и одному из наших добровольных помощников стрела досталась в грудь, совсем рядом с сердцем, а двум другим в животы. Санк и Ламеш, оказавшиеся к раненым ближе всех, уже извлекли стрелы у тех двоих и залили раны лимэлем, так что беспокоиться было не о чем, но вот тем, у которого стрела оказалась в груди, Санк заниматься не рискнул:

— Командир, я опасаюсь, что наконечник может задеть сердце, когда его будем вытаскивать, так что без тебя ничего не выйдет.

— Ладно, сейчас приду, не отходи от него, — ответил я Санку, моментально определив его местонахождение и бегом направившись туда.

Хоть наемник и не был 'нашим' во всех смыслах, но его жизнь я попытаюсь спасти, хотя бы потому, что он был с нами и помогал. Союзников нужно ценить. А тех, которые еще и в перспективе могут стать твоими друзьями, в особенности. Добежав до Санка, я увидел лежащее на земле тело, совсем не подающее признаков жизни. Но аура в нем еще теплилась и не собиралась пока распадаться, так что наемник был жив, а остальное — второстепенно. Раздвинув стоящих вокруг друзей раненого, я увидел, что пострадавшим оказался Аскор и порадовался за столь удачное стечение обстоятельств. Лишний плюсик в отношении меня в сознании наемников мне весьма не помешает. Нет, я не был рад, что стрела досталась именно Аскору, но по привычке просчитывал варианты развития событий и приходил к неизменному выводу, что для меня лучшего подарка судьбы и быть не может.

Присев над телом, я взялся за древко и стал обволакивать стрелу своим коконом. Как и сказал Санк, ранение было очень опасным, правильно, что никто не стал трогать стрелу, ведь она мало того, что задела сердце и оставила на одной его стенке глубокую борозду, так еще и плохо закрепленный наконечник повернулся в ране так, что извлечь его было невозможно. Но не мне. Я сперва аккуратно отделил его от древка, отбросив последнее в сторону, чтобы не мешало, а затем сосредоточился и начал мельчайшими захватами раздвигать ткани, чтобы аккуратно развернуть железяку и вывести её из тела, ненароком не зацепив сердце. Слаженный вздох раздался вокруг меня, когда наконечник, будто сам собой, начал вылезать из раны. Отбросив в сторону и его, я посмотрел на рану, затем зачерпнул кровь и попавшие со стрелой частички грязи от одежды и удалил это все, а затем щедро полил лимэлем из протянутой мне Санком фляги.

Это было кстати, так как у меня осталось этой жидкости всего глотка два, а позориться перед наемниками мне не хотелось. Посмотрев на то, как медленно начинают сходиться края раны, я приподнял голову Аскора и влил несколько глотков в его рот. Наемник сразу же пришел в себя, когда живительная жидкость ошпарила его пищевод. Он открыл глаза и попытался пошевелиться, на что я сердито сказал, придавив его тело ладонью к земле:

— Лежи спокойно, рана еще не затянулась! — и, обернувшись к друзьям раненого, наблюдавшим за операцией, добавил: — Двое присмотрите за ним, чтобы не спешил рану грязными руками трогать и не вставал раньше времени, а остальные за мной. Пока весь лагерь не осмотрели, расслабляться рано.

Я протянул флягу обратно и поднялся с колен, провожаемый благодарным взглядом Аскора. Наемник ничего не сказал, но я не сомневался, что этот разговор еще последует. Вместе с остальными и Санком мы отправились обратно. По пути я добил всех раненых, которые остались после выстрелов наемников. Все-таки у них нет эльфийских рефлексов — бить в глаз, чтоб наверняка, поэтому несколько десятков кочевников стонали и дергались на земле, получив стрелы, кто в грудь, а кто в живот. Милосердно облегчив их страдания, я подумал, что в будущем постараюсь не ставить наемников отдельно. И даже несколько моих парней — плохая гарантия, что кочевники не прорвут оцепление, так что нужно будет это учесть на будущее. Сегодня получилось только потому, что им активно помогал я, поэтому и возникла опасная ситуация на севере, но в другой раз может и не повезти, поэтому тактику нужно было менять.

Дойдя до лагеря, я обнаружил, что наша помощь уже и не требуется. Парни вместе с Даркином и наемниками организованно добили всех раненых, согнали десятка полтора пленных кочевников и усадили тех в рядок, связав им руки и ноги. Также обнаружилось, что среди моих ребят присутствовала та самая женщина, с которой я так бесцеремонно обошелся. Подойдя к отряду, я подумал, что нужно сказать что-то торжественное, а то лица у ребят больно напряженные, видимо, не отошли еще после схватки. Оглядев их всех, я громко произнес:

— Парни, бой окончен, мы победили. Но расслабляться пока рано, нужно прояснить еще пару моментов и тогда вы сможете заслуженно отдохнуть. Сейчас слушайте мои просьбы. Трит сходи, пожалуйста, в лесок за вырубкой, найди там в одном из шатров двоих парнишек и приведи сюда.

— Сделаю, командир, — ответил добродушный здоровяк и потопал в указанном направлении.

— Рин и Даркин, найдите всех невольников и приведите сюда, раз тут самое свободное место. Следите, чтобы среди них не оказалось кочевников, которые под шумок могут слинять.

— Слушаюсь, — ответил Рин, Даркин только молча кивнул и махнул своим парням.

— А Ринок и все те из наших добровольных помощников, кто хорошо умеет готовить — отправляйтесь прямиком на кухню и сообразите что-нибудь на завтрак. Кухня... — я втянул носом воздух, а потом махнул парням рукой, — в той стороне.

Парни сорвались с места и побежали в указанном направлении, трое наемников добровольно отправились с ними. Передо мной остались только женщина и Крот с парнями.

— Крот, на тебе пленники, а я сейчас... Вы что-то хотели спросить? — обернулся я к женщине, внимательно меня рассматривающей.

— Да.

У нее оказался приятный голос, да и сама она выглядела уже не так испуганно, как в момент нашей первой встречи. Она сейчас излучала какое-то достоинство, уверенность в себе. Прирожденный лидер, даром, что женского пола, подумал я.

— Я хотела узнать, что будет со всеми рабами, — сказала женщина, глядя прямо мне в глаза.

Я оценил её смелость, ведь сейчас я выглядел весьма устрашающе — нелюдь, весь забрызганный кровью своих жертв. Сейчас бы мне еще оскалиться и зарычать — самое то для образа. Жалко клыков нет, как у темных эльфов, смотрелось бы впечатляюще.

— А простите, как вас зовут? — попытался я выиграть несколько секунд, обдумывая варианты.

— Мое имя — Снежана.

— Просто Снежана и все? Без титулов и званий? — уточнил я.

— Пока все, вы ведь тоже не представились, — ответила она с вызовом.

А это уже становится интересным, подумал я, разглядывая Снежану повторно. Да, есть в ней нечто благородное, что роднит её даже с Алоной. Осанка, властное положение головы, все её поведение говорило о том, что она происходила из знатной семьи. И даже то, что находясь в рабстве, она не сломалось и не превратилась в запуганного зверька, говорило в пользу этой теории.

— Алекс Эльф, — сказал я и церемонно поклонился, постаравшись щелкнуть каблуками. — Командир спецподразделения войск Мардинана.

— Графиня Снежана Лисецкая, урожденная ден Лей.

— Мля-я... — протянул я, потом опомнился и добавил: — Простите за мой французский... А разрешите узнать, кем вам приходится Чарнок?

— Братом, — ответила Снежана, позволив мне заметить легкое удивление на своем лице.

Я лихорадочно прикидывал, как бы и этот шанс обернуть в свою пользу. Ясен пень, что семейка ден Лей попала в немилость императора, ведь что-то же послужило причиной таких последствий, когда брата пытаются убить, а сестра попадает в рабство. Но теперь она может послужить ценнейшим источником информации, правда не для меня, а для Фариама. Все-таки ее род наверняка был довольно знатным, а его представители вращались в высших кругах власти, так что масса сведений, которыми она обладает, может послужить основой для хитрых интриг и шпионских игр Мардинана. Это я в такие грязные политические разборки влезать не намерен, а король должен выжать их этой графини максимум. Так что моя задача сейчас — просто обеспечить готовность этой Снежаны добровольно сотрудничать, а дальше пускай уже разбирается Фариам.

— Что, уже планируете, как меня получше использовать? — иронично спросила графиня, подходя ко мне поближе.

Ага, мы показали зубки, нужно скорее щелкнуть по носу, чтобы ограничить её самомнение. Так, самую малость.

— Да, вот представьте себе, у меня еще не было секса с графиней, и теперь я думаю, что использовать вас подобным образом будет весьма продуктивно, — ответил я, постаравшись, чтобы выражение моего лица оставалось серьезным.

Графиня сжала губы, как будто я залепил ей хлесткую пощечину. Я уже понял, что это было чересчур, но других вариантов осадить начинающую показывать норов аристократку у меня пока не было. Остальные средства были явно малоэффективными.

— Можете использовать меня, как вам будет угодно, — холодно процедила Снежана. — Только ответьте, что вы будете делать с рабами?

Я хмыкнул, но подумал, что графиня, похоже, не так уж плоха, как я предположил. Обычная аристократка спрашивала бы, что собираются делать с ней, а эта беспокоится о каких-то рабах. Стоящий рядом Крот недоуменно поднял брови, он от меня явно такого не ожидал, но я-то понимал, что если буду вести себя вежливо и культурно, мне ничего не перепадет из той информации, которая находится в этой прелестной головке. Графиня будет отнекиваться, уклоняться от ответов, ведь будет знать, что ничего плохого я с ней себе не позволю сделать. Мой же вариант позволял разговорить её быстро и с минимальными затратами усилий.

— Это все целиком зависит от вас, уважаемая графиня, — ответил я, оскалившись. — Если мы с вами поладим, то жизни невольников ничего не будет угрожать, если же нет...

Я многозначительно замолчал. Остальное пусть додумает до конца, ведь озвученная угроза представляет страх в меньшей степени, чем незнание и кошмарные предположения. Осталось подождать минуты две, пока она дойдет до нужной кондиции, и можно будет спокойно доить графиню, снимая сливки знаний. Такой вариант был для меня более приемлем, чем допрос с пристрастием или обычная перекачка ее знаний в мой мозг. С этим я вообще не хочу связываться, так как мой единственный подопытный, с которым я проделал подобную процедуру (себя-эльфа я в расчет не принимаю, так как это другое дело), был мужиком. А что будет твориться у меня в мозгу, если я запихну в него воспоминания женщины, даже страшно представить. Поэтому, если с разговором не выйдет, такой вариант я уж точно не буду использовать.

Тем временем под надзором наемников начали стягиваться рабы. Их было много, человек семьдесят, все одеты в какую-то рвань, некоторые измождены, у многих на лицах видны следы побоев. В общем, довольно жалкое зрелище. Некоторые даже не могли передвигаться самостоятельно. Я заметил, что одно маленькое тело находится на руках высокого мужчины. Определить, мальчиком оно было или девочкой не представлялось возможным. Все невольники были возраста от тринадцати и до сорока, не было ни стариков, ни детей, ведь понятно, что такие в рабстве долго не задерживались, если степняки вообще утруждались, беря их в плен.

Когда группа приблизилась, один из мужчин, увидев Снежану, встревожено обратился к ней:

— Госпожа, как вы?

Графиня подняла ладонь в успокаивающем жесте, останавливая подходившего к ней, и ответила:

— Спокойно, Лорок. Командир этого отряда пообещал, что убивать никого не будет.

— Точно, — подтвердил я. — Но поработать вам на благо нашего отряда все же придется. Пусть те из вас, кто работали на кухне, сейчас же отправятся туда и помогут приготовить завтрак на всех моих бойцов и всех невольников. Те же, кто готовить не умеет, сейчас должны начать обыскивать трупы кочевников и собирать в одну кучу все их оружие, а в другую — все их деньги и драгоценности. Кто слишком слаб и не может передвигаться, может никуда не ходить, — кивнул я на тело на руках мужчины. — А сейчас всем разойтись, а Рин — ко мне!

— Ну как, кочевники среди них были? — спросил я, глядя на то, как высокий мужчина бережно сгружает худое тело на одну из накидок, которые неволькини достали из ближайшего шатра.

— Был один, попытался убежать, когда рабы выходить стали. Мы его стрелами догнали, подумав, что пленные у тебя и так есть.

— Правильно, — кивнул я, все еще смотря на тельце подростка.

— И что теперь? — спросил меня подошедший Даркин.

— Отправляйтесь завтракать, только оставьте нескольких человек для охраны пленников, потом всем отдыхать до обеда.

— А ты чем будешь заниматься? — спросил Крот.

— Сначала займусь Снежаной, — показал я графине свою фирменную улыбку.

Та все слышала, так как стояла недалеко, но лишь отвернулась.

— Потом поговорю с пленниками и решу, как действовать дальше.

— Удачи, командир, — усмехнулся Крот, и первым пошел по направлению к кухне.

Проходя мимо графини, парень окинул её сальным взглядом, вызвав только презрительную усмешку на лице женщины.

— Крот ты чего? — послал я ему мысль, видя, что остальные парни задумчиво на меня посмотрели.

— Алекс, для тебя же стараюсь, — недоуменно ответил Крот. — Я же понял, что тебе для хорошего разговора нужно довести её до нужной кондиции.

— А-а-а... — протянул я. — Тогда спасибо, что понял. Ты только Даркину и Рину объясни свои выводы, а то уж больно странно они на меня взглянули, могут все дело испортить.

— Ладно, командир, — весело ответил Крот.

Я прервал связь и поглядел на графиню.

— А с вами мы отойдем к речке. Не люблю, знаете ли, заниматься этим прилюдно. Прошу вперед!

Я показал направление фыркнувшей Снежане и сам последовал за ней. Вот только проходя мимо лежащего тела я кинул на него взгляд. Зря я это сделал. Это оказалась девочка с бледным, но довольно миловидным лицом, причем очень и очень больная девочка.

— Идите дальше, я догоню, — сказал я в спину графине, а сам склонился над малышкой.

Она была без сознания, а потрогав ее лоб, я выяснил, что температура буквально зашкаливает. Но что послужило этому причиной? Скосив взгляд на живот девочки, я увидел, что он туго перемотан грязными тряпками. Достав кинжал, я вспорол тряпки, чтобы не мучиться с их развязыванием и обнаружил, что на животе у нее большая длинная рана, по-видимому, от сабли, длиной в две ладони и глубиной примерно в полпальца. Оторвав тряпки вместе с присохшей кровью и вызвав слабый стон, я детально осмотрел рану. Все было плохо, края почернели, плоть начала отмирать, а цвет вокруг раны говорил о заражении. Не раздумывая, я просто тем же кинжалом срезал всю омертвевшую кожу вместе с неумелыми стежками каких-то ниток, стягивающих края, и гноем, сочившимся из раны, вызвав еще один протяжный стон. После этого я достал флягу и колыхнул её. Два глотка, не больше. Аккуратно поливая рану, я мысленно пошарил в округе, чтобы узнать, кто из наших находится ближе всех. Им оказался Нимош, отчего-то задержавшийся в сотне шагов от меня. Я послал по связующей нити свою мысль: