Лорд Тьмы (общий файл)

Насмешливо скривив губы, он пошел вперед, совершенно не обращая внимания на то, как смыкаются за его спиной дебри, как гаснут огни и засыхают ветви-фонари.

Ее образы были понятны и совершенно незамысловаты, а сон напоминал безвкусную театральную пьеску. Тем заметнее это стало, когда он распахнул двери и вошел в большую светлую залу.

Десятки людей поняли свои нарисованные лица, и посмотрели на незнакомца, на непрошенного гостя. В их заострившихся масках можно было без труда прочесть настороженности и готовность вышвырнуть опасность из своего маленького пристанища в центре пустого мира. Но он делает шаг, затем еще один и что-то происходит. Зала вздрагивает, по стенам идет рябь, а с кукол пылью слетает недоверие. Они снова начали улыбаться, закружились в каком-то непрекращающемся танце, словно его и нет здесь, и словно он был здесь всегда.

Лорд оглянулся, уже с любопытством рассматривая марионеток, веселящихся на этом странном балу. Пустые глаза за яркими масками. Густой наигранный смех и шепотки за его спиной. Липкий, приторный запах духов и чего-то гниющего. Яркий, бьющий в глаза неестественный свет. И музыка. Музыка, словно доносящаяся из механической шкатулки, с привязчивым, пустым мотивом, без переливов и глубины.

Пройдя сквозь толпу, он не успел подойти к двери, когда та сама распахнулась перед ним, пропуская в следующую залу. Хоть она ничем и не отличалась от предыдущей. Разве что тут его сразу встретили улыбками и смехом. Женщины уже с интересом посматривали в его сторону, а мужчины словно и не обращали внимание на невинный флирт своих дам, манерно приветствуя его при приближении. Но и в этом месте были лишь маски и пустые глаза. Лишь декорация.

Еще несколько комнат совсем не отличались от предыдущих, разве что в пятой по счету он обнаружил широкую лестницу, беломраморные перила которой сплошь оплетали засохшие пионы.

— Киллит, ты предсказуема, — брезгливо сказал Лорд, так, чтобы ближайшие к нему маски прекрасно расслышали его слова. Но к его удивлению она этого словно и не заметила.

Оглянувшись назад, он какое-то время размышлял, а затем начал подниматься по лестнице. Но стоило ему пройти лишь несколько ступеней, как он оказался на самом верху и теперь спускался, а не поднимался наверх. За спиной его все так же танцевали пары, но точно такие же кружили по широкой зале внизу.

— По законом твоих сказок, маленькие принцессы должны быть заточены в башне. Или нет? Ну Киллит, дай мне себя найти.

Сколько еще было таких зал и совершенно неразличимых марионеток? Лорд не стал считать, не стал рассматривать и угадывать ее образы. Лишь в какой-то момент отметил, что в комнатах больше нет окон, а значит Киллит заманила его в центр своего лабиринта. И в то же время продолжала ускользать, прячась за чужими масками, за неестественным, громким смехом, за театральным представлением и вечным, непрекращающимся балом.

С каждой залой в нем все выше и выше поднимала голову особая ярость и раздражение, что обычно так быстро пресекаются одной лишь волей. Время сна весьма разнится с реальным, и неизвестно в какую сторону, а Лорду очень не хотелось оставаться в нем, когда Хель в очередной раз придет за Надзирательницей. С другой стороны, попробуй он поторопить события, и она окончательно загонит себя в клетку собственных страхов с диким кровожадным зверем. И еще неизвестно — что им будет — ее совесть или гордыня. А быть может еще какое-то чувство, о которых он не имел понятия? Все же молодые девушки имеют привычку сгорать от весьма парадоксальных чувств.

Подойдя к одной из кукол, он взглянул на безупречное лицо, на соблазнительно изгибающиеся губы, в кокетливые пустые глаза. Лорд и не стремился понять, чего такого пугающего могло быть в этих красивых бездушных иллюзиях для его маленькой Надзирательницы — в этот момент он дожидался лишь проблеска знакомой бури, лишь тени узнавания. И едва уловив что-то подобное, вонзил в грудь женщины материализовавшийся в руке кинжал. На несколько мгновений окружающий мир словно застыл. Лорд же резко опустил кинжал, разрывая тело призрака. На его пальцы полилась горячая и липкая кровь. Красная струйка прошла по ним и первая капля, упавшая на пол, словно разбудила само время, ту ненастоящую жизнь, что создала Киллит. Мертвое тело упало на пол, еще в воздухе превращаясь в черную змею с женской головой. Лицо ее было безобразно и в тоже время имело знакомые черты.

Со всех сторон раздались аплодисменты, будто после хорошего представления, а Лорд развернулся и пошел дальше. За его спиной медленно таяло распотрошённое тело и клубами тьмы растворялся кинжал с летучей мышью у рукояти.

В следующем зале он ухватил за горло первую попавшуюся женщину, приблизив ее к самому своему лицу и дождался того же узнавания. И только тогда прошептал:

— Я могу вырезать весь зал, каждого, кого ты будешь подсовывать мне. Ты этого хочешь? Хочешь утонуть в собственной крови? Мне безразлично чего тебе это будет стоить.

Рот куклы приоткрылись ему на встречу, но Лорд и не думал целовать ее, вместо этого сильно прихватив за нижнюю губу. Осторожно слизав алые капли, он заглянул в стеклянно-серые глаза.

— Так... больно?

Кровь на губах куклы начала твердеть и покрываться глянцевой корочкой, а кожа закостенела, став белее снега. Разрез глаз изменился, в то время как они сами словно провалились вглубь. Темные брови налились багрянцем и оказались двумя лаковыми полосками.

Воспользовавшись моментом, пока он рассматривал маску, женщина отступила назад и повернувшись к нему спиной пошла вглубь залы. Лорд проводил ее взглядом, наблюдая как Киллит нерешительно выбирает свое новое облачение, как мечется между знаками, намеками или прямыми отсылками, наконец, остановившись на шикарном белом платье с красной лентой на тонкой талии и в светлых волосах. И только когда она почти скрылась за толпой шушукающихся ей вслед людей, он двинулся в ту же сторону, полностью уверенный, что теперь-то Киллит никуда от него не денется. Она уже впустила его в свой сон, она уже вплела его в свой мир, начала рассказывать не намеками, а действием.

Иначе быть и не могло, слишком велико в людях желание проливать свои слезы, рассказывать о своей боли, разбазаривать, растрачивать чувства, скорбь, зло, обиду! Эта тьма хлещет из них, изливаясь на окружающих, травя их и заражая. Такова человеческая натура, слишком тонкая для кипения двух изначальных стихий. И Киллит точно такая же. Как все.

Он нашел ее уже в другой зале, той, что куполом своим смотрела в томное звездное небо, словно не знающее дня. Куклы здесь были особенно красивы и бездушны, смех навязчив, музыка рваной, а голоса пьяными. И над всем этим бездарным театром царствовала она. Отчего-то вдруг став хрупкой и сверкающей в безупречно белом платье, с нитью жемчуга на шее и красных перчатках на руках. Снова напоминающая его сестру и проклятье.

Поймав ее руку на излете, Лорд прижал к своим губам тонкие пальцы, пахнущие тленом и кровью. В глубине растерянных серых глаз зажглись отсветы похоти и чего-то уже знакомого ему. Осторожно обняв тонкое тело, он сделал шаг в сторону, затем другой, и уже через несколько мгновений они кружили по зале в самом странном танце, который только видели эти призрачные стены.

— Ты должна пойти со мной. Должна быть со мной, — тихо шептал он, смотря в прозрачно-серые глаза. — Ты ведь и сама знаешь. Твое место со мной.

Она не отвечала, лишь плотнее прижималась к нему в танце, скользя окровавленными пальцами по бледным щекам Лорда. Такая же бездушная кукла. Было непростительной ошибкой спутать.

Ясно это стало, за секунду до того, как в какофонию сумасшедшего представления ворвался детский голос:

— Мама!

Остановив партнершу, он посмотрел на ребенка.

Она была совсем маленькой, лет семь-восемь на вид. Нелепое платье, смешно смотрящееся на худеньком тельце, завитые красные локоны, обрамляющие странное лицо, тонкие пальцы, впившиеся в подол женщины. Большие заплаканные глаза цвета бури. Живой, кипящей, опасной.

— Мама, ты обещала.

Женщина, стоящая в кольце его рук, нехотя повернулась на голос, опуская взгляд.

— Дорогая, разве я не сказала тебе идти спать?

— Ты обещала. Пойдем со мной, пожалуйста.

— Киллит, иди в свою комнату, милая, — с нажимом сказала кукла в маске.

— Ты... обещала...

Из глаз покатились слезы, а губы так знакомо поджались.

В это мгновение нитка на шее Эдильен порвалась, и жемчуг словно стекло брызнул во все стороны.

— Вот водишь, что ты наделала, маленькое чудовище!

В этот же момент со всех сторон раздались шепотки, безбоязненно обсуждающие безобразную, невоспитанную дочь прекрасной куртизанки. В них тыкали пальцем и противно смеялись.

Теперь Лорд понял, откуда в залах столько зеркал.

Странно, как прекрасное в одно время может оказаться безобразным в другое. Киллит и сейчас нельзя назвать эталоном красоты, скорей уж редчайшим исключением. Неправильные, невообразимые на одном лице черты создавали поистине кукольную красоту. Нежный бледный фарфор кожи, высокий лоб с тонкими изящными разлетами бровей, маленький нос и пухлые, хорошо очерченные губы вызывающе красного цвета. Сейчас этот ротик будоражит фантазии многих мужчин своими резкими изгибами и чувственностью, мало кто из встреченных Киллит мужчин не задумывался, каково целовать эти губы, каков их вкус и что они скрывают за собой. Но даже эти фантазии меркнут, стоит заглянуть в холод больших серых глаз. Лед. Хрупкий, манящий и пугающий.

Но дивные черты на детском лице выглядят практически отвратительно.

Бледная безжизненная кожа с яркими красными пятнами на пухлых щеках, сильно вздернутый нос, словно вывернутые маленькие губы, не теряющиеся на лице только из-за своего вызывающего цвета, но главное — большие бесцветные глаза. Мало того что они расположены излишне близко к носу, так еще и заметно навыкате. Красные волосы тоже не добавляли красоты непонятному ребенку. Скорее карикатура, чем реальность.

Когда он увидел ее впервые, черты уже немного выправились, во всяком случае, не было пухлых щек, да и взгляд казался более острым. Сейчас же... мать с полным правом могла называть свое дитя чудовищем.

Видно девочка это прекрасно понимала, потому как обижали ее вовсе не эти слова.

Развернувшись, она бросилась прочь, путаясь в своих пышных юбках и постоянно спотыкаясь.

Покачав головой, Лорд бросил уже ненужную куклу и отправился за Киллит. К этому моменту он уже понял, чем именно так загоняла себя его глупая Надзирательница. Все же он был прав — маленькие девочки никогда не вырастают, развлекая и убивая себя совершенно пустыми грезами.

Она нашлась в зимнем саду, словно специально созданному для потайных местечек, где могли бы уединиться случайные любовники или спрятаться одна маленькая умирающая девочка. Высокие южные деревья подпирали своды, свешивая со своих крон широкие масляные листья, меж ними цвели и благоухали розы, тут же сгнивавшие, стоило их только коснуться взгляду Лорда. Его такое представление забавляло и полностью удовлетворяло, говоря о том, что сама Киллит понимает, чем грозит ей близость такого темного существа. Пусть даже чисто интуитивно.

Сама же девочка сидела почти у самой стеклянной стены с видом на ночной лес. Спрятав голову в ворохе пышных юбок и обняв колени, она тихо поскуливала от жалости к себе, совсем не замечая преображений и мужчину, рассматривающего ее с весьма заметным любопытством.

— И долго еще ты собираешься находиться здесь?

Вздрогнув, Киллит резко подняла голову, испуганными глазами смотря на него.

— Кто ты?

— Я? — он усмехнулся. — Я охочусь на маленьких испуганных девочек, прячущихся в темноте.

— Я не испуганная!

— Тогда почему прячешься?

Она задумалась, блестя своими заплаканными глазами. Вроде бы и свету не откуда браться, но в серой грозовой мгле все равно горят свои "звезды".

— Зачем мне прятаться? Искать все равно не будут, — резонно заметила девочка, распрямляя спину и отпуская прижатые к груди колени. Все же Киллит неизменна в слепом расположении к своему мучителю.

— Но я-то нашел!

— А вы искали? Зачем?

Вопрос был задан с такой надеждой, что было глупо не воспользоваться моментом, увлекая Киллит за собой.

— Ты плакала.

Девочка погрустнела и опустила взгляд.

— Я знаю, это недостойно молодых леди. Надо быть сильной и не обращать внимания на обиду. И молчать, даже если очень-очень хочется плакать, — она тяжело вздохнула. — У меня так не получается.

Подойдя ближе, Лорд сел на каменную скамью рядом с ребенком. Такие правила несколько отличались от поведения Киллит в своей реальной, взрослой жизни, и неожиданно заинтересовали.

— Кто сказал тебе подобное?

— Все, — пожала она плечами, не очень-то увлекаясь этой темой. Хотя подобные разговоры смогли отвлечь ее от слез и переживаний.

— И почему ты их слушаешь?

Девочка удивленно посмотрела на собеседника, словно такой вопрос не приходил ей в голову. Тонкие, почти полупрозрачные брови сошлись к забавной складке на переносице, а ведь обычно Киллит очень старается сильно не морщиться, как любая аристократка заботясь о гладкости своего лица.

— Я... не знаю.

— Почему вы, люди, вообще слушаете то, что говорят другие?

Она нахмурилась еще больше, и прикусила губу, при этом становясь чуть более выносимой. Почти безобразное лицо потеряло свою неподвижность и боль, которая уж точно никого не красит, становясь более живым. Лорду нравилась эта жизнь, он с удовольствием вдыхал запах текущей по ее венам горячей крови и что-то такое едва уловимое, но чисто детское и невинное. Захотелось сжать ее в руках, и смотреть как такая сильная, ароматная смесь будет вытекать из этих серых глаз вместе с жизнью. Такая маленькая и хрупкая. Убийство таких острое, но до обидного краткосрочное удовольствие.

— Кто ты? — сипло спросила она, смотря на него широко раскрытыми глазами.

— Я? — Лорд задумчиво поднес палец к губам, размышляя, чего бы она хотела услышать. Вот только ложь никогда его не привлекала, а правда слишком пугающая. Усмехнувшись этому, он ответил самым простым и сложным, — Тиль.

Девочка неожиданно улыбнулась, удивляя его своими словами.

— Почти как колокольчик. Наверное, мама тебя очень любит, если назвала так. — Огладив помяты юбки, она по-детски серьезно продолжила, — Меня мама назвала, чтобы выделиться. Она думала, я буду красивой, со звучным сильным именем и мной будут восторгаться.

— Ты знаешь, что означает твое имя?

Опустив голову, девочка кивнула, словно заранее знала свою судьбу. Хотя, именно так и было, просто Лорд на мгновение забыл, что разговаривает не с ребенком, а с проекцией взрослой девушки, уже успевшей осознать справедливость своего имени.

Киллит. Жертва крови... кровавая жертва.

Интересно, тот кто дал ей это имя, знал и его совершенно иное прочтение? Знал, что киллитом когда-то назывался алтарь, на котором приносили жертву древним существам. Каменная чаша, полная крови.