— Раз у тебя дел полно дел, так иди и мотай к своим панам, а мы в Бахчисарае зипуны добыть хотим — едко ответил ему ватажник Иван Зерно и его слова бурно поддержали казаки и ватажники.

— Не сучи ногами, Барабаш, татар распугаешь — посыпались злые шутки в адрес помощника Байды, со стороны тех, кто не попал в реестр.

— Не думаю, что придется долго сидеть в осаде, — успокоил казаков Кольцо. — Сил у хана хватит на один, от силы два штурма. Главные силы его воинства ушли на Кавказ, а если мы его ещё хорошо пощиплем под Козловым, то он будет вынужден отойти за подкреплением, вот тут-то мы по татарам и ударим. Да так ударим, что до Бахчисарая их гнать будем.

— А как не погоним? Как нас погонят? — продолжал мутить воду Барабаш.

— К тому времени донцы должны будут подойти. Вместе с ними обязательно татар до Бахчисарая отгоним, и зипуны там возьмем.

— А как не придут донцы? Или турецкий паша из Кафы или Керчи помощь татарам пришлет. Что тогда делать будем?

— Да что ты труса раньше время празднуешь?! — не выдержал Зерно. — Пришлют, не пришлют, побьют, не побьют. Ты сначала Козлов возьми, а там видно будет, что делать.

Таков был разговор на берегу Днепра перед самым выступлением, а теперь предстояло готовиться к сидению в осаде.

Все вышло именно так, как рассчитывал атаман Кольцо. Едва весть о захвате Гезлева достигла Бахчисарая, как столица ханства разом загудела, как потревоженный осиный рой. Ибо мщение за сожженную Москву вступило на крымскую землю. В этом никто не сомневался. Ни простые воины, ни сотники, ни беки и мурзы, ни сам крымский хан Давлет-Гирей не строил иллюзий относительно намерений захвативших Гезлев людей. Главная задача хана состояла в том, как можно быстрее собрать войско и уничтожить дерзких возмутителей спокойствия.

В том, что ему удастся это сделать, хан нисколько не сомневался. Почти двадцать лет назад русские войска захватывали Гезлев и даже достигали стен Акмесджит, но дальше пройти не рискнули. Пробыв в Крыму около двух месяцев, они были вынуждены сесть на свои челны и покинуть полуостров.

Сейчас же, согласно сведениям, которые принесли в столицу беглецы, крепость захватили вольные люди Дмитрия Вишневецкого, доставившего в свое время много хлопот татарам и их покровителям туркам.

— Русские собаки опять взялись за старое, потревожили нашу священную землю! Я их жестоко накажу за это! — грозно воскликнул Давлет-Гирей, гневно сверкая очами. — Султан повесил их вожака за ребро на крюк, я посажу их предводителя в бочку с гвоздями и прокачу по всему Бахчисараю! А остальных пленных, я прикажу сбросить со стены на вкопанные под ними копья! Это будет лучше, чем просто посадить на кол.

Произнесенные ханом обещания взбодрили несколько притихших его подданных. Раз хан грозит, значит, уверен в своих силах, значит, нечего бояться злых урусов, посмевших прийти на земли ханства. Все будет хорошо и если будет милость всемогущего Аллаха, то возможно будет, кого продать на невольничьем рынке в Кафе.

— Веди нас на проклятых гяуров, отец! — радостно воскликнули молодые ханские сыновья Алп и Газы Гирей. В отличие от второго ханского сына Адиль Гирея, временно исполняющего обязанности калги, они рвались в бой. — Мы выпусти кишки тем, кто посмел напасть и Гезлев и угрожать спокойствию нашей земли!

Их слова согрели теплом душу Давлет-Гирея. Славную волчью поросль он вырастил. Будет, кого отправить в новый набег на Русь, когда орда накопит силы и залижет нанесенные ей в битве при Молодях. Будет, кому передать ханский престол, когда придет время и на кого опереться, пока это время ещё не настало.

В последний год у хана серьезно обострились отношения с двумя старшими сыновьями, Мехмедом и Адилем. После неудачного набега на Москву, сыновья стали требовать от отца отречения от престола и передачи им власти.

Подобные настроения были всегда среди наследников ханского престола. Почувствовавшая свою силу молодежь не хотела ждать, когда наступит пора их царствования, их правления. Обычно владыки Бахчисарая справлялись с подобными проблемами, но сейчас царевичей поддержала часть беков и мурз. Посчитав, что "удачное время" для Давлет-Гирея уже безвозвратно прошло, они решили подать руку молодым бунтарям.

Именно по этой причине, Давлет-Гирей и отослал Мехмеда Гирея вместе с ногаями в поход на Кавказ, как того от него потребовал султан. Оставшись один, Адиль, хоть и получил титул калги, стал более сдержан и осторожен в своих словах и действиях. Решив отложить решения вопроса о передачи ханской власти до возвращения брата. Если Мехмед одержит победу над персами, тогда можно будет обратиться за помощью к турецкому султану. Блистательные владыки Порты всегда с большой охотой назначали ханами тех, кто был должен им или был связан с ними общими делами.

Глядя на то, как веселятся Алп и Гази, поверившие в свою самостоятельность, и как отец всячески потакает им, Адиль внимательно запоминал, каждое сказанное слово, каждый брошенный взгляд, чтобы потом все это припомнить.

Войско было собрано в течение двух дней и под бунчуком хана Гирея двинулось на Гезлев. Шли быстро и уверенно, на ходу строя планы как будут освобождать от захватчиков город.

Покидая Бахчисарай, Давлет-Гирей в тайне надеялся, что русские успеют покинуть крепость до подхода ханских войск. В их распоряжении было достаточно времени, чтобы выпотрошить весь Гезлев до нитки и, набив трофеями свои челны уйти на север по добру по здорову. Это была здравая и вполне понятная хану логика. Будь он бы на месте русских, точно также и поступил, однако посланные вперед войска разведчики Маметкул-бека, донесли хану, что русские все ещё находятся в крепости и по всем приметам покидать её не собираются.

— Аллах, помутнил разум неверных — проговорил владыка трона Гиреев с тайным разочарованием. После Молодей, он почему-то стал испытывать некоторую осторожность в войне с русскими. Возможно, сказывалась душевная травма после неудачи, когда казалось, что весь мир находится в кармане хана. Возможно опасения, что ещё одна неудача в военном деле приведет к потере трона. А возможно, все дело было во сне, что пригрезился хану по возвращению из похода в Бахчисарай. Тогда высокая белая женщина сказала хану, что следующая встреча с русским войском будет для него последней.

Об этом Давлет-Гирей по неосторожности рассказал придворному звездочету, и он стал достоянием мурз и беков. Болтливый астролог лишился головы, но это мало чем могло помочь делу. Беки и мурзы ждали от хана действий, и он был вынужден соответствовать их надеждам.

— Нам остается только прийти и наказать их — хан властно щелкнул пальцами правой руки, призывая беков и мурз высказываться. Годы сидения на троне приучили Гирея к подобной манере, которая в случае неудачи, всегда позволяла найти нерадивого советчика и "справедливо" наказать его.

— Урусы заняли крепость в надежде, что её стены помогут им укрыться от наших стрел и копий. Пусть там и сидят. Нам нужно захватить Берзэн и отрезав их от челнов, взять в осаду. Вода в крепостных колодцах плохая и я не думаю, что урусы долго выдержат на ней — высказался Маметкул-бек и мурзы радостно закивали головами, признавая мудрость сказанных им слов. Берзэн был портовым пригородом Гезлева и не имел стен. В нем были торговые склады, которые охраняла стража, жили ремесленники и все те, кто так или иначе был связан с морем.

Захват Берзэн с его пристанью и подвозом свежей питьевой воды, ставил находившихся в крепости людей в сложное положение.

— Не думаю, что захватившие крепость урусы глупы и не понимают опасность своего положения, великий хан, — подал голос минбаши Бердибек. — Если они остались в Гезлеве, то наверняка сделали это неспроста, со скрытым смыслом, который нужно разгадать.

— Чего тут разгадывать!? И так все ясно! — вмешался в разговор Алп Гирей. — Урусы захватили на складах вино и пьют, не могут остановиться. Старые воины говорят это — у них в крови. Маметкул-бек верно сказал, нужно отрезать их от моря и лишить воды.

— Действительно, что рассуждать о действиях этих бандитов. Их нужно разбить и наказать, так как сказал великий хан — поддержал брата Гази. Бердибек попытался возразить царевичу, но Маметкул-бек не дал ему такую возможность.

— Давно ты стал осторожничать с московитами, видя в любом их действии скрытый смысл? — язвительно спросил бек минбаши, намекая на Молодь, где Бердибек сражался не очень удачно. — Гезлев захватили разбойники и не нужно искать в их действиях тайного умысла.

Услышав такие слова, Бердибек гневно вскинул голову, но встретившись взглядом с Давлет-Гиреем, не стал затевать спор.

— Я только сказал свое мнение, — с достоинством ответил минбаши, — а решать, как брать

Гезлев будет светлейший хан.

— Да, решать буду, я — тотчас откликнулся Давлет-Гирей. — Думаю, правильнее будет разделить наше войско на три части. Одной частью будет командовать Маметкул-бек, другую отдаю в руки минбаши Бердибеку. Пусть оба они поведут воинов на штурм Берзэн с разных сторон. Если урусы и замыслили что-то против нас, то под двойным ударом им не устоять. Сам я вместе с царевичами Гази и Алпом будем отвлекать внимание занявших крепость московитов.

— А что прикажите делать мне, отец? — спросил с непроницаемым лицом Адиль.

— Тебя я поручаю находиться с резервами возле лагеря. На тот случай, если московиты разгадают наши планы и совершат вылазку.

— Слушаюсь — покорно склонил голову царевич, краем глаза замечая насмешливые взгляды младших братьев.

На Гезлев, воины хана собирались обрушиться рано утром, в надежде, что утомленные длительным питьем московиты не заметят их приближение, но вышла накладка. Управляющий ханским двором Алмас-мурза слишком поздно подал повозки для перевозки ханского шатра и походной утвари. Из-за этого, войско покинуло Бахчисарай с задержкой.

Впрочем, нет худа без добра. Два крыла татарского войска устремились на врага, когда вставшее солнце, своими лучами било прямо в глаза стоявших на стенах урусов.

Вопреки ожиданиям хана и его советников, появление крымчаков не вызвало сильного переполоха на стенах. Опытные глаза воинов сразу замечали появление страха у стоявших на часах воинов, но у московитов ничего подобного не было. Тревога, да была, а вот паники не было и в помине и от этого, в душе оставался неприятный осадок, урусы их явно ждали.

Быстро, не жалея коней скакали воины крыла Маметкул-бека, ведомые своим командиром. Выполняя приказ бека, они должны были первыми ворваться Берзэн и показать хвосты своих коней тем, кого ведет этот трус Бердибек.

С гиканьем и свистом, выставив вперед копья и нисколько не скрывая своих намерений, летели воины Маметкул-бека, навстречу своей смерти. Что притаилась за наспех сколоченными деревянными щитами, прочно стянутыми между собой железными цепями.

Раскинувшись от крепостных стен до самого моря, они встали непреодолимой преградой на пути татарской конницы, вызвав гнев и злость у бывалых воинов.

— Шайтан-город! — восклицали те, кто уже встречался с подобными приспособлениями русских под Молодями. Они приняли унимать бег ретивых коней и попытались развернуть их прочь от притаившейся за щитами смерти. Однако слишком мало было таких воинов у Маметкул-бек, так как мало было тех, кто вернулся домой из того похода. Большая часть воинов продолжила мчаться вперед, совершенно не понимая, что ждет их впереди.

До русских щитов оставалось около пятидесяти шагов, когда раздался дружный залп сначала из пищалей и ружей, затем по татарам ударили две пушки заряженные шрапнелью, а в самом конце, загремели выстрелы из пистолетов.

Конечно, всего этого было совершенно недостаточно, чтобы обратить в бегство славных воинов Маметкул-бека, но когда все это повторились во второй, третий и четвертый раз, среди татар поднялась паника. Да и как ей было не подняться, если сгрудившись у проклятых щитов, они представляли собой удобную цель для врага, который был вне досягаемости для их сабель и копий.

Укрывшись за толстыми досками щитов, казаки спокойно, без спешки стреляли по татарам через небольшие бойницы, и каждый их выстрел находил свою цель.

Какими добрыми словами вспоминали казаки атамана Кольцо, настоявшего на том, чтобы взять с собой пять пушек из захваченного вольными людьми арсенала Озю-кале.

Как тогда ярился, подзуживаемый Барабашем Байда.

— Ни к чему они вольному люду! Все равно никто из них стрелять не умеет! Только лишняя тяжесть для наших челнов! — выходил из себя атаман, который, как потом, оказалось, был совершенно неправ. И пушки казакам пригодились, и стрелять из них быстро научились. Не обращая никакого внимания на свистящую вокруг них смерть, Павел Тараканов, вместе с другими казаками, голые по пояс, с лихим азартом заталкивали в дуло пушки порох, пыжи, заряд картечи. Чтобы потом, выстрелить в свободное пространство между щитами, и радостно выкрикнув: — Вот вам, сволочам! — продолжить свое дело.

Напрасно, разгоряченные скачкой воины Маметкул-бека, преодолеть, казалось бы, смешную преграду на своем пути, и вырезать, посечь в капусту, затоптать всех тез, кто находился по ту сторону щитов. Ни сабля, ни копье и даже пистолетная пуля не могли пробить плотные и прочные деревянные доски.

Нет, конечно, если поменять саблю на топор и иметь, хотя бы пять минут спокойного времени, татары смогли бы разнести в щепки русский "гуляй-город", опрокинуть его дружным напором, но, к сожалению, ни того, ни другого, ни третьего в их распоряжении не было.

От огня коварного врага, почти каждую секунду, среди татар кто-то падал убитым или раненым, а они продолжали толпиться шумной, визгливой, плохо управляемой толпой.

Несомненно, и укрывшиеся за щитами московиты, несли потери от ударов копий, метко пущенных стрел и пистолетных пуль крымчаков, но они были в разы меньшими и их, не было видно, в отличие от тел сраженных татарских воинов, лежавших на земле.

Перелом в схватке произошел, когда осмелевшие казаки Тараканова, подкатили пушки к проемам между двумя щитами и почти в упор, дали залп по татарам. Брошенные в казаков копья и выпущенные стрелы сразили одного из новоявленных пушкарей и ранили другого, но дело было сделано. Потеряв сразу шестнадцать воинов и вдвое больше раненных, татары в панике откатились от "гуляй-города". Вести длительные бои с летящей в них картечью и пулями, они не были приучены.

Похожая картина была и на противоположном краю Берзэн, который штурмовали нукеры минбаши Бердибека. Полностью перегородить путь коннице "гуляй-городом", как это было сделано против Маметкул-бека, казаки и ватажники не смогли. Слишком мало времени и сил было в их распоряжении, но смекалка помогла атаману Кольцо найти выход из трудного положения. В центре, там, где не хватало щитов "гуляй-города", вольные люди поставили в два ряда телеги и повозки, сцепив их для прочности цепями.

Справа и слева от них Кольцо расположил три пушки, чьи ядра наносили большой ущерб плотной толпе татар, что не могла продвинуться ни на шаг.