Такие разные половинки

О беловолосой цивилизации я знала. Весь мой род носит знак присутствия ее крови в своих жилах. Они давно покинули эту систему, очень давно. У нас принято считать, что из-за неудобного соседства с верпанами. Но могут быть и другие причины, какая-то катастрофа, после которой они исчезли внезапно? Что если они были так умны, что их творения даже с таким минимальным обслуживанием, которое осуществляют метхи, продолжают работать? Поэтому не удивительно, что с управление звездолета Кирен справлялся в одиночестве — они рассчитаны на это. Беловолосые были малочисленной расой?

Кирен сказал: служили им. Были рабами? Кто-то обслуживал систему добычи воды и передал это знание потомкам. Кто-то процесс заготовки биологических элементов? Кто-то вот процесс создания звездолетов? И спустя поколения все это превратилось в ритуал. Никто уже не помнит: зачем и почему это надо делать. Просто делают, чтобы жить. Не задумываясь...

Но какими же гениями должны быть создатели этих систем и мощностей, если они служат так долго после их ухода?

'Но когда-то все исчерпает свой ресурс...'

Говорить Кирену о том, что они обречены оказаться заключенными на своей планете, если не вовсе погибнуть я не стала. Ничего кроме презрения к моему уму это не вызовет. Он не поймет, не может.

Прикрыв глаза, позволила телу расслабиться. Неизменное давление, тисками сжимавшее голову не отпускало. Я устала и желала одного — уснуть. Слышала как метх, завершив трапезу, вышел из каюты.

Проснулась я от ощущения его присутствия. Совсем близкого. Тесного. И осознала, что Кирен лежит рядом, прижавшись ко мне сзади своим телом. Он быстро дышал, обе пары рук обвивали мою грудь, мужские бедра касались моих ягодиц.

— Дейнари, — зашептал он, почувствовав мое напряжение. — Меня раздражает твой хвост.

Упомянутая конечность непроизвольно дернулась — я испугалась. Но Кирен мгновенно перехватил его рукой, вынуждая замереть.

— Это он виноват, что я тебя рассмотрел. Заметил.

К чему он клонит?!

— Мне приходится ложиться на тебя лицом к лицу... — бормотал метх в странной горячке. — Видеть твое лицо, глаза. Я старался не смотреть, не замечать. Но оно так близко. Ничье еще лицо я не видел перед собой так же часто!

Вот! Последняя фраза позволила прорваться гневу... Я испуганно зажмурилась: Кирен может быть страшен.

— Это лицо... — он продолжал, едва ли не рыча. — Я знаю его до мельчайших деталей. Я вижу его постоянно. Даже когда не прижимаюсь к тебе!

Метх рывком перевернул меня на спину.

— Он вернется, — недоуменный тон. — Если выживет. Едва провалится этот нелепый план. А жертв там будет много, но он всегда осторожен — не лезет вперед. Он — не воин. И он... приползет назад.

Глаза невольно распахнулись шире — я испуганно уставилась на хозяина. Гринод меня пугал больше Кирена, больше резчика. Я инстинктивно чувствовала в нем что-то жестокое, натуру, наслаждающуюся мучениями другого. Долгими мучениями...

Кирен отстранился, поднявшись, рассеянно оглянулся на приборную панель у входа и развернулся к купальне. Мыслями он был уже не тут, я натолкнула его своим вопросом на другие задачи.

— Это хорошо? — Тихим шепотом спросила я.

Проведя рядом с метхом столько времени, множество раз наблюдая его рядом с Гринодом, я так и не смогла определить для себя статус их взаимоотношений. И что более важно для меня — отношение Кирена к этому метху. Для меня последний опасен, это чувствовала всей душой.

— Неплохо. Раньше я любил после долгого полета, отправиться куда-нибудь в одиночестве. У нас только капитаны могут в одиночестве управлять кораблем, они все из Знающих. Меня утомляет жизнь в окружении многих. И есть своя 'нора', где приятно побыть в одиночестве. Туда сейчас и лечу... Но, видимо, пришло время остепенится, в последнее время одиночество стало... раздражать, — Кирен не оглянулся, лишь на ходу пожал плечами. Его уже не интересовала съежившаяся в углу на подстилке арианка. Жажда общения схлынула. Но из его слов я поняла причину 'расположения' хозяина к моей ничтожной персоне в последнее время.

'Скука' — так я и знала. И даже противоречивые решения с моей продажей и последующим спасением укладываются в это объяснение. Но когда вернется Гринод... если вернется... мне скучать не придется!

— Кирен, — с мольбой обратилась я, глядя на сильную спину четырехрукого, — когда он вернется... позволь мне отправиться к своим?

Метх замер в дверном проеме купальни и медленно обернулся ко мне. Вроде бы ничего не изменилось, но я нутром почуяла, что он недоволен. Всего миг назад настроение Кирена было отменным, а сейчас — пшик! — его переполняло раздражение.

— Глупая арианка! — Холодно процедил он. — Ты опять о своем. Радуйся своей участи. Ты останешься при мне.

— Но Гринод... — уцепилась я за отчаянную мысль. — Он против...

Договорить не дали — метх отмахнулся:

— Если что, оставлю тебя рабыней в своем жилище, не буду брать в полеты. Туда я его не допускаю. И не спорь уже! Я начинаю думать, что пора наказать тебя. Я излишне добр с... самкой! Это недостойно воина.

Меднокожий, заставив меня нервно дернуть хвостом, исчез за клубами пара. Сев, опираясь спиной о стену и притянув к подбородку колени, я плавно обвила хвостом ступни: отчего-то стало тревожно.

'Всерьез ли он про наказание?'

Глава

Время показало, что всерьез.

Еще сутки полета, все это время я едва ли пару раз мельком увидела метха, заскочившего в свою каюту, пролетели в раздумьях. С одной стороны я испытывала некое облегчение — сейчас лишь мы вдвоем были на этом звездолете, но надолго ли это?..

— Дейнари! — Рык моего хозяина заставил мгновенно пробудиться. — Сейчас сядем на небольшую планету. Там я планирую покинуть корабль. Ты пойдешь со мной.

'Покинуть!?' — Я вскочила мгновенно: вечность в четырех стенах прервется? Как же я мечтала все эти годы оказаться снаружи. В этот миг я едва ли не благодарность испытала к метху за эту новость.

Но... Я испуганно оглянулась.

— А одежда?

Спросила тихо, опустив взгляд. За это время, одичав и растеряв все силы, уже безразлично относилась к собственной наготе и внешнему виду. Единственное, что было доступно мне, чтобы укрывать свое тело сейчас, это подстилка, на которой я и спала.

Кирен недоуменно уставился на меня. Кажется, он тоже воспринимал как данность мой обнаженный вид и не подумал о такой мелочи. Впрочем, это зависит от того куда сядет звездолет. Если там тепло и безлюдно... С него станется отправить меня наружу так!

Но бросив осторожный взгляд на метха, поняла что не безлюдно — он недовольно хмурился. Впрочем, мысль как и раньше предложить мне набор грубой мешковатой нательной метхской одежды его почему-то не посетила.

— Жди! — Повелительно приказал он мне, словно у меня еще были варианты. — Среди добычи много всего, я поищу. Ты, действительно, не можешь идти так, это меня опозорит.

И Кирен покинул каюту. Вопреки моим надеждам, ничего достойного он мне не принес. Ничего хоть отдаленно похожего на штаны или платье. Всего лишь полотнище ткани или широкая накидка, в которую... меня закрутили, укрыв с головы до пят!

— Помалкивай! — Высокомерно приказал он мне. — Не хватало, чтобы кто-то понял, что я прибыл с... самкой. И хвостом не шевели! Дернешь им — отрублю сегодня же.

С невообразимым разочарованием осознав, что выбравшись наружу, ничего не увижу, я пыталась понять как идти — плотная коричневая ткань была непроницаема для взгляда. А еще и хвостом нельзя балансировать в пространстве. Когда к шее привязали веревку...

Так мы и шли: метх и позади я, понукаемая вперед легкими рывками. Обуви он мне не дал, поэтому на ступнях появились ранки еще пока мы шли по коридору звездолета, изобилующего множеством металлических зазубрин на полу. Теперь я знала причину такого 'качества' внутренней отделки — метхи и не подозревали что после создания, корабль обычно подвергается ручной доработке изнутри.

— Стой! — Шикнул мне Кирен.

Я услышала характерный звук нажимаемых кнопок, затем скрежет, поздно сообразив, что это открывается один из наружных шлюзов, меня дернули вперед, когда...

Рефлекторно вздохнув, пошатнулась. Чувство страха пронзило сознание — тело раньше разума осознало истину: воздух стал губителен для меня. Удушье нахлынуло жуткой болью, в груди словно вспыхнул огонь. Рухнув, забыв обо всех угрозах, я захрипела, силясь вдохнуть. Хвост метался в конвульсивных движениях, руки словно ловили желанный воздух.

Глава

Кирен

Сомнения всегда были мне чужды. Отсюда и бесстрашие. Большинству из нас нечего терять — жизнь простого воина мало ценится у нашего народа. Женщины моей расы и множество пленниц ежегодно обеспечивают более чем солидный численный прирост, рожая новых воинов до самой смерти. Которые, в свою очередь погибнут молодыми, успев завоевать свои первые трофеи и оставить потомство.

Мало кто из нас мог похвастаться тем, что возвысился, обеспечив себя до старости. Нет! Каждый знает: чтобы иметь возможность жить здесь и сейчас, надо воевать. Завоевывать... Это позволит иметь скудное пропитание сейчас. А дальше? Философия воина в одном: будущего нет, твой долг — погибнуть, сражаясь.

Поэтому никогда метхи не считаются с потерями — наше выживание, это вопрос нашей силы. Мы побеждаем всегда, любой ценой. Даже верпанов, элементарно задавив их численностью. Побеждаем тогда, когда их парализующих сил не хватает, чтобы сдержать бесчисленный рой моих братьев.

Нет более многочисленной расы, чем метхи. И это замкнутый круг. Планета давно не способна прокормить нас. Боги не научили нас жить иначе. Перенимать презренные устои других рас, обрабатывать землю, чтобы добыть еду? Никогда! Это недостойно расы воинов.

Мы верно следуем обрядам, но получаем все меньше ресурсов для жизни. Чтобы захватывать их извне, нужна численность. Но даже Знание, дарованное нам беловолосыми Богами, не спасает — условия жизни воинов поколение за поколением становятся все труднее.

Конечно, это не относится к Знающим... Как минимум к тем, кто следует обрядам и обеспечивает необходимым.

'Но и среди нас есть неудачники — те, кто перестал справляться'

Я знал таких лично, они были близки с моими отцами. Это двое, рожденные не в моей зоне (так Боги называли территории, что давали ресурсы для жизни), часто бывали у нас. Считая себя обреченными на довольство, они не тренировались: зачем воинское искусство тем, кто всегда будет обеспечен, не рискуя жизнью? Но однажды что-то случилось... снова и снова эти Знающие проходили обряд, но... Знание не давало привычного результата.

В той зоне тоже рождались звездолеты. И она быстро стала мертвой — воины со своими самками перекочевали на другие территории, где можно было пробиться в команду. А двое Знающих? Они погибли от голода. Что поразило меня в детстве — отцы отвернулись от них, отказав в помощи. Именно тогда я решил, что путь воина и мой тоже.

На всякий случай...

Врожденная осторожность? Инстинкт самосохранения? Что-то в глубине меня подтолкнуло к этому решению, когда я увидел жалкие, сжавшиеся в отчаянии холодные тела когда-то близких нам метхов.

Страх?.. Нет, это не мог быть страх, ведь он незнаком нашей расе. Не зрелище смерти отвернуло меня — у нас это норма жизни, мы рождаемся, чтобы умереть. Но факт всеобщего безразличия — вот что поразило меня до глубины души. И пусть признаться в этом я не мог, но пронес это чувство через всю жизнь: упав, не подняться — затопчут толпы тех, кто идет следом. Не заметив!

У нас нет семей, мы презираем слабость, которой другие называют родственную приязнью. Большинство детей, в раннем детстве лишившись родителей, прибивается к какой-то группе воинов, довольствуясь объедками, с начала жизни постигая суровую реальность нашего мира. Мальчики учатся у воинов, девочкам кидают еду, ожидая, когда они созреют. Очень многие умирают, но еще больше рождается.

Конечно, это не относится к детям Знающих. Они едва ли не священны, ведь это носители Знания, которые получат его от своих отцов. В этом мне повезло.

И, наверное, это все же был страх... себе можно признаться? Он предопределил мою жизнь, тайная слабость повернула мою судьбу. Боязнь остаться одному... Совсем.

Не было смысла Знающему, владеющему определенным обрядом, учиться другому. Зачем? Метхское процветание — возможность есть досыта, получать свою часть трофеев, не воюя, иметь личное жилье, а не ютиться в бесконечных подземных шахтах, оставленных нам Богами — обеспечит и одно Знание.

'Если ты не перестанешь справляться' — эта мысль прочно засела в моей голове, заставляя тренироваться наравне с сотнями безродных мальчиков. Я вырастил в себе воина. Сам! Я стал тем, кто поклоняется силе, живет насилием и не приемлет сомнений. Ведь иначе сдохнешь.

А еще... мне оказалось мало одного Знания. Обряд позволяющий рождаться звездолетам, дарованный мне одним отцом, я знал в совершенстве. Но перед глазами стояла картина с двумя худыми, сжавшимися в комок фигурами... И совсем не страх вынудил меня желать большего. Я верил, что это была жадность, жажда обладать. Желание сражаться! Это достойно воина.

Нельзя убедить чужого отца разделить Знание между своим сыном и посторонним. Это табу!

Но я был хитер и настойчив. Я был готов заплатить высокую цену. И заплатил — свободой, чтобы получить еще одно Знание. Так я стал владеющим двумя обрядами и смог не только определять рождение звездолета, но и научился заставлять его двигаться. Я стал капитаном.

А моей ценой стал Гринод. Его предписали мне в пару по истечении отведенного срока.

Я не должен был расстраиваться из-за этого. И бояться... Я же воин — мне чуждо подобное. Но с момента, когда едва не погиб в схватке с верпанами. Спасенный Дейнари — бесполезной и никчемной арианской самкой (глупой прихотью я называл порыв оставить ее при себе), я внезапно понял, что не нужен никому.

От меня, как и от тех двоих в детстве все отвернулись, безразличные к моей гибели. Отгородились дверями, не оставив другого шанса, кроме как умереть.

'Самый жуткий страх стал реальностью. Не помог статус, и даже редчайший факт — обладание двумя обрядами'

Меня готовы были затоптать, не заметив.

'Все же верно? — спрашивал я себя. — Это смысл жизни воина. Погибнуть'

Но вернулся страх... Та проклятая слабость, о которой я не сказал никому. Я боялся смерти. И оставшись с ней один на один, с кишками, вывалившимися наружу, дрожащий в ознобе утекающей жизни, отчаянно трусил, мучимый не столько болью, сколько пониманием: все. Мое изуродованное никому не нужное тело вышвырнут, забыв обо мне в тот же миг. У меня нет шанса победить.

Понимали ли это мои собратья, оказываясь на грани? Боялись ли они? Или я однин оказался настолько слабым? Оказался... не воином. Но и не Знающим, доведя себя до подобного.

Победить смогла арианка. Победить смерть! Та, кого я отказывался замечать, осталась рядом. И сражалась. Одна. За мою жизнь...

Осознав это, я возненавидел Дейнари. Из никого она превратилась в существо, наделенное тем, что недоступно мне — умением побеждать. Вопреки страху!