Отрок Книга 05

Варлам, скрывая злые слезы, низко наклонил голову и ухватился обеими руками за мишкин сапог. С левой ноги обувь слезла легко, а с правой не получилось — мешала веревка, которой была подвязана подметка. Варлам попытался развязать ее, но узел затянулся туго.

— Зубами! — напористо приказал Демьян.

Варлам немного поколебался, покосился на покачивающийся в руке мишкиного брата кистень и... опустившись на колени, склонился к сапогу.

"Все, сломали парня. Теперь, либо в совершенное дерьмо превратится, либо... в любом случае, поворачиваться к нему спиной не стоит, особенно в бою".

Мишка поднялся с колоды, притопнул новыми сапогами и распорядился не допускающим возражений тоном:

— Дмитрий, перед завтраком построй Младшую стражу. Пешими.

Митька и тут оказался на высоте — никаких "слушаюсь" и прочих строевых экзерсисов, лишь коротко склонил голову и спокойно, словно не в первый раз, ответил:

— Будет исполнено, боярич. — Потом глянул на потерянно стоящего рядом Варлама и уже совсем иным тоном рявкнул: — Слышал приказ? Передать другим урядникам: построиться по десяткам, пешими, справа от ворот, вдоль тына. Исполнять!

— Слушаюсь... господин старшина.

— Воеводе Погорынскому боярину Корнею Агеичу угодно было назначить старшиной Младшей стражи отрока Дмитрия! Все приказы старшины Дмитрия велю исполнять так же, как прежде исполнялись мои приказы! Воля боярина Корнея Агеича и моя воля будут передаваться вам через старшину Дмитрия, если нам самим не угодно будет свою волю вам высказать!

Отроки привычно держали строй, глядя на столь же привычную для них картину: Михайла что-то вещает перед строем, а рядом молча стоит Дмитрий. Все было, как всегда, разве что, построение происходило не на крепостном дворе, а перед тыном, окружающем хутор, да в сторонке топталось несколько молодых обозников, которым Илья, с видом знатока, что-то негромко объяснял.

— Как-либо обсуждать решение воеводы, — продолжал Мишка — запрещаю, ибо невместно отроками осуждать или одобрять воеводские повеления. Урядникам велю пустопорожнюю болтовню пресекать, а особо языкастых наказывать, дабы другим впредь неповадно было!

Мишка сделал небольшую паузу и оглядел строй. Ни звука, ни движения, никакого особенного выражения на лицах — кое-чему ребята, все-таки, уже обучились. Боярич обернулся к группке обозников, от которой донеслись смешки, и повысил голос:

— Господин наставник! Уйми весельчаков, чтобы нам отроков за кнутами к коновязи не посылать!

Что сказал Илья, из-за расстояния было не разобрать, но смешки стихли. Мишка снова обернулся к отрокам.

— Вновь назначенным урядникам велю исполнять свои обязанности до возвращения на Базу. Там, после разбора всех событий, решим: годны они быть урядниками, либо нет. Тех, кого сочтем годными, представим господину воеводе для утверждения.

Мишка снова оглядел строй и решил свое выступление не затягивать — нужное было сказано, не словами, а подтекстом, и можно было рассчитывать, что все (или большинство) намек поняли. Оставалось еще только одно.

— Отрок Демьян!

— Здесь, боярич!

— Выйти из строя!

— Слушаюсь!

— Минувшей ночью отрок Демьян спас мне жизнь, в последний миг поразив ворога, который уже занес надо мной топор! Зрите: перед вами пример истинного воинского братства!

Демьян на какой-то миг утратил свой мрачно-саркастический вид и слегка зарумянился. Мишка обнажил голову и отвесил двоюродному брату земной поклон, потом, не дав ему склониться в ответном поклоне, обнял.

— Спаси тя Христос, братик.

— Ну... — Демка неожиданно шмыгнул носом. — Я ж обещал спину...

* * *

Демкиной растроганности хватило всего на несколько минут, а вот Варлам... Если на ночной дороге Мишка обращался с ним, скорее, в стиле армейской дедовщины, то "сцена с разуванием" ясно указывала на разницу в положении робичича и боярича, к тому же Дмитрий и Демьян совершенно недвусмысленно указали на свою полную поддержку таких отношений. Мишка не удивился бы, поймав на себе злобный, ненавидящий, или еще какой-нибудь, из той же серии, взгляд Варлама, но урядник пятого десятка вообще старательно не замечал своего непонятного подчиненного.

"Интересно, а как смотрели суворовские унтер-офицеры на Великого князя Константина Павловича, отмахавшего весь итальянский поход русской армии рядовым солдатом? Но-но, сэр, не заноситесь! Константин был сыном императора, а вы внук провинциального боярина! Однако же, методы воспитания, что у Павла I, что у лорда Корнея... мда-с! Аналогии, аналогии... Константин от престола, после смерти Александра I, отказался, и вы туда же. Скромнее надо быть, сэр Майкл, скромнее".

— Стража, по местам! — передали команду с правого фланга.

"Ну-с, девочки, на сцену — журавлевцы пожаловали!".

Пятый десяток Младшей стражи оказался на левом фланге засады. Места, где противник будет выходить на берег, отсюда не было видно, зато Мишка, оборудуя себе лежку, не поленился, перешел через дорогу и аккуратно, чтобы не оставлять заметных следов, раздвинул или отогнул ветки ивняка так, что теперь через прореху видел противоположный берег, как раз у начала брода.

Журавлевцы пришли с заводными конями и Мишка попытался представить себе, сколько кормов для такой прорвы надо заготавливать на зиму. Получилось что-то запредельное, а ведь здесь были, наверняка, не все боевые кони журавлевского воинства. Хотя, если во главе карательного отряда заявился сам боярин Журавль...

Рядом раздалось сопение — Демка тоже захотел поглядеть на противоположный берег.

— Видал, Минь? Точно! Не меньше двух сотен!

— Да где ты две сотни ратников разом видел? — усомнился Мишка.

— А в Турове! Помнишь, Илларион на язычников, как раз две сотни дружины повел?

— Ну да, там на улице одновременно больше полусотни и не разглядеть было!

— Сейчас, наверно, коней менять будут, — сменил тему Демьян — чтобы на разгоряченных в воду не лезть.

— А может, наоборот, поберегут заводных коней до дела — возразил Мишка.

— А ну, тихо там! — донеслось справа шипение Варлама.

Разумеется, на том берегу шепот отроков услышать никак не могли, но Мишка пихнул Демьяна в бок, чтобы тот отполз на свое место.

Журавлевцы довольно долго о чем-то совещались, потом в воду вошел десяток всадников — головной дозор. Отроки затихли под своими накидками. На маскхалаты Корней разрешения, как Мишка его не убеждал, не дал, мотивируя тем, что такая снасть пристала только соглядатаям, а не честным воинам, но Мишка самовольно договорился с матерью об изготовлении накидок. Полотнища из мешковины, выкрашенные в зелено-бурый цвет, с нашитыми на них зелеными и коричневыми лоскутками той же мешковины, сегодня пришлись в самый раз. Для дополнительной страховки, отроки растерли в кашу стебли травы и листья, обмазавшись этой кашей в тех местах, на которые им указывал на занятиях Стерв — кони, конечно, не собаки, но пренебрегать их нюхом тоже не стоило.

Справа послышался топот копыт, звон сбруи и негромкий людской говор. Мишка опустил лицо к земле — еще ТАМ он читал (а ЗДЕСЬ это подтвердил Стерв), что человек способен почувствовать направленный на него пристальный взгляд.

"Пусть себе проезжают спокойно. Недолго им осталось...".

Через некоторое время из-за поворота, за которым скрылся головной дозор журавлевцев, выехал всадник, продрался сквозь заросли ивняка к самой воде и, громко свистнув, замахал рукой, подавая сигнал на противоположный берег. Мишка увидел, как первые всадники журавлевской дружины двинулись вброд.

"Все. Этим сигналом дозорные подписали себе приговор, сейчас ратники Луки Говоруна и Лехи Рябого в двадцать луков положат дозорный десяток в течение нескольких секунд. А потом начнется...Как нервишки, сэр Майкл? Вроде бы, ничего, хотя легкий мандраж присутствует. Ага, идут вброд без интервалов, по четыре всадника в ряд. Разгильдяи, даже отроки знают, что так делать нельзя — малейшая заминка и посреди реки образуется "пробка" — лакомая добыча для лучников".

Последние минуты тянулись бесконечно долго, наконец первые всадники поравнялись с мишкиной позицией. Ехали не то, чтобы совсем беспечно, но к бою готовы явно не были — щиты за спиной, копья, чтобы не цеплялись за ветки деревьев держали горизонтально, наконечником назад, сильно растянулись, не соблюдая строя. Прошел один десяток, второй, третий... дело пошло уже за полусотню. Слева, оттуда, куда ушли первые всадники раздался тревожный крик, и тут же, дружный рев ратнинских воинов.

Мишка всадил болт в бок ближайшему всаднику, как раз закинувшему руку за спину, чтобы перекинуть щит, вскочил, отбросив маскировочную накидку и, прижавшись спиной к дереву, закрывавшему его от дороги, перезарядил самострел. Высунулся из-за ствола и тут же отпрянул назад — прямо на него несся всадник, видимо в панике рванувший в лес от накатывающегося спереди вала криков и лязга. То, что в панике стало понятно по тому, как он зацепился копьем за дерево, укрывшее Мишку, выпустил оружие из руки и припал к шее коня, втянув голову в плечи. Мишка выстрелил в щит, болтающийся за спиной беглеца (пробил или нет, не понял), и снова принялся взводить самострел, краем сознания отмечая еще несколько силуэтов верховых пролетевших через позицию пятого десятка, и вскрик одного из отроков.

И тут до места, где находился Мишка докатился вал лобовой атаки ратнинской сотни! Ничего похожего на то, что показывали в исторических фильмах! Никакого монолитного строя, когда всадники несутся стремя в стремя, уставив копья, или конной лавы, когда расстояние между всадниками выдерживается примерно в длину конского корпуса — для свободы маневра и широкого замаха оружием.

Дорога была узкой, то тут, то там на ней в беспорядке валялись трупы и раненые — отроки, стреляя почти в упор, по меньшей мере уполовинили первую полусотню — здесь же бестолково болтались кони, оставшиеся без всадников и бились на земле раненые животные. Ратнинцы, разметав и опрокинув первые десятка полтора журавлевцев, успевших пройти мимо отроков, теперь просто втаптывали в землю убитых и раненых, сбивая с ног не успевших прянуть в сторону коней без всадников. Журавлевцы, оставшиеся в седлах после залпа самострелов и не сумевшие податься в лес или в заросли ивняка, умерли почти мгновенно под ударами копий и мечей.

Крик, лязг, вой, хрип, треск, ржание, топот... Вал прокатился дальше, а Мишка, углядев в зарослях ивы силуэт журавлевца, сумевшего вовремя отпрянуть с дороги, снова вскинул самострел, но кто-то его опередил — всадник взмахнул руками и завалился на бок. Мишка повел самострелом в поисках новой цели и... не нашел, в кого стрелять. Нет, кладбищенской тишины и покоя на дороге не было — кто-то шевелился, кто-то даже пытался встать, стоны мешались с истошными воплями и предсмертным хрипом, но достойной выстрела цели в поле зрения не попадалось.

Мишка огляделся. Слева водил из стороны в сторону самострелом Демьян, справа, либо точно так же настороженно поводя оружием, либо перезаряжая его, стояли четверо отроков... еще одного не было.

— Варлам! Где Кешка?

— А?

— Глаза разуй, придурок! — Мишке, прямо-таки, до чесотки захотелось пристрелить урядника пятого десятка. — Где Иннокентий?

— Здесь он! — отозвался отрок Власий. — По голове попало!

— Живой?

— Вроде живой.

Дальше разбираться было некогда — со стороны брода донесся какой-то уж совсем громкий крик. Мишка выскочил на дорогу и глянул туда. Похоже, что на берегу все было уже закончено — ратнинцы добрались до начала дороги и Мишка увидел лишь конские крупы и спины ратников, извлекающих из саадаков луки. Начинался расстрел тех, кто остался в воде. Впрочем, видно было плохо — отроки младшей стражи почти все высыпали на дорогу и мешали смотреть. Где-то мелькнул кистень, видимо, добивали раненого, кто-то стрелял в заросли ивняка, но большинство, так же, как и Мишка смотрели в спины ратнинцев.

Мишка, обогнув пытающуюся подняться с земли лошадь, присел на корточки возле прорехи, через которую был виден брод и противоположный берег. Поначалу, он даже не поверил увиденному — журавлевцы совершили уж и совсем смертельную ошибку — коноводы погнали в воду заводных коней еще до того, как окончательно переправились ратники. Теперь, повернувшим назад журавлевцам было просто не выбраться на берег. Либо пришлось бы пробиваться через табун заводных коней, либо отъезжать на глубокое место, рискуя утонуть. Кто-то из коноводов пытался заехать сбоку и завернуть табун, но почти сразу получил стрелу в ногу и повернул к берегу.

Это был разгром, причем полный, шансы спастись были лишь у единиц.

"Беспечность или отсутствие боевой практики? Ну, Сан Саныч, и войско у тебя... было. Впрочем, даже если еще что-то и осталось, но того же качества... корнеевские орлы и оставшееся... как в забойном цехе мясокомбината... м-да, профессионалы, едрена вошь, что тут еще скажешь?".

Мишка снова глянул вдоль дороги. Кажется количество всадников на берегу начало уменьшаться.

"Полезли в воду за журавлевцами? Ну да, всем-то на берегу тесно, а рубка бегущих — праздничная песнь кавалерии во все времена. Так, а нам-то что делать? Да, надо же с Иннокентием разобраться. Как его угораздило...".

Сзади, примерно от того места, где начиналась атака ратнинцев донеслись крики и лязг оружия, Мишка вдруг понял, что эти звуки раздаются уже давно и никак не утихают. Там дорога отходила от берега реки уже метров на двадцать и в этой широкой полосе ивняка, видимо, добивали группу журавлевцев, избежавшую лобового удара.

"Что-то уж очень долго добивают... или группа большая? Может, нашим помочь надо?".

Словно в ответ на мишкины мысли из зарослей ивы вырвался конь, таща за собой по земле всадника, застрявшего ногой в стремени. Судя по красному щиту, ратнинца — у журавлевцев щиты были черными. Почти сразу же за первым, на дорогу выскочил второй конь — с окровавленной мордой. Не сделав и шагу, он рухнул на колени, перебросив всадника через голову. Этого Мишка узнал — Фаддей Чума из десятка Егора. Фаддей вскочил с земли, вырвал из петли висящую у седла секиру и с ревом полез обратно в заросли. И тут только до Мишки дошло, что падал Фаддей, держа в руке обломок меча!

"Мать честная, сломанный меч! А у деда в остроге мечи-то были... да наших же там сейчас всех порубят!".

Мишка перебежал через дорогу обратно в лес и увидел свой десяток, сгрудившийся возле сидящего на земле Иннокентия. Демьян, просунув руку под бармицу, расстегивал на раненом подбородочный ремень, видимо, собираясь снять шлем, на котором явственно был виден след от удара мечом. Крови, впрочем, не наблюдалось, похоже, удар пришелся вскользь и Иннокентия только оглушило.

— Внимание! — крикнул Мишка. — Все за мной, нашим помочь надо!

Не успели отроки отреагировать на мишкину команду, как со стороны четвертого десятка передали приказ:

— Стража, по коням!

— Десяток, по коням! — отрепетовал Варлам.