— Ты будешь колдовать стоя? — не удержался он от вопроса.
— Колдовство затратное, поэтому я буду колдовать в стойке проведения силы. И это твои последние слова до того, как я закончу.
Он виновато кивнул. Я взял в руку палочку, которая была со мной в чехле под дезиллюминационными чарами, и круговым движением невербально поставил маскирующий щит. Затем я расставил ноги чуть шире плеч, выпрямил спину, расправил плечи и стал дышать глубоко и медленно, разгоняя внутренние магические потоки. Когда магия забурлила во мне, я зафиксировал внимание на отверстии сумки и начал инкантацию.
Чтобы работать с пространством, нужно хорошее геометрическое воображение. Процесс формирования автономной области пространства был зарифмован в нечто вроде белого стиха, где каждая строфа была заклинанием или частью заклинания. Инкантация читалась примерно по минуте на строфу и занимала минут пятнадцать-двадцать, если зачарование пройдёт гладко. Произносить её требовалось с предельной сосредоточенностью, ритмично, медленно и нараспев, очень чётко воображая в сознании каждый этап процесса, описываемый в строке — и, разумеется, подавая в образ силу. В случае ошибки не происходило ничего неприятного, кроме расхода сил заклинателя и повторения процесса с самого начала, поэтому я и согласился на присутствие Джастина.
Строфы плавно перетекали одна в другую — обособление пространства, установка для него свойств хранилища, где ни один предмет не соприкасается с другим, чары стазиса, формирование межпространственного канала для помещаемых туда вещей, привязка канала к отверстию сумки и наконец чары распознавания владельца артефакта. Я полностью отрешился от внешнего мира и сознавал себя только в том, что имело отношение к творимому волшебству. Завершив инкантацию, я наложил на сумку ещё кое-какие мелочи вроде чар прочности и защиты от воров — и наконец позволил себе расслабиться.
Джастин завороженно смотрел на меня и, казалось, не дышал.
— Вот и всё, — сказал я ему. — Осталось только проверить, как легли чары. Если есть вопросы, задавай.
— Это и есть тёмная магия? — было первым его вопросом. Я недоуменно уставился на него.
— С чего ты взял?
— Когда ты читал этот стишок, воздух в комнате как будто потемнел... — он говорил неуверенно и словно бы спрашивал себя — было или не было?
— Это был подсос магии из окружающего пространства. Так само получается, если колдун расходует силу слишком быстро и помногу.
— Действительно, ты выглядишь усталым. У тебя даже глаза ввалились и щёки втянуло.
— Я перестарался с размером хранилища — захотелось сделать его с запасом, чтобы места с гарантией хватило на всё, — я глянул в окно и кивнул ему на небо. — Видишь, как сразу тучи собрались, а ведь только что было ясно.
Джастин подошёл к окну и какое-то время изучал набежавшие тучи.
— Они не такие, как обычно, — сказал наконец он. — Похожи на рваные серые тряпки.
— Так выглядят следы подсоса магии. Когда увидишь такие тучи, так и знай — какой-то сильный колдун творит какое-то сильное колдунство. Или он нездоров и борется за свою жизнь. В прежние времена, когда еще не было статута секретности, каждая собака знала, что колдун умирает в грозу.
— Но дождя, похоже, не будет.
— Не будет, я уже закончил. Неси сюда палочку, будем учить тебя пользоваться сумкой — это небольшой расход магии, надзорные чары его не почувствуют, — я снял Коллопортус с двери.
Джастин помчался за своей палочкой, а я проверил наложенные на сумку чары. Она действительно получилась очень ёмкой, но в остальном чары легли как надо и держались надёжно. Через несколько минут он вернулся, и я стал показывать ему, как положить вещь в сумку и как извлечь её оттуда. Оказалось, что он совсем не умеет дозировать подачу магии, пришлось учить.
— А почему нас этому в школе не учат? — возмущённо спросил он, когда у него стало получаться.
— Откуда мне знать, я не преподаватель. Могу только сказать, что избыточная подача силы у маглорожденных не опасна для окружающих, а чистокровных учат дозировать её еще до школы.
Джастин быстро глянул на меня, словно хотел сделать какое-то замечание, но передумал. Поколебавшись, он всё-таки продолжил:
— Не знаю, будет ли удобно кое о чём спросить тебя про маглорожденных...
— Спросить-то удобно, — я хмыкнул. — Ответы могут оказаться неудобными.
— Ничего, переживу. Как ты считаешь, что можно сделать, чтобы устранить неравенство маглорожденных и чистокровных?
— Не путай неравенство и неравноправие. Неравенство способностей не устранишь, оно в природе вещей, а неравноправия маглорожденных у нас нет. Ты буквально вчера читал Свод Законов — вспомни, там нет никакого деления колдунов по происхождению. Там прописана дискриминация нечеловеческих магических рас — оборотней, великанов, кентавров — но дискриминации людей нет. Известное тебе отношение к маглорожденным — это всего лишь устоявшееся мнение коренных колдунов.
— Вот как... — Джастин ненадолго задумался. — А откуда оно взялось, такое отношение?
В прошлом учебном году это еще не входило в программу истории магии. Хогвартское руководство в лице Дамблдора предпочитало сунуть голову в песок и делать вид, что всё в порядке. До недавнего времени историю преподавал Бинз, а когда он был еще живым, эти сведения сами собой разумелись и на них никто не указывал из-за их очевидности. В начале же этого учебного года Дамблдор вызывал Норму Ранкорн к себе и в своей обычной добродушно-уклончивой манере распорядился "не менять учебную программу радикально, чтобы не дезориентировать детей".
— Века назад, до Инквизиции, маглорожденными были преимущественно неграмотные крестьяне, неотёсанные и набитые суевериями. Их сначала нужно было отмыть и научить грамоте, а полностью окультурить их было вообще непосильной задачей. К маглорожденным из высших сословий тогда относились, как к своим, но таких было очень мало. Когда колдунов стало уничтожать христианство, маглорожденные всех сословий, воспитанные в христианской вере, оказались предателями и из-за них погибло много чистокровных магов. Что до современных маглорожденных, то они, все такие самоуверенные, приходят к магам и хотят переделать их мир под себя, сделать из него вторую Мугляндию вместо того, чтобы адаптироваться на новом месте. Кому понравится, когда какие-то пришлые чужаки начинают строить коренных жителей и диктовать им свои законы?
— Значит, дело вовсе не в том, что у маглорожденнных слабая магия?
— Примерно треть населения магической Британии не сильнее маглорожденных. Дети маглорожденного и магла или безродного полукровки и магла часто рождаются слабыми колдунами, а потомки этих детей от маглов — почти всегда сквибы. И наследственность у них точно так же оставляет желать лучшего.
— Тогда почему грязнокровками обзывают только маглорожденных?
— Потому что хотят оскорбить посильнее, а самые грубые ругательства даже у маглов связаны с качеством и чистотой происхождения. К примеру, "ублюдок" — рождённый вне семьи или вообще непонятно от кого, "выродок" — не унаследовавший родовой внешности или склонности к родовому бизнесу, пошедший против рода. "Пидор" — не дающий потомства из-за извращённых наклонностей. "Шлюха", "проститутка" — женщина, рождающая детей от кого попало. Тенденция очевидна, не так ли?
— Не может быть, чтобы только с происхождением. Подожди, сейчас вспомню... — Джастин сощурился и уставился в никуда, перебирая в уме известный ему арсенал непечатных слов. — Вот, скажем, "имел твою мать" — оно наверняка изначально говорилось в смысле "мал ты еще на меня наезжать".
— Ага, "и мать твоя потаскуха, сам проверял".
Джастин зашёлся смехом. Глядя на него, и я заухмылялся.
— Самое смешное... что ты это произнес с такой серьёзной мордой... — выговорил кое-как он.
— А я и говорил совершенно серьёзно, — подтвердил я, продолжая ухмыляться. — Возможно, это ругательство появилось в эпоху завоевателей, когда мужчин убивали, а женщин насиловали и брали в рабство. Проходит лет эдак десять-пятнадцать, потомок начинает выступать, а хозяин ему намекает, что "если бы не я, ты вообще на свет бы не родился". Или, возможно, оно из эпохи, когда существовало право первой ночи...
Теперь уже смеялись мы оба.
— А как же эти... всякие там "засранцы" и тому подобное? — вспомнил он.
— Ругательства, связанные с человеческими выделениями — это уже второй калибр, а остальные — третий. Кстати, маглы тоже расисты еще те. Можно подумать, это не они придумали "узкоглазый" и "черножопый" вместо "азиат" и "негр".
— Эй, "негр" — тоже ругательство!
— Сто лет назад это было просто слово, и означало оно "чёрный". Дело ведь не в словах, а в людях, которых ими называют. Мало ли, может, пройдёт ещё сто лет, и уже "афробританец" будет бранным словом. А может, и "маглорожденный" будет хвалебным.
— Сто лет — это всё-таки слишком долго... — разочарованно протянул Джастин.
— Это как за дело взяться. Меня вон тоже на первых курсах звали полукровкой и грязнокровкиным сыном. Теперь не зовут.
— А толку-то? Даже если не зовут, они всё равно это думают, — он сидел с отрешённым видом и явно примерял ситуацию на себя.
— Да пусть думают, не жалко. Если человек что-то значит, всегда найдётся кому плевать ему в спину. Главное, чтобы боялись плевать в лицо.
— За тобой надо записывать, — вдруг рассмеялся он. — Братья оценили бы.
И, как говорится, накаркал. Дверь, на которую я забыл вернуть Коллопортус, вдруг отворилась без стука и перед нами нарисовались две весёлые любознательные физиономии.
— Вот вы где! — обрадовалась одна из них. — А мы вас везде ищем!
Занятные парни, все трое. Ясно, что я преувеличил, назвав их лучшими друзьями — в прежние времена, чтобы так называться, нужно было вдвоём съесть пуд соли. Учёные скрупулёзно подсчитали, что для этого понадобится чуть больше года, но то учёные, сосчитавшие всё и во всём, вплоть до молекул соли в воде. В старые времена считали по-другому — щепотка в похлёбку, от роскоши ещё щепотка на хлеб, потому что соль тогда была дорогим продуктом и еду готовили без неё. Так и получаются те самые три года, в которые обещанного ждут.
И не знаю, смог бы я назвать их лучшими друзьями даже через три совместных года весёлой и сытой жизни. В прежние времена жизнь редко у кого была сытой и ни у кого не бывала весёлой, поэтому под тремя годами однозначно подразумевались годы серьёзных жизненных испытаний, примерно как у нас с Тедом. За четыре года Хогвартса он ни разу не дал мне повода разочароваться в нём — надеюсь, и я ему тоже.
Он наверняка вспоминал меня там, даже если хорошо проводил время в нашей привычной компании, рядом со своей Дианой. Как и я его здесь.
А время в гостях я проводил неплохо и весьма насыщенно. Джаред и Френсис словно бы задались целью извлечь всё возможное из новой забавной игрушки, которую притащил в дом их любимый младший брат. Они взяли нас под плотную опеку и стали учить меня истинно джентльменским видам проведения досуга, посвящая этой важной миссии всё своё свободное время.
В верховой езде я особо не блистал, хотя мои наставники, продолжавшие-таки считать меня чёрным колдуном, ожидали худшего и были разочарованы тем, что от меня не шарахаются лошади. Что касается гольфа, там одного глазомера было мало, нужен был еще навык удара клюшкой, а с этим у меня было неважно. Лучше всего у меня получалось за бильярдным столом — управляться с кием я научился за полчаса, а с глазомером и хладнокровием у меня всегда было всё в порядке. Братья так и не поверили, что прежде я никогда не играл в бильярд.
Они даже попытались затащить нас с Джастином в бордель. Уверяли, что сводят нас не в какую-нибудь дыру, а в элитное заведение с красивыми, умелыми и проверенными на здоровье девочками на любой вкус. Джастин проникся, но я отказался без объяснений и не поддался ни на какие уговоры. В конце концов они собрались туда вдвоём, а Джастин остался со мной.
— Если всё дело в гостеприимстве, ты еще успеешь догнать их, — сказал я, заметив его разочарование. — Я вполне могу побыть этим вечером один — посижу в комнате, почитаю что-нибудь...
— Нет, — всё-таки сказал он. — Конечно, пойти с ними хочется, но... как-то в общем... Если бы ты пошёл, тогда и я пошёл бы, а так... без тебя они и мне бы не предложили. Месяц назад, до поездки в Италию, они сказали, что я еще маленький.
— Месяц назад у них каникулы были в самом начале, — напомнил я. — А сейчас они уже не знают, куда деваться от скуки, вот и развлекаются за счёт мелкоты вроде нас.
— Ты вправду так думаешь? — почему-то встрепенулся он.
— Конечно. А разве не так?
Джастин испытующе посмотрел на меня и всё-таки поверил, что я не прикидываюсь.
— Ты себя недооцениваешь, Поттер, — пока я был у него в гостях, он обращался ко мне по фамилии, только когда хотел подчеркнуть фразу. — На тебя, оказывается, очень легко подсесть.
Слов у меня не нашлось, поэтому я только посмотрел на него, вопросительно приподняв бровь.
— Это самое точное, что мне пришло в голову, — пояснил он в ответ. — Теперь у меня на один вопрос меньше, а то мне всё время хотелось спросить Нотта, как это можно так отказаться от себя и ходить за тобой хвостом. Издали это неочевидно, зато когда пообщаешься с тобой поближе, это сразу ощущается.
— Не понял. Что такое "это"?
— Есть вокруг тебя некая особая притягательная атмосфера. И это не твои умные рассуждения, потому что она присутствует, даже когда ты молчишь. Братья, может, сами не понимают, почему им хочется с тобой общаться, а я заметил. Сейчас я, пожалуй, удивлён, что за тобой ходят не толпы, а только один Нотт.
— Аура гранда, — наконец догадался я. — В пределах комнаты она может ощущаться. Я ею не особо управляю, она просто есть, но если человек мне не нравится, она может и отталкивать.
— А что такое аура гранда?
— Это... Что такое аура, тебе нужно объяснять?
Он на мгновение задумался и отрицательно помотал головой.
— Нет, не нужно. Мне мама об аурах еще в раннем детстве все уши прожужжала. Она всегда увлекалась экстрасенсорикой и собирала любую литературу по этой теме. Пока мне не пришло письмо, она ходила в какие-то общества паранормальных явлений и восхищалась моими способностями, которые у меня иногда проявлялись, но когда я пошёл в Хогвартс, у неё как отрезало.
— Ей, видимо, разъяснили про статут секретности, — заметил на это я.
— Наверное. Она и сейчас гордится, что я колдун. Про ауры она и сама мне рассказывала, и книжки всякие подсовывала, поэтому я знаю, что это такой цветной ореол вокруг человека, который некоторые могут видеть, хотя среди её знакомых таких не было. Странно, что нам ничего не говорили об аурах в Хогвартсе.
— Если вкратце, аура — это излучение магоэнергетической составляющей всего материального, как живого, так и неживого, — процитировал я "Трактат об аурах", попавший мне в руки, когда я в конце второго курса рылся в библиотеке Малфоев и подыскивал книги на эту тему. — В прежние времена многие люди могли хотя бы частично видеть ауры, но сейчас слишком много источников искусственного света, поэтому зрение очень рано утрачивает необходимую чувствительность. Изучение аур входит в специальное образование для колдомедиков. Чтобы их видеть, существует такой артефакт, как аурные очки, в медицинских учреждениях он обязан быть для аурной диагностики. По размеру и энергии аур люди гораздо больше отличаются друг от друга, чем по росту и весу. Аура гранда магии в разы сильнее, чем у среднего колдуна, и в десятки раз превосходит ауру магла, примерно как яркий источник излучения превосходит слабый и тусклый. Её влияние может походить, скажем, на каминное тепло и этим привлекать людей, но может и жечь. Ауру видят домовики, многие обычные животные и все разумные волшебные, а люди если и не видят ауру, они всё равно её чувствуют. Человек с сильной аурой всегда привлекает внимание.
