Живые статуи

Не думала, что тут ещё одна избушка имеется. Правда, небольшая,снаружи, но и кони где-то рядом содержались.

Владимир усадил меня на лошадь, после чего примостился сзади. На его плечах уже был длинный плащ, в который он меня, обхватив одною рукою меня за талию, а другою — удерживая узду.

И мы тронулись, причём галопом.

Глава 18

Мы скакали во весь опор. Куда так торопились? В черту города въехали уже через полчаса, и коня любимый притормозил.

— Так что, к Герману?

— А ты чем будешь заниматься?

— У меня не так много времени, надо потрудиться, с заказчиками встретиться, потом ещё внутренние дела решить.

Я приуныла. К Герману совсем не хотелось, к новоиспечённому жениху домой — тоже.

— Если хочешь, могу предложить поработать на меня. Ты ведь любишь бумажную работу.

— И ты мне будешь платить? — удивилась я.

— Если хочешь, могу платить. У меня есть своя газета, новостная. Сейчас мне некогда заниматься ею, а ты могла бы.

А мне вдруг подумалось, что так я буду в курсе последних сплетен, новостей.

— Но придётся выслушивать все байки, которые молва носит, и очищать зёрна от плевел, давая уже задание расследовать то или иное дело.

Неужели я смогу чем-то интересным заниматься и приносить пользу не одной себя или кому-то одному?

— Я бы попробовала, — не стала отпираться.

— Вот и отлично!

И он вновь погнал коня.

Очень скоро мы были уже около здания издательства. Коня тут же забрал конюх, а мы вошли внутрь. Мне всё ещё было не ясно, как Володе не холодно. После сеней мы поздоровались с ребятами, которые возились с печатью книг, меня даже представили невестою Алесандрою и новым редактором газеты.

На удивление, ребята восприняли новость спокойно.

— Лекси, — пойдём, я тебя представлю ребятам из газеты.

Мы прошли первый ярус насквозь, под лестницей, как оказалось, там была своя лестница, и вторая половина здания была независимой. Там были другие мужчины, которые работали за станками, с натянутыми на них полотнами бумаги.

На втором этаже ребята сидели за столами и что-то писали, но увидев нас, тут же подскочили и стали говорить, почти одновременно, перебивая друг друга.

— Молчать! — тихо сказал Владимир голосом, не требующим возражений. Когда установилась тишина, разбавляемая лишь повторяющимися глухими звуками, доносящимися с первого яруса, он продолжил: — Это ваш новый редактор — моя невеста Александра. Прошу любить и жаловать.

Все ждали чего-то ещё, это читалось в их лицах. Вот только, будут ли они меня слушаться?

— Она пока не в курсе дел, но это не значит, что всё пущено на самотёк. Я надеюсь, что вы поможете ей освоиться и не будете злоупотреблять её неведением. Те же, кто захочет извлечь выгоду и сделать из нашей газеты не пойми что, будут уволены. Надеюсь, мы друг друга поняли, — Владимир окинул окружающих быстрым взглядом, что отнюдь не означало, что он не подметил малейших деталей, уж я-то на себе в этом убедилась, что он может изображать всё, что угодно, но на самом деле всё держит под контролем.

После этого он провёл меня в отдельный кабинет и запер за нами дверь на ключ, оставив тот в замке.

— Обустраивайся, дорогая, — он приблизился совсем близко, чмокнул в губы, после чего молча поманил за собой, подошёл к книжному шкапу, отворил его. Нажал на один из рычагов внутри, и тот отодвинулся, открывая проход.

— Не желательно светить, как ты понимаешь, — шепнул мне на ухо, — но если что, запираешься и можешь выйти в любое мгновение незамеченной. Прямо — переход в мой кабинет в издательстве. Влево — выход наружу, — он поманил меня внутрь, и когда я оказалась рядом, одной рукой обнял за талию, а другую направил на светлое пятнышко, оказавшееся небольшим стёклышком. Шепнул, чтобы я поглядела в него. И правда, мой нынешний кабинет полностью просматривался сверху. Но как такое могло быть?

— За собой вот тут закрывай дверь, — моя рука, не без его помощи, переместилась влево, после чего вверх, и он потянул за рычаг, который затворил дверь, оставляя нас в кромешной тьме. — А когда идёшь обратно — гляди, нет ли кого в помещении. Ведь на каждый замок может найтись отмычка.

Он дышал мне в шею. И его тёплое дыхание заставляло меня желать большего, разливаясь огнём внутри меня.

— Пойдём сходим вниз, — шепнул он.

Из объятий так и не выпустил, но улавливал моё малейшее движение, шествуя в ногу со мною. Веяло сыростью, но воздух казался свежим. Когда ступеньки закончились, повёл меня дальше, заставляя идти наощупь и чувствовать чуточку прохладные земляные стены и провалы проходы.

— Тут есть несколько помещений, в которых, в случае чего, можно жить. Отдушина есть, но очень маленькая, чтобы не привлекать внимание снаружи, а отопления нет, холодно быть не должно. Затворяешь дверь, и тогда включаешь свет. Зажмурься, я сейчас включу.

Я послушалась, правда, от пыли, накопившейся за долгое время, не удержалась и чихнула. Дверь бесшумно позади меня закрылась. После чего мне разрешили открыть глаза. Свет был ярким, и пришлось к нему какое-то время привыкать. На потолке горела лампочка. Опять же, без огня.

Внутри обнаружилось довольно большое помещение, вдоль одной стены было несколько металлических кроватей, накрытых чехлами. Вдоль другой — шкапы.

— Тут есть всё, что может потребоваться для жизни. Одежда, одеяла, еда, и даже оружие и поддельные документы. Хватить должно на несколько лет на два десятка человек.

Я непонимающе на него воззрилась. Что он хочет этим сказать?

— Олеся, это так, на всякий случай. Я тебе доверяю, и хочу, чтобы ты была в безопасности и смогла выжить, если опять что-то случится. Но в спасателя не играй. Людей можешь вывести предыдущим ходом, сама же вернуться и тут спрятаться.

Он так серьёзно ко всему относится?

— Ты не осознаёшь всей опасности своей ситуации, — меж тем продолжил он. — Есть люди, которые ни перед чем не остановятся, чтобы тебя уничтожить.

— Но почему? Что я им сделала?

— Даже среди статуй найдутся те, кто ненавидят Медузу. У них нет никаких ценностей, и долгая жизнь только обозлила их. А есть ещё и другие потомки гиперборейцев, которым Медуза перешла дорогу и кто считает, что если удастся Медузу победить, то мы исчезнем с лица земли или проклятие спадёт и нас можно будет убить.

— А я-то тут при чём?

— Ты? Неужели не догадалась?

Я посмотрела на него. Он меня за дуру держит? И тут осознание бутоном стало распускаться внутри меня.

— Неужели...

— Да. Ты — реинкарнация Медузы.

В это не верилось. Вот ни капельки. Как такое вообще возможно?

— Не может быть.

— Я встречался со многими её потомками, но только твоя аура светится так же, как её.

— Но... — я всё равно, не могла этого осознать. — Я ведь не превращаю людей в камень.

— Так и она не превращала. Пока её не заколдовали.

— И какие же тогда у меня способности?

— Ну, мне-то откуда знать, — пожал он плечами. — Я не встречался с нею до проклятия. Ладно, милая, пора за работу.

— Володя, а ты не мог бы сказать Герману, что со мной ничего не случилось.

— Уже послал весточку. Не переживай.

— Мне так неловко перед ним, — пробормотала я, но отмотать время вспять и изменить свой последний день, я не хотела бы. Вот только неужели и я никогда больше не увижу рассвет, закат?

Хорошо, что мы уже поднимались по лестнице, держась за руки, и в темноте он не мог меня видеть.

Но когда мы уже поднялись и оставалось лишь открыть выход, любимый прижал меня к стене и впился в мои губы страстным многообещающим поцелуем.

— Иди, Лесечка, и мне пора, — нехотя разорвал он поцелуй. Дождался, пока я проверю помещение, после чего только открою тайную дверь.

А после, проверив мой внешний вид, ушёл через обычную дверь, возвратив мне ключ.

Почти сразу же ко мне набились работники, как я поняла, журналисты, которые рассказывали об интересных сюжетах, которых можно было написать.

Но они так галдели, одновременно, что вообще ничего не понятно было.

Вспомнилось, как Володя всех утихомирил, причём не кричал, а тихо повелительно говорил.

— Тихо! — сказала я твёрдо, но вполголоса, решив, что пора брать себя в руки, и при мне не позволительно так себя вести.

На удивление, все замолкли.

— По очереди, сперва вы, — отдала я предпочтение менее активному журналисту, — потом вы и вы.

Каждый предлагал несколько сюжетов. Убийства, сплетни, прелюбодеяния.

Высказался сперва первый, и ожидающе замер. Но я дала слово второму, потом третьему. Город я знала хорошо, ведь в своё время изучала старинные карты.

Я пыталась выстроить мозаику между событиями.

Но пока связь ускользала от меня.

Выбрав скорее нелогичные дела, но которые мне почему-то приглянулись, я раздала задания, после чего, проводив подчинённых задумчивым взглядом, смогла немного передохнуть.

На столе красовался ворох бумаг, которые не помешает обработать. За них я и принялась, быстро просматривая, насколько успевала ухватить суть. Когда я все бумаги отсортировала и разложила по стопочкам, выяснилось, что бумаги дублируются, и на самом столе, под стеклом, есть макет каждой странички газеты, с заголовками. Второй макет был воткнут в стоящую у стены рамку. На компоновку материала потратился не один час. Статьи уже были готовы. Им даже уже сделали оттиск печатного варианта, мне оставалось лишь правильно расположить их на макете. Заодно я уверилась в том, что не зря послала мужиков трудиться над новыми заданиями. Так или иначе, они были связаны с предыдущим материалом, который должен был выйти этим утром, а это значило, что нужно как можно скорее отдать макет в печать.

Вскоре раздался стук в дверь, и, дождавшись приглашения, вошёл пожилой мужик.

— Извините, я пришёл за макетом. Уже пора тиражировать, если не хотим опоздать к утреннему выпуску.

Я вставила последний листочек со статьёй, которую к его приходу не успела доделать.

— Готово. Можете забирать.

— Благодарю, сударыня, — с этими словами он подошёл к стоящему у стены макету, снял его с направляющих. После чего поспешил на выход.

И чем мне теперь заняться? Я окинула взглядом помещение. У другой стены была карта города, какие-то флажки, воткнутые в неё. Я подходила и читала:

"Грабёж и убийство семьи Конских".

"Нападение на дочку Красноярских".

Постепенно я дошла до знакомой улочки:

"Убийство семьи Донских и поджог дома с целью сокрытия улик".

Значит, Владимир расследовал наше дело. В душе разливалась благодарность. На глаза даже выступили слёзы.

Ощутила, как на талию легли чьи-то руки. Непроизвольно вырвался вскрик.

— Это я, не переживай, — прошептал любимый. Вот только я уже успела испугаться. Сердце неистово отбивало новый ускоренный ритм и никак не желало успокаиваться. Растяпа! Как я могла не заметить постороннего в кабинете. Хорошо, что это Володя, а если б нет? Ни звук открываемой двери, ни ветерка, подувшего из потайного хода, я не ощутила. Нельзя быть такой беспечной.

— Я отправила на печать предыдущий выпуск, и раздала задания ребятам для следующего, — заговорила я, стараясь отвлечься от переживаний.

— Молодец, не сомневался, что ты справишься, — похвалил он. Это было приятно.

— Не знаю, так ли сделала, может перепутала страницы и журналистам не те задания дала... — попыталась я оправдать возможные ошибки.

— Не волнуйся, как бы то ни было, сейчас уже ничего изменить нельзя. Поэтому давай просто наслаждаться оставшимися часами до рассвета, — в его голосе слышалось предвкушение, от чего у меня мысли тут же выветрились, а мурашки побежали по телу.

На что он намекает?

— Разве рабочий день окончен?

— Времени уже полночь. Я обычно так долго не засиживаюсь, ведь ещё дома дела ждут.

Неужели я так долго провозилась с газетой? Какая я медленная.

— Извини, — пробормотала я, так и не поворачиваясь к нему лицом, но положив голову на его грудь.

— Давай, запирай кабинет и спускайся, я тебя буду ждать, — он отстранился, о чём я тут же пожалела. И не успела я повернуться, как его рядом уже не было. Да и тайный ход был закрыт.

Я бросила взгляд на стол, стараясь понять, ничего ли не забыла, после чего выключила верхний свет, заперла снаружи кабинет и отправилась к выходу. На лестнице встречались рабочие, которые мельтешили туда-обратно, совершенно не обращая на меня внимания, и я поняла, они заняты. Что ж, это радовало, что они так преданны своим обязанностям.

Внизу меня ждал Володя, помог мне надеть верхнюю одежду, после чего попрощался со всеми до завтра.

— А ваша невеста тоже так поздно явится?

— Да, — ответил любимый. Она теперь со мною будет приезжать и уезжать.

Ребята переглянулись и заулыбались.

— До завтра, — попрощался он и, легонько подтолкнув меня к выходу, сам оказался впереди, отворил галантно дверь, придерживая ту. У крыльца стояла карета, в которую мы и сели. Вот только внутри, как выяснилось, позже, были не одни мы.

Глава 19

Я не сразу заметила, что мы не одни в карете. На улице уже было поздно, а света фонарей недостаточно. Да и переместились мы из освещённого помещения почти в ночную мглу. Вот только Володя, в отличие от меня, увидел или знал, потому как довольно шустро сел, привлекая меня к себе рядом, и удерживая свои ладони на моём стане, словно бы обозначая, что я — его. Это поведение мне сразу не показалось странным, просто я помнила, на чём мы остановились в редакции. Но дальше собственнического жеста дела не пошло. Ну а дыхание напротив и голос, расставили всё по своим местам.

— И не стыдно тебе, — заговорил Денис.

— Кто бы говорил! — возразил возлюбленный.

— Ну так я о том и говорю, что то я, а это ты. Негоже отбивать девушку у друга.

— Денис, придержи язык за зубами. Я у тебя не отбивал её.

— А у Германа отбил.

— Да неужели? — его голос оставался,спокойным. Вот только чуть сжавшаяся на талии ладонь говорила о том, что продолжает нервничать.

— Мальчики, не время ссориться! — вставила словечко я.

— Она права. Вы готовы? — уточнил Денис.

— Да, — ответил за нас Володя.

А в,следующий миг я ощутила постороннее прикосновение, и яркий свет ударил в глаза. Что за... Но как мы очутились у Дениса дома. Этот дом узнавался в каждой мелочи, ну а кабинет с отличным новогодним ужином я и подавно узнаю.

В одном из кресел сидел Герман и что-то писал в записной книжке. Он был красив, по-своему. А ещё вдруг ощутила родство, словно он был братом. Стало перед ним неловко.

— Герман, извини, что так вышло... — начала я оправдываться.

Он поднял глаза, скользнул по моей фигуре, после чего ответил:

— Всё в порядке. Я рад, что ты наконец-то сделала осознанный выбор, — хоть его голос и был спокоен, но чувствовалось, что он обижен, и эти слова даются ему с трудом.

Но что я ещё могла сделать?

— Ну так что, когда свадьба? — нарушил затянувшееся молчание Денис.

— Свадьбы не будет, ведь так? — Герман ждал ответа от Владимира.

— Не стоит, — кивнул любимый.