Ещё одна сказка

Стоя за деревьями, я смущённо думала, каким он придёт к нам. Наверное, очень сердитым за вчерашнее. И втихомолку радовалась побегу Рема к нам. Ведь Тамаш теперь просто вынужден прийти за ним, а значит, я сумею оправдаться... А... стоит ли? Мужчина принял решение и воплотил его в действие. Если Тамаш пошёл драться с Драгомиром, значит, он ко мне неравнодушен?.. И только сейчас внезапно подумалось: странно, почему ре Гранда так спокойно восприняла это происшествие, с которого вернулась с улыбкой? Она даже поцеловала меня на прощание, хотя поняла, что мужчины дрались из-за меня! Но Драгомир — её племянник! И ранен!

Последняя мысль заставила нахмуриться. Ещё одна странная загадка.

Решая её, я чуть не пропустила появление Тамаша.

Только когда ему оставалось сделать пару шагов до звонка, я опомнилась и опрометью бросилась к воротам.

— Не звоните! — запыхавшись, чуть не зашипела я. — Дети спят!

Он даже вздрогнул.

— Что? Дети?

Я открыла ему калитку и уже с удивлением спросила:

— Разве вам не сказали, что Рем у нас?

— Я дома не был, — озадаченно признался он. — Рем у вас? Давно?

— Достаточно давно, — задумчиво сказала я, отмечая, что он больше взволнован новым побегом сынишки, чем выяснением по поводу вчерашнего. А может, он и не думал выяснять? — Приезжала ре Луминита, разрешила мальчику дождаться вас здесь.

Тамаш потёр лоб, явно растерянный, но долго раздумывать над событиями ему не пришлось. Прикинув обстоятельства, я предложила:

— Доре Тамаш, может, вы проведёте урок для меня на ходу? Давайте погуляем по здешним дорожкам? Дети и правда устали и спят дома.

Взгляд — глаза в глаза, а потом неожиданно и одновременно мы оглянулись на сад.

Тамаш шагнул ко мне и, кажется, абсолютно по привычке, согнул руку. А я поспешно ухватилась за неё... Мне почудилось, или правда это было? Что мы торопливо обошли дом, потому что боялись, что распахнётся входная дверь и нас остановят?

Сад-то большой... И я не очень много за эти несколько дней от него успела рассмотреть, занятая введением в хозяйство садового домика. Тамаш вёл меня, как потом выяснилось, по незнакомой дорожке, но так уверенно, что я доверилась ему. Может, я и слишком практичная, но, взволнованная, я всё время, пока шли, думала о том, что он одинок, с сынишкой, который мне нравится, что в нашем доме Тамашу есть место — и не из последних... И он... он мне очень нравится, и как бы было здорово, если б он и ко мне хоть чуточку испытывал симпатии... Господи, до чего я только ни додумалась, пока мы шли, да так целеустремлённо, будто не только Тамаш, но и я знала, куда нам нужно...

Плиточная дорожка вывела нас к речке, рядом с которой обнаружилась скамья, не очень чистая, но всего лишь облепленная сухими листьями, наверное, приставшими к сиденью после дождей. Причём скамья расположена так, что с неё виден речной поворот и сама дорожка. С сожалением опустив руку, Тамаш быстро сбросил пиджак и постелил его на скамье, после чего, вновь подав руку, помог сесть мне. "Не болезная, не шибко дворянка!" — смешливо промелькнуло в мыслях, но этот привычный для кого-то жест — мне такое счастье!.. А уж когда он присел рядом со мной — близко и вполоборота ко мне... Внутри стало так тепло...

— Ре Искандра, расскажите о том мире.

Большая ладонь осторожно легла на мою, глаза — тревожные, будто Тамаш боялся спугнуть меня. Но в них же такое желание узнать обо мне... И, несмотря на тревогу в его глазах, я поддалась его просьбе, потому что теперь-то знала: его внешняя неказистость и постоянная усталость — привычка, ставшая маской сильного человека. Человека, который, когда ему надо, умеет настоять на своём. Меня прорвало. Я рассказала ему обо всём, начиная с момента, как оказалась у "матери", и закончив переездом в однушку. Говорила сбивчиво и, боюсь, не всегда связно и складно, иногда забываясь и замолкая, заново переживая отдельные временные эпизоды, а то и удивляясь самой себе: со мной такое происходило? И как я это выдержала?.. Тамаш слушал напряжённо, время от времени задавая вопросы. Обломки обрушенной плотины легко поддавалась на эти вопросы, и я говорила не только о событиях своей жизни "там", но и о том, что передумала за всё время, пока ухаживала за мужем, а потом жила с детьми в однушке. И с каждой минутой что-то изменялось в этом человеке. Тревога смягчалась, уходила, а на смену ей приходило что-то иное, более жёсткое, как будто Тамаш постепенно приходил к каким-то выводам, а с ними и что-то задумывал.

Но интерес к себе и своему рассказу я чувствовала — и какой ещё! Тамаш будто старался вжиться в мою жизнь — было такое мгновение, что меня это впечатление даже испугало, настолько он сопереживал мне. А когда я закончила свою историю и робко спросила о нём самом, он коротко повторил историю о нападении бандитов, об убийстве жены и о поразительном спасении Рема. Но мне уже было всё равно, и его прежняя сдержанность больше мне не мешало. В какой-то миг я тоже уловила, что он готов рассказывать дальше, и узнала многое о его работе преподавателем в здешнем университете. Как узнала о том, что однажды ре Гранда привела к нему двух незнакомых молодых людей и попросила определить их способности, и о том, как он был потрясён, узнав, что они не просто ходоки, а дети той самой ре Искандры, о которой время от времени в Старом городе вспыхивали слухи, что она жива и что доре Конрад успел-таки спасти единственную внучку.

А потом мы молчали, слушая всплёскивание речной воды и её журчание по декоративным камешкам на дне, слушая какую-то птицу, напомнившую мне соловья, которую я с детьми ночью слушала в зарослях боярышника, перед тем как пойти к своей квартире. Опустошённая и... какая-то очищенная.

— Дети нас, наверное, хватились, — нарушил молчание доре Тамаш.

Я взглянула вверх. Солнце пронизывало светом толщу листвы, но виделось немного сбоку. Вечер. Всё правильно. Пора возвращаться. И готовиться к новому ночному походу... Но первым встал Тамаш и снова подал мне руку. Взял со скамьи пиджак и, слегка улыбаясь, встряхнул его от приставшего мелкого мусора. Надевать не стал, повесил на сгиб локтя и снова предложил мне руку. Шли без слов, переживая каждый свои впечатления... Мои впечатления... Возле скамьи взглянув наверх, на солнце, я с трудом удержалась от улыбки: солнечный свет мягко ложился на тёмно-рыжие волосы Тамаша, и это было так... славно.

Ещё одно потрясение ожидало Тамаша около садового домика. Рем ползал рядом с лестницей, пытаясь ухватить Факса за поводок, а тот ускользал от него. Благо высокий и видел всё, Андрей командовал ползающей под лестницей Катей:

— Да вон он! За подпорку забежал! Ну?

— Не нукай! — огрызалась сестра. — Не запряг ещё! Если всё видишь — так лез бы сам, а то рявкаешь только — и всё без толку!

— Что у вас случилось? — спросила я, наклоняясь над Ремом.

Тамаш просто-напросто встал на колени рядом с ним.

— Щенок? — поразился он.

— Мне его ре Искандра подарила! — возмущённо сказал мальчик. — А он сбежал!

— Вот такие у нас подарки — бегающие! — засмеялась я, с облегчением вникая в детские проблемы.

— Поймала! — торжествующе закричала Катя и тут же, ворча, добавила: — Теперь бы только поводок распутать!

Рем тут же решительно пополз к ней, но Тамаш перехватил его и вытянул на свет. Потом Андрей помог сестре, всё-таки решившись полезть следом, и распутал поводок Факса. Когда все, наконец, оказались на ногах, а Рем — в обнимку с щенком, я погнала всех в дом — мыть руки. Кажется, Тамаш решил, что и так слишком поздно задержался у нас, потому как сразу после санитарно-гигиенических процедур он выслушал ещё одну историю — щенка, поблагодарил нас за участие к сынишке и попрощался, обмолвившись, что дома надо обязательно быть к совместному ужину с остальными родичами.

Как бы мне ни хотелось, чтобы Тамаш оставался с нами хотя бы ещё несколько минуточек, я сделала вид, что спокойна, и проводила его с сыном до калитки, у самых ворот забрав щенка из рук мальчика. Рем силился не заплакать, и только обещание отца, что он поговорит с бабушкой, и мои клятвенные заверения, что я нисколько не против, если он завтра снова придёт (или его привезёт ре Луминита), давали мальчику силы не разреветься от расставания с Факсом.

Когда отец с сыном пропали на повороте дороги, я машинально погладила повизгивающего щенка и развернулась. Надо бы подумать о том, что пора начинать подготовку к ночному походу. Тёмно-жёлтые лучи заходящего солнца ещё проникали сквозь ветви деревьев, и понизу вкрадчиво легла предвечерняя прохлада, но я помнила, что тёмный вечер наступит быстро.

Всё ещё поглаживая Факса, я свернула с дорожки и обошла садовый домик. Остановилась. Недоверчивая улыбка сама тронула мои губы. Я сомневалась. Всё-таки мальчик. Мало ли что ему говорят взрослые о его способностях... Но любопытство пригнало меня к своему пробному огородику. И я не могла поверить в то, что видела, хотя и чувствовала, как радость поднимается волной, заставляя верить во все последующие чудеса: острые тёмно-зелёные иглы ростков победно торчали из рыхлой земли на всех грядках-террасах!

Когда совсем стемнело, мы уже были готовы к походу. Взяли немного: аптечку и деньги — всё на всякий случай. Мои кисти были унизаны браслетами, которые, по уверению детей, должны мне будут дать достаточно магических сил, чтобы мои способности эктоманта сработали и в другом, когда-то нашем мире.

Щенка Факса тоже на всякий случай прямо в корзине решили перенести в старый дом, под защиту моих родителей-призраков. Это я побоялась, как бы убийцы не убили его со злости, что снова не добрались до нас. А что? С них станется. Так что... Оставим там миски с кормом и водой. Если среди ночи проснётся, плакать не будет. А если и поплачет — ничего страшного. Мы вернёмся быстро.

Огляделась.

— Всё взяли? Пора идти в старый дом.

— Ты хочешь без подземного хода? — удивилась Катя.

— Хочу. Через подземный слишком долго, а я знаю, что дверь за домом нам откроют. Ну, идём. Катя, бери корзину.

Андрей впереди нас потащил было котов из домика и замер на пороге.

— Ма-ам, — предостерегающе позвал он.

Я обошла Катю и сына и вышла на крыльцо. И тоже остолбенела. На верхней ступеньке крыльца сидел мужчина. На наши шаги он обернулся и встал, но свет мы выключили, и я сразу не узнала его в такой темноте, под покровом деревьев.

— Ре Искандра, — сказал знакомый голос. — Прошу прощения и не сочтите за наглость, но я иду с вами.

— Мама, — с безмерным удивлением сказал Андрей, опуская котов. — Ты всё рассказала доре Тамашу?!

— Ре Искандра ничего мне не говорила, — вздохнул невидимый Тамаш. — Мне очень неловко, но я вскрыл её мысленный блок и узнал о вашей сегодняшней экспедиции. И понял, что лучше будет сопроводить вас туда и обратно. Побочная моя специализация позволяет мне побыть немного ходоком по мирам — при условии, что я буду рядом с вами.

Я молчала, абсолютно сбитая с толку. Что это значит: вскрыл мой мысленный блок? А потом как-то вспомнилось: а ведь читала как-то раз популярную статью о том, как расположить к себе собеседника, чтобы он разоткровенничался. Тамаш на скамье у ручья сел, развернувшись ко мне полностью. То есть... Он так меня "прочитал"?

Кажется, решив, что я обозлилась, Тамаш забеспокоился.

— Ре Искандра, пожалуйста! Я могу пригодиться вам, если вдруг придётся иметь дело с опасностью.

Честно говоря, я сомневалась: ведь придётся вести его в детскую! Показывать ему тайный ход! Нет, он, конечно, сказал, что сам ходить не умеет, но... Я слышала, как в сгустившейся тьме переминались с ноги на ногу дети, тоже не зная, как поступить в такой ситуации, и ругала себя ругмя: тоже мне — захотелось идти для скорости не подземным ходом!.. И вдруг сообразила.

— Вы понимаете, что вам придётся завязать глаза? — бесстрастно спросила я.

— Понимаю и готов к этому, — тут же сказал Тамаш.

И я услышала, как выдохнул Андрей.

Двенадцатая глава

Садовая дорожка как перелом жизненного пути... Никогда бы не подумала, что так может быть. Но первые же шаги в темноте по плиткам — и меня словно ударило в спину ледяным ветром: завязать ему глаза? Человеку, который подслушал мои мысли?! И который поэтому уже знает, где находится потайной ход в стене?! Ненавижу...

Ненависть словно исподтишка дала под дых...

Еле удержала всхлипывающий вздох и постаралась на следующих шагах вернуться к тем минутам, когда рассказывала Тамашу о своём прошлом. Думала ли я тогда о потайном ходе?.. Но голову заполонили настойчивые мысли только об одном: он вскрыл мой блок и без моего разрешения прочитал то, что я прятала... Нет, не прятала, просто пока не думала говорить ему. Всё равно что прочитал письмо, адресованное другому.

Усилием воли подавила обиду и злобу (до слёз! Нашла, кому довериться!) на него, молча идущего рядом, и заставила себя вернуться к главному. Сосредоточиться на воспоминаниях получалось плохо. Хотя... Нет, вряд ли я думала о ходе. Размышляя о ночном походе, я представляла себе село, в котором дедушка нашёл мне "маму". Да, скорее всего, я не думала, каким образом мы туда попадём. Но рисковать не хотелось. Единственное, что может знать Тамаш, — это о том, что потайной ход в старом доме. Но, вряд ли знает, где именно он находится.

Значит... Есть возможность проверки, знает ли Тамаш о потайном ходе.

Только бы дети не удивились вслух тому, что я сейчас сделаю.

И на развилке двух дорожек я повернула к фасаду старого дома, внутренне замирая от ожидания, не раздастся ли возглас Андрея или Кати: "Мама, ты же сказала, мы пойдём от задней двери дома!" Но дети, шедшие за нами, промолчали, и я снова попыталась удержать слишком частящее дыхание. Молчал и Тамаш, но он, наверное, думал, что я всё-таки слегка обижена на него... Слегка. Решил попрать законы этики — получи ответно!

Я решительно ступила на каменный двор перед старым домом и уверенно направилась к крыльцу. Единственное, что меня сейчас беспокоило, — так это опасность со стороны: не дай Бог, сегодняшнюю ночь для нападения определили и убийцы! Если они напустят сейчас на нас чёрных призраков, отбиваться придётся и от них, и от тех, кто на нас их насылает.

Поднявшись по ступеням, я резко протянула руку к дверной ручке и дёрнула на себя. Дверь, как и ожидалось, не шелохнулась. Я дёрнула снова.

— Что-то случилось? — тихо спросил Тамаш за спиной. — Вы отсюда заходили хотя бы раз?

— Да, — нисколько не сомневаясь, соврала я, чуть не плача от облегчения: он не знал про дверь позади дома, а значит, не знает про потайной ход! — А сегодня почему-то закрыто. Ну-ка, попробую ещё раз.

— Мам, давай я попробую, — спокойно включился в моё враньё Андрей.

— Не торопитесь, — остановил его Тамаш и присел перед дверью на корточки, видимо разглядывая ручку.

— Вам посветить? — предложила Катя и шагнула ближе.

— Нет, в темноте даже лучше. Дверь в самом деле открывалась раньше? — уже обескураженно спросил он.

— Да, открывалась, — подтвердила я. — Точней сказать — ходила я через неё.