Я высмотрела невдалеке от меня Сайруса Щуку,с которым плавала в Ранаханн, протиснулась к нему и дернула за рукав,привлекая внимание.
-Что случилось? — прокричала я.
Сайрус обернулся и приветственно кивнул.
-О хайлэ, Кошка! — проорал он в ответ, — слышала про нового менестреля? Это какое-то...
Внезапно он прервался и стремительно отвернулся. Над толпой прокатился мелодичный звук, будто кто-то слегка тронул пальцами несколько струн.
Разноголосый хор моментально стих, и установилась такая звенящая тишина, что до моего слуха донесся стук собственного сердца.
Не успела я прийти в себя от изумления, как струны запели вновь, рождая неизвестную мне доселе мелодию. В ней слышалось дыхание леса и стук конских копыт, шелест птичьих крыльев и журчание ручья. Мелодия вводила в транс, обволакивая и рождая в мыслях какие-то расплывчатые дивные образы.
Через несколько мгновений в перезвон струн вплелся и голос — глубокий и сильный, заставляющий слезы наворачиваться на глаза, а тело — дрожать от восхищения.
Минул день,
Но я все еще здесь, с тобой,
Моя родная земля.
Твои леса, поля, холмы
И высокий купол небес...
Я все это вижу в последний раз.
О, ветер судьбы,
Подхвати меня,
Дай забыться,
Дай мне свободу,
Унеси за горизонт...
* * *
* * *
*
Менестрель пел, а я стояла, забывшись и прижав ладони к щекам, чувствуя, как из глаз невольно текут слезы. В какой-то момент, очнувшись от странного забытья, в которое меня погрузила песня, я огляделась, и увидела, что все — абсолютно все: суровые и жестокие морские волки, размалеванные проститутки, продавшие душу за звонкую монету, оборванные вонючие бродяги, застыли в едином восторженном порыве, полуприкрыв глаза и запрокинув голову. На их лицах отразилось выражение невероятного счастья и восхищения; кое у кого, как и у меня, на щеках поблескивали ручейки слез.
Неожиданно это зрелище воскресило в памяти наложниц калифа Ранаханна, и я почувствовала укол давно забытой паники. Неужели в качестве менестреля к нам явился еще один владыка Лах'Эддина?
Не теряя ни минуты, я начала проталкиваться вперед, безжалостно распихивая локтями присутствующих. Они, впрочем, будто и не замечали меня, чуть покачиваясь в такт дивной мелодии, в которую я отчаянно пыталась не вслушиваться.
Наконец, протиснувшись мимо превратившегося в собственную статую Алистера, я вынырнула из толпы к стойке хозяина таверны, облегченно перевела дух и только тогда обратила внимание на менестреля.
У высокой стойки, облокотившись на покрытую мутными разводами столешницу, сидел на высоком стуле темноволосый молодой человек в рубахе глубокого синего цвета со шнурованной горловиной и черных штанах, заправленных в стоптанные запыленные сапоги. Вся его поза — задумчиво опущенная голова, пальцы, будто бы самостоятельно перебирающие струны небольшой лютни, слегка ссутуленная спина — говорила о том, что сейчас он не видит и не слышит ничего вокруг, для него существует лишь мир, нарисованный его песней...и он не очнется, пока не допоет ее до конца.
Вряд ли он может быть еще одним воплощением твари с Забытых Пустошей...тогда в чем причина всего происходящего?
Неожиданно я ощутила слабый приступ зависти. Мои песни никогда не вызывали такой реакции у пиратской публики; каким же секретом владеет этот незнакомый музыкант?
Мои мысли были прерваны последними аккордами песни; дотронувшись до струн в последний раз — мягко и бережно, будто благодаря лучшего друга — менестрель опустил свой инструмент и поднял голову.
Отвлекшись от завистливых дум, я невольно отметила про себя, что, пожалуй, бродячий музыкант слишком красив для подобного занятия. Правильные, утонченные черты лица, в обрамлении чуть вьюшихся густых темных волос до плеч, подходили больше какому-нибудь богатому королевскому вельможе с родословной, уходящей в глубь веков, чем менестрелю, странствующему по тавернам и не имеющему ничего за душой. Однако в его лице было еще что-то, какая-то неуловимая тень, будто набрасывающая на его красоту незримую вуаль чего-то странного...жутковатого.
Тем временем, не догадываясь о моих мыслях, музыкант встал, оказавшись почти на голову выше меня, и легко поклонился, будто благодаря аудиторию за внимание. Таверна вновь взорвалась криками и свистом, и на сей раз в них звучало неподдельное восхищение, несвойственное, в принципе, пиратам. Кто-то, заходясь в ажиотаже вострога, даже колотил кружкой об стол, и я с досадой почувствовала, как моя ревность к подобной популярности менестреля усиливается.
"Молодец, парень!", "А веселое ты знаешь что-нибудь?", "Сыграй-ка песенку поживее, пока Серый не пришел!" — доносилось со всех сторон; чуть раздвинув губы в улыбке, певец поднял руку, прося внимания. Буря восторга слегка поутихла.
-Спасибо вам за столь теплый прием, — негромко проговорил он, но его голос, казалось, разнесся по всему помещению, — но, увы, мне пора. Я покидаю Аэдаггу на рассвете, и у меня осталось несколько неотложных дел...
Его последние слова были заглушены гвалтом — на сей раз, недовольным. Менестрель едва заметно поморщился и приготовился было еще что-то сказать, как вдруг Сайрус Щука, неведомым образом выбравшийся из толпы следом за мной, истошно заорал пьяным голосом:
-Ну, и убирайся с Аэдагги! У нас тут есть певцы и получше, правда, Кошка?
Застигнутая врасплох, я, тем не менее,была польщена, что обо мне не забыли в пылу восхищения песнями приезжего музыканта, и, едва сдерживая самодовольство, кивнула. Пиратская толпа, будто бы впервые увидевшая меня, обрадованно загоготала, а менестрель недоуменно посмотрел на меня, чуть сдвинув брови. Однако Сайрус и не собирался на этом останавливаться.
-Кошка! — вновь проорал он, уловив паузу во всеобщем шуме, — ну-ка, покажи этому красавчику, как ты умеешь петь! Пусть он узнает, что такое настоящая песня!
Предложение это было принято с неимоверным энтузиазмом; менестрель слабо улыбнулся, сдержанно кивнул мне и шагнул в сторону. Не успела я и слова сказать, как добрый десяток рук подхватил меня и поставил на самый крепкий стол в "Трех мечехвостах".
Оттолкнув наиболее назойливых пиратов, я отряхнула юбку, отбросила на спину волосы и оглядела толпу. Их глаза жадно пожирали меня; пираты, распаленные лэем и диковинными песнями приезжего мерестреля, явно жаждали услышать что-то свое, знакомое...и я знаю, что.
Я откашлялась, выпрямилась и, бросив горделивый взгляд на бесстрастно взирающего на меня менестреля, запела:
Я побывала во многих местах,
Я путешествовала по миру,
Все время в поисках чего-то нового...
Многоголосый рев десяток глоток на секунду прервал меня; морские волки моментально подхватили слова песни следом за мной:
Какая теперь разница,
Когда все дороги, по которым я ходила,
Кажется, всегда вели обратно к тебе...
Старые знакомые лица,
Каждый, кого ты встречаешь,
Следуя путям земли,
Камни мостовой и фонари
Очерчивают каждую улицу
И зовут меня вернуться домой...
* * *
* * *
**
Я пела, забыв обо всем на свете, чуть пританцовывая на скользкой столешнице; ответом мне был нестойный пьяный хор и восторг, льющийся отовсюду...
...Внезапное чувство близкой опасности обожгло меня изнутри; следом пришло настойчивое ощущение чьего-то пристального взгляда.
Поперхнувшись словами припева, я резко обернулась и замерла, чувствуя, как мой постамент уходит из-под ног.
В дверях таверны стоял капитан Коннар, неотрывно глядя на меня.
Поймав мой потрясенный взгляд, он нехорошо улыбнулся и кивнул мне — по ранаханнскому обычаю скрестив руки на груди.
*лэй — крепкий алкогольный напиток, изготавливающийся из перебродивших ягод и хлеба, пользующийся особой популярностью у пиратов;
**пилозуб — разновидность акулы. Обладает вытянутыми челюстями, усеянными несколькими рядами скошенных к глотке зубов; при захвате жертвы "перемалывают" ее при помощи этих зубов;
* * *
Белая дева/Дева Луны — верховная богина в космогонии княжества Хайань; считается покровительницей плодородия, весны и любви;
* * *
сыновья Хэлля — верховные демоны Нижнего мира в космогонии Алдории. Всего их шесть, покровительствующих шести основным человеческим порокам;
* * *
*Веселые кварталы — кварталы, где живут проститутки;
* * *
**аналог — брать быка за рога. Источник — алдорская легенда о Саане-избавителе, великом герое, победившем бога Хэлля и загнавшем его в Нижний мир. Саан победил, ухитрившись моментально схватить бога за глотку — самое уязвимое его место;
* * *
* * *
Легенда, записанная в Хрониках Камней, гласит, что род литанээ берет свое начало от Алайи — Праматери, родившейся в Мертвых снегах на окраине мира. У Алайи было ожерелье из самоцветов, которое она сорвала со своей шеи, как только оказалась под животворящим солнцем; это ожерелье она подбросила высоко вверх. Взмыв в воздух, оно порвалось, и самоцветы рассыпались пригоршней разноцветных сверкающих звезд. Их подхватил ветер и в мгновение ока разметал по четырем материкам. Каждый самоцвет, упав на землю, дал начало Семье литанээ, одарив каждую семью уникальными свойствами каждого отдельно взятого камня. Например, роду Сапфиров была дана способность наделения мудростью, Дому Берилл — просветлять разум и насылать болезни на врагов и т.д;
* * *
* * *
аюра — болотное растение, обладающее тонким, лимонно-мятным ароматом; внешне похожа на гибрид ромашки и мелиссы;
* * *
* * *
*Вольный перевод первого куплета песни гр.Rhapsody of Fire "Wings os Destiny";
* * *
* * *
**песня гр.Blackmore's Night, пер. Анна Сибуль.
Глава 8.
* * *
Сказать, что я испытала потрясение — значит, не сказать ничего. Мне на голову будто опрокинули ведро ледяной воды; дыхание перехватило, а на месте мыслей в голове вдруг образовалась звенящая пустота. Даже при появлении Морриса в моем сне я не испытывала подобного ужаса!
Время словно замедлило свое течение; все вокруг стало несущественным, кроме предмета моего страха, по-прежнему стоящего у двери и в упор глядящего мне в глаза.
И тут я сделала, наверное, самый глупый поступок за последнее время.
Чувствуя, как дыхание понемногу выравнивается, я заставила себя подавить приступ паники и, не теряя времени даром, легко спрыгнула со стола и нырнула в толпу, плотной стеной окружающую его.
Сквозь шум и гам, наполняющие помещение, ничего не было слышно, но отчего-то я была твердо уверена — капитан всенепременно захочет потолковать со мной по душам, и это вряд ли обернется для меня чем-то хорошим.
В "Трех меченосцах", как и в большинстве питейных заведений острова, позади стойки трактирщика был неприметный черный ход — на тот случай, если кому-то из гостей понадобится срочно ретироваться.
Например, мне.
Пробравшись к стойке трактирщика, не обращая внимания на недоуменные взгляды и кожей ощущая погоню, я обогнула стойку слева, столкнувшись с давешним менестрелем. Он хотел было что-то спросить, но я досадливо отмахнулась и, пробормотав извинение, скользнула за нее.
За полками, уставленными мутными бутылками с выпивкой, виднелась едва заметная щель, из которой слабо тянуло свежим воздухом, перебивающим "ароматы" таверны. Наугад ощупав стену и нашарив пальцами небольшое углубление в ней, я изо всех сил дернула дверцу на себя и выскочила на улицу.
Плотно прикрыв за собой двер, я опрометью бросилась во тьму переулка, кое-где прорезаемую желтым дрожащим светом фонарей.
Проскочив пару кварталов, я забилась в укромное место — угол, образовываемый домами, скрытый в глубокой тени, отбрасываемый тяжело нависающей сверху пристройкой — и немного перевела дух. Сердце колотилось, как бешеное, и все же мне удалось немного отдышаться и собраться с мыслями, ежась от холода — в преддверии сезона дождей ночи становились более, чем прохлаными, а плащ я в спешке оставила в "Трех меченосцах".
Интересно, какого Хэлля я кинулась прочь? Вот уж глупость, так глупость — поступив таким образом, я расписалась в том, что не только знаю капитана Коннара, но и прекрасно поняла его жест и явно враждебное ко мне отношение. Не поддайся я панике, могла бы уболтать капитана...или же вообще притвориться, что впервые его вижу.
Сверху сочилась вода, и пара капель попала на мои разметавшиеся по плечам волосы. Раздраженно смахнув их, я потерла виски и продолжила размышлять, ощущая, как внутри крепнет злость на саму себя.
Что мне теперь делать, зная, что капитан на Аэдагге, и неизвестно, надолго ли? Запереться дома, как трусливая мышь, боясь лишний раз высунуть нос наружу? Ходить по улицам с оглядкой и хорониться от каждого шороха?
Я скрипнула зубами и стиснула кулаки. Да уж, загнала я саму себя в ловушку...
Мимо угла, где скрывалась я, прошли два пирата, которые, судя по заплетающейся походке и долетевшему до меня запаху лэя, были изрядно набравшимися. На всякий случай вжавшись в стену, я проводила их взглядом. Нет, пожалуй, они мне не знакомы...
Легкий ветерок коснулся моего разгоряченного лица, и это слегка остудило мой взбудораженный разум и вернуло к жизни. В самом деле, чего мне бояться? Пираты вряд ли выдадут капитану, где я живу, так что просто постараюсь не попадаться ему на глаза...и разузнать, по мере возможностей, надолго ли он прибыл на Аэдаггу, и что заставило его покинуть Ранаханн.
Окончательно принятое решение успокоило меня и ослабило тугой комок, образовавшийся в груди, придав уверенности. Глубоко вздохнув и только сейчас ощутив запах моря, освежающий воздух, я гордо вскинула голову, вышла из своего укрытия и зашагала к углу дома...
...Чтобы, завернув за него, лицом к лицу столкнуться с капитаном Коннаром.
* * *
Он был огромен — полутьма переулка добавляла ему роста и массивности — и возвышался надо мной, как саблезубый северный медведь. Его черные волосы, по-прежнему не собранные в косу, разметались по широким плечам, еще больше усиливая сходство.
Глядя на него снизу вверх, я почувствовала, как решимость стремительно уходит из сердца, а ноги немеют, врастая в землю. Больше всего на свете мне захотелось оказаться подальше от этого проклятого переулка — желательно, в своей каморке, плотно-плотно укутавшись в одеяло. Звучало малодушно? Да, я знаю. Но я предпочитаю скорее уцелеть, чувствуя себя последней трусихой, чем хлебнуть полную чашу неприятностей с гордо поднятой от ощущения собственной храбрости головой.
Однако пути не было — ни назад, ни вперед, ни даже вбок.
Первым молчание нарушил капитан. Он вновь с нескрываемой издевкой поклонился мне и насмешливо промолвил:
-Здравствуйте, Каэррэ-хэннум. Честно говоря, меньше всего ожидал увидеть вас именно здесь. Или, может быть, правильнее назвать вас Дикой Кошкой Мелиан?
В его тоне звучала плохо сдерживаемая ярость, из чего я сделала вывод, что после моего побега из Ранаханна ему пришлось нелегко — и все, скорее всего, по моей вине.
Выхода не было, и мне оставалось лишь делать хорошую мину при плохой игре.
-Здравствуйте, капитан Коннар, — усмехнулась я, — честно говоря, менее всего ожидала увидеть Вас здесь. Неужели Вы решили сменить хлебную должность капитана дворцовой стражи на сомнительные удовольствия пиратской жизни?
