К крему, сливе и мяте прилагался ячменный цвет волос и янтарь печальных глаз. И деревянный веер, который в нераскрытом виде держала под перекрестьем кистей рук модель. Фон: материи тыквенного и теплого салатового цветов, наброшенные одна на другую.

Вместе все давало очень сочную картинку. Не то, что черный-черный Вал с его оранжевой футболкой...

— В общем, меня и двух девочек сократили, — под шорох сухих еще кистей продолжила рассказ Светлана. — У Игоря на работе тоже не все ладно. И я... не нашла слов... или смелости, чтобы сказать: "Дорогой, я теперь безработная, с моим образованием и стажем устроиться смогу в лучшем случае кассиром, а тех тоже собираются менять на автоматы". И вспомнила, вот, про то, как девочка на форуме рассказывала про опыт позирования для студентов. В том году в вашем же училище она пробовалась. Лика ее зовут.

— Темненькая такая? — вспомнила обладательницу не самого частого имени и четвертого размера груди художница. — Да, помню, мы с ней работали.

Лика позировала им обнаженной. Это не для того, чтобы поглазеть на голую плоть у них устраивалось, а для наглядности в работе с анатомией.

— Она ходила к вам от комплексов избавляться, — заалела щеками Лана, явно будучи в теме тонкостей позирования знакомой. — У нее шрам. И она дико стеснялась открытого купальника, да и вообще своего тела. В процессе забылась, втянулась. Больше не комплексует. Сказала: чем платить кучу денег психологу, я встала голой перед дюжиной незнакомцев, и перестала стесняться себя. И мне за это еще и заплатили.

— Хм, — Вероника снова порылась в омуте бесполезной информации. — Не помню, чтобы у нее был шрам.

— Вот! — вспыхнула Лана. — Как она и сказала: никто из ребят даже не заметил эту ерунду. И все ее страхи как рукой сняло.

— То есть ты ходишь на уроки живописи, — не разделила восторгов модели художница. — А мужу говоришь, что на работу? В библиотеку?

— Потом я обязательно признаюсь, — погрустнела блондинка. — Когда-нибудь. Когда мы будем получше держаться на плаву.

"Ложь как основа для спокойствия в семье. Шикарно!" — Вероника покривилась, тут же вспомнив бесконечные нотации от Гали о том, что ей пора бы уже если не замуж, то хоть парня завести. — "Нет-нет-нет, это не моя история. Я — завела попугаев. Им врать не нужно для домашнего счастья".

По дороге домой она заскочила в супермаркет. Где, кроме продуктов, купила... скакалку. Что орчанкам — зло, то для других отличная подмога для поддержания формы в условиях отсутствия спортзала. Вероника любила бег, но не в морось, не в ливень, не в снегопад. А в любимом ею Питере что-то из этого происходило каждый день, за редким исключением.

Поначалу древний часовой механизм работал по часам — нормальным часам. Теперь же, с закрытием трети коридоров, правая часть "циферблата" смахивала на рот с щербинами. Из-за этих щербин переводилась дальше и дальше "стрелка", которую раньше можно было сверять по часам. Только не по московскому времени, но оно и понятно.

Создатели игры из других регионов были. А у ребят уже возникли подозрения, что так называемые "древние" — это как раз про создателей. Все эти шарады и механизмы, ими (древними) оставленные — особый контент от разработчиков. Для сообразительных, для упертых прописанный. Игроделы азиатские, опять же, любят упорство в достижении цели. И усложнять к той цели путь, как только можно и нельзя. Но всегда оставляют лазейку: нерешаемая задача — источник проблем. Нерешаемая задача — разочарованные игроки. Итого: упорство, смекалка, боевая сыгранность и немного удачи — рецепт к решению почти что любой загадки Восхождения.

И с Великими Часами Древних Ненависть была твердо намерена разобраться. Сыгранности пока до идеала было далеко, зато прочие компоненты рецепта наличествовали.

Часы сдавать свои секреты не спешили.

И подкинули тем, кто дерзнул вмешаться в их ход, в тоннеле на часе шестом — насекомых.

Мелкую гнусь, жужжащих и жалящих ос, округленьких, ленивых шершней. Рои, по которым совершенно не проходил физический урон. Жужжащие шары превосходно выжигались и вообще легко пробивались магией, но толку, если магов в их группе, считай, и не было... Адептка, с не самым серьезным арсеналом атакующих скиллов, Салли с ее огнеметом (в этом проходе саламандра оказалась просто незаменима). Кен, по откату закидывающий в гудящие рои стрелы со стихийным уроном. Рюк, добавляющий чуть-чуть стихии света к ударам. Геро, с его кислотой из всех голов. И монах, что творил чудеса, снимая уйму отравляющих эффектов и вытягивая с того света "камикадзе" — тех бойцов ближнего боя, что собирали толпы насекомых на себя, чтобы те роились кучнее, компактнее, и Салли с Хэйт тратили меньше маны, а также откатывающихся умений.

Произошло невозможное: у Барби закончились ругательства. Она начала повторяться, а к концу коридора и вовсе замолкла. "Чесуны одолели", — на прямой вопрос от заботливой гномки, в порядке ли их зелененькая, отозвалась орчанка. — "А еще в язык тяпнули". Добрые разработчики подарили укусам насекомышей дополнительный эффект — зуд. Каждый прокус зудел и чесался, а самая мелкая мелочь, как выяснилось, была способна просочиться под тяжелые доспехи.

В бою с Роем Шестого Часа "мощу огневую" берегли, как могли. И все же на этапе с раздвоением оба Роя с бешеным: "Жу-у-у!" — рванули к Салли и Хэйт.

В один миг допел строку про не ставшего Богом поэта бард, отзвенел мелодичный плач струн, ослабили обзор жемчужные сферы. И о сферы эти ярясь, ударили Рои. Облепили со всех сторон. Полетели — от своих же — взрывчатые алхимические фляги. Полыхнули сиреневым пламенем. С потолка посыпались камни, шипами вздыбился пол. Округлый зал окутала тьма — это Хэйт за отпущенные бардовской песней пять секунд бессмертия раскастовалась от души. Помирать — так пустив все в откаты.

К Рою, атаковавшую его огненную подругу, портанулся Геро, выдал струи "дихлофоса". Недобитому гнусу хватило. Дернулись и замерли полупрозрачные крылышки. Осыпались серыми кляксами.

— Ненавижу насекомых, — выдохнула Хэйт, подняла знак VI. — Не-на-ви-жу-жу!

— Ясен ясень! — хлопнула в ладоши, освобожденные от оружия и щита, Барби. — Жу-жу и я ненавижу-жу.

Седьмой час был часом химер. Кроме очевидной некрасивости и монструозности монстров — такое игровое масло масляное — ничем особенным он не запомнился. Казались страшными, оказались простыми. После предыдущих испытаний — слабенькими.

На восьмом часу им пришлось ковырять големов. Нудно, медленно. Непозволительно долго. О том им поведал таймер при подходе к залу с главным големом. Шесть минут им отводил на схватку с мини-боссом бездушный механизм.

Так они растранжирили одну из двух попыток пройти восьмой коридор.

Девятый час познакомил группу с элементалями. Воздушными и огненными, джиннами и ифритами. Эти не вызвали существенных сложностей, разве что Салли ничего не могла сделать с огненными элементалями. Те не просто неуязвимы были к магии своей же стихии, они от нее подпитывались. Впрочем, Рэй не был идиотом, и после одного эксперимента выбивал цели для питомца вручную, направляя исключительно на воздушных противников.

Грозовой элементаль, финальный мини-босс, воплощение "небесного огня" — молнии, заставил группу встряхнуться. И побегать, и попотеть. Он бил молниями с двух клубящихся тучевых выступов, заменявших Элементалю Девятого Часа руки. Он гонял по комнатке клубки шаровых молний. Он пробивал всех разом цепной молнией.

Худо приходилось тем, кто бил по мини-боссу сталью: за каждый такой удар Элементаль платил ударом тока.

— И йопом токает, и током йопает, — под вздыбленными дредами перекосилось зеленое лицо. — И ёкает сердечко, ёкает...

— Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю , — с видом полного просветления изрек монах.

Монах держал их жизни. Держал руку на пульсе каждого, у кого ёкало сердечко. А еще, как совсем скоро выяснилось, монах накаркал про бурю...

— — — — — — — — — — — — — — — — —

*Ветхий Завет. Книга пророка Осии, гл. 8, ст. 7.

— — — — — — — — — — — — — — — — —

Раздвоившись, Элементали устроили грозовой ад. Джинны злятся, когда их загоняют в бутылку. Здесь же грозу загнали под землю, и гроза воспротивилась. С гибелью одной из копий второй Элементаль взорвался ошметками туч, а те извергли множество электрических дуг. Было красиво: искрящиеся арки, разряды, снопы искр. Эдакая кружевная 3D-салфетка из молний, заполнившая весь круглый зал.

Каждая молния одаряла свою цель ошеломлением. Каждая последующая продлевала эффект. Хэйт прожала очищающее пламя, сделала два быстрых шага и снова поймала молнию.

Осталось до закрытия луча: 5... 4... 3...

Внимание! Вы подверглись воздействию негативного эффекта: Проклятие времени I.

Мудрость снижена на 10!

Интеллект снижен на 10!

Живучесть снижена на 10!

Сила снижена на 10!

Ловкость снижена на 10!

Срок действия: бессрочно.

Луч закрыт. Вы будете перемещены в центральный зал через: 5... 4... 3...

Буря прекратилась, как ее и не было.

Погас портал.

Призывно дымилась сфера с чертовым значком.

Хэйт рванула к сфере, когда на финальном таймере мигнула пятерка. На троечке — прыгнула вперед. Вложив все силы, всю ловкость в прыжок. Все, что остались после порезки проклятием.

Перед глазами мелькнула единичка. Пальцы выхватили прохладный камушек.

— Успела? — спросили в один голос Рэй, Кен и Локи, когда их дружно вышвырнуло в центр.

Глава Ненависти молча подняла руку с зажатым в ней знаком.

— Хоть не так обидно, — выдохнул убийца.

— Не такое уж оно и убойное, это проклятие, — вчиталась в оповещение гномка.

— Приглядись, — Барби выпустила в воздух подземелья целый фейерверк из матов, отчего ей вроде как полегчало. — Подсказываю: одын-сафсэм-одын...

Рядышком присвистнул авантюрист.

— Тонко намекается, что есть и два, и три, и далее?

— И чем дальше, тем сложнее становятся лучи, — подметил Кен. — Химер легко зачистили, потому что ты давал нам все их уязвимые точки. Иначе и они бы веселья подкинули.

— Зато вот тут нам прямо-таки дали прикурить, — подал голос Рюк. — И распечатали кубышечку проклятий.

Хэйт задумалась, вспоминая самые яркие эпизоды.

— Мне кажется, что третий, шестой и девятый были сложнее других, проходных коридоров, — озвучила она. — Големы не то, чтобы дико сложные, они тупо толстые и чхать хотели на колющее и режущее оружие.

— Соглашусь, — повертел пальцем по окружности, как бы расставляя точки на каждом третьем часу эльф. — И тогда на двенадцатом часу нас ждет нечто совершенно убойное.

Глухо хохотнул Монк, предсказавший нечаянно бурю.

— Если кого приговорят к электрическому стулу, тот будет иметь представление, чего ждать.

Хель щелкнула по каменному полу скакалкой.

— В нашей стране расстреливают, — с ласковой улыбкой произнесла танцовщица. — И нам нужно восполнять потерянные характеристики. Вал! Твоя ловкость теперь недопустимо мала. Ты будешь выполнять упражнения вдвое дольше других.

Бард промычал нечто невразумительное.

— Лениться — преступление, — посерьезнела демоница. — За преступления...

— Скачу я, скачу, — резко исправился музыкант.

Огромный паучище, он же Арахнид Третьего Часа, подтвердил теорию Хэйт о сложности каждого третьего тоннеля. Доставил он им всяких развлечений: много отравы, парализующие умения, мелкие паучата и коконы, в которые Арахнид окутывал по три персонажа подряд. Молниеносно укутывал. Тот, кто оказывался внутри кокона, не мог ни пошевелиться, ни что-либо из умений применить. Инвентарь тоже блокировался. Причем, если кокон не разрушался своими же, то жертва погибала от удушающего яда через полминуты.

Это испытал на себе Вал, до принудительной обмотки паутиной спокойно бренчавший в отдалении от группы. Так на своих проходил эффект от его музицирования, а мелкие паучки не успевали добегать, их истребляли по пути. Тут же отдаление сыграло против барда: коконы с Хель и Монком разбили, а на кокон с Валом не хватило пары секунд. Это промедление стоило музыканту процентов опыта и неприятных ощущений.

По счастью, с защитой у паука дела обстояли не очень, а уязвимость к огню превосходно реализовала Салли (с небольшим вспоможением от Кена и совсем малым — от Хэйт с ее огоньками). Паука прибили, пусть не и тапком.

Одну сторону "часов" закрыли. Осталось четыре тоннеля: големы в восьмичасовом коридоре, которых группа не осилила накануне, и неизвестные противники в коридорах десятого, одиннадцатого и двенадцатого часов.

Кидаться в неизведанное, оставив за спиной тоннель големов с последней попыткой прохождения, никто не рвался. Одна мысль, что можно превозмочь всех дальнейших противников, а потом "слиться" на толстячках-големах, буквально приводила Барби (и не только Барби) в бешенство.

Мнения, как победить неудобных, плохо пробиваемых монстров, разделились. Часть группы предлагала понадеяться на критические удары по уязвимым точкам — таковые как раз давали адекватный урон. Другая часть, возглавляемая Кеном, настаивала, что разбирать на камушки проходных мобов в данном коридоре — путь к провалу. Немного невезения — и всё, на финального мини-босса не хватит времени.

Кен предлагал воспользоваться медлительностью големов. Пробежать коридор, игнорируя мобов, по пути разбрасывая всяческие мины и капканы, чтобы големы самым "ненавистным" противником выбрали быстроногого Локи. И оставить авантюриста бегать с огромным "паровозом", развлекаясь по возможности разными замедляющими вражин приспособлениями. А остальным составом сосредоточиться на мини-боссе.

План был рискованный, далек от безупречного, но и выбор у ребят был не шибко богатый.

Локи ерепениться не стал. Пожалел вслух, что рельеф не располагает к веселью, авантюрам и полному отрыву, но это ничего. Осторожность тоже полезное, хоть и не отображаемое в списке характеристик, свойство. И надо его прокачивать.

Ему тут же припомнили момент знакомства: когда Хэйт на "автомате" приголубила его, как носителя красной метки. Поржали над крестоносцами, встреченными вскоре после "знакомства" с авантюристом. Над тем, как их (крестоносцев) размотал по Зеленой Дубраве один-единственный авантюрист, успешно отправив в круг воскрешения двоих противников. Да, потом он неудачно нарвался на тлен от Хэйт, но тут просто совпало не в его пользу.

Собственно, что за "вожжа под хвост" попала в тот день Локи, из-за чего он себе и тем лбам устроил веселый забег по дубраве, не постеснялась спросить... правильно, Барби. Кто ж еще такой бесцеремонный?

— Банальность случилась. Скучный игровой момент, — пожал плечами Локи. — И даже не особо поучительный. Загнал в ловушку элитку квестовую, начал потихоньку ковырять. Уровень был чуть за двадцать, урон слабый, бить предстояло долго.

— Дай угадаю, — подался вперед Кен. — И прости, что перебил. В твой квест вмешались?

— Все верно, — в тон эльфу отозвался авантюрист. — С воплями, шутками и прибаутками ворвались эти парни: "Ату его", "Кушать подано, с сервировочкой", "Чувак, пять за подгон", — и монеты в лицо.