Ее темные рыцари

М-да, вот так новость. Из всего написанного дедом, я прочитала всего пару тонких монографий. Жила в одном доме с известным ученым, а никогда не интересовалась его трудами. Впрочем, слышала, что труды деятелей культуры и науки их родные воспринимают как что-то достойное внимания и восхищения, увы, нечасто.

Признаваться, что не читала работы Лукина, или не стоит? Лучше промолчу, а то и так разочаровала своих витязей ограниченностью и психической неуравновешенностью.

— Наверное, специфические книги стоят не на виду. Сейчас пойду, пороюсь в шкафу в его кабинете.

Подняться с дивана не позволила тяжелая рука, опустившаяся поверх моего живота и придавившая к постели.

— Лучше спи, Герда, уже глубокая ночь.

Я притихла. И вскоре вампир убрал свою бесцеремонную конечность.

Я неподвижно лежала на шелке банального цвета и считала овечек. С двух сторон слышалось размеренное спокойное дыхание. И лишь ко мне сон не торопился. Добравшись до второй сотни, почувствовала, как тяжелеют веки, и тут...

— Мяу-у-у-у!

Внизу, под раскрытым из-за жары окном, заныла кошка. Именно заныла, не замяукала.

Я перевернулась на бок, лицом к вампиру, и натянула простыню на голову. Не помогло. Протяжное "мяу" пробиралось и за хлипкую преграду.

Повертевшись с боку на бок, накрыла лицо подушкой. Дышалось тяжело, а слышалось отлично.

— Мяу-у-у-у!

Это что, кошка-жираф? До нее только сейчас дошло, что март закончился, а она и в ус не дула? А теперь решила догнать упущенный момент и заняться воспроизводством потомства?!

Я считала противные "мяу", надеясь, что привыкну к ним. Как бы ни так!

И я сдалась:

— Р-р-р! Не могу больше, сделайте что-нибудь с этим животным!

— Например? — меланхолично отозвался Лазарус. — Выйти на улицу и поймать ее?

— Или найти ей кота?

Вопрос Булатова заставил усмехнуться: кот у нас один был. Может, это заявилась одна из его тайных фанаток? Господи, какие только дурацкие мысли лезут в голову из-за недосыпа! Хорошо, что не успела их озвучить.

Кошку облили водой. И она, обидевшись, ушла петь "серенады" кому-то другому.

— Мяу-у-у-у!

Ушла аж на целых пять минут.

Холодный душ из окна больше не действовал. Но просить парней спуститься вниз и прогнать нахалку, я постеснялась.

— Не можешь уснуть? Так не зацикливайся на этом, — посоветовал блондин. — Хочешь, поиграем в "Города"?

— Или можно писать буквы на спинах друг друга — и забавно, и здорово расслабляет, — предложил как бы между прочим оборотень.

Ага-ага, тогда уже сразу эротический массаж предлагай.

И я вызвала вампира на топонимическую дуэль. Руслана назначили судьей.

Лазаруса ни одна буква не ставила в тупик — он моментально подбирал название. И только Афины заставили притормозить. Я ликовала! Сама я знала на Ы двадцать три города — в детстве во что только не довелось играть с друзьями.

— Сдаешься? Штрафуем тебя?

Проигравший должен был серьезно испугать кошку-террористку, так что повод для радости имелся.

— Нет, я вспомнил — Ыныкчанский.

Или по-другому — Ыныкчан. Да, такое название было и в моем списке. Но на Й все города я уже назвала, поэтому решила смухлевать.

— Ыныкчанский? А точно так называется? Может, Иныкчан?

Ни слова лжи, просто сомнения, а ведь работает!

— Хорошо, тогда Ынторсура-Бузэулуй, это в Румынии.

М-да, не прокатило. И я принялась, прикрывая зевки ладонью, вспоминать.

— Сдаешься? Штрафуем тебя? — посмеивался вампир, мешая думать.

Слово — не воробей, придется самой идти уговаривать кошку прекращать концерт.

Я не успела признать поражение — на моей спине Булатов осторожно вывел первую букву Й, а затем и остальные.

— Йокнеам.

Судья оказался продажным. Но если он будет подсуживать только мне, я согласна. В груди, в области сердца, мягким клубком свернулось странное чувство.

— Ты засыпаешь, Герда, — заметил блондин, когда я зевнула в очередной раз. — Пусть сейчас будет ничья, а завтра продолжим.

Сонно угукнув, я вскоре отключилась. И точно не скажу, были или нет чужие пальцы на моей спине, нежно выводящие "Я тебя..."?

Глава 8.

На меня падал шкаф.

Нет, не так.

На меня летел ШКАФИЩЕ! Из дуба, под завязку набитый тяжелыми томами! Сейчас ка-а-ак шмякнет!!!

— Не спи! — Руслан вклинился между нами, выставляя руки и легко останавливая деревянную махину.

Горячих обнимашек с мебелью не состоялось. Уф-ф... иначе раздавило бы всмятку.

Я потрясенно сглотнула, выходя из ступора.

— Спасибо.

— Ты что творишь?! Самоубиться решила? — кипятился оборотень. — На тебя падал шкаф, а ты смотрела на него и только глазами моргала!

Я растерялась еще больше, ведь не ожидала, что он раскричится. Кто-кто, а Булатов всегда был со мной мягок. А тут...

Парень, неожиданно притянув к себе, прижал и, уткнувшись подбородком мне в макушку, прошептал:

— Прости... испугался за тебя. Что случилось? Почему он на тебя упал?

Ладно, замнем неприятный инцидент, тем более что вертигр извинился. Я бы тоже не удержалась от крика в такой ситуации. А вообще не переношу, когда на меня орут. И если при этом используют унижающие человеческое достоинство слова типа "дура" или "идиотка", то все, такой человек никогда не станет мне приятелем или хорошим знакомым. Дурой могу обзывать себя только я сама и притом мысленно.

— Вот, — я показала оторванную ручку от дверцы. — Хотела поискать книги деда, о которых разговаривали ночью — и чуть не превратилась в отбивную.

Невыспавшаяся после кошачьих серенад я и представить не могла, что собственная мебель попытается меня прибить. Но это не оправдывает того, что я "тормоз".

Булатов, покрутив темную кованую ручку, осмотрел дверцу, затем подергал за массивные книжные полки. И хмыкнул.

— Что? — не выдержала пытки молчанием.

— Раньше этот шкаф пытался кого-нибудь придавить?

— Нет. А должен?

Я насторожилась. Неужели с мебелью что-то сделали, превратив ее в орудие убийства? Вдруг, пока нас не было, кто-то пробрался в квартиру и смастерил ловушку — к примеру, подпилил ножки шкафа? Бред, конечно, но...

Таки бред — это выяснилось быстро.

— Его опрокинула на себя ты сама, и ручка оторвана с мясом от дверцы по твоей вине, — Руслан ухмылялся. — Мягче, Герда, нужно быть мягче с хрупкими вещами. А то поломаешь все вокруг, придется новую мебель покупать.

Нахмурилась, не понимая, о чем он толкует.

— Похоже, ты "перезарядилась" ночью, вот и крушишь все вокруг с непривычки. Необычно ощущать в себе "силушку богатырскую"?

— Хочешь сказать, что я не рассчитала усилий, когда открывала дверцу? И теперь могу еще чего-нибудь сломать?

— Или кого-нибудь. Будь осторожна, Герда. Прикасайся ко всему будто к хрустальной посуде.

— Хорошо, я попытаюсь.

И я дотрагивалась до предметов, словно археолог к бесценным хрупким черепкам. Или к мумии, готовой рассыпаться в прах в любую минуту — подсказало воображение. За пару часов перебрав все книги в кабинете, убедилась, что про мир Полуночи ни в одной не говорится. Обычные труды влюбленного в науку историка.

Забавно, что профессор писал умные блестящие монографии, а близким рассказывал смешные, а порой и непристойные истории из жизни археологов. Но сколько мы с Ладовым не просили, он так и не захотел записать их и отправить в какое-нибудь издательство.

"Полуночнические" книги обнаружились во "взрослой" спальне, как прозвала я комнату дедушки с бабушкой. После их смерти я не заходила сюда, даже чтобы сделать уборку — держал не внушенный с детства запрет, а боль утраты.

Вот и сейчас, сидя на полу и обложившись найденными книгами, я не могла сдержать слез.

За неделю до своей смерти бабушка произнесла странные слова, смысл которых я поняла лишь в утро, когда нашла ее уснувшей вечным сном. Но тогда я едва слышала ее, так как переживала очередную личную драму.

"Любимые люди когда-нибудь уходят. Так задумано Богом, что мы должны расставаться. Мы не можем рука об руку идти по жизненному пути вечно. Родители отступают в сторону, давая возможность появиться рядом с тобой твоему избраннику, твоим детям. Так должно быть и так есть. И когда мы прощаемся, то отдаем им кусочек своего сердца, а они нам — своего. И не надо лить слезы по ушедшим, — говорила она тихо. — Прислушайся к себе — и кроме боли ты почувствуешь и тепло, подаренное ими".

Я долго искала это тепло, спрашивая у неба, за что осталась одна. Брошенная родителями еще в детстве, преданная женихом за несколько дней до подачи заявления в загс, оставленная другом, вечно мотающимся по секретным командировкам.

И все же те слова дали всходы: я научилась вспоминать только хорошее и светлое. И боль потери ослабла.

После завтрака я вернулась к книгам, но предварительно погоняла в спальне пыль и помыла полы.

Парни проявили деликатность и не беспокоили меня до прихода обивщика.

Выбор ткани Лазарус превратил в цирк, чуть не сведя с ума мастера и меня заодно с ним.

Вампиру не понравилось, что мы неправильно называем оттенки.

Нефритовый или изумрудный, керрия или желтый дуб, цвет традесканции или бледно-голубой — какая, по большому счету, разница? Но для обладателя фамилии литературного князя, это оказалось важным. И обшарпанный диван стал обладателем новой "шкурки" цвета тирского пурпура с шоколадным геометрическим принтом. А еще я узнала, что вчерашнее "ложе страсти", не алое, а мареновое. Выходит, Кристине известен бзик босса — любовь к оттенкам, а не чистым цветам. К слову, купленные ею еще три комплекта были винного, темно-бирюзового и цвета детской неожиданности, то есть оттенка мякоти тыквы.

Мастер принялся за работу, не поинтересовавшись, что за абракадабра нарисована на досках, чего вначале я опасалась. То ли он их не видел, то ли умел держать язык за зубами, не задавая неудобных вопросов. И со спокойной душой я ушла в кабинет, куда перенесла найденные книги.

Не знаю почему, но "Язычество сегодня. Попытки возрождения славянских богов" зацепили меня больше всего. Скорее всего, потому что, листая, увидела упоминания некромантов. Не верилось, что такие маги тоже есть. А еще было дико интересно: если кто-то воскрешал богов, то кто-то их и убивал? А кто? Или это образно? Подразумевалось возрождение религиозных культов?

Читалось легко, как приключенческий роман. И я не заметила, как сделала постыдную вещь — обкусала ногти на левой руке, волнуясь за деда и его команду, заманенную фанатиками в меловые пещеры и там замурованную.

60-е года, деду нет и сорока, и он еще не встретил мою бабушку, а оттого легко поддавался на авантюры. И когда знакомый представитель Контроля по имени Хемминг попросил помочь выследить сектантов, ищущих реликвию богини Мары, он согласился с большим энтузиазмом. На тот момент пятерка боевиков из Контроля, два некроманта в качестве консультантов стали предпочтительней, нежели вечно недовольная жена.

— Герда! — В кабинет ворвался встревоженный вертигр. — Собирайся, срочный вызов!

Оставаясь мыслями с попавшими в переделку исследователями, я нехотя вложила в книгу закладку.

— Что, пожар?

— Может начаться и пожар, если не поторопишься, — бросил нетерпеливо Руслан. — Два ведьминских рода объявили друг другу войну.

Страшные объяснения придали мне ускорения.

Мы приближались к месту возможных "баталий", а я отчаянно трусила, не представляя, как утихомирить разбушевавшихся ведьм. Захотят ли они послушаться Гласа? И не перепадет ли на орехи и самим миротворцам?

— Почему ведьмы, а не маги? Какая разница? — любопытство одолело боязнь.

— Раньше разница была огромна, сейчас значение слова "ведьма" сглажено и порой используется как ругательство в адрес магички, — задумчиво проговорил блондин. — Маги сильнее ведьм, но ведьмы мудрее магов. Первые могут делиться заклинаниями, главное, чтобы ученик сумел их освоить. Сила вторых в накопленных знаниях, которые передаются только в пределах рода. Маги черпают силу из внутреннего источника, ведьмы, творя волшбу, обращаются к природе. Как-то так, надеюсь, понятно объяснил.

Лазарус выглядел напряженным и сосредоточенным. И мне подумалось, что он волнуется. Вампир волнуется?! Не иначе что-то гигантское померло в лесу, ведь невозмутимость вампира, его сдержанность в проявлении эмоций вызывали у меня ассоциацию со Снежным Королем. Нет, холодности по отношению к себе я не чувствовала, но микроскопический кусочек "зеркала тролля" в сердце у него засел точно. И хотя меня зовут Герда, как выковырять льдинку, я не знала.

Впрочем, и желание совершать подобный подвиг отсутствовало.

Мы в центре города. Вторая улица от площади, которую сплошь занимали магазины, бутики, всевозможные конторы, кафе и парикмахерские. Невдалеке и салон Карины, названный именем владелицы. Если закончим засветло, а главное, останемся в живых, обязательно загляну к подружке. Для укрепления силы духа мне необходим ее трезвый и чуточку циничный взгляд на жизнь.

— Подъезжаем, — сообщил Руслан, ища место припарковаться.

— Место локальной войнушки — эзотерический магазин "Око Мерлина", — принялся вводить в курс дела вампир, принявший звонок из Совета.

— Ой, а я тут бывала! — обрадовалась я. — Привела сюда в первый раз подруга, которая покупает здесь для некоторых привередливых клиенток аюрведическую косметику.

Специфическая литература и церемониальные предметы, необычные сувениры и отдел аюрведических препаратов. Я покупала у них красивую посуду в восточном стиле, шкатулки в подарок и специи, которые разительно отличались от тех, что можно найти в обычном магазине. Однако с пряно-остреньким пришлось завязать из-за диеты профессора. После его смерти долгое время тоже было не до изысканных блюд. Ну, а с уходом из жизни бабушки, в специях и вовсе отпала потребность — я-то в готовке почти ноль, макароны зачастую перевариваю до состояния клейстера.

— "Оком Мерлина" владеют две ведьмы, близкие подруги — Римма Трофимова и Арина Иванченко. И дела у них, насколько мне известно, идут замечательно, конкурентов в городе нет.

— Всех зачаровали? — усмехнулась, выходя из машины.

— Не исключено, — вернул улыбку блондин, — но, вероятней всего, просто умеют вести бизнес. В нем задействованы только родственники, чужих в штате нет.

На двери висела табличка "Закрыто". Что происходит внутри "Ока Мерлина" не позволяли рассмотреть опущенные жалюзи.

— Ах, да, забыл сказать, существенная статья дохода — это обереги и амулеты, которые они создают в паре, — вспомнил Болконский.

А я невпопад подумала, что доход наверняка не облагается налогом, ведь как внести в декларацию сумму, полученную за продажу "Покрова тайны" или "Маяка удачи"?!

Постояв некоторое время под дверью, Руслан бесцеремонно, так что она затряслась, постучал.

С минуту какая-либо реакция отсутствовала.

— Может, они уже зарыли топор войны и сейчас курят трубку мира?

— Оптимистка ты, Герда, боюсь, что нам придется поработать, — оборотень прищурил смеющиеся глаза и громко спросил: — Ну, что, выбиваем дверь?