Гарри Поттер и Маховик времени. Часть I

Гарри не смел поднять глаз на профессора Снейпа. Все трое молча вышли из кабинета. Люпин заговорил только в холле. Посмотрев на Гарри, он хотел было что-то сказать, но Гарри его опередил.

— Профессор, я...

— Мне не надо никаких объяснений, — прервал его Люпин. И, оглядев пустой холл, понизил голос: — Я случайно знаю, что эта Карта много лет назад была конфискована кое у кого Филчем. Да, я знаю, что это Карта, — пояснил он, заметив изумлённые взгляды друзей. — Не хочу знать, как она попала к вам в руки. Меня вот что поражает: почему вы не отдали её преподавателям. Тем более после того случая с паролями. Мы все видели, что случается, когда важные сведения о замке валяются где попало. И я, Гарри, не верну тебе Карту.

Гарри этого ожидал и не стал возражать. Он сгорал от желания узнать, на что же намекал Снейп.

— Почему Снейп подумал, что я получил Карту прямо от её изготовителей? — выпалил он.

— Видишь ли... — Люпин как будто подыскивал ответ. — Наверное, решил, что этим изготовителям очень хотелось выманить тебя из замка. Наверное, их бы это порадовало.

— Вы их знаете? — спросил поражённый Гарри.

— Мы встречались, — коротко ответил Люпин, смотревший на Гарри как никогда строго. — Не ожидай, Гарри, что я когда-нибудь ещё приду тебе на выручку. Я не сумел тебе внушить, что Сириус Блэк очень опасен. Но я был уверен, что слова, которые ты слышал, когда дементоры приближались к тебе, всё-таки окажут на тебя воздействие. Твои родители, Гарри, отдали свои жизни, чтобы спасти твою. И чем же ты отплатил им? Поставил на кон против их великой жертвы пакет с магическими штучками.

И Люпин ушёл, оставив Гарри на растерзание совести. В кабинете Снейпа ему так тяжело не было. Гарри и Рон медленно поднимались по мраморной лестнице. Проходя мимо одноглазой ведьмы, Гарри вспомнил про мантию-невидимку. Она всё ещё была там, в начале подземного хода, но Гарри не посмел спуститься за ней.

— Это я во всём виноват, — вдруг сказал Рон. — Я тебя уговорил идти в Хогсмид. Люпин прав: мы поступили глупо. Не надо было этого делать... — И Рон опять замолчал.

В коридоре, где ходили дозорные тролли, они увидели идущую навстречу Гермиону. По её лицу было видно — она знает, что произошло. Сердце у Гарри упало: сказала ли она профессору МакГонагалл про Карту? Гермиона подошла к ним и остановилась.

— Радуешься нашим неприятностям? — съязвил Рон. — Успела уже наябедничать?

Гермиона не обратила на Рона ни грамма внимания. Она смотрела лишь на Гарри. И во взгляде ее было не разочарование. Нет, там была боль.

— Хагрид проиграл дело. Клювокрыла казнят....

У Гарри все внутри похолодело. Как казнят? Значит все было зря?

Миона дала ему письмо Хагрида. Все верно. Казнят...

Позже тем вечером Гарри думал, что все беды уже произошли, и больше ничего плохого не случится. Ну куда уж хуже?!

Оказалось было куда. Следующие дни стали для Гарри адом. Миона с ним не разговаривала. Никак! Она всячески делала вид, что его не существует. Единственное что она делала с ним — это пользовалась маховиком.

На занятиях Миона садилась с одной из подруг, и глаза всех их говорило одно: "Не приближайся!"

Уроки они теперь тоже делали раздельно. Миона выбирала отдельный класс. Спали они тоже раздельно, спальники они больше не сдвигали, а на кровати в апартаментах она ложилась с краю, при этом ясно давая понять, что ему следует лечь на противоположном, и не приближаться.

Гарри сгорал от тоски... и ревности. И к кому? К Невиллу. А все потому что Миона на обычных занятиях всегда садилась с ним. В гостинной они тоже были вместе. И Невилл был на седьмом небе от счастья. Смотря на его счастливую улыбку, когда он делал с ней уроки, и она ему что-то объясняла, Гарри нестерпимо хотелось вцепиться зубами ему в глотку.

И это стали замечать. Вся школа сплетничала о том что Грейнджер бросила Поттера ради Лонгботтома, а тот волком воет.

Один волк, имеется в виду профессор Люпин, тоже обратил внимание на его состояние. Он удивился тогда насколько Гарри был похож на Джеймса. Он точно так же выглядел когда видел Лили с Северусом. И после этого особо жестоко подшучивал над ним. Опасаясь развития такой ситуации, Люпин решил поговорить с Гарри.

— Гарри, можно тебя на минутку. — попросил он мальчика после занятия. Рона он кивком попросил удалиться. Тот поспешил подчиниться.

— Я хочу обсудить с тобой твое состояние.

— Мое состояние? — удивился Гарри. — Что вы имеете в виду?

— То что ты готов разорвать Невилла на кусочки. Тебе не кажется, что это несколько необычное для тебя состояние?

Гарри помрачнел. Ему нечего было сказать, поэтому он молчал, ожидая продолжения. И Люпин не заставил себя ждать:

— Что у вас с Гермионой случилось? Вы так резко перестали общаться. — спросил он.

— Она со мной не разговаривает. — коротко ответил Гарри.

— А почему?

— Я не знаю! — раздраженно ответил Гарри. — Она мне ничего не говорит. И мне приходится гадать, что же я сделал или сказал ей не так.

— И в чем скорее всего причина? — спокойно отреагировал на злость мальчика профессор.

Гарри сдулся. Он долго думал над этим, и решил что...

— Она сердится на меня за то, что я пошел тогда в Хогсмид, хотя она очень просила меня не делать этого.

— Да? Хмм... это объясняет почему я видел ее в тот день в замке. Значит она не пошла в Хогсмид?

— Не пошла? — а ведь верно, Гарри ее там не видел... Тут он все понял. — Она осталась в замке ради меня, в я ее здесь бросил! Какой же я осел! — Гарри сел за парту, обхватив голову руками.

Люпин от такого вида лишь хмыкнул. Гарри это заметил:

— Что? — спросил он профессора.

— Я все не могу привыкнуть к тому насколько ты похож на отца. Даже жесты одинаковы. Сколько раз я видел как он точно также убивался по поводу твоей матери. Она умела заставить его помучиться.

Гарри покраснел. Неужели по нему так видно, какие чувства он к ней испытывает?

— Одно вот не пойму. — продолжил задумчиво профессор. — Зачем ей был нужен торт со свечами?

"Торт? Свечи? Нет, я точно осел! Мой День рождения. Это был мой День рождения. Она хотела отметить его со мной, а я..." — думал Гарри, желая побиться об стенку, как Добби.

— А потом я видел ее в библиотеке, с Лонгботтомом. Она объясняла ему что-то из зелий. — сообщил ему Люпин, который хотел уменьшить градус ревности у Гарри по отношению к Невиллу.

Гарри вспомнил как бросил Невилла у входа в факультетскую гостинную. Он тогда соврал, что забыл что-то в библиотеке. Видимо Невилл спустился туда в его поисках и наткнулся на Миону, заглушающую свою обиду за чтением. Какой же он идиот!

— Вы не подскажете мне как это все исправить? — с мольбой в глазах спросил он у Люпина. Тот лишь вздохнул.

— К сожалению нет, Гарри. Я не специалист в любовных делах. — от последних двух слов Гарри густо покраснел. — Могу лишь посоветовать тебе постараться извиниться перед ней.

Гарри кивнул. Он так и сделает. Теперь, когда он знает за что на него обижаются, ему будет значительно проще добиться ее прощения. Уж он постарается...

Все это время Гермиона тоже мучилась. Она пыталась разлюбить. Оказалось, что это легко сказать, но очень трудно сделать. Сердце упрямо не слушало доводов разума.

В тот день, когда Гарри так и не явился на маленький праздник в честь его внеочередного Дня рождения, Гермиона решила что с нее хватит. Она потеряла надежду. Он никогда не полюбит ее.

Поэтому, логически рассудила она, нужно как можно быстрее избавиться от своих чувств к нему.

Начать она решила с общения. Она ограничила все свои контакты с ним, сведя их к минимуму.

Как же это было больно. Каждый день видеться с ним, и ни разу не заговорить, и не дотронуться. Как же она оказывается привязалась к нему! Он стал ей как наркотик, и она испытывала своего рода ломку.

Еще больнее было видеть в его глазах ту же боль. Она старалась даже не смотреть на него, но иногда вот получалось. В такие моменты ей хотелось просто кинуться к нему в объятия и просто разреветься. Но нельзя.

Еще она часто замечала, что Гарри волком смотрит на Невилла. Ей даже страшно становилось за него, и невольно приходила мысль: "Он что, ревнует?". Но эту мысль она гнала от себя со всем тщанием. Нельзя было снова упасть во власть надежды. Она не вынесет если еще раз ее потеряет.

Гнать подобные мысли было очень трудно. Особенно когда сама сгораешь от ревности. Едва она и Гарри перестали общаться как к нему стала подбивать клинья Джинни. Радовало одно, Гарри совершенно не замечал ее попыток обратить на себя его внимание. Так что у нее появилась сестра по несчастью.

На третий день своих мучений Гермиона решила спросить совета у подруг. Они, исходя из своего невеликого опыта и расспросов старших учениц, предложили ей клин клином вышибать. Т.е. любовь лечить любовью. Все что Гермионе надо было сделать, это найти себе нового парня.

Услышав это предложение, девушка сильно задумалась. Идея вроде бы логичная, но... В кого влюбляться? Она почти никого не знает. Относительно хорошо она знала только своих одноклассников по Рунам и Нумерологии. Они все были умными, красивыми, сильными, добрыми... но при этом уже занятыми. На каждого из них уже положила глаз одна из ее подруг. Меган уже встречалась с Джоном, Ханна с Эрни, Трейси с Блейзом, Сьюзан вздыхала по Эдварду. Оставался Нотт, но он был ей противен. Черт возьми, она даже серьезно начала рассматривать кандидатуру Невилла! Он был единственным парнем, что не ходил на Руны и Нумерологи, и которого она знала достаточно хорошо.

Подруги поняли свою ошибку, и предложили ей встречаться с парнем постарше. И стали называть кандидатуры. Они даже близнецов Уизли назвали! Хотя сами же потом посмеялись над этой кандидатурой. Они бы еще Рона предложили. Вот уж с кем она никогда не будет встречаться.

Гермиона закрыла книгу, которую читала, тяжко вздохнула и встала из-за стола в библиотеке. Напротив нее Невилл вопросительно на нее поглядел. Она собралась было ответить ему, но вдруг послышался голос Гарри:

— Невилл, ты не мог бы оставить нас наедине на минутку? — вежливо попросил Гарри, но так чтобы мальчик не имел возможности отказаться.

Гермиона окаменела лицом, и села обратно. Сейчас у них состоится давно ожидаемый и тщательно избегаемый разговор. Мерлин! Как же она не хотела этого разговора. Ну вот что она ему скажет?

Но ей ничего говорить и не пришлось. Гарри встал на колени, и начал:

— Прости меня, идиота! Я знаю что поступил ужасно, не послушавшись тебя тогда. Я поступил как последняя свинья. Я тайком ушел в Хогсмид, а ты в это время осталась ради меня в замке. Я не пришел на собственный День рождения, не отведал того замечательного торта, что ты для меня достала. Я знаю что не заслуживаю прощения. Но ты все же прости меня. Я не могу больше так жить. Эти несколько дней были мне адом. Я не могу потерять твою дружбу. Я... я нуждаюсь в тебе. — говорил Гарри.

Вместо ответа Миона бросилась к нему на шею, и разрыдалась. Она проиграла своей надежде, которая подобно фениксу воспарила из пепла. Гарри, что удивительно, тоже заплакал, и все говорил: "Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо...!"

На этом сюрпризы для Гермионы не кончились.

Тем же вечером к ней подошел Рон. Он после той пощечины ходил задумчивый, а услышав про судьбу Клювика весь посерел. Его мучила совесть.

— Гермиона, я знаю что никогда этого не заслуживал, но прости меня! — сказал он. — Я поступал с тобой ужасно, я постоянно обвинял тебя во всех грехах, ревновал Гарри к тебе, оставил тебя одной помогать Хагриду.

— Если бы всего этого не было, то, возможно, все у Хагрида повернулось бы иначе. Я знаю, что во всем виноват Малфой. Он запугал Комиссию, этих старых глупых болтунов. Они его боятся. Ты сама это говорила. Еще ты сказала, что можно подать аппелляцию...

— Приговор всё равно оставят в силе. — грустно прокомментировала Гермиона.

— Не оставят! — горячо возразил Рон. — Ты больше не будешь одна этим заниматься. Я тебе помогу, Гермиона.

— Ох, Рон!

Гермиона, растроганно, обняла его. Гарри широко улыбнулся, наконец-то они помирились. Только надолго ли в этот раз?

Рон сконфузился, но через секунду вздохнул с облегчением. Простила.

Наконец, Гермиона выпустила его из своих объятий. На ее глазах были слезы.

— Мне, Рон, правда, правда очень жалко Коросту, — рыдала она.

— Ну ладно, ладно, — успокаивал её Рон, явно счастливый, что Гермиона отпустила его. Гарри понимающе ему улыбнулся. Ему ли не знать какими крепкими бывают ее объятия.

— Короста была очень старая. — подолжил он ее успокаивать.— И в общем-то, от неё было мало проку. Кто знает, вдруг мама с папой позволят мне теперь завести сову.

Из-за мер безопасности, введённых после второго появления Блэка, Гарри, Рон и Гермиона не могли по вечерам навещать Хагрида. Теперь они беседовали с ним только после уроков ухода за магическими существами.

Суровый приговор подействовал на него как удар молнии.

— Эт моя вина, — говорил он как никогда косноязычно. — Я... ить весь онемел. А они таки важны, во всём чёрном. Я... это... значит, совсем запутался. Пергамент из рук валится... Твои-то цифры, Гермиона, из головы вон... К тому же Люциус Малфой встал и давай их, знамо дело, дурить. Чо он сказал, то они и решили.

— Ладно, подадим апелляцию! — кипел Рон. — Не сдавайся. Мы уже этим занимаемся.

— Сьюзан уже написала своей тете. Мадам Боунс это так не оставит, ведь она ответственна за борьбу с коррупцией. — поддержала Гермиона.

А Гарри немного сомневался. Он не знал насколько влиятелен Малфой. Дафна говорила, что он финансовый советник самого Министра, т.е. Фаджа. У мадам Боунс может просто ничего не получиться.

Хагрид сопровождал класс в замок. Впереди, сразу перед ними, шёл Малфой, как всегда, в сопровождении Крэбба и Гойла. Малфой, издевательски смеясь, то и дело оглядывался.

— Навряд ли поможет, Рон, Гермиона — грустно покачал головой Хагрид. Он явно был одного мнения с Гарри — Поди-кось с ними справься. Комиссия у Малфоя в кулаке. Я вот чо думаю: пусть у Клювика последние-то денёчки будут самые что ни на есть вольготные. Мой это долг...

С этими словами Хагрид повернул обратно в хижину, спрятав лицо в огромный носовой платок.

— Ха-ха-ха! Разревелся!

Малфой с неизменными спутниками стояли, прислушиваясь, в главных дверях замка.

— Вы видели что-нибудь более жалкое?! — воскликнул Малфой. — И это наш учитель!

Гарри с Роном бросились к Малфою, но их остановила Гермиона. С ней творилось что-то невероятное. Волосы ее взметнулись будто от сильного ветра, глаза сверкнули золотом. Гарри сразу же распознал это как всплеск магии из-за сильных эмоций.

Гермиона повернулась, и там где ступил каблук ее правого ботинка в земле появилась трещинка, какая появляется при сильном землятрясении. Трещина быстро росла, направляясь к Малфою, и через пару секунд тот буквально провалился под землю. На поверхности осталась одна его голова.