2. Дороги Валлиона

Я понимающе кивнула.

— Верю, что тяжко. Но со мной можно попроще. Я не привереда.

— Зовут-то тебя как, "непривереда"? — совсем по-доброму усмехнулся Кречет.

— Гай... но в Договоре все равно напиши: "Фантом".

— Я-то напишу. Но вот согласишься ли ты на эту работу?

— Скорее всего, — я пожала плечами. — Если там не кахгар притаился и не рирза гнездо себе свила, то соглашусь.

Староста присвистнул.

— А ничего себе у тебя запросы...

— Уж какие есть, — с достоинством отвернула я, и мы, не сдержавшись, тихо рассмеялись. Вернее, это я рассмеялась тихонько, скрывая свой изменившийся, неестественно мелодичный голос, а он, признаться, заржал, как норовистый жеребец при звуках боевого рога.

В общем, нормальный мужик оказался. Стоящий.

— Давно бродишь? — уже совсем по-свойски поинтересовался Кречет, когда неуместное веселье попритихло.

Я мотнула головой.

— Нет, не слишком.

— К рейзерам собираешься податься?

— Не знаю. Вряд ли. В любом случае, мне пока опыта не хватает. А там — посмотрим.

— Опыт — дело наживное, — не согласился со мной староста. — Я в твои годы вообще считал, что весь мир уже — мой.

У меня сам собой вырвался грустный смешок: эх, знал бы он про МОИ обязательства и про то, что одна треть этого мира УЖЕ надумала стать моей... интересно, они тут хоть помнят, кто такие Ишты? И поверят, что один из них, не считая Темного Жреца, снова появился на Во-Алларе?

— Почти пришли, — оборвал мои размышления Кречет, снова свернув с тропинки. — Дальше будет овраг, за оврагом Вилка делает большую петлю, перед ней стоит холм, а под холмом и есть кладбище. Неблизко, конечно, но перенести его я не даю — Твари, если и заводятся где, то сперва всегда суются именно к могилам. Так что пусть наши лучше попыхтят над своими родичами, чем в один прекрасный день какая-нибудь тикса залезет к ним подвал. Пойдем, я тебе покажу.

Всю дорогу до кладбища я с любопытством косилась на соседа, гадая про себя: а на черта ему вдруг это понадобилось? Куда-то переться с незнакомым вооруженным типом? Самолично демонстрировать это грешное кладбище? Деревню бросать, когда, возможно, там как раз могло понадобиться его присутствие? Что ему, сына было жалко отправить? Или мальчишку какого шустрого, чтобы показал гостю, что тут и как?

А потом я вдруг подметила, как жадно и глубоко вдыхает лесной воздух старый ветеран, как неловко он держится в седле, боясь опереться на больную ногу, и внезапно поняла: да ему же это в радость — снова оказаться верхом, при деле, снова промчаться вихрем по пыльной дороге, вспоминая бурную молодость. И снова посмотреть на какого-нибудь молодого дурака, который, как и он когда-то, сует свою неумную голову в самое пекло. Ради денег, славы или пустого бахвальства. Еще бы руку отрубленную вернуть, да верный меч схватить, закрутив его лихой мельницей... тогда, может, он и звать бы никого не стал. А с тиксой сам разобрался, невзирая на годы, больные суставы и увечную, никуда не годную ногу, из-за которой едва может складно передвигаться.

Я поспешила отвернуться и уставиться прямо перед собой, чтобы Кречет не заметил в моем взгляде проснувшегося сочувствия и унизительной жалости. Но он, видно, все равно что-то ощутил, потому что придержал коня, как-то странно посмотрел и тоже отвернулся. Он ничего не сказал, рассмотрев в щелку шлема мое бледнокожее лицо, но все равно было неловко, как будто моя догадка обидела его намеренно.

Потом мы ехали исключительно молча. Через густой, почти нетронутый лес, послушно расступающийся перед нами зеленым занавесом чащ. Через неглубокий овраг, по дну которого перекатывался, неслышно звеня, крохотный бойкий ручеек. Через большое поле, засеянное смесью местных злаков, в которых я еще ничего не понимала. К тому самому холму, под которым в тени голубых сосен почти затерялось огороженной низкой оградкой старое кладбище.

Я много раз видела такие у себя дома: скорбные, молчаливые холмики, под каждым из которых угадывалась чья-то закончившаяся судьба. Только здесь их никто не пропалывал, позволяя лесу забирать останки обратно в лоно природы. И никто не клал на землю мертвые цветы. Здесь не было принято ставить скамейки или столики для отмечания Пасхи. И не было видно ни одного венка. Просто могилы, почти скрывшиеся в высокой траве. И просто лес, шумящий над местом последнего упокоения точно так же, как и на другом берегу Вилки. Единственное, что обозначало принадлежность к усопшим, это горкой уложенные камни, на каждом из которых живые аккуратно выцарапывали имена.

— Здесь, — наконец, подал голос Кречет, останавливаясь у ограды и неловко слезая с коня. Я проследила за тем, как он привязывает уцелевшей рукой повод к ближайшему дереву, и спрыгнула на землю тоже. Правда, Лина привязывать было ни к чему: мой демон не из тех, кто боится нарушить покой умерших. А старое кладбище его нисколько не впечатлило, и не продемонстрировал он этого лишь по той причине, что строго соблюдал мой наказ: не выделяться. Поэтому не фыркнул пренебрежительно и не смерил могилы скептическим взором, а смирненько встал у ограды и начал усиленно обмахиваться хвостом, беря пример с флегматично объедающего сочную траву скакуна Кречета.

Больше не нуждаясь в провожатых, я тут же перешагнула через низкий заборчик из деревянных колышков и, принюхавшись, отправилась изучать место преступления. Тени внутри тут же насторожились и прильнули к "экрану", внимательно изучая окрестности вместе со мной. Мы неспешно прошлись мимо могил, медленно добрались до центра кладбища, и только потом, памятуя о прошлом опыте, двинулись по спирали, с каждым шагом расширяя круг поисков и выискивая следы присутствия какой-нибудь Твари.

Кречет не вмешивался и советов никаких не давал. Следил за мной молча, не порываясь зайти за ограду, но пристально. И время от времени отчего-то хмурился, покусывая губы и определенно начиная нервничать.

— О-па, — внезапно остановилась я, как вкопанная, обнаружив первую потревоженную могилу. — А тут, похоже, и правда кто-то пытался поживиться.

Я присела на корточки и быстро осмотрелась: могила была старая, не меньше года, как вырытая, но на поросшем плотным дерном холмике определенно виднелись следы чужого вмешательства, как будто какой-то зверь нетерпеливо рвал когтями слежавшуюся землю, стараясь добраться до давно сгнившего тела. Или же до костей, в которых еще мог остаться костный мозг. Причем, следы были глубокими, неровными. Виднелись то тут, то там, как если бы неизвестная Тварь несколько раз принималась копать, но потом ее кто-то спугивал, и она трусливо бросала начатое, возвращаясь лишь тогда, когда угроза миновала.

Я поворошила пальцами рыхлые комья земли, оставшиеся после ночного разбоя, повертела в руках обрывок какой-то ткани. Брезгливо отбросила, поняв, что это действительно остатки савана, и с неприятным холодком представила себе длину когтей Твари, сумевшей дотянуться до мертвеца сквозь такой слой почвы. Блин. У нас, к примеру, яму под гроб копают метра полтора или два в глубину. Здесь, вполне возможно, поменьше, но все равно такую, чтобы дикие звери не добрались. То есть, хотя бы с метр должны были сделать. И даже если учесть, что примерно треть этой длины занимало само тело, а сверху земля потом слеживалась и оседала, то все равно — когтищи у Твари были внушительные. Такими один раз махнет и все: привет родителям.

Я поднялась и прошла еще несколько шагов, старательно выискивая другие признаки пребывания Твари. То, что это именно Тварь, я больше не сомневалась — Лин уже обозначил, что чует запах гнили, да и мой Знак неожиданно похолодел, с головой выдавая присутствие нежити. Даже входить в астрал, чтобы ее почувствовать, не нужно: хватало и того, что просыпающиеся способности Ишты предупреждали об опасности.

"Смотри: еще след, — вдруг шепнул Ас, подтолкнув меня изнутри. — Вон там, совсем свежий холм. И тоже разрыт".

Я подошла к указанному месту и тут же убедилась: все верно. Могила совсем свежая: трава еще не успела поглотить ее целиком — значит, по весне хоронили. Месяц назад, может, меньше. Но и тут возле камней виднелась дыра шириной примерно с мой кулак. А рядом — такие же комья земли, как возле предыдущего холмика.

— В той стороне есть еще одна, — хмуро сообщил Кречет, когда я вернулась к ограде. — Но старая, одной из первых появилась. А той, которую нашел ты, два дня назад еще не было.

Я хмыкнула про себя: ах, вот почему он за мной не сунулся. Мне-то сперва наивно подумалось — для того, чтобы не топать зря, следы не портить и не мешать великому профессионалу, сиречь мне, любимой. А оказывается, просто проверить ему вздумалось, что я знаю и понимаю в повадках Тварей. Заодно, ненавязчиво показать, что и сам не промах.

Говорю же: хороший мужик. Только подозрительный очень.

— Гнезда или норы я не нашел, — так же хмуро сказал староста, отстранено глядя куда-то мимо меня. — Но за пределы кладбища Тварь пока не совалась.

— Не Тварь, — поправила я его. — Твари. Потому что их две, уважаемый, и потому, что они, возможно, еще очень молодые. Вторая могила разрыта буквально вчера — земля еще влажная. Но проникнуть успели глубоко — возле дыры есть осколки костей. Точно такие же, как возле первой. Если Тварь появилась недавно, то ей не было смысла лезть в старую могилу — хватило бы пищи и в этой. Но кто-то туда все-таки сунулся, из чего можно сделать вывод, что Тварей, скорее всего, две, а не одна.

Кречет остро взглянул, но спорить не стал. Видимо, и сам думал о том же. Не мог не думать, если когда-то побывал охотником, и не мог не заподозрить неладное, раз уж отыскал следы вперед меня и так уверенно о них заявил. Но зато после моих слов его лицо слегка разгладилось, да и в глазах появилась первая капелька спокойствия, смешанная с надеждой на то, что с меня-недоучки все-таки будет какой-нибудь толк. И что ему поутру не придется выволакивать с кладбища мой, еще теплый, но уже изрядно погрызенный труп, в том случае, если мы оба ошибаемся насчет тиксы.

— Тебе пора, — ровно сообщила я, покосившись на заалевшее небо. — Стемнеет скоро, а до деревни еще добраться надо.

Он только кивнул. Потом помолчал, подумал. Наконец, потянулся за пазуху и вытащил оттуда бланк Договора.

— Значит, все-таки берешься?

— Берусь, — без колебаний согласилась я и, как только Кречет заполнил нужные графы, легко подмахнула листок. — Оплата по факту. Завтра утром.

"Если, конечно, вернусь".

— Удачи тебе, — без особого энтузиазма отозвался Кречет.

Даже не взглянув на подпись, он свернул пергамент в трубочку, а затем быстро уехал, ни разу больше не обернувшись. Но я не обиделась: Лин сказал, что у местных примета такая есть — нельзя оборачиваться, если покидаешь друга и всерьез опасаешься, что больше никогда его не увидишь. Говорят, Айд умеет ловить полные надежды взгляды и просто обожает перехватывать их с тем, что бы в первом же бою эти надежды жестоко разрушить, забрав к себе смельчака и подстроив каверзу тому, кто был так неосторожен с выражением своих эмоций. Так что в некотором роде Кречет мне даже польстил: такое внимание к незнакомцу дорогого стоит.

Я подождала, пока сутулая фигура старосты не скроется из виду, а потом повернулась к нетерпеливо переминающемуся демону и криво улыбнулась:

— Ну что? Пошли?

Полный текст находится тут: https://prodaman.ru/Lisina-Aleksandra