Все зло в шоколаде

Как бы то ни было, незнание вин было наименьшей бедой единственной дочки князя вампиров Валадара. Та даже с географией сопредельных владений не была знакома. Стиль Митрофанушки 'Извозчик довезет' Иринка годным не признавала. Жаль, в уцелевшей подземной части жилых помещений особняка Шипоцвета ничего, кроме заумнейших книг о божественных знаках, их сочетаниях, толковании и ритуалах, с ними связанных, не было. Причем книги оказались большей частью посвящены знакам Деварда Мертвителя. Иринка как открыла одну на пробу, так сразу и закрыла, чтобы топором голову лечить не пришлось.

Усевшись поудобнее со взятой наугад добычей, девушка развернула к себе чуть запыленную бутылку и икнула от неожиданности.

'Мелгорская долина', белое полусухое, эльфийское. Вкус отдает травами'. Справочная информация возникла сама собой вместе с ответом на так и не заданный вопрос, что именно из способностей и знаний наместника присвоила себе вампирочка при его излечении. Вот засада! Нет бы политическую географию освоить или политэкономику. Знает же все это Келдирет, и точно знает получше недотепы Ивки. Это бы пригодилось! Но Иринке досталось лишь знание вин! Девушка рассмеялась. Да уж, что на уме крутилось, то к реализации и сгодилось.

Подперев голову и ловко вскрыв бутылку, попаданка пригорюнилась, пытаясь уловить, какая ахинея ей досталась при спасении непутевого и совершенно невкусного Селрика. Может, вообще никакой, потому что навык или знания передаются только от вкусняшек с кондитерскими шоколаными ароматами?

Отпив в утешение глоточек-другой, Иринка закусила сыром и едва не подавилась, еще разок икнув, на сей раз потрясенно. Ее осенило! Непутевый наследник Келдирета оказался совсем даже не придурочным романтиком. Вернее, кроме хитропопой идеи об имитации самоубийства ради получения желаемой девицы, в голове Селрика водились и другие если не мысли, то знания.

Парень был полиглотом! Он знал эльфийский, вампирский, гномий, орочий языки, наречие гремлинов, гоблинов, ортов и нейдлаев. И вся эта туева хуча знаний аккуратно инсталлировалась в голову спасительницы. Дошло, конечно, как до жирафа, наверное, требовалось время на распаковку столь объемного архива.

А она еще удивлялась, чего это гремлины-обувщики, которые мерки снимали, меж собой переговаривались-стрекотали так запросто, будто ее, клиентки, там не было. Ничего оскорбительного ей лично не говорили, но и в разговор не вовлекали. Да они просто думали, что клиентка в их болтовне ни словечка не разбирает.

И гномы в 'Искре', когда тихо бурчали под нос 'комплименты' мстительной клиентке, точно не рассчитывали, что их образные высказывания будут понятны. А то бы точно промолчали из вежливости.

Может, по части вкуса и питательности Селрик совсем не котировался, но бонус за его исцеление получился щедрым. Почему? А кто ж его знает. Вряд ли где-то там, на божественных весах Звездной Четверки, скрупулезно измерялись плюсы, минусы, мотивы и отсчитывалась награда. Вряд ли богам вообще было до нее, ничтожной попаданки, хоть какое-то дело. Скорее всего, она хапнула знание языков потому, что ничего не ждала от отравленного юноши и не ставила себе даже мимолетной цели усвоить хоть что-то дельное. Слишком была занята сомнениями: а выйдет ли вообще у нее что-то с таким невкусным подопытным кроликом? Вышло. Ай да Селрик, ай да умняшка! Так бы и расцеловала, да папа не одобрит!

Но повторить удачную кормежку с другим кандидатом вряд ли получится. Теперь, если она будет лечить кого-то невкусного, точно призадумается о потенциальных бонусах. А значит, начнет перебирать варианты, и за какой схватится подсознание — неизвестно. Скорее всего, по закону подлости, не знающему границ миров, за самый нелепый и бесполезный. Как с винами вышло! А может, повезет, и желание заполучить что-то полезное попадет в раздел навязчивой идеи? Стоит заняться аутотренингом, предварительно выбрав одну или парочку целей? Хотя, чтобы этим заняться, надо важные и нужные цели выбрать, а Иринка совершенно не представляет, какие из целей к каким относится на настоящий момент.

Как говорится, чтобы задать вопрос, надо знать половину ответа. А попаданка не знала.

'Эх, за это надо выпить, может в расслабленный мозг забежит случайно нужная мысль, а то его сейчас беднягу судорогой сведет!' — решила Иринка и выпила еще глоток, а потом еще и еще. До одурения не наклюкалась, но приятный шум в голове и некоторая задумчивость при координации движений поселились. А чего стесняться-то? В конце концов, она дома, гостей, детей или мужа не ждет, на работу не опаздывает. И вообще, может ведь у девушки случиться запоздалая потребность в релаксации для снятия стресса от попадания неизвестно куда и во что.

Хотя, насчет 'во что' мнение есть, но воспитанные девушки его не озвучивают, а невоспитанные замысловатостью загибов срывают восхищенные взгляды окружающей молодежи и осуждающие от культурной публики постарше.

Сама-то Иришка практически не ругалась, но иной раз крепкое словцо срывалось с языка непроизвольно, как, пожалуй, у любого. На звание настоящего джентльмена, способного назвать кошку кошкой в момент столкновения и падения в темной комнате, Ивкина претендовать не могла, не только в силу полового вопроса и места проживания.

Позвенев ноготком о стенку сверкающего гранями новенького бокала, девушка решительно наполнила его снова на треть, сопроводив процесс глупым присловьем: 'Пить, так пить, сказал котенок, когда вели его топить!'.

Долог день до вечера, если делать нечего, но если он посвящен вдумчивому употреблению горячительных напитков и размышлениям о личном смысле бытия, то время летит, не успеваешь и чихнуть.

Наверное, Иринка думала очень серьезно, потому что умудрилась задремать, положив голову на столешницу. Пробудил девушку весьма зверским способом любимый веночек. Он вонзил иголочки в голову, вдобавок сдавив ее железным ободом и громко шелестя. Врагу такого будильника не пожелаешь!

Вскинувшись, Иринка скользнула взглядом по пустому бокалу, на две трети опустевшей бутылке и мысленно, потому что в горле пересохло и не выговаривалось, громко уточнила:

— Какого лешего?

Насчет лешего ядоцвет ничего не ответил, но сжался снова и весьма наглядно потянул девушку в сторону двери.

Куда-то и зачем-то он ее вознамерился утащить. Причем почему-то срочно. Обычно таким бесцеремонно-колючим симбионт не был. В последний раз так зверски он себя вел, только убеждая Иринку на пару с колечком, что руины Шипоцвета — это именно то, что им всем нужно. И, надо сказать, девушка была сейчас полностью согласна с веночком. Да, она купила развалины, так ведь получила не только подземные комнаты, но и наземные апартаменты из плетей ядоцвета, оказавшегося удивительно подкованным по части строительства домиков и меблировки оных.

Маруся тоже проснулась, высунула головку из-за пазухи и, топорща шерстку, стала тревожно пробовать воздух язычком.

— Поняла, иду, — вынужденно согласилась Иринка и встала чуть неуверенно. Тело немного занемело от неудобной позы после дремы. Встряхнувшись и потянувшись, девушка полезла наверх по крутым ступенькам. Упражнение на координацию помогло, дезориентация прошла, винные пары чуток выветрились, подключилась внимательность. Скатиться вниз к прикрытой двери, набить синяков или, чего доброго, и вовсе шею сломать Ивке совершенно не хотелось.

Наверху уже сгущались сумерки, терпко пахло цветущим ядоцветом и кровью.

— Ничего не вижу, — пожаловалась Иринка, и плющ услужливо засиял нежно-зеленым и белым. Как маленькие фонарики, засветились головки и чашелистики цветов, причем не только в венке, а по всему периметру владений.

— Ого, ты и так можешь, — уже ничему не удивляясь, прокомментировала попаданка, начиная смутно подозревать, что в их симбиотической группе главным является растение, а вовсе не двуногое прямоходящее условно разумное млекопитающее. Может, оно вообще предназначено исключительно для перемещения плюща на расстояние.

При романтичном свете ядоцвета Ивка во все глаза уставилась на невинный ковер из цветов, листьев и плетей, в который, как в болотную трясину, с плавной неспешностью погружались мертвые тела. Сколько их было? Четыре, пять, больше — Иринка не поняла. Ковер ядоцвета успешно скрыл свою добычу. У куста покрупнее осталось лежать лишь тело избитой девчонки — гоблинки, судя по росту, цвету кожи и форме ушей.

— Нет, только не говори, что мне ее тоже пить надо, — обреченно вздохнула вампирочка, приближаясь к окровавленному комку плоти.

Присела на корточки, пытаясь проверить, так ли все скверно, как выглядит, или еще хуже. Острие маленького ножа, зажатое в кулачке незваной гостьи уперлось в горло Иринки. Но Маруся защищать компаньонку почему-то не кинулась, так и осталась висеть, прикидываясь шарфиком.

— Тронешь, умрешь, — прохрипела гоблинка, раскрашенная синяками и порезами под хохлому, но все равно брыкающаяся и цепляющаяся за жизнь зубами и когтями.

— Да нужна ты мне! Помирай, если помощь не нужна, — фыркнула Иринка, ориентируясь на спокойствие маскарадницы и понимая, что опасность от раненой гоблинки ей не грозит. Если только опасность очередной стирки.

— Помощь? — недоуменно прохрипела девушка.

— Ты ранена, не знаю уж насколько серьезно, но сюда тебя точно не на пикник притащили. Только просчитались, у дома Шипоцвета отныне есть хозяйка, и владения охраняются от чужаков. Так что повторяю вопрос, тебе помощь нужна или умирать будешь?

Переосмыслив предложение, гоблинка удивленно сглотнула:

— Ты лекарка?

— Ни разу, зато, как недавно выяснилось, вампир Темного Искуса со встроенными целительскими способностями. Короче, если еще хоть кто-то в Меладе не в курсе, мой укус лечит жертву. Изначально, небось, эволюция так постаралась, чтобы вампирам есть было удобнее. Но теперь все немного иначе.

— Хочешь меня сожрать? — даже не удивилась раненая девчонка подлости мироздания.

— Не-а, ты невкусная, пахнешь прокисшим молоком. Я ненавижу простоквашу. Так что? Кусать тебя, чтобы лечить, или тут под кустиком помрешь, ядоцвет покормишь разлагающимся телом? — с пьяной серьезностью уточнила Иринка.

— Кусай, — решилась недобитая жертва, решив, что терять ей в принципе нечего. А подкормкой для растения быть совсем неохота.

'Нет в мире справедливости. После хорошего вина глотать мерзкую простоквашу', — мысленно поморщилась Иринка, опустилась на ковер из ядоцвета и решительно прикусила горло гоблинки. Фу-у! Простокваша и есть простокваша. Никаких кондитерских вкусняшек, только забродившее молоко.

Молочные продукты вообще Иринка Ивкина никогда не жаловала, если они были кислыми на вкус. Только сладкие йогурты и творожки с шоколадом или кусочками фруктов употребляла. И надо же такому случиться: молóчка и кислятина, благополучно забытая со времён детского садика с его правильно-мерзким питанием, нагло вторглись в ее жизнь и напомнили о себе даже в ином мире: сначала каши, теперь еще и простокваша.

Иринка настолько сосредоточилась на том, чтобы поскорее вылечить невкусную девицу и не начать плеваться ее кровушкой, что почти упустила тот момент, когда гоблинка перестала хрипеть и расслабилась. Потом опять напряглась и осторожно постучала по спине спасительницы.

Голос ее звучал хрипловато и почти робко:

— Прости, но я не по девушкам... Ах, хватит.

— Я вообще-то тоже, — буркнула Иринка, отстраняясь. Раз помирающая дергается и о своей ориентации заявляет, то точно прямо сейчас кони не двинет.

Отстранившись от спасенной девушки, попаданка задумалась, куда ее девать. Тоже на кровать в бунгало отволочь или до ворот? Вроде как выгонять, чтоб прибили на вечерней улице, жалко. Зря что ли простоквашей давилась? Эх, беда с этим миром без телефонов. Нет, девицу в окровавленной одежде пускать по улицам вечернего города точно не комильфо. Спасенная, конечно, гоблинка, то есть невысокая, но вовсе не дурнушка. Просто плотно сбитая. Все нужные выпуклости при фигуре имеет. А что кожа оливковая и уши развесистые, так этих, которых плющ сейчас доедает, это не остановило.

Нет гарантий что ее, такую 'красивую' снова в каком-нибудь проулке попользовать не вознамерятся, а то и просто прибьют где-нибудь. Или, как вариант, бдительные граждане к лорру Райхо заметут в гости. Как быть-то? Не зря ж в очередной раз пришлось пачкать одежду и давиться гадостью?

Пока Иринка соображала, гоблинка, кряхтя, села, с удивлением потыкала покрашенным лиловым коготком в одну из закрывшихся ран, и только потом хрипловато уточнила:

— Где эти ублюдки? Ты их чем-то спугнула? Вернутся?

— Если ты про тех, которые с тобой были, то точно нет. Может, ворота и можно вскрыть играючи, но у дома Шипоцвета иная надежная охрана. Видишь цветочки вокруг — это ядоцвет, мой симбионт. Незваных гостей ловит и себе на прокорм пускает, если они мне без надобности. Насчет твоих 'приятелей' даже моего мнения спрашивать не стал, видно, те себя сразу 'с лучшей стороны' показали.

Гоблинка глянула на невинные цветочки и листики, на которых так удобно сидела, и звонко по-девчоночьи расхохоталась.

— Нург со своей шайкой хотел на мне отыграться, когда отец ему из города убираться приказал. Выманили на приманку, как последнюю лопушку. Я их нарочитые толки об ухоронке, с последних краж сделанной, подслушала. Думали мне ловушку устроить, а попались сами...

'М-да, я имею честь беседовать с преступницей', — отметила Иринка даже без особого удивления. В целом приличные девушки, даже гоблинского рода-племени, таких коротких юбчонок, пусть и поверх штанов, и глубоких декольте на блузочках не носили и уши в стольких местах не прокалывали. Да и кинжалами с ножичками запросто не размахивали.

— Тебе домой надо, родные, небось, беспокоятся? — дипломатично предположила Ивка, пытаясь как-то подвести девицу к мысли 'Дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева?' и изобрести способ безопасной доставки гоблинки к семье.

— Не, папка точно до утра не хватится, — беспечно отмахнулась гоблинка, потом со скепсисом на мордахе оглядела кровавые лохмотья, в которые превратился ее стильный наряд, и мрачно констатировала: — Но в таком виде ему лучше не глаза не попадаться. Увидит, надолго дома запрет, уму-разуму учить станет. А для начала выпорет, чтобы по дури больше не попадалась.

'Педагогическая поэма! Меняются миры, но право родительского ремня вечно!' — почти умилилась Иринка и уточнила:

— Что делать думаешь?

— Придется братца Клига просить, — поморщилась гоблинка. — Тайком я через весь город не проберусь.

Она, снова без малейшей опаски плюхнувшись на живой ковер ядоцвета, вытащила из узкого кармашка в отвороте полусапожек маленькую темную палочку, оказавшуюся местным вариантом карандаша, и листок. Нацарапала несколько слов, скатала в трубочку и дунула в висящий на левом запястье ключик, оказавшийся вовсе не стильным украшением, а рабочим инструментом. Звука Иринка не услышала.

— Тебе я тоже должна, — мрачновато констатировала спасенная девица таким тоном, будто всерьез раздумывала, а не прикопать ли ей где-то свою спасительницу, чтобы разом обнулить все имеющиеся долги.