Химера, будь человеком! (книга первая)

По коридорам разносился слаженный хор голосов, что было нам на руку, ибо большинство монахов были сейчас заняты вознесением молитв. Сцапав торопившегося служку за шкирку, мы уточнили местонахождение трапезной и, отпустив мальчонку, прямиком туда и отправились. Ничем примечательным столовая не отличалась. Перед нами вытянулись длинные деревянные столы и под стать им, внизу стояли массивные лавки (массивные, наверное потому, что учитывались габариты восседаемых). У самой дальней стены напротив входа, слегка возвышаясь, стоял стол немного поизящнее остальных (для избранных видимо, VIP-зона так сказать). Меня очень порадовало одно обстоятельство — окна были занавешены толстыми, грубоватыми гардинами, как и стена позади "VIP-стола", что позволяло нам пребывать в трапезной, не выдавая своего присутствия... опять таки — до поры до времени. Мы обследовали затрапезный полигон и, устроились за гардинами позади возвышающего стола (благо места было предостаточно). Трапезная, видимо, сочетала в себе и что-то наподобие конференц-зала, потому что VIP-зона оказалась на возвышении, а гардины маскировали остальную часть "сцены" и выход в коридор, на манер занавеса. Нам оставалось только ждать своего "выхода".

— Мелий, быстро вошёл в образ! — хамелеон преобразился и скинул одежду, повязав при этом найденную в нашей комнате какую-то тряпку, на манер набедренной повязки. Всё его тело покрывал довольно плотный слой шерсти, местами подпорченный проплешинами. — И лицо сделай попроще, не надо так удивляться самому себе. — Добавила я, сама преобразившись и напяливая робу, так, чтобы виднелись босые волосатые ноги (подпоясалась с напуском). Мы вооружились вилами и стали ждать своего часа. Только я было приготовилась поскучать в ожидании, как проснулись мои внутренние голоса.

— "Эх и повеселимся же мы сейчас!" — азартно начала "коза".

— "Действия сии недостойными считаю..." — начал свою привычную тираду "рыцарь".

— Я помню, помню, только благородных леди ещё не встречала, чтобы передать им твои слова. — Встряла я в их беседу.

— "Да ладно тебе, не занудствуй". — "Коза" всё не унималась.

— "Уверена ли ты, что поступаешь правильно?" — пытался воззвать меня к гласу разума (ещё и его мне не хватало) "рыцарь".

— "Можно быть уверенным лишь в том, что ни в чём нельзя быть уверенным". (Плиний Старший) — "Мудрец" и тот почтил наш междусобойчик.

— "Но не позволительно сие... я верю в Ваши благородные и смелые порывы, но не такими же средствами вершить справедливость и призывать к достойному поведению, столь сомнительным способом!" — всё-таки выговорился "рыцарь".

— "Ой, право, я и не думала, что ты милый — такой скучный брюзга". — Я аж почувствовала как "коза" закатила глаза.

— "Надо иногда слегка побранить то, что нас очаровывает. Это брюзжание и называется благоразумием". (Виктор Гюго) — Попытался примирить "мудрец" "рыцаря" и "козу". Надо заметить ему это удалось потому, как я ощутила некоторое смущение "рыцаря". Ему было по душе то, что я затеяла (точнее результат затеваемого), но его явно не устраивали мои методы.

— Так! — мысленно крикнула я, прервав дебаты троицы. — "Благоразумию также свойственны крайности, и оно не меньше нуждается в мере, чем легкомыслие". (Мишель де Монтель) Посему же, дорогие мои, позвольте мне столь легкомысленным образом наставить на путь истинный нахального невежу, рвущегося к власти (и посмевшего хамить мне, добавила я уж совсем про себя).

— "Да не преступи черту... своевольная наша". — Дожила, даже мой собственный голос (один из них), и тот меня дразнит. Однако, прислушавшись к себе, я поняла, что мой ответ устроил всех троих ну, по крайней мере, некоторые из них были столь мудры, что промолчали. Мне же ничего не оставалась, как продолжать стоять в томительном ожидании. Казалось, что прошла целая вечность, а быть может дело в том, что я просто не люблю ждать, прежде чем послышались приближающиеся голоса. Дежурные монахи с завидным рвением накрывали столы, занося посуду и собственно сам ужин. Немного погодя послышался гул вошедших в трапезную монахов и недалеко от нас звуки отодвигаемых стульев (VIP-зона всё-таки, не на лавке же).

— Любезный Катус, сегодня Вы вознесите молитву благодарности перед скромной нашей трапезой. — Услышала я знакомый голос настоятельницы Оторус.

— Но, это ведь Ваша привилегия отец наш. — Плохо скрывая радость, ответил тот самый невежественный голос Кактуса.

— Ну не скромничайте, не будем заставлять ждать братьев наших. Кактус (я его так окрестила) поднялся с места, склонил голову и вознёс молитву благодарности. На этом правда он не остановился, и добавил кое-что от себя. Самозабвенно повысив притворный голос, обведя взглядом всю голодную аудиторию в глазах, которых читалось — ну завязывай уже с болтологией, жрать хочется, силы нет! Только они сели и вознамерились утолить голод, который кое-где уже в открытую вопил о своём присутствии посредствам бурчания, как пришло время нашего "выхода".

— Ой, Катусик, как мило ты сказал, меня аж на слезу пробило. — Вышла я из темноты занавеса, опираясь на вилы и утирая якобы выступившие слёзы подолом робы.

Наступил всеобщий столбняк, Кактус чуть было не грохнулся со стула, но ограничился любимым мною нервным тиком. Настоятельница вела себя сдержанно, хотя был заметен и её испуг.

— Нечистая сила в самом сердце обители! — завопил кто-то из зала.

— Ну почему же нечистая, я мылась вчера, — абсолютно спокойно ответила я, оглядывая себя, — хм, не знала, что трапезная является сердцем монастыря. — Добавила я.

— Братья, мы справимся с ним, не слушайте, что говорит нам поганая нечисть. — Возопил вскочивший с места Кактус.

— Во-первых, я девушка... и почему сразу поганая, каждый думает в меру своей испорченности, видимо. Во-вторых, сначала позвал, а теперь не предложив попить, поесть, уже и выдворять собрался. Так дело не пойдёт!

— Я по... позвал? — обалдев, он шмякнулся обратно на стул.

— А кто же ещё?! Бразды правления монастырём под рукой настоятеля Оторуса ослабли, вера некоторых пошатнулась, польстясь на всевозможные блага... не без твоей помощи. К тому же благодаря твоему тщеславию и сребролюбию, которое всё сильнее овладевает тобой, наконец-то и мы сможем бывать в доселе недоступной нам Обители. После минутного замешательства целой толпы, по рядам, точнее по лавкам, разнёсся шепоток, явно не в сторону защиты бунтовщика.

— Она лжёт братья, это всё происки нашего настоятеля. — Ого, Кактус пошёл ва-банк.

— Я изгоню нечисть из нашей славной Обители. — Он что-то шепнул рядом стоящему служке и, закрыв глаза затараторил, молитву я полагаю.

— Но ведь творить волшбу в стенах обители невозможно. — Трезво заметил кто-то. — И появилась эта рогатая после речи Катуса. — Поддержал его уже другой монах, но тут вбежал мальчик с ковшом в руках.

— Ага, сейчас я изничтожу тебя отродье бесовское! — он выхватил увесистый ковшик у мальчонки из рук и плесканул на меня водой, освященной, как я полагаю. Трапезная, полная монахов, среди которых только было начались волнения, замерла в ожидающем молчании, теперь все боялись даже выдохнуть. Никто видимо не желал пропустить момент моего испепеления... ага, щаззз, аж два раза!

— Ну я же сказала, что я уже мылась вчерась. — Недовольно пробурчала я, осматривая свою белую шкурку и мокрую робу. Из темноты гардин начала выступать фигура, отсвечивая чем-то поверх головы.

— Вот, смотрите все, по зову моему пришёл ангел, который изгонит эту мразь. — Воодушевился сконфуженный Кактус.

— Тебя не учили быть вежливым, а? — меня всё больше возмущало его поведение. — К нам явился Мелий в облике натурального чёрта (прости Господи).

— ...??? — немой ужас Кактуса, и понятно почему, хамелеон превзошёл даже мои ожидания.

— Нда милок со зрением у тебя проблемы, это не нимб над головой, это у него рога срослись, но в одном ты прав: его появление — это исключительно твоя заслуга! — я мерзко улыбнулась и направилась к Кактусу, беспардонно виляя хвостом.

— Спа... спасите... — Он не мог оторвать взгляда от подрагивающего пятачка возвышающегося над ним рогатого, нетерпеливо постукивающего копытом.

— Попить что ли дайте, а то в горле пересохло, воздух у нас там сильно сухой да жаркий. — Сказав это, я взяла на половину полный стакан ближайшего монаха, сидящего за столом VIP-зоны и глотнула из него... а зря... Ну кто же мог знать, что прозрачная жидкость, окажется чем-то вроде нашей водки, а не водой, как должно было бы быть! У меня враз перехватило дыхание, мне же пить нельзя — я задыхаться начинаю. В горле ужасно жгло, и вдруг я выдохнула... огнём.

— Аааа!!! — заверещал Кактус, остальные находились дальше, да и реакцией обладали хорошей — пригнулись. Мой обидчик стоял с опалёнными бровями, и прическу мы (в смысле я) ему подправила раздвоенным ирокезом (волос по середине в высоту явно поуменьшилось). Остолбенели все (в очередной раз), включая меня и Мелия, что в мои планы совсем не входило.

— И что уставились? Вы думали что я и в душе такая же, как и на вид — белая и пушистая?! — по крайней мере Мелия в чувство я привела, и как не странно, не только его.

— Не дайте сомнению овладеть душами Вашими дети мои, пусть вера Ваша сильна будет, как никогда! — встала со стула настоятельница Оторус и сама степенно начала произносить молитву. К ней присоединился гул голосов, а ближайший к Кактусу монах зажал ему рот (чтобы кто-нибудь третий после его "молитв" не появился). После сего действа, она брызгами, всем что осталось в ковшике от святой воды, обдала нас, а я незаметно плюнула себе на робу и на стол восседавших. Стол задымился от ядовитой слюны, а мы с Мелием артистично заорали.

— Катууус, только дай повод... мы вернёмся! — как можно злобнее пророкотал Мелий, сверкнув чёрными, как бездна глазами, после чего мы спешно ввалились в темноту гардин, которые поглотили нас, пряча от присутствующих. Некоторые из монахов весьма усердно крестились, разве что лбами не бились об столы. Под гробовое молчание, все воззрились на настоятеля Оторуса в немом обожании, переводя взгляд на дырку в столе, оставленную, будто в подтверждение случившегося. Кактус освободился от руки, заставляющей его молчать, и только что соизволил открыть зажмуренные глаза. Его обступили со всех сторон с очень явным намерением поколотить... в лучшем случае.

— Брат наш Катус, проведёт многие дни в молитвах, не выходя из Обители всё это время, дабы раскаяние его было услышано. — Произнесла настоятельница, подняв руку, чтобы остановить негодующих братьев.

Мы же в это время быстренько переоделись и, приняв свой нормальный облик, потихоньку за гардинами выбрались к выходу. Затем вошли, как ни в чём не бывало, через основной вход, где к нам и присоединился Терион.

— А что ужин уже закончился? — расстроенным голосом спросила я.

— Напротив, он только начинается. Где же Вы были? Только что Вы пропустили незабываемые события. — Воззрился на нас ближайший седовласый монах.

— Мы заблудились в поисках трапезной. — Я аки невинная девица слегка покраснела.

— Ну что же братья мои, думаю, это происшествие всем нам послужит напоминанием, что искушения повсюду, а искусители не дремлют. Теперь же продолжим нашу трапезу. — Завершила свою речь настоятельница Оторус под всеобщие одобрительные возгласы. Надо заметить, что хоть трапеза состояла и не из деликатесов, но была весьма приличная, голодом здесь никого не морили. Отужинав, мы удалились в отведённую нам комнатушку, где мои друзья на меня сразу и набросились.

— Что ЭТО было??? — оба в голос озвучили мучивший их всю трапезу вопрос.

— А что сразу я-то? Как что сразу я!

— Кияра, но ведь это не иллюзия, это был настоящий ОГОНЬ. — Как душевно больной принялся объяснять мне Терион.

— Да ты что, а я и не заметила! — огрызнулась я. — Знал бы ты, как горло щипит!

— Так ты и раньше так могла сделать?

— Терион, угомонись, я сама не знаю, как такое вышло, а всё потому, что тот монах, у кого я позаимствовала водички, решил налить туда кое-чего покрепче.

— И что? — не понял Терион.

— А то! Ты когда-нибудь видел, чтобы я пила чего-то крепче компота?

— Нет... — рассеянно сказал маг.

— Потому что не пила! Мне нельзя пить спиртное, я задыхаться начинаю... что-то вроде аллергии... было. — Смутилась я под конец фразы.

— Ладно, прости, я просто не ожидал.

— Всё-то у тебя просто. Представь каково мне.

— А мне? — подал голос Мелий. — Стою я, только привык, в роль вжился можно сказать, никого не трогаю, и тут нате Вам. Мимо проносится огневая струя, я аж почуял, как палёным запахло.

— Ну не тебя же подпалила.

— Да, а если б промахнулась?! Я чуть копыта со страху не отбросил. — Я засмеялась такой родной фразе, сказано буквально про Мелия в его недавнем облике.

— Согласна, надо будет разобраться с тем, что со мной происходит, но только не здесь же. Только было Терион собрался нам что-то поведать, открыв рот, как в дверь постучали.

— Войдите. — Выпалили все трое.

— Не стану спрашивать, ЧТО это было. — Войдя, тихо произнесла настоятельница Оторус. — Но это было впечатляюще и принесло свои плоды.

— "Ничто не поражает так, как чудо, разве что наивность, с которой его принимают на веру" (Марк Твен). — Повторила я вслед за "мудрецом". — Можно узнать как Ваше имя?

— Алтея, но я надеюсь... — она несколько настороженно посмотрела на меня, но во взгляде не было неприязни или злобы, только обеспокоенность.

— Нет, это исключительно любопытства ради, а то даже про себя рассуждая, называю Вас именем брата.

— Вот, это Ваше вознаграждение. — Она протянула увесистый мешочек.

— Алтея, я понимаю, что сейчас Ваш авторитет резко взлетел вверх, но всё же думаю, Вы поймёте правильность моих слов. Это всё же мужской монастырь, хоть я и вижу, что Вы не злоупотребляете своим положением. По крайней мере, это не бросается в глаза, за исключением поборов с проезжих (я посмотрела на неё сузив глаза), но всё же...

— Я и сама чувствую себя не столь комфортно, как это может показаться, но мне некуда пойти и... А по поводу поборов, сколько помню, были такие порядки. Так поступали и до меня, было бы подозрительно быть более снисходительной.

— Алтея, Вы не поняли, попробуйте найти себе достойного приемника, который действительно будет полезен монастырю и его обитателям, а сами лишь отойдите в сторону. Поверьте, в этом случае больше не последует интриг, и Вы будете, пусть и в стороне от дел, но в почёте и уважении жить здесь же.

— Хм, может быть Вы и правы и стоит призадуматься над этим вариантом.

— Всегда ведь можно оговорить Ваше привилегированное положение, как заслуженно ушедшего на отдых монаха. — Я улыбнулась более не продолжая ибо видела, что она меня поняла.

— Завтра в дорогу Вам соберут провизию, и Вы сможете продолжить свой путь.

— А наши лошади? — спросила я, беспокоясь о Шельме.

— Они в конюшне монастыря, накормлены.

— Спасибо Алтея! — неожиданно сказал молчавший до этого Терион.