Охота на ловчего (пишется)

Да в самом деле, это оскорбительно!

— Значит, вот как ты обращаешься с людьми, которых зовёшь дорогими? — я медленно двинулась в сторону Рэна. Тот не шелохнулся, лишь угрожающе нахмурился.

Пришлось остановиться.

— Прости, что я сорвалась на твоих глазах... Ну откуда мне было знать, что тебе станет так от этого гадко?! Рэн, это несправедливо, в конце концов!

Господи боже мой, ну почему всё так сложно?! Почему приходится возиться с обидками друг на друга, когда можно просто не обижаться!

Я чего-то не понимаю в этой жизни.

Рэн не отвечал.

— Послушай, — продолжила я увещевания. — Ну я же не со зла! Ты сам это понимаешь... Ну прекрати уже, а!

Рэн всё не отвечал. Он закрыл глаза с таким видом, будто его всё в этой жизни достало по самую печень.

П

* * *

страдальства.

Да, пожалуй, самое верное слово для всей этой ситуации.

Я не виновата в том, что произошло в твоём детстве, Рэн!!!

Он стоял, запрокинув голову. Закрыв глаза. Не плача, впрочем. И хорошо.

Отвернулся и побрёл в самый угол. Там висит всякая хрень типа вот таких убитых верёвок, порванных перчаток и всего такого.

А я... меня накрыло, короче.

Я забыла обещание, данное деду.

— Я тебя не отпущу, пока не простишь меня... Рэн, не дёргайся, пожалуйста... не уходи, я всё равно тебя не пущу...

Я чувствовала под своей щекой тепло драконьей кожи и прохладу застёжек из натона — этот металл не греется от обычного пламени.

Под моей щекой прерывисто поднималась и опускалась грудь Рэна. Я вцепилась руками в толстенные прутья решётки — парень никуда не денется.

Он стоял смирно, и только дыхание выдавало его состояние. Его прохладные ладони легли на мои запястья. Сжали. Подёргали.

Неа, не разожмёшь!

У меня кулаки — это как челюсти у некоторых пород бойцовских собак. Поди разожми, если вцепятся.

Главное, чтобы сейчас спазма не случилось. А то ведь придётся выламывать мне пальцы, чтобы разжать кулаки. И без помощи моих родственничков тут не обойтись.

Ух, представляю, как они оборжались бы с этой ситуации...

Они вообще нечто. Уверена, если бы на меня сверху упала огромная гранитная глыба, они бы и бровью не повели. Только презрительно фыркнули бы: "Слабачка!", глядя на лепёшку под камнем, которая когда-то была мной.

Конечно, я преувеличиваю. Это я так, любя.

Интересно, а вмятины на прутьях останутся после моей хватки?

Думаю, останутся.

С ума сойти.

Я парня в углу зажала.

Хорошо, что этого никто не видит.

— Это ты должен делать, между прочим! — с упрёком заявила я, запрокинув голову и посмотрев в глаза Рэну.

Озёра.

Два моря.

Мой родной.

Да, это он должен был меня зажать, а не я его! Как будто бы я не поддалась!

Рэн выглядел предельно спокойным. Его выдавали только немного неровное дыхание и торопливый стук сердца.

И за это тоже я в него влюбилась. Он не показывает своего страха. Мне этого не хватает.

Тут губы Рэна дрогнули. Изогнулись. Разомкнулись.

Он расхохотался.

Его грудь ходила ходуном под моей щекой.

Я не выдержала.

Мы на пару ухахатывались, на миг замолкая, чтобы при взгляде друг на друга снова зайтись в удушающем смехе. Я не стирала слёз — они просто лились потоком по красной пылающей физиономии, а на лбу у меня, наверное, вздуется шишка — я то и дело прикладывалась им по застёжке на куртке Рэна. Забывала я о ней, ну что теперь!

— Да, ты права, — отсмеявшись, проговорил Рэн. — Это действительно моя работа... Выпусти меня, пожалуйста. Итэ!

— Да погоди...

Ура!

Разжала.

С трудом, с болью. Я чуть ли не слышала, как скрипят суставы, словно несмазанные дверные петли.

Вмятины остались.

Потёрла запястье. Размяла пальцы.

Тоненькие. Как у моей мамы и сестёр.

— Готово... Ай! Рэн!!!

— Ну ты же просила...

Чтоб тебя, Рэн! Продолжай и не вздумай прерываться!

— Эй!.. Ты... ты что делаешь?!

Мне не ответили.

— Рэн...

— Молчи...

Да, я сбита с толку. Поражена. Удивлена. Убита наповал!

Шершавая жёсткая верёвка впивалась в руки от ладоней до плеч, в живот, даже в шею. И не дёрнуться — верёвка держала и прутья тоже.

Меня связали. И привязали.

Быстренько так, ловко, без лишних трат сил и времени.

Конечно, если поднапрячься...

Но нет. Не хочу.

— Не смей...

— Не буду!

Мстит! Точно мстит. За то, что зажала. Ну а я что, против, чтобы меня зажали? Нет, нисколько. Но вот если его светлость сдуру попытался бы меня принудить, то он бы сильно пожалел. А Рэн — другое дело. Ему можно!

— Что-то ты... прямо-таки очертенел, — просипела я, стараясь не делать резких и лишних движений. Верёвка держала крепко. Я, конечно, крепче, но всё-таки!

— Я? Да что ты, нет.

Однако эти спокойные и даже небрежные слова не вязались с выражением лица Рэна: довольным, предвкушающим, с хитрой усмешкой и прищуренными потемневшими глазами.

Играет?

Чёрт возьми, как он так быстро меня связал?! Я даже сообразить не успела! Даже узлов тут мало, всего-то три-четыре, не больше. Мне кажется, или я чего-то не знаю о Рэне?!

Хотя на дахаррах натренироваться в быстром и надёжном связывании, в принципе, запросто можно...

Так, ладно, без паники. А то я так заволновалась, будто не смогу за себя постоять.

Я невольно содрогнулась — вставший вплотную Рэн склонился ко мне так, что его дыхание опалило лоб и висок. Кончики пальцев скользнули по щеке, задержались на нижней губе, спустились по подбородку к шее, к ключицам, выглядывающим из-под ворота драконьей куртки... расстегнули верхнюю застёжку...

И вот тут-то меня переклинило.

Такой беспомощной я себя не чувствовала никогда.

Кажется, до меня в полнейшей мере дошло, что на самом деле чувствуют обычные, нормальные девушки, когда оказываются зажаты где-нибудь в тёмном углу каким-нибудь источающим во все стороны гормоны парнем. Или даже несколькими, что ещё страшнее.

Какие советы я обычно давала?.. "Как-как?! По шарам его, да и все дела!" Ещё и сопровождала наглядным пособием, как правильно надо награждать незадачливого домогателя ударом по шарам. При этом с важностью добавляла, что шары — это самое ценное, что вообще есть у мужчины, и посему добраться до них очень сложно, и в довесок показывала, как до них добраться, прежде чем ударить.

Вот только я не учитывала, что обычной (нормальной!) девочке все эти мои приёмы да советы мало помогут. Она-то нормальная!

А у Рэна шары, небось, стальные. На ощупь-то обычные, но вот по сути!..

— Я не против, Рэн, — прошептала я. Он удивлённо распахнул глаза. — Только сейчас немного... не в тему. Мы есть хотим, да и в загоне не совсем удобно... Вечером отошлём куда-нибудь Кити...

Рэн отстранился. Теперь в его взгляде читалось торжество.

— Я знал, что тебе понравится, — мурлыкнул он и в несколько точных быстрых движений освободил меня от пут.

Я потёрла шею в месте, куда врезалась верёвка.

Рэн не сводил с меня глаз, и на его губах держалась довольно-таки похабная ухмылка. Он принялся ловко наматывать верёвку на локоть, и от этого зрелища у меня перехватило дух.

Хорошо, что я в куртке. Иначе соски быстренько бы выдали... то, что не нужно выдавать.

— Ты... силу не сдерживай, хорошо? — внезапно попросил Рэн.

Я вопросительно вскинула брови. Ответом мне были порозовевшие скулы Рэна.

Ах, вот оно что. Ну хорошо, напросился.

Кити о чём-то весьма эмоционально распиналась перед госпожой Гассарай, размахивая руками и нависая над невозмутимой преподавательницей, а та в свою очередь внимательно слушала, проникновенно кивала и, как мне показалось, даже была готова встать на сторону Кити.

Эту картину мы с Рэном наблюдали по пути ко входу в кухню. Кити подошла чуть позже, хмурая, как небо перед грозой. Поковырялась в еде, вызвав тем самым недовольство Тими, почти не притронулась к ней и, угрюмо извинившись, вышла из-за стола. Мы с Рэном переглянулись и поняли, что работать с Пёрышком сегодня нам придётся вдвоём.

Вот уж не знаю, до чего они с госпожой Гассарай договорились и договорились ли, но по лицу Кити было ясно — просто так ей инцидент с Фиру с рук не сойдёт. Конечно, репутация студента не так уж и загрязняется, но всё равно могут припомнить. А вот Фиру... боюсь, ей, специалисту, уже не отвертеться. Не сказать, чтобы на её карьере можно поставить крест, но... кто захочет с таким человеком связываться?

Ладно, с этим мы потом разберёмся. Если Кити доверится мне, то мы с ней вместе поищем выход, если всё будет совсем нехорошо.

Рэн закончил с завтраком раньше меня и, улыбнувшись мне, покинул кухню. И мне, пожалуй, пора честь знать.

При выходе из кухни я столкнулась с Ари. Помнится, кто-то обещал мне мордашку разукрасить?

Сейчас она, пряча глаза, попыталась вжаться в стену и проскочить мимо меня, но я не позволила.

— Стоять! — я ухватила девушку за шиворот. Та остановилась, как вкопанная. Я ощутила, что её мелко колотит от моего присутствия.

Отпустила шиворот. Думаю, она не рискнёт убегать.

Обошла её и встала напротив, лицом к лицу. Правда, пришлось чуть приподнять голову, потому что Ари повыше меня, но это не беда.

Нет, рукоприкладства не будет! Я дедушке пообещала, я внучка послушная. Тем более девушка.

— Тебя устраивает моё лицо? — спросила я и склонила голову набок.

Ари озадаченно поморгала.

— Что? — только и выдала она.

— Ну, ты ещё хочешь разукрасить мне физиономию? — уточнила я.

Ари испуганно сглотнула. Видимо, боялась, что я ей это припомню.

— Если хочешь, то давай, пробуй! — я специально отошла на пару шагов. Вдруг правда решит привести угрозу в исполнение?! В таком случае она просто набитая дура.

Девушка переступила с ноги на ногу и замотала головой.

— Нет, не хочу! — заявила она. — Я не хочу быть, как та вилка!

Вот, это другое дело. Это уже другой, более плодотворный разговор.

— Хорошая девочка! — мои губы растянулись в хищной и, вне всякого сомнения, гадкой усмешке. — Вот так бы сразу. А знаешь, — стёрла ухмылочку и заговорила с полной серьёзностью, — если бы у вас с Рэном всё сложилось, то вряд ли бы я что-то испортила, м?

Ари глубоко вздохнула и прикрыла глаза. С усилием кивнула.

Бедная, со всем соглашается, лишь бы я её не тронула. Не бойся, детка, не трону. А то дедушка будет ругаться.

Мы с Ари разошлись. Хотелось напоследок шлёпнуть её пониже спины — ну, так, понервировать лишний раз, но пришлось сдержаться от столь провокационного порыва.

После завтрака Рэн обычно разрешает повалять дурака, пока еда переваривается, так что пойду чем-нибудь позанимаюсь. Например, поищу Кити, чтобы узнать, что же они там нарешали с госпожой Гассарай. Явно ничего хорошего, поскольку Кити выглядела ну очень недовольной.

Найти бы её ещё...

Выйдя на улицу, с удовольствием потянулась. За эти дни заметно потеплело, и зелень уже заметно повылезала из подсохшей земли. Люблю лёгкий вешний ветер.

Прошла к прудику. Никого нет, даже уток — не прилетели ещё. Их домик пустует посреди пруда.

Пойти потренироваться, что ль? А хотя нет, не стоит на полный желудок. Не просто же так Рэн отпускает бездельничать пару часов после завтрака, да и нам об этом постоянно говорили в Академии.

Пошла в наш подвал — Кити там тоже не оказалось, как и госпожи Гассарай. Гуляют где-то, разговаривают. Пойду и я.

Нет, день однозначно не задался. Определённо.

— Госпожа Асаи! — окликнули меня.

Я встала, как вкопанная.

Ну почему мне так не везёт сегодня?!

А хотя нет, везёт. Это отличный повод извиниться за вспышку гнева и успокоить совесть.

Я ещё постояла так спиной к герцогу где-то с полминуты, а потом всё же развернулась и пошла к беседке, где мы с Рэном ужинали пару дней назад. Там сейчас восседал его светлость, причём вальяжно так, бесцеремонно, вытянув руки за голову. А чего ему церемониться? Это же его владения, его беседка. Как хочет, так себя и ведёт.

И одет очень даже по-домашнему и безыскусно: брюки из плотной ткани и белая льняная рубашка. Волосы в лёгком беспорядке. Его светлость явно недавно проснулись.

Не видно, чтобы он сильно мёрз в столь лёгкой для такой погоды одежде.

Я отвесила поклон, не сильно церемонный, но так, для приличия. Герцог всё ж таки.

— Доброе утро, ваша светлость.

Герцог с интересом прищурился на меня, не меняя позы.

— Доброе утро, — ответили мне. — Присаживайтесь.

Подвинулся, освобождая место.

Эм. Ладно, если бы лавочка была напротив, но рядом... я не хочу рядом садиться.

Его светлость ждал и неотрывно смотрел на меня. Интересно, он знает, что его взгляд пронизывает насквозь? Наверняка знает.

Делать нечего — присела на самый краешек скамейки.

— Можно подумать, я кусаюсь, госпожа Асаи, — с лёгким неудовольствием проговорил герцог. — Я же не дахарр!

"Вы хуже! Дахарры хоть намерений не скрывают!" — хотела выпалить я, но прикусила язык.

Пришлось двинуться ближе.

Расслабилась — его светлость не торопился распускать руки. Напротив, он сцепил их в замок на животе и не сделал в мою сторону ни одного движения.

Заговаривать он не торопился, и я решила первая наладить коммуникацию.

— Я... хотела бы попросить прощения за вчерашнее происшествие, — герцог озадаченно нахмурился, а я поторопилась добавить: — я повела себя недостойно.

Его светлость вздохнул, как мне показалось, с облегчением.

— Ну что вы, — сказал он. — Это мне не стоило так провоцировать вас. Я почему-то забыл, как это может быть опасно... Пожалуйста, зовите меня Адарин.

— Ыц... — только и вырвалось у меня.

Адарин его зови. Ишь его захотел!

— А на "ты", надеюсь, не нужно переходить? — уточнила я, изо всех сил пряча язвительность.

— В этом случае я полагаюсь только на ваши согласие и желание.

Какой-то вы слишком сговорчивый... Адарин. Даже моё желание учли. О чём же вы раньше думали? И чем?

"Чем?" — это риторический вопрос.

— Хорошо, оставлю это за собой. Зачем вы меня позвали?

— Чтобы вы смогли передо мной извиниться, Итэ, — Адарин улыбнулся, а вся злость ушла при виде этих чудных ямочек на щеках.

— Нет, я серьёзно. Зачем? Вы что-то хотели мне сказать?

— Хотел. Хотел сказать, что у меня есть для вас, госпожи Маэга и господина Нараярэ одна новость, и я хотел, чтобы вы всё к ужину были у себя. Я пошлю за вами.

— Почему мне не скажете? Я передам.

— Слишком серьёзное дело. Я должен сказать вам это сам.

Я с трудом сохранила спокойное выражение лица. Значит, как исподтишка пытаться выбить из моего деда помолвку — так это запросто, а вот доверять... нет, не герцогское это дело — доверить какой-то там мне важную весть.

— Ваше право, — равнодушно откликнулась я. — Пожалуй, я пойду...

— Постойте! — его светлость спешно протянул ко мне руку, но не коснулся. И правильно сделал.

— Что такое? — подняла я брови.

— Присядьте, пожалуйста. Я не задал ещё один вопрос.

Ох уж эти вопросы. Ничего хорошего они не сулят.