Итак... начальник СБ...
* * *
Салея о цели их визита догадалась быстро. Когда Таня попросила Руслана высадить их неподалеку от реки.
— Ты хочешь...
— Да. Если ты сможешь сейчас заняться моей... Оляшкой?
— Смогу, конечно. Но ты помнишь. Я могу ее только лишить удовольствия от выпивки, а выбор все равно за ней. Любящей мамой она не станет, и на шею тебе не кинется...
— Да мне бы уж хватило, и чтобы она к нам шляться перестала, — в сердцах высказалась Таня. — При бусе такого не скажешь, но эта зараза мне матерью-то не была никогда. Морду намажет, вырез ниже пупа — и на гулянку. А мне темно, страшно, дома жрать нечего... а то еще мужиков приведет. И слушай всю ночь, как кровать скрипит, да эта девка орет! Гулящая... А то еще соседи... хорошо, среди них добрые были, подкармливали. Не то вообще б сдохла. Одежду отдавали, обувь, к себе иногда пускали! Когда буся вернулась, я счастлива была. Я хоть есть начала вдосыт! И спать нормально! Комната своя появилась... как по мне — сдохла б эта Оляшка под забором, я б слова не сказала. За нее я не переживаю. Но буся этого могла и не пережить, ей-то это все равно дочь! Хоть и гнида! Я уж молилась, чтобы Оляшка сильно никуда не вляпалась, буся б за ней ведь и ходила, и ухаживала, и страдала бы... она все считает, что чего-то дочери не додала...
— А она додала? Я поняла так, что твоя бабушка не могла воспитывать дочь сама?
— Была дома — воспитывала. А так та росла у маминой мамы. У бабушки. Мою бусю ты видишь, Оляшку тоже воспитывали, да не в козу добро. Знаешь, можно учить языкам и музыке, водить на танцы и в лицеи. Можно. Но это в детстве. А потом, вырастая, человек во многом и сам решает, какой выбор сделать. Быть или не быть. Человеком. Я уколы хожу, делаю... вот, у меня клиентка одна, о себе рассказала. Она в свое время отказалась эмигрировать в Израиль. Жених звал, с собой тащил, но у нее тут семья, две сестренки мелких, родители б их не подняли. Там отец болел сильно, потом помер, мать колотилась, как рыба об лед, еще родня нервы трепала... ну да улеглось, прошло. И не поехала она, и девчонок подняла, и мать с ней век дожила. И сама клиентка живет счастливо. Муж у нее классный, четверо детей, в семье достаток. А она говорит, что могла бы поехать. И может, там тоже были бы деньги, и дети, и достаток, но счастья бы не было никогда. Потому что оно с крови и горя ближних выросло бы. И сгнило. На корню.
— Ты это о выборе?
— Да. Между собой и кем-то другим. Она выбрала семью, и не пожалела.
— А жених ее?
— А что — жених? Он ведь не остался с ней, не помог, он просто уехал. Она говорила — вроде как счастлив. Женился на девушке из хорошей семьи, по уши в кредитах, за дом, за машину, за образование, делом занят, детей растит...
— Но?
— Это не она его нашла, а он ее. Звонит не часто, раз в месяц — и смотрит. Вроде и послать его не за что, а видно, настоящего счастья у него там нет.
— Почему?
— Потому что у него тоже был выбор. Между любимой женщиной и обеспеченной жизнью где-то там, в перспективе. Я вот об этом. Выбор мы всегда делаем сами. И сами за него отвечаем.
— Как ты.
— Как я. Вот мы и пришли, кстати... блин! Их тут шестеро!
Салея пожала плечами, глядя на четверых мужиков бомжовского вида и двоих женщин. Одна из которых как раз Танина мать... так вот оно, погулять — попить — повеселиться. Меру знать надо, а не хотелками жить!
— Справлюсь.
— Ты уверена? Ой, чтоб тебя! Заметили!
Один из мужиков как раз встал, чтобы отлить, неудачно повернул голову и увидел девушек. Грязное щетинистое лицо озарилось паскудной ухмылкой, но сказать он ничего не успел.
По Дубовой короне побежали зеленоватые огоньки — и трава под ногами шестерки ожила.
Взметнулась прочными плетьми, обхватила, притянула к земле за руки — за ноги... порвать?
Кто пробовал рвать осоку, тот поймет! Раньше изрежешься, прочная, зараза! А когда ее еще и много, в два-три слоя... не перервать.
Секунда — и помойка огласилась бы воем и криками, но кто ж даст эту секунду? Уж точно не Салея.
Кляп из осоки оказался ничем не хуже магазинных. Каучуковых. Даже и лучше. Те выплюнуть можно, а этот — нет. Нереально. Он так за лицо цепляется, не хуже маски получилось. И разрастается?
Мужчины и женщины дергались, мычали, но сделать ничего не могли. Трава плотно удерживала их на земле.
Салея еще раз повела рукой.
Трава, повинуясь ее воле, принялась заплетать головы людей. Да так, что через несколько секунд те не могли ни видеть, ни слышать происходящего. Остались только дырочки для дыхания.
— Вот так... А теперь...
Еще один жест рукой.
Со стороны это выглядит вовсе не величественно. И не картинно, и не киношно, и Голливуд бы разочаровано плюнул. Что тут такого, красивого?
Подходит девушка по очереди к каждому из шестерых человек, проводит рукой над его головой, и мычание, которое доносится из кокона, тут же стихает.
Сама Салея выглядит при этом совершенно спокойно, обыкновенно, и сил, словно бы не тратится, только по Дубовой Короне время от времени пробегают огоньки. Даже не слишком сильные. Когда лечили бабушку или Алесю, та светилась намного сильнее.
Таня внимательно приглядывалась.
Оболочки-ауры вокруг людей она видела.
Драные, грязные, словно эту ауру неделю собака по помойке таскала. Ни одного чистого цвета, все какое-то мутное, пыльное, до тошноты. Гадкое...
Салею это не смущало. Она воздействовала на что-то в районе черепа. Таня понимала, что Салея как-то выбирает и отключает центр удовольствия, но...
Сделать это самой?
Повторить?
Филигранная манипуляция энергией.
Мало того, надо найти, на что воздействовать, а это Тане и вообще никак... это не два пятна у старосты...
Салея посмотрела на сестренку, покачала головой.
— Иди сюда.
— А?
— Будем тебя учить. Становись передо мной...
— Лея, учить?
— Надо тебе начинать пользоваться твоей силой? Вот и начинай.
— Это вообще-то живые люди.
— Которые забыли, что они — люди. Безвинное животное не понимает, за что его. А эти при желании не один десяток грехов найдут. Иди сюда, говорю.
Глаза друидессы на мгновение блеснули красным. Но Таня и не стала больше спорить. Подошла, встала перед Салеей.
— Вот. И?
Прохладные пальцы легли на виски девушке.
— Закрой глаза. Отвлекает...
Таня послушалась. И словно рывком перешла на новый уровень. Где все стало на порядок сложнее. И ауры уже не казались пятнами, они были сплетены из множества разноцветных нитей. Такие клубки... и они двигаются, ползают... словно змеи?
Нет. Не змеи. Но все равно дотрагиваться не хочется.
Салея явно что-то делала. Таня видела теперь подробнее и черепные коробки людей, и как Салея воздействует... вот, на этот крохотный красный участок. Где же это?
Гипоталамус? Гипофиз?
Нет, не понять... потом она сядет с учебником и все сопоставит. А пока... пока Таня ощутила, как ее энергосистема внезапно сливается с системой Леи. Как штепсель в розетку включили.
Сама Таня маленькая-маленькая. И словно стоит на берегу громадного океана энергии. Стихийного океана. Как на тайгу с самолета глядеть... оно громадное, спокойное, равнодушное. Не злое, просто живое.
Это — Салея?
Мощь стихии в такой хрупкой оболочке?
Невероятно!
Но Салее было не до того. Она тоже чувствовала Таню сейчас, как продолжение себя. И осторожно принялись манипулировать уже ее энергией.
Ощущения были чуточку другие. Не самой вышивать, а шить на машинке.
И — осторожно!
Если на алкоголиков Салее было наплевать, то сжечь разум и энергоканалы сестре она не хотела. Пришлось действовать еще аккуратнее — и то! Кажется, она отключила одному из них больше, чем планировала.
А, плевать!
Дубовая корона уже начинала действовать. Не люди. Не живые существа, которым больно, страшно... просто наглядные пособия.
После шестого человека, Салея аккуратно отпустила сестру, поддержала под локоть... Таня мотала головой.
— С ума сойти! Лея, ты...
— Не я, — качнула головой Салея. — Не я.
— А... я же видела!
— Не меня, Танюша. Ты видела тех, кто за мной. Связка: даэрте — Перводрево — Королева активна и полна силы сейчас. Потому что Дубовая Корона активировалась. Потому что во мне твоя кровь, потому что у меня связь с вашим Хранителем.
— Не понимаю?
— Сила даэрте — сила Леса. Эту силу в единый миг может потребовать себе Перводрево. И я — как самый ближний его потомок. Считай, дочь. Это ты и видела.
— Ага, — сообразила Таня. — Все, как один?
— Да. И этот один — я. Поэтому я и должна созревать постепенно. Незрелое сознание это просто не выдержит. Разрушится. Сейчас меня спасает Дубовая Корона. Но она же и погубит.
Таня хлюпнула носом, и Салея поспешила перевести тему.
— Ты пришла в себя?
— Д-да, наверное.
— Ноги держат?
— Да.
— Тогда идем. Нечего здесь задерживаться лишнее время.
— Да. А ты мне потом еще объяснишь, как ты работала? На что действовала?
— Я все расскажу по дороге. Обещаю.
* * *
Рассказала Салея чуть позже, когда они с Таней прикупили по мороженому, по бутылочке тоника, и уселись в тени деревьев, в парке. Так Салее было спокойнее. Она откинулась на ствол здоровущего вяза и смотрела перед собой, облизывая эскимо.
— Вкусно. Я так давно не ела ничего подобного...
— Там же химия.
— Знаю, но все равно вкусно. И тоник вкусный, там что-то древесное...
— Хинин. Против малярии.
Салея с блаженным видом сделала еще один глоток.
— Да... О том, что случилось. Я закрыла всем шестерым удовольствие от выпивки. Они теперь будут пить водку, будут получать похмелье и прочие симптомы отравления, будут от нее страдать. А вот удовольствия не будет. Опьянения не будет. Сначала будет питься, как вода, потом свалит с ног, потом похмелье и прочее.
— И все?
— Этого достаточно, ты уж мне поверь. Удовольствия не будет, выпивку придется бросить. Смысл пить, если нет радости?
— Тебе бы цены не было в лечении алкашей.
— Ты тоже можешь этому научиться. Да и остальные даэрте это сделают... пусть не рядовые, но сильные — без труда.
— Серьезно? Лея, это же золотое дно!
— Ты о чем?
— За излечение людей от алкогольной, табачной, наркотической зависимости к вам будут ехать лечиться черт-те откуда! И платить дикие деньги!
— Деньги... нам не были нужны.
— На родной планете? Безусловно. Но тут-то вы не одни. Кстати, вы совместимы с людьми?
— Генетическая структура даэрте пластична. Мы даже с ша-эмо совместимы.
— Вот. На своей планете вы были одни. Там можно было строить идеальное общество. Здесь вы не одни, здесь придется жить среди людей, и надо быть в курсе происходящего. Да и просто... одежда, обувь... лес вам ее даст? Наверное, но на миллион человек? Пища, вода... да много чего! Жилье, транспорт, как подумаю — голова болит и пухнет... я во всемогущество Леса, конечно, верю, но стоит ли так его с ходу перегружать? Лес-то не ваш родной... может и взбрыкнуть?
— Ты умничка, Таня. Мне так жаль, что мы знакомы ненадолго... и ты права. Надо попробовать то же самое на наркоманах, для разнообразия. И ты потренируешься еще, посмотришь. Потом у тебя еще будут и практики, и медитации, но это потом. А сейчас будем учиться в полевых условиях, на подопытных кроликах... то есть наркоманах. Только вот где их найти?
Таню мысль о подобном обучении уже не пугала. Все ведь остались живы? Ну и отлично! Может, и людьми еще станут.
— О, с этим я тебе помогу.
— Да?
— Да. И ходить далеко не придется. Над нами живет. Ирина Петровна Новицкая. Сама врач-психиатр, но вот сапожник без сапог. Дочь у нее подсела на наркоту. Причем... плохо так подсела. Понимаешь, мать она любит, поэтому старается и не приходить к ней, и денег не тянуть, но если уж вовсе плохо становится... а слезть с этой заразы она не может. Характера не хватает.
— Что значит — плохо становится?
— Наркотики попадаются некачественные, или еще что в таком духе. У нее девчонка-то умненькая, программистом могла бы стать. Меня на шесть лет старше. Диплом писала, а привыкла все на грани гениальности делать, ну и — затык. Ей подсунули таблеточку, сказали, поможет раскрепоститься.
— А потом еще одну.
— Да. И зависимость у нее оказалась быстрая. Есть такие, кто годами эту дрянь лопает, и вроде как ничего, а она вот, за пару раз крепко влетела. На героин она еще не перешла, держится, но... рано или поздно все плохо закончится. Ирина Петровна к бусе пару раз заходила, плакалась. И она понимает, чем это кончится, и дочка ее, но пока... считай — долгая агония. А у нас Оляшка с той же проблемой... почти той же.
— Поняла. Можем сегодня сходить и попробовать. С алкоголиками все просто. Я пользуюсь силой Дубовой Короны, так что могу вытягивать неограниченное количество людей. Даэрте пользуются своими внутренними ресурсами, так что не больше одного человека в сутки.
— И это — каждый даэрте?
— Нет. Только самые сильные, и не все из них, а те, кто ориентирован в медицину. Может, пара тысяч.
— Из миллиона?
— Мы же симбионты с Лесом. У нас это не так распространено — зачем?
— А, ну да... но даже так — вдохновенно! А остальные! Вы же наверняка, гении экосистем... вот и подумай, что проще. Прятаться от всех в лесу — или попробовать взаимодействовать с людьми на своих условиях?
— Взаимодействовать — зачем?
— Ну я не думаю, что рано или поздно все люди станут даэрте. Но как минимум для своей безопасности. А там — будет видно. Когда буся была маленькой, люди пели песню, в которой были слова: 'И на Марсе будут яблони цвести...'.*
*— И. Долматовский. И на Марсе будут яблони цвести. Прим. авт.
— Думаешь, будут? Это другая планета?
— Да. Неподалеку от Земли. Алая планета Марс. И кто знает, может быть, именно с помощью даэрте это станет возможно? У вас снова будет своя планета, а люди выйдут в Космос? Я мечтатель, я знаю. Но понимаю, что надо расти и развиваться... дальше и выше, а не как пауки в банке.
— Нам было хорошо на Дараэ. Но нас было меньше, чем вас.
— И вы симбионты Леса. Вы лучше понимали друг друга, у вас нет разных народов, нет различий, нет многого, из-за чего мы не можем найти общего языка. Вам было легче.
— И поэтому нас завоевали ша-эмо. Так легко. Так небрежно... словно жука убили. Нас ведь было в десять раз больше...
Таня молча погладила ее по руке. Она жила в мире, в котором были концлагеря. Были, и эту страничку не вычеркнешь из памяти. А число убитых тоже исчислялось миллионами. Мужчины, женщины, дети... прочувствовать она это до конца не могла, но вот понять и посочувствовать — вполне.
— Мы справимся. Лея, ты теперь не одна. Я не Бог весть какая помощь, но это лучше, чем ничего.
— Ты чудесная, Таня. И я рада, что ты у меня есть. Ты права — даэрте не смогут жить отдельно от людей. Мы должны будем не потерять себя, но нам придется пойти к людям. Что ж. Медицина, экология, лесоводство...
