Гарри Поттер и Маховик времени. Часть I

Часть I.

Глава 1. Головастик Тревор, Боггарт в шкафу и внезапные угрызения совести

Гарри, Рон и Гермиона вышли из класса после одного из самых отвратительных уроков зельеварения за все три года их учебы в Хогвартсе. В этот раз они варили омолаживающее зелье, что в общем-то интересно, но только если нет Малфоя, раненного гиппогрифом в руку, и потому не способного самостоятельно приготовить свои ингредиенты. Все знали, что царапина, оставленная гордым Клювокрылом, была не так глубока и опасна, но профессор Снейп все равно весь урок заставлял Гарри и Рона помогать этому блондинистому гаду.

Гермиона же подсказывала Невиллу, которому Снейп пригрозил, что скормит получившееся зелье Тревору, и если оно будет сварено неправильно, то жаба наверняка умрет. К счастью, Гермиона смогла помочь бедному Невиллу, и жаба успешно превратилась в головастика, к большому неудовольствию мастера зельеварения.

Поднимаясь по лестнице в холл, Гарри думал о словах Малфоя. На уроке всплыла тема Сириуса Блэка. Его видели не так далеко от Хогвартса, и Малфой почему-то спросил:

— Что, Поттер, хочешь сам поймать Блэка?

— Конечно, — отмахнулся Гарри.

Тонкие губы Малфоя скривились в усмешке, и он шепотом продолжал:

— Будь я на твоем месте, я уж давно бы его нашел. Не стал бы строить из себя паиньку.

— Отвяжись, Малфой! — вскипел Рон.

— А ты что, Поттер, разве не знаешь? — Малфой сузил белесые глаза.

— Чего не знаю?

Малфой ехидно засмеялся.

— Ты просто струсил! Надеешься, что его поймают дементоры? А я бы на твоем месте отомстил. Сам бы его выследил.

— О чем это ты? — нахмурился Гарри.

Малфой тогда не ответил — вмешался Снейп. И поэтому Гарри теперь гадал: "Что же Хорек имел в виду? Почему я должен гореть желанием лично схватить Блэка? Что я такого не знаю о Блэке, что знает Малфой?"

А Рон все кипел от гнева:

— Отнять у нас пять баллов за прекрасное зелье! Почему ты, Гермиона, промолчала? Сказала бы, что Невилл сам его сварил. Подумаешь, один бы раз соврала!

Гермиона не ответила, и Рон обернулся.

— А где Гермиона?

Друзья остановились. Мимо шли на обед гриффиндорцы, слизеринцы и ученики других факультетов. Гермиона как сквозь землю провалилась.

— Она ведь шла с нами, — нахмурился Рон.

В сопровождении Крэбба и Гойла прошествовал Малфой. Поравнявшись с Гарри, он презрительно ухмыльнулся.

— Вон она, — увидел её Гарри на нижней площадке сзади.

Гермиона, отдуваясь, поднималась по лестнице, неся в одной руке набитый учебниками портфель, другой придерживала под мантией еще какую-то ношу.

— Как это ты сумела? — удивился Рон.

— Что? — спросила Гермиона.

— Только что была рядом, и вдруг опять внизу.

Гермиона смутилась.

— Я... м-м... забыла кое-что в классе. Ай! — портфель Гермионы лопнул по шву, и все книги вывалились.

"Как портфелю не порваться, подумал Гарри, от таких тяжеленных книг."

От этой мысли ему почему-то вдруг стало очень стыдно.

"Как я могу называть себя другом этой девочки, если позволяю ей самой таскать эти тяжести?"

— Зачем ты таскаешь с собой столько учебников? — удивился Рон.

— У меня ведь уроков больше, чем у вас, — тяжело дыша, объяснила Гермиона. — Подержи, пожалуйста.

— Но у нас нет сегодня этих уроков, — Рон вертел книги в руках и читал названия. — После обеда только защита от темных искусств.

— Верно, — согласилась Гермиона, снова набила сумку учебниками и, как ни в чем не бывало, добавила: — Интересно, что у нас на обед? Умираю от голода!

С этими словами Гермиона бодро зашагала в Большой зал.

— Тебе не кажется, что она что-то от нас скрывает? — заметил Рон.

Гарри не ответил. У него из мыслей не выходила тяжелая сумка Гермионы.

— Гермиона! — решился Гарри. Когда она повернулась к нему, он продолжил. — Давай я твою сумку понесу.

Гермиона почему-то сильно смутилась и на секунду опустила взгляд. Но только на секунду, потом она внимательно посмотрела в изумрудные глаза друга, будто спрашивая что-то. Гарри же, от собственного предложения и неожиданной реакции подруги, сам очень смутился. Красный как рак, он очень хотел ненадолго исчезнуть, но в то же время он так же внимательно смотрел в ореховые глаза Гермионы, как она в его.

— Ты хочешь понести мои учебники? — спросила Гермиона.

— Да, — коротко ответил Гарри. Гермиона мило улыбнулась.

— Спасибо. Я буду очень благодарна, — с этими словами, она отдала свою тяжеленную сумку. Гарри, принимая ее, еще раз удивился тяжести и ощутил еще больший стыд. Почему он раньше этого не сделал? Гермиона же не первый год носит такое "легкое чтиво". Хотя в этом году ее сумка выглядит особо тяжелой, со всеми ее дополнительными предметами.

Так Гарри нес сумку подруги до Большого зала, где друзья быстро пообедали, а потом и к кабинету ЗоТИ. Это было первое их занятие с новым профессором. Дети, помня о прошлых их учителях по этому предмету, не ждали от урока ничего хорошего. Но он прошел в лучшем виде. Профессор Люпин оказался прекрасным учителем. На уроке они разбирались с боггартом, который являлся привидением-оборотнем, способным превращаться в то, чего боится больше всего человек, стоящий прямо перед ним.

Победить боггарта можно было простым заклинанием Риддикулус, которое превращало боггарта во что-либо смешное. Первым его применил Невилл, отомстив этим профессору Снейпу за прошедший урок зельеварения. Он превратил боггарта в Снейпа, одетого в одежду его бабушки. Смеялись все до колик.

Гарри тоже был в восторге от прошедшего урока ЗОТИ. Только было немного обидно, что ему и Гермионе не дали схватиться с боггартом. Хотя может быть, это и к лучшему — он совсем не представлял, в кого он может превратиться, но подозревал, что в дементора. Представив себе дементора на первом уроке ЗОТИ, Гарри мысленно содрогнулся.

Неожиданно, кто-то схватился за сумку Гермионы в его руке. Гарри поднял голову, выбираясь из раздумий. За лямку сумки держалась сама Гермиона. Она смотрела ему в глаза, но ничего не говорила, будто забыв что хотела. Гарри также смотрел ей в глаза и не спешил спрашивать зачем она схватилась за лямку своей сумки. Так они бы и стояли, если бы не Рон:

— Гермиона, ты что-то хотела? — спросил Рон и Гермиона опомнилась.

— А?! Да, мне нужно идти.

— Давай я донесу туда куда нужно, — предложил Гарри.

— Нет, нет! Я сама. Тем более, что у тебя, Гарри, скоро тренировка. А мне еще в пару мест нужно зайти.

— Ты уверена?

— Да. Я два года носила тяжелые сумки и сейчас точно не развалюсь. Но все равно спасибо, Гарри. Мне было очень приятно, — Гермиона улыбнулась. — Обещаю, завтра утром я эту сумку тебе верну, и ты сможешь носить ее сколько угодно.

Рон на последние слова фыркнул. А Гарри отдал сумку ее владелице, после этого они разошлись.

<center>

* * *

</center>

Вечером того же дня Гарри и Рон возвращались с тренировки по квиддичу. Гарри, как всегда после них, лишь устало шел в башню Гриффиндора, пока Рон, который обычно наблюдал за игроками с трибун, эмоционально высказывал свои мысли об игре факультетской команды.

Гарри его даже не слушал. Впрочем, Рону это не было нужно. Этот фанат игры на метлах (уровень фанатизма конкурировал с таковым у самого Вуда, капитана команды), просто желал выплеснуть накопившиеся эмоции в слова.

Гарри же выплеснул все свои эмоции еще на поле. Сейчас он ощущал себя одновременно устало и счастливо. В голове почти не было мыслей. Вообще, Гарри давно заметил, еще когда в первый раз вышел на поле, что во время игры он впадал в какой-то транс. После квиддича он обычно ненадолго сохранял это состояние, но, подходя к башне Гриффиндора, обычно приходил в норму.

Вот и сейчас, едва зайдя в проем, открывшийся за портретом Полной Дамы, он мигом пришел в себя. Гостинная Гриффиндора была как всегда многолюдна. Софакультетники общались и играли, нигде не было покоя. Лишь вокруг одного места за столом была мертвая зона, где обставленная многочисленными учебниками и справочниками, сидела и корпела над заданиями Гермиона.

Гарри и Рон тут же направились к ней.

— Привет! — поздоровался с ней Гарри. Подруга лишь устало улыбнулась и кивнула.

— Мерлиновы подтяжки, Гермиона, ты когда-нибудь отдыхаешь? — снова завел свою шарманку Рон. Он каждый вечер приставал к ней с этим вопросом.

— Рон, прекрати. Не видишь, она занята. Нам, кстати, тоже следовало бы начать делать уроки. Ты не забыл, что и МакГонагалл и Снейп задали нам тонны домашнего задания?

Гермиона удивленно и радостно взглянула на Гарри. Удивленно, потому что обычно это она напоминала ему о необходимости сделать домашку. А радостно, потому что в этот раз Гарри сам об этом вспомнил, и кроме того одернул Рона с его глупым ежедневным вопросом, являвшимся началом для такой же ежедневной длинной и бесполезной перепалки.

— Вот еще! Домашку надо сдавать только через неделю. Потом сделаю. Давай лучше в шахматы поиграем. — ответ Рона тоже оставался стандартным, хотя это был первый раз, когда он ответил таким образом Гарри.

Все повторялось из раза в раз: всю неделю Рон будет пинать балду, играть в шахматы или смотреть тренировки Гарри, а потом, в последний момент, спохватится, и начнет канючить у Гермионы ее готовую работу. К стыду Гарри (он только сейчас это осознал), сам он тоже нередко списывал у Гермионы, хоть и не так нагло, как Рон. Обычно, когда у него была особо тяжелая тренировка по квиддичу, или когда Снейп за какую-то ерунду назначал отработки, длящиеся от забора до отбоя, и не было никакой возможности вовремя сделать домашку, Гермиона сама давала ему списать. В других случаях, ему совесть, голосом той же Гермионы, не давала опуститься до уровня Рона. Даже списывая, он старался, как минимум понять что списывает, благо эссе Гермионы были значительно понятнее глав учебника, хотя и не меньше по объему.

— Нет, Рон. Я, пожалуй, тоже сяду за уроки, — ответил Гарри Рону. У того на такой ответ просто отвисла челюсть.

— Гарри. Ты того... тебя Гермиона не покусала. Какие уроки?! Пошли сыграем в шахматы или взрывающиеся шашки, ну... во что-нибудь, — взмолился рыжий.

— Нет Рон! Я лучше сейчас сделаю уроки, и советую тебе поступить так же. Но если ты так уж горишь желанием сыграть в шахматы, то можешь сыграть с Симусом. Думаю, он тебе не откажет.

Рон, обиженный, ушел к Симусу, а Гарри быстро поднялся в спальню переодеться и захватить учебные принадлежности. Когда он вернулся, то увидел, что Гермиона уже организовала ему рабочее пространство, убрав несколько своих справочников. Сама подруга радостно ему улыбнулась и предложила дать ему списать.

— Спасибо, Гермиона, но списывать я не буду. Мне очень стыдно за свое прошлое поведение. Не стоило нам с Роном так часто в пользоваться твоим трудом. Но я не против прочитать твою работу. Скажу тебе честно, она всегда понятнее, чем параграф в учебнике.

На эти слова Гермиона сначала подзависла, пораженно смотря на Гарри, но потом протянула ему свое эссе по трансфигурации, при этом счастливо улыбаясь. Так они провели весь остаток вечера. Гарри ознакомился с эссе как по трансфигурации, так и по чарам и зельям. Благодаря этому он понял, что имелось в виду в учебнике и бойко начал писать все то же самое, но только своими словами, что заняло от силы пару часов.

Но все равно было уже довольно поздно. Народ уже разошелся по спальням, и Гарри с удивлением отметил, что они с Гермионой остались совершенно одни. Сама подруга все так же что-то читала из большущего талмуда, иногда делая выписки аккуратным ровным почерком. Но Гарри заметил, что выглядит его она изрядно уставшей.

— Гермиона, может все на сегодня? Ты выглядишь уставшей, — ноль реакции, впрочем как всегда. Когда она так сосредоточена, то вокруг могут пронестись орды диких племен (иными словами — славные гриффиндорские детки), а она и не заметит. — Гермиона!

— А?! Что? Ты что-то хотел, Гарри?

— Уже поздно. Ты не устала?

Гермиона, от этого вопроса, казалось, ставшая еще более уставшей, вместо ответа потянулась и коротко кивнула. Помассировав глаза, она отложила книгу.

— Как прошел день? — спросил Гарри.

— Великолепно! Но ты же сам все знаешь. Все, кроме зелий, было замечательно. Особенно ЗоТИ, наконец-то у нас появился знающий учитель.

— Это уж точно, он не Локхарт. Жаль только с боггартом он нам схватиться не дал... А как прошли остальные твои предметы? Ты же на них убежала после ЗоТИ.

— Э-эм... Арифмантика прошла очень хорошо, похоже на математику, что мы бы проходили в средней школе, если бы не Хогвартс. Древние Руны пошли просто великолепно, примерно как ЗОТИ. У рун столько возможностей для применения! Взять, к примеру, воду в душевых или туалетах. Раньше я думала, что она берется из Черного озера. Но это, оказывается, совсем не так. Вода в замке появляется магически, с помощью рун. Кроме того, руны можно применять для защиты. Большинство домов волшебников окружены магическими барьерами, как вокруг Хогвартса, только слабее. Основа этих барьеров — руны. Вообще, руны применяют везде, где нужна длительность. Магия наших палочек относительно недолговечна — чтобы заклинание работало долго, нужно вложить очень много сил, а не каждый волшебник так сможет. Руны же заряжаются волшебником лишь однажды, а потом подзаряжаются от магии, растворенной в окружающей среде, — заметив несколько потерянное состояние друга, Гермиона опомнилась. — Ой, опять я разошлась от такого простого вопроса. Тебе, наверное, не интересно?

— Нет, наоборот. Ты так хорошо разрекламировала руны, что я уже начинаю жалеть, что пошел вместо них на прорицания.

— Так это же замечательно. Думаю, что если ты завтра подойдешь к профессору МакГонагалл, то она не откажется заменить тебе прорицания на руны. Хотя, если брать руны, то нужна и арифмантика. Одно без другого бесполезно, — тут Гермиона немного погрустнела. Гарри спросил ее, в чем дело.

— Дело в Роне. Я понимаю, что без него ты не будешь менять предметы. А он такой лентяй, что ни за что не согласится. А мне так хотелось, чтобы мы вместе их посещали. Арифмантику и Руны обычно берут почти одни рейвенкловцы. Я там одна с Гриффиндора, еще по четверо с Хаффлпаффа и Слизерина. Мне, конечно, весело, но это все же не так хорошо, чем если бы ты... вы были со мной.

Несмотря на то, что Гермиона пыталась это скрыть, Гарри понял, что она хотела, чтобы на занятия с ней ходил только он, без Рона. Впрочем, он мог ее понять. Иногда он всерьез не понимал, почему она их двоих терпит. Нет, Гарри, конечно, пытался быть хорошим другом, но Рон...

"Что же делать?" — думал Гарри. С одной стороны был Рон, его первый друг, которого он не хотел терять, несмотря на все его очевидные недостатки. А с другой Гермиона, девочка — нет, уже девушка — которая так много сделала для него, не прося ничего взамен. До этого дня она ни разу не высказывала вслух какого-либо своего желания. Ну, кроме пожелания ему и Рону лучше учиться, но это было полезно скорее им, чем ей.

И вот, Гермиона впервые что-то захотела, а Гарри гадает, как же это желание выполнить. И, кажется, он знает что именно нужно сделать, что предложить.

— Знаешь, я, кажется, знаю способ угодить и тебе и Рону. Я продолжу ходить на предсказания с Роном, но в то же время буду ходить с тобой на все твои дополнительные уроки. Иде...? — не успел он закончить, как одна очень кудрявая девочка буквально сдавила его в своих объятиях.

— Спасибо, спасибо, спасибо... — повторяла она, пока не замерла, и не проговорила, — В то же время...

— Что?! Гермиона, о чем ты? — обеспокоенно спросил Гарри. Она лишь покачала головой, зажмурив глаза, будто борясь с чем-то.

— Гарри, если ты не передумаешь, то приходи утром до завтрака к профессору МакГонагалл. Меня не жди — я буду уже у нее, постараюсь ее убедить согласиться с твоей просьбой. А теперь, думаю, нам пора. Спокойной ночи! — с этими словами, Гермиона быстро собрала свои вещи, и поспешила к спальням девочек.

Гарри оставалось лишь помахать ей вслед, и сказать:

— Спокойной ночи, Гермиона. Спокойной ночи.

Глава 2. Минерва, Рим и Тайные комнаты.

Минерва МакГонагалл, профессор трансфигурации, декан Гриффиндора и одновременно замдиректора Хогвартса, как всегда проснулась очень рано. Но, как оказалось, ее любимая ученица Гермиона Грейнджер проснулась еще раньше, и уже ждала декана у дверей ее жилых апартаментов. Это обстоятельство заставило женщину насторожиться.

Мало кто знал, помимо старост и других преподавателей, где она живет в замке. Гермионе Минерва сама сказала почти неделю назад, наказав ей приходить в случае каких-либо проблем с одним любопытным артефактом, который она выпросила у министерства для своей любимицы, взявшейся посещать абсолютно все занятия, предлагаемые школой.

Проблема с посещением была только одна — пара занятий проводились в то же время, что и другие два. Поэтому Гермионе потребовался способ быть в двух местах одновременно. Этим способом был маховик времени — очень редкий артефакт, позволяющий вернуться на несколько часов в прошлое.

Давая этот артефакт своей любимой ученице, профессор МакГонагалл очень рисковала. Баловаться со временем было чревато. Нарушив какой-либо закон времени теоретически можно было создать, как минимум, одну очень неприятную локальную временную аномалию, или, максимум, конец вселенной.

Но Гермионе Минерва доверяла. Более любознательной и ответственной девочки она еще не встречала, если не считать другой своей любимой ученицы — Лили Эванс (в замужестве Поттер). Мысль о Лили навеяла на нее волну грусти, а также злости на Сириуса Блэка, предавшего Лили, ее мужа и ребенка Тому-кого-нельзя-называть.

Только вчера пришла новость, что этого мерзавца видели не так далеко от Хогвартса. Несколько авроров и преподавателей из-за этого на всякий случай прочесывали территории Хогвартса и Хогсмида. Только чтобы Блэк не добрался до мальчика, Гарри Поттера, который даже и не подозревал, что он за ним охотится.

— Профессор, можно мне с Вами поговорить? — спросила девочка, что так похожа на Лили, всем за исключением внешности.

— Конечно, мисс Грейнджер. Идемте в мой кабинет.

Гермиона покорно проследовала за своим патроном.

— Это как-то связано с маховиком, мисс Грейнджер? Вас кто-то видел, когда Вы пользовались им? — предполагать, что Гермиона не справилась с нагрузкой она даже не думала.

— Нет, профессор, меня никто не видел. Но дело действительно связано с маховиком, — МакГонагалл нахмурилась. Неужели все-таки не справилась с нагрузкой после всего лишь неполной недели? Взглядом она приказала продолжить.

— Дело в Гарри. Он хочет посещать те же занятия, что и я. Я смогла заинтересовать его Рунами и Арифмантикой, а Прорицания ему не понравились. Если бы не Рон, то он со спокойной душой бросил Прорицания, и выбрал что-нибудь более полезное. Мы оба понимаем, что Рон ни за что не поменяет "легкие" Прорицания на "сложные" Руны. Поэтому Гарри хочет угодить и мне и Рону, и также посещать все занятия.

— И Вы полагаете, мистер Поттер справится с нагрузкой? — веско спросила профессор.

— Ну, я полагаю, что с моей помощью он сможет выдержать столько занятий, — ответила Гермиона.

— А Вы сами выдержите такую нагрузку? Ваши занятия и сами по себе довольно выматывающие, а с Поттером в нагрузку я боюсь Вы надорветесь.

— Я не надорвусь. Это еще одна причина в пользу Гарри. Он сможет меня остановить, если я начну работать слишком усердно. Вы же знаете как оно со мной бывает. Я скорее надорвусь без Гарри, чем с ним.

Минерва крепко задумалась. Довод мисс Грейнджер был довольно убедителен. Она действительно могла слишком сфокусироваться на учебе, наплевав на здоровье, и помощь мистера Поттера в этом случае была бы очень кстати. Но в этом случае им двоим наверняка придется гораздо чаще использовать маховик для дополнительного отдыха, а это вызовет еще больший риск чем сейчас. Хотя, мистер Поттер показал себя гораздо более ответственнее своего отца, и мисс Грейнджер всегда оказывала на него очень благотворное влияние.

— Я склонна согласиться с Вами, мисс Грейнджер. Но вы должны понимать все риски. Я полностью уверена в Вашем чувстве ответственности в отношении маховика. Но будет ли мистер Поттер столь же ответственен? Сможет ли он сохранить секрет маховика и безопасно им пользоваться?

— Я уверена в Гарри. Секреты он хранить умеет. А маховик все время будет у меня, и без меня он им пользоваться не будет.

— Хорошо. Я верю Вам. Но тогда встает еще один вопрос. Вам потребуется дополнительный отдых, и место, где можно отдохнуть. Согласитесь, Ваши спальни в башне Гриффиндора не справиться с этой этой задачей — слишком велик риск обнаружения вашего "раздваивания".

Гермионе на эту констатацию факта оставалось лишь кивнуть и ждать, что предложит ее патрон.

— Я покажу Вам одну из малых гостевых комнат. Там будет возможность отдохнуть... Надеюсь на Ваше с мистером Поттером благоразумие, — Гермиона сильно покраснела. Она прекрасно поняла, о каких именно глупостях говорила ее патрон.

— Когда вы сможете сообщить обо всем мистеру Поттеру?

— Я просила его подойти до завтрака к Вашему классу, профессор.

— В таком случае, пойдемте, мисс Грейнджер. Мистер Поттер наверняка нас уже ждет, до завтрака осталось минут двадцать.

Преподаватель и ученица вышли из кабинета и направились через несколько коридоров к классу трансфигурации. У дверей уже ждал нервничающий Гарри Поттер. Он этой ночью долгое время не мог заснуть. Мысли о разговоре с Гермионой и предстоящем разговоре с деканом их факультета не выходили из его головы. Он сам сомневался, что справится с нагрузкой, но все равно был настроен довольно решительно. Больше всего он беспокоился, что станет обузой для своей умной подруги. Он видел, что она и так очень уставала, и не хотел усугублять ее состояние.

— Доброе утро, мистер Поттер. Честно скажу, Вы очень порадовали меня свои пожеланием учиться более усердно. Думаю, Ваши родители очень гордились бы вами. Особенно мать, Лили всегда была умной и ответственной, в точности как Ваша подруга мисс Грейнджер. А теперь пройдемте внутрь, нам многое стоит обсудить...

<center>

* * *

</center>

— И что, нужно всего лишь повернуть эти часики два раза назад, и мы вернемся во времени на два часа? — спросил Гарри Гермиону после уроков. По старому расписанию у них уроки заканчивались после УЗМС, но судя по новому (для Гарри) расписанию у них была еще одна пара — Магловедение. Причем назначено оно на то же время, что и УЗМС, и это время уже прошло.

— Да, Гарри, — ответила радостная Гермиона, накидывая на него цепочку маховика. Видя насколько ее подруга радуется, Гарри невольно заражался ее настроением. Но одновременно он чувствовал волнение и чуток сомнения, что вот эта маленькая финтифлюшка является самой настоящей машиной времени.

Гермиона сделала всего два оборота. Гарри ожидал хоть какого-нибудь спецэффекта, как при путешествии по каминной сети, но не было никакого знака, что что-то изменилось.

— Гермиона, ты уверена, что мы вернулись во времени? Я не вижу никакой разницы, — снова спросил Гарри, оглядывая все тот же пыльный пустой не использующийся класс, куда они спрятались, чтобы никто не видел их манипуляций с маховиком.

— Да, Гарри, уверена. Пойдем, я тебе это докажу. Мантия у тебя с собой?

— Да, вот она, — ответил Гарри, доставая из кармана тонкую серебристую мантию своего отца, делающую владельца невидимым.

Друзья надели ее, исчезнув, и направились вон из класса. Не успели они повернуть за угол, как мимо них прошли они же, но уже с Роном. Без всяких сомнений это они направлялись на урок к Хагриду. А значит маховик действительно работал. Класс!

— Убедился? — спросила Гермиона, мелко трясясь от страха. Гарри сначала не понял ее неожиданной смены настроения, но потом вспомнил, что ему говорила профессор МакГонагалл о последствиях нарушения законов времени. Если бы не мантия отца, то сейчас у них могли бы быть очень крупные неприятности.

Желая успокоить подругу, Гарри обнял ее покрепче. Та тут же ткнулась к нему в грудь, успокаиваясь. Гарри другой рукой взял обе их сумки, и повел ее куда-подальше оттуда. К сожалению, через какое-то время им пришлось снять с себя мантию-невидимку — уж очень неудобно было носить под ней сумки.

Гермиона повела друга на третий этаж в коридор, где Гарри еще не бывал. Одна из дверей коридора вела в небольшой класс, где находилось всего восемь учеников. Очевидно это и был класс магловедения.

Ни с кем из присутствующих учеников Гарри не был хорошо знаком. Обычно гриффиндорцев объединяли на уроках со слизеринцами, поэтому относительно знакомыми были только две слизеринки — Дафна Гринграсс и Трейси Дейвис. Но эти змейки были не из компании Драко, с которыми Гарри был вынужден пересекаться, поэтому кроме имен он практически ничего о них не знал.

Дафна, по слухам, считалась первой красавицей Слизерина, но, из-за вечно холодного выражения своих ярко-синих глаз, была прозвана Ледяной королевой. Гарри готов был согласиться с такой оценкой: ее длинные черные волосы до пояса, глаза, напоминающие сапфиры, и уже очень привлекательная фигура с весьма заметным бюстом — буквально очаровывали. Но взгляд Дафны был по-настоящему замораживающий.

Трейси же казалась полной ее противоположностью. Девочка имела волнистые каштановые волосы длиной чуть выше плеч, серо-зеленые глаза и более спортивную фигуру. В отличие от подруги, ее взгляд был очень живой и цепкий.

Из воронов относительно знакомой он мог назвать только Падму Патил, и только потому, что она часто общалась со своей сестрой-близняшкой Парвати. Кроме нее были только еще два мальчика в мантиях с синим. Первым был Терри Бут, а второго, помнится, звали Эдвардом Холлиуэллом. Оба были почти полными мужскими аналогами Дафны и Трейси. Эдвард, сероглазый брюнет, был очень спокоен. Не холоден, как Дафна, а просто спокоен. Терри же и внешне и характером был будто братом-близнецом Трейси, даже черты лица одинаковые. Может, они родственники?

Троица хаффлпаффок на фоне слизеринок казались очень теплыми и домашними. Впрочем, как и все с факультета Хельги. Из всех факультетов "барсуки" были самыми дружелюбными и общительными. Гарри неплохо общался в прошлом году с двумя мальчиками-барсуками: Эрни Макмилланом и Джастин Финч-Флетчли. Конечно, это было до той истории с парселтангом. После этого хаффлпаффцы дружно избегали Гарри. Хотя и не все.

Наример, Сьюзан Боунс никогда не показывала признаков страха, вероятно не верила, что Гарри мог быть наследником Слизерина. Но Гарри все равно с ней совсем не общался. Она и ее лучшая подруга Ханна Аббот были известными скромницами, слишком застенчивыми, чтобы нормально общаться. Во многом поэтому в неофициальном рейтинге красавиц курса Сьюзан уступала многим, заметно менее красивым девочкам. Фигурой она без труда могла соперничать с Гринграсс, так же, как и своими темно-рыжими локонами и небесно-синими глазами.

Уже упоминавшаяся Ханна Аббот была на уровне той же Дейвис. Не супер-красавица, но довольно очаровательна. Если бы не стеснительность...

Третья хаффлпаффка, Меган Джонс была племянницей известной охотницы из Холлихэдских гарпий. Рон рассказывал, что эта квиддичная команда включала только девушек, и неплохо играла. Джинни была фанаткой этой команды и частенько спорила с братом на тему "Кто круче? Гарпии или Пушки". Рон, фанат Пушек Педдл, утверждал что Гарпии побеждают нечестно. Якобы они отвлекают противника своей красивой внешностью, не давая сосредоточиться. Если тетя Меган выглядит как ее племянница, то в это вполне можно было поверить. Хотя она заметно уступала Сьюзан, но была значительно менее застенчивой, и потому именно она из барсучат считалась первой красавицей.

Гермиона, очевидно, до этого была единственным львом во всем классе. Ну что ж, вот он — второй. Гермиона повела Гарри к двум свободным местам рядом с Падмой. Рейвенкловский близнец Парвати приветливо улыбнулась им. Лица остальных учеников выражали лишь любопытство.

Наконец, Гарри обратил внимание на учителя. За преподавательским столом уже сидела пухленькая женщина, очевидно профессор. Она, как и остальные ученики, с интересом смотрела на Гарри. Профессор МакГонагалл обещала предупредить ее о появлении у нее еще одного ученика. И, похоже, она выполнила его:

— Минуточку внимания дети. Сегодня у нас новенький. Мистер Поттер решил присоединиться к нашей маленькой компании и немного ближе познакомиться с замечательной культурой братьев наших маглов. Поприветствуем его и похвалим его за его выбор, — от учеников раздался нестройный хор приветствий.

После этого начался урок. Оказалось, что в первом семестре проходят исключительно историю магловского мира. В отличие от Биннса, профессор Барбидж вела урок истории весело, с энтузиазмом. Чувствовалось, что она очень любит свой предмет.

Кого-то она ему напоминала. Сначала, он не мог понять кого, но потом его осенило — мистера Уизли. У нее в глазах Гарри видел такой же огонь, как и у мистера Уизли, когда он встречал что-нибудь магловское. Но было и другое сходство!

Гарри вспомнил первую встречу патриарха Уизли с родителями Гермионы. Как он восторженно, но одновременно очень бестактно с ними разговаривал. Тогда Гарри показалось это забавным.

Профессор Барбидж точно также восторженно-доброжелательно относилась к маглам, но при этом не имела никаких проблем с чтением лекции, где о маглах говорилось очень уничижительно.

И мистер Уизли, и профессор Барбидж напоминали ему увлеченных зоологией посетителей зоопарка. Он успел наглядеться на таких, когда был в зоопарке перед первым курсом. Те "увлекающиеся" точно также с горящим взором глазели на животных, восторженно описывали характеристики и повадки того или иного животного, но относились к ним всего лишь как к интересной диковинке. Маглы для них были что те звери в зоопарке.

Гарри это рассердило. Еще больше его рассердило представления волшебников о магловской истории. Гарри, благодаря энциклопедиям, прочитанным в начальной школе, примерно представлял себе основные вехи истории. Поэтому тема Древнего Рима была ему не нова. Но вот воззрения волшебников на римское рабство!

По мнению волшебников это было ярчайшим примером изначальных отношений между волшебниками (римские патриции и многие граждане) и маглами (остальные слои населения, и в частности рабы) — до определенного момента истории маглами всегда правили волшебники, и никак иначе. Маглы в лучшем случае могли быть свободными гражданами, но без особых прав относительно волшебников.

Гарри еле сдерживался, чтобы не взорваться от возмущения. Но потом он посмотрел на Гермиону. Они коротко обменялись взглядами. Но сколь много они смогли друг другу этим сказать! Если уж кто и должен быть зол, так это Гермиона. Ее родителей, да и ее тоже, большинство чистокровных волшебников в лучшем случае воспринимали как интересных зверушек. Или как скот, подобно римским рабам, если брать таких как Малфой.

Гермиона вместо того чтобы выразить свое негодование молча записывала конспект с выражением хмурого усердия на лице. Гарри поразился ее выдержке, и решил последовать ее примеру. Если она нашла в себе силы сдержать удар, то он уж точно постарается. Это он и выразил ей в своем взгляде, на что она благодарно кивнула. Но они обязательно поговорят об этом позже.

Остальные же ученики вообще не видели проблем в читаемой лекции и молча записывали. Гарри вдруг подумалось, что если мистер Уизли во время учебы в Хогвартсе посещал эти занятия и вынес такое... лицемерное отношение к маглам, то эти дети, возможно, станут такими же.

Гарри решил больше не рефлексировать на эту тему, и, стиснув зубы, стал записывать конспект.

<center>

* * *

</center>

Вечером того же дня, за ужином, к Гарри и Гермионе подошла профессор МакГонагалл и попросила их подойти после ужина в ее кабинет. Оба студента тут же поняли о чем будет разговор с их деканом. Она обещала выдать им специальные комнаты для занятий и отдыха.

Рон же очень удивился просьбе их декана. Он вообще сегодня очень много удивлялся и поводы для этого были, в основном, неприятными. Сперва на УЗМС Хагрид занимался с ними уходом за Флобер-червями. По мнению всего курса это были самые скучные и бесполезные существа на свете, хотя Гермиона утверждала, что они являются ценным ингредиентом для зелий. Потом он удивился, когда после того же урока не увидел за собой друзей, которые неожиданно пропали, как Гермиона днем ранее.

Рон всю дорогу жаловался, что из-за этого слизняка Малфоя, студенты вместо по-настоящему интересных зверей сегодня весь урок возились с флобер-червями. Но за весь свой монолог он не услышал ни одного выражения поддержки от своих друзей. Рон обернулся, чтобы увидеть как его друзья выбегают из-за поворота. Получив невнятное объяснение, что Гарри уронил учебник, Рон продолжил путь в башню Гриффиндора, удивляясь (снова) необычной задумчивости своих друзей.

Еще раз неприятно удивиться Рону пришлось уже в самой башне, когда оба его друга, не сговариваясь, сразу же приступили к домашнему заданию. А ему так хотелось сыграть с Гарри в шахматы, что он и предложил другу. Но Гарри сослался на то, что эссе по зельям у него уже почти готово, и как только он закончит, так сразу же сыграет партию. При этом он почему-то очень виновато посмотрел на подругу, но та лишь улыбнулась, обрадованная такой ответственностью Гарри.

Закончив с зельями, Гарри отдал эссе на проверку Гермионе. Это была уже традиция, которую никто не хотел нарушать. Пока подруга проверяла его писанину, Гарри сыграл обещанную партию шахмат, а после них занялся отработкой заклинаний. Тут уже и Рон не смог отнекиваться, Гермиона и его заставила поработать. Закончили друзья к ужину и вместе спустились в Большой зал.

Пока Рон варварски набивал себе брюхо Гарри и Гермиона смогли тихо обсудить магловедение. Гермиона объяснила свою удивительную сдержанность и попросила Гарри тоже потерпеть. Она решила что криками и руганью делу не поможешь. Чтобы бороться с предрассудками нужно сначала побороть систему. Пока всем заправляют чистокровные ничего не изменится.

Только когда хотя бы половина совета попечителей школы будут маглорожденными появится возможность произвести изменения в школьной программе.

Вот на этом месте и подошла к заговорщикам их декан. Сообщив, что хотела, она ушла, оставив своих двух любимых студентов разбираться с любопытством шестого Уизли. Уверив его и остальных соседей по столу, что им не грозят неприятности, Гарри и Гермиона быстро доели ужин и поспешили к кабинету МакГонагалл.

Она их уже ждала, и сразу повела на пятый этаж, в ранее не посещаемый ими коридор. Там висел портрет старого волшебника в странных треугольных очках.

— Открой пожалуйста, Игнотиус. Эти дети теперь будут использовать комнаты как свою личную студию, — сказала Макгоннагал портрету.

— А я думал это молодожены. Проходите! — со смешинкой сказал портрет, открываясь.

— Вам нужно будет установить пароль, — посоветовала декан своим густо красным студентам, заходя внутрь. — Здесь две комнаты. В зале можете делать уроки, а в спальне отдыхать. Мистер Поттер, очень надеюсь на Ваше благоразумие, и, думаю, мне не придется жалеть о своем решении выделить Вам комнаты.

Гарри еще раз густо покраснел и кивнул. Мысль использовать спальню в таком контексте ему и в голову не приходила, тем более с Гермионой. Сама Гермиона была не менее красной чем ее друг.

— Теперь Вы, мисс Грейнджер. Я не сомневаюсь в Вашем стремлении прочитать всю библиотеку Хогвартса. Вам для этого понадобиться очень много времени. Но прошу Вас, не перетруждайте себя. Мне бы не хотелось, чтобы Вы оказались в медпункте с истощением. Надеюсь мистер Поттер проследит, чтобы Вы достаточно отдыхали, — Гарри с серьезным видом кивнул, а Гермиона при упоминании Библиотеки снова покраснела. Она не думала, что ей разрешено пользоваться маховиком, чтобы посещать библиотеку. Но раз профессор МакГонагалл разрешает...

Глава 3. Октябрь

Прошел сентябрь. И незаметно как-то прошла половина октября. Уже больше месяца Гарри жил по новому расписанию, и ему нравилось. У него появилось целых два любимых предмета.

Первым была Защита. Впрочем, этот предмет стал любимым для всего курса, если не школы. В основном это стало так благодаря новому преподавателю. Профессор Люпин был первым по-настоящему компетентным учителем по этому предмету за много лет, и, к тому же, у него было хорошее чувство юмора.

Каждый следующий урок был лучше предыдущего. После боггарта они сражались с красными колпаками. Эти свирепые карлики водились всюду, где когда-то проливалась кровь — в затканных паутиной закоулках замков, в оврагах на месте сражений, — и дубинами убивали заблудившихся путников. Потом изучали ползучих водяных. Они были вылитые обезьяны, только в чешуе, жили в прудах и душили перепончатыми лапами всех, кого им удавалось заманить к себе.

Вторым любимым предметом стали Руны. Со слов преподавателя, у Гарри был натуральный талант, что неудивительно для Поттера. Оказывается, его семья начала свою историю с маглорожденного ученика (сына горшечника) самого Гриффиндора, ставшего известным мастером-артефактором. Интуитивное понимание любых рун или иероглифов было в крови любого Поттера. Так называемый семейный дар, вроде парселтанга у Слизерина. Талант же к полетам оказался всего лишь личным талантом самого Гарри и его отца, лишь усиленным их родовым даром, ведь метлы — тоже артефакты.

Все это, однако, поведала Гарри не преподаватель, а Гермиона. Она, оказывается, провела небольшое исследование, когда приключилась та история с парселтангом, и все подозревали что Гарри — Наследник Слизерина. Гермиона облазила всю библиотеку в поисках любых упоминаний семьи Поттер, вынужденно прекратив их только из-за своего окаменения. Потом же она просто забыла об этом исследовании на фоне всеобщей эйфории от спасения школы от закрытия.

Но несмотря на то, что подруга просмотрела десятки книг, о Поттерах она узнала весьма мало. Полноценную родословную она составить не смогла, лишь выяснила, что основатель рода женился на одной из семи дочерей Годрика Гриффиндора, Эйлин. Так что Гарри действительно был Наследником, только не того основателя, про которого все думали.

Кроме того, Гермиона выяснила, что в тринадцатом веке род Поттер поглотил остатки рода Певерелл, когда последний представитель этого древнейшего рода женился на девушке из Поттеров. От этого брака появилась дочь, которая тоже вышла за Поттера, своего дальнего родственника. Так и произошло поглощение. Гарри потом внимательно изучил все, что нашла его замечательная подруга.

Последним новым предметом для Гарри была Нумерология. Тут уже было все не столь гладко для Мальчика-который-выжил. Предмет этот представлял из себя примерно тоже самое, что и математика в средней и высшей школе, только применительно к магии. Тут была неоценима помощь Гермионы, которая в цифрах разбиралась как Хагрид в своих зверушках. Математические задачи она щелкала как компьютер — быстро и точно, на зависть всем остальным, особенно рейвенкловцам.

Как и на магловедении, на рунах и нумерологии сине-серебряные были так же в большинстве. Причем их посещало значительно больше студентов, что не удивительно — трудно ожидать от маглорожденных такого же желания посещать магловедение, как у Гермионы.

Благодаря этим трем предметам у нашей "лохматой парочки", как их привыкли все называть, когда они были без Уизли, появилось много разных знакомых с других факультетов. Гарри много общался с Эдвардом Холлиуэллом, Терри Бутом и Энтони Голдстейном с Рейвенкло, и Джоном Шеппардом, Эрни Макмилланом и Джастином Финч-Флетчли с Хаффлпаффа, в то время как Гермиона отлично поладила с уже упоминавшимися ранее хаффлпаффками и Падмой, и даже, также уже известными, слизеринками.

Дафна и Трейси оказались нормальными девочками, совершенно без предрассудков, характерных для их факультета. Дафна объяснила, что ее мама была с Рейвенкло, и в свое время дружила с маглорожденной однокурсницей, матерью Гарри. От такой новости брови знаменитого шрамоносца чуть не врезались в потолок.

Семья же Трейси не была столь уж старой и чистокровной. Они еще помнили своего маглорожденного прапрапрадеда, которого им все еще припоминали.

С Блейзом Забини и Теодором Ноттом ни Гарри ни Гермиона принципиально не общались, хотя Трейси и говорила, что Блейз нормальный парень. У него как раз таки предрассудки были, но в отличие от Малфоя, или Нотта, он был настоящий слизеринец. Возможно именно поэтому наши лохматые и не общались с ним, ведь никогда не знаешь что от него ожидать — вполне можно однажды нарваться на предательство.

Но кроме двух любимых предметов, у Гарри наметились и парочка нелюбимых. Самым ненавистным уроком для Гарри было зельеварение профессора Снейпа. Вся школа мгновенно узнала, как боггарт предстал в виде Снейпа, одетого в платье и шляпу бабушки Невилла. Ученики и кое-кто из профессоров держались за животы от смеха, только Снейп ходил чернее тучи. При одном упоминании профессора Люпина у него мстительно загорались глаза; Невиллу на его уроках в отместку доставалось вдвойне.

Пользуясь наличием своей собственной студии, а также запасом времени, Гермиона настояла на дополнительных занятиях по зельеварению для Гарри. Он вынужден был признать, что это была хорошая идея. Без Снейпа, бесшумно крадущегося за спиной, и говорящего всевозможные гадости совместно со своими змейками (Малфой и его компания), зелья у него стали получаться значительно качественнее. Это добавляло ему уверенности на уроке, и там тоже все улучшилось.

Снейп, конечно, все так же кривился, проходя мимо его котла, но ехидных коментариев больше не делал, предпочитая докапываться до бедняги Невилла, которого всем было очень жаль.

Ещё Гарри начал бояться уроков профессора Трелони. В освещённой камином, насыщенной благовониями комнате класс искал тайный смысл в смутных фигурах и символах. А у Трелони, стоило ей взглянуть на Гарри, огромные глаза заволакивало слезами. Он старался не замечать её взгляда. Нет, профессор Трелони не нравилась ему, хотя многие испытывали к ней чуть ли не благоговение. Парвати Патил и Лаванда Браун то и дело бегали в башню к профессору Трелони на переменах и возвращались с таким высокомерным видом, будто они узнали что-то неведомое остальным. А случись им беседовать с Гарри, они приглушали голос, будто он уже лежал в предсмертной горячке.

Уроки ухода за магическими существами на всех наводили тоску. Хагрид после случая с Клювокрылом потерял веру в себя. Теперь урок за уроком класс занимался флоббер-червями, а существ скучнее, как известно, нет во всём мире.

— Кому надо за ними ухаживать? — ворчал Рон, второй час запихивая в слюнявую глотку червяка нарезанный лентами салат.

Помимо новых и старых предметов Гарри радовали возобновившиеся тренировки по квиддичу. Первого октября команда Гриффиндора собралась в холодной раздевалке. Солнце садилось, и на поле стало темнеть. Капитан команды, Оливер Вуд, семнадцатилетний здоровяк-семикурсник, кончал в этом году школу. Обращаясь тогда к команде, он волновался чуть не до слёз.

— Это наш, точнее, мой единственный шанс выиграть Кубок школы, — начал Оливер, вышагивая перед командой из угла в угол. — Я играю с вами последний сезон. Это мой последний шанс. Команда Гриффиндора проигрывала семь лет подряд. Нам не везло: были травмы, в прошлом году турнир отменили. — Вуд сглотнул, будто в горле у него всё ещё стоял комок после прошлогоднего разочарования. — Но наша команда самая классная во всей школе! — Взгляд его сверкнул, и он ударил кулаком в ладонь. — У нас три превосходных охотника. — Вуд поглядел на Алисию Спиннет, Анджелину Джонсон и Кэти Белл. — Два непревзойдённых загонщика.

— Ну что ты, Оливер! Будет тебе! — притворно смутились Фред и Джордж.

— И у нас ловец, который ни разу ещё не упустил снитча! — Гордость у него в голосе прозвучала как раскат грома. Вуд помолчал и скромно добавил: — И, наконец, я.

— Ты у нас лучше всех, Оливер! — сказал Джордж.

— Обалденный вратарь! — похвалил Фред.

— Наши имена уже два года должны стоять на Кубке. — Вуд снова замаячил туда-сюда. — Когда Гарри пришёл в команду, я сказал себе: Кубок у нас в кармане. Не вышло. Но в этом году, моем последнем...

В голосе у него звучала такая горечь, что даже Фреду с Джорджем стало его жаль.

— В этом году, Оливер, Кубок наш как пить дать! — сказал Фред.

— Мы выиграем, Оливер! — заверила Анджелина.

— Можешь не сомневаться, — прибавил Гарри. Тренировались три раза в неделю с огромным воодушевлением. Дни становились короче и холоднее, зарядили дожди, но ни грязь, ни ветер, ни дождь не затмевали блестящей картины, постоянно всплывающей перед глазами Гарри, — он держит в руках литой серебряный Кубок.

Помня о наставлении декана контролировать занятость подруги, Гарри вытаскивал ее на свои тренировки. А то она почти не вылезала из-за своих книг, будто и впрямь задалась целью за год прочитать всю библиотеку Хогвартса.

Как-то раз Гарри в шутку предложил Гермионе научиться нормально летать на метле. Она, естественно, отказалась. Ну а Гарри потом каждый раз спрашивал подругу, не передумала ли она. Сначала он и сам относился к этому как к шутке, но постепенно эта мысль стала все более и более заманчивой. Гарри уже всерьез предлагал своей лучшей подруге научить ее летать. Она каждый раз отказывалась. Но, наконец, в середине октября Гермиона все же дала свое согласие. Но было одно условие: Гарри должен был лететь с ней на одной метле. Это уж точно не было препятствием.

— Ну что, полетели? — спросил Гарри подругу, которая сидела спереди него и мелко тряслась от страха.

Гарри так и не дождался ее ответа. Да он и не ждал, зная что этот гордиев узел нужно рубить. Он оттолкнулся от земли ногами и стал медленно подниматься ввысь. Гермиона судорожно вцепилась в древко метлы, и Гарри был уверен, что она закрыла от страха глаза, лишь бы не видеть удаляющуюся землю.

— Все хорошо, Миона, успокойся. Я с тобой, — Девочка слегка расслабилась, но все равно была чрезвычайно напряжена. Гарри, чтобы приободрить, сжал ее сильнее за талию, прижавшись поплотнее. Гермиона еще больше расслабилась и сама тоже откинулась назад, прижавшись к нему еще сильнее.

Лохматая парочка тем временем поднялась уже на довольно приличную высоту. Отсюда открывался просто потрясающий вид на закат.

— Миона, открой глаза. Все хорошо. Тут такой вид, — Гермиона послушно открыла глаза, и тихо ахнула. Солнце медленно заходило за горы, окружающие долину Хогвартся, заставляя их светиться насыщенными цветами, от фиолетового и синего до золотого и багряного.

Так они и сидели, смотря на закат, пока солнце не скрылось окончательно за горами, и земли Хогвартса не погрузились во тьму. Последнее обстоятельство очень беспокоило Гермиону, когда они начали спускать с высоты. Казалось, что они медленно спускаются в бездну. Только на земле Гарри осознал насколько он продрог. А какого было Гермионе?! "Дурак!" — мысленно обозвал себя Гарри.

Едва оказавшись на земле, девочка крепко обняла Гарри и быстро убежала, оставив его со странным чувством в груди. Он не хотел чтобы она уходила. Но не могла же она пойти с ним в душ...

Получасом позже Гарри зашел в гостиную, полную возбуждённых гриффиндорцев. Рон и Гермиона сидели в креслах у камина и готовили карты звёздного неба для урока астрономии. Точнее это Рон готовил, а Гермиона, как и Гарри сделала эти карты давным давно. Рон же, как и всегда, все оставил на последний момент.

— Что стряслось? — спросил Гарри друзей.

— Видишь объявление? — Рон махнул в сторону свежего куска пергамента на древней доске объявлений. — Конец октября. Посещение Хогсмида.

Через портретный проём вслед за Гарри вошёл Фред.

— Вот здорово! — обрадовался он. — Загляну в лавку "Зонко". У меня как раз кончаются драже-вонючки.

Гарри, погрустнев, откинулся на спинку кресла.

— Не расстраивайся, пойдёшь в следующий раз, — прочитала его мысли Гермиона. — Блэка скоро поймают, его ведь уже видели.

— Блэк не такой дурак, в Хогсмиде ему делать нечего. Попроси МакГонагалл, может, она разрешит тебе пойти с нами. Когда-то ещё будет "следующий раз"?

— Ты что, Рон! — опешила Гермиона. — Гарри нельзя ни на шаг выходить из школы.

— Да что ему одному здесь сидеть, что ли! Давай, Гарри, обязательно попроси МакГонагалл...

— Наверное, попрошу.

Гермиона хотела было возразить, но к ней на колени прыгнул Живоглот, у него в зубах корчился большой паук.

— Он что, обязательно должен жрать его на наших глазах? — поморщился Рон.

— Умница, Глотик. — Гермиона погладила кота, не обращая на Рона внимания. — Ты его сам поймал?

Живоглот принялся медленно жевать паука, не сводя жёлтых глаз с Рона.

— Не пускай его ко мне, — пробурчал Рон и склонился над картой. — У меня в сумке Короста.

Гарри зевнул. Так хотелось спать, но, одновременно, так не хотелось расставаться с обществом Гермионы. Как жаль, что они не могли пойти спать в свои апартаменты на пятом этаже. Там у них была большая кровать на двоих.

В первый раз Гарри предложил Гермионе постелить ему на полу, но она категорически отказалась от этого. Они стали укладываться в постель вместе, но по разные стороны кровати. Но все равно, когда просыпались, они находили себя тесно прижатыми друг к другу, обнявшись. И им было так комфортно, что вскоре они перестали заморачиваться с этим вопросом. Они настолько привыкли спать вместе, что теперь им становилось очень одиноко по ночам в башне в собственных постелях.

Гарри еще раз зевнул, уставившись прямо перед собой. Случайно, прямо перед ним была работа Рона, и тот неправильно истолковал друга:

— Можешь срисовать мою, если хочешь, — предложил Рон, пометив последнюю звезду завитушкой, и придвинул работу к Гарри. Тот смутился, не зная как сказать другу, что его работа давно готова. Во-первых Рон считал, что Гарри никогда от него не отлучался, а значит не мог незаметно сделать такую трудоемкую работу как астрономическая карта неба. Обычно Гарри делал все свои обычные уроки в башне, у всех на глазах, чтобы не вызывать лишних вопросов. Но именно в этот раз он сделал астрономию в апартаментах на пятом этаже.

Спас Гарри Живоглот. Он, не мигая, глядел на Рона и помахивал кончиком хвоста. Рон на миг отвернулся, кот вдруг бросился на его сумку и стал рвать когтями.

— Брысь, брысь, дурацкий кот! — завопил Рон, схватил сумку и стал бешено трясти кота, но кот намертво вцепился в неё и грозно шипел.

— Рон, ему больно, — взвизгнула Гермиона. Вся гостиная с интересом наблюдала за сражением. Рон тряс сумкой, кот держался крепко. И тут из сумки вылетела крыса Короста...

— Хватай кота! — взревел Рон.

Живоглот выпустил порванную сумку и, перепрыгнув через стол, помчался за перепуганной насмерть Коростой.

Джордж бросился ему наперерез, но опоздал. Короста стремглав прошмыгнула между множеством ног и исчезла под старым шкафом. Живоглот с ходу затормозил и запустил под шкаф переднюю лапу.

Подоспели Рон с Гермионой. Гермиона схватила кота поперёк туловища и оттащила. Рон, распластавшись на полу, за хвост вытянул Коросту.

— Ты посмотри на неё! — Рон затряс крысой перед лицом Гермионы. — Кожа да кости! А твой Живоглот на неё кидается. Держи его подальше от моей крысы!

— Рон, Глотик не понимает, что это плохо, — оправдывалась Гермиона дрожащим голосом. — Все кошки охотятся за крысами.

— Это не простая кошка, — не унимался Рон, запихивая крысу в нагрудный карман. — Он понял мои слова, что Короста у меня в сумке.

— Глупости! Глотик почуял её, как же ещё он...

— Твой кот взъелся на Коросту, — не отступал Рон. Вокруг захихикали, но он ничего не слышал. — Короста появилась здесь раньше. И она больна!

Рон повернулся на каблуках и ушёл в спальню.

Гарри и Гермиона переглянулись. "Глотик" выскользнул из рук хозяйки, и вернулся к недоеденному пауку. А доев сие лакомство пошел ластиться не к кому-нибудь, к хозяйке например, а к Гарри. Глотик был так настойчив, что Гарри ничего не оставалось как чесать его. По комнате тут же разнеслось утробное кошачье мурчание.

После вчерашнего Рон весь день дулся на Гермиону. На уроке травологии все трое срезали с одного цветка пузатые розовые стручки. Рон, надувшись, молчал.

Гермиона пыталась его разговорить. Она все же чувствовала некоторую вину из-за действий Глотика. Поэтому она участливо и робко спросила насчет состояния Роновой крысы.

Но Рон был слишком сердит чтобы нормально принять извинения подруги. Он зло ответил, что Короста забилась под одеяло и дрожит от страха. От злости у него все валилось из рук, из-за чего профессор Спраут была вынуждена сделать им замечание.

Со звонком друзья вышли из оранжереи. Следующий урок — трансфигурация профессора МакГонагалл. Гарри попросит у неё разрешения пойти в Хогсмид, но вот как лучше к ней обратиться? В конце коридора столпились возбуждённые одноклассники, и Гарри на время отвлёкся от своих мыслей.

Окруженная учениками, Лаванда Браун горько рыдала, а Парвати Патил, обняв подругу за плечи, что-то объясняла Симусу Финнигану и Дину Томасу, вид у них был самый серьёзный.

Оказалось, что у Лаванды погибло любимое домашнее животное. Ее кролика задрала лиса. Но весь трагизм ситуации был в том, что это полностью соответствовало предсказанию Трелони. Она говорила: "То чего ты боишься, случится 16 октября".

Гермиона, не верившая в предсказания, попыталась логически обосновать глупость этой идеи. Но Лаванда и Парвати лишь обиделись на нее. А Рон сказал: " — Не слушай её, Лаванда. Ей плевать на чужих животных."

Рон с Гермионой обменялись грозными взглядами, и Гарри подумал уже, что громкой ссоры не миновать. Но тут очень кстати появилась профессор МакГонагалл. Друзья сели по разные стороны от Гарри и весь урок не проронили ни слова.

Гарри уже привык к таким периодическим ссорам между своими друзьями. "Когда общаются такие противоположности то без ссоры не обойтись", — философски размышлял он. Гарри очень надеялся, что они сплотятся вокруг общей беды — отсутствия у Гарри разрешения на посещение Хогсмида.

Но нет, МакГонагалл отказала. И друзья имели диаметрально противоположное мнение на этот счет. Рон ругал МакГонагалл не переставая. Гермиона с укором смотрела на него. Выражение ее лица говорило: "Все к лучшему", и это еще больше сердило Рона. Гарри бы тоже обиделся, если бы не знал, что Гермиона лишь очень беспокоится о нем. Если бы подобная опасность грозила ей, он бы поступил так же.

Рон, видя реакцию Гарри на Гермиону, лишь еще больше разозлился. Но быстро взял себя в руки. Его очень раздражало, что его лучший друг, как ему казалось, ценит мнение Гермионы больше, чем его. Его злило, что друг стал так много общаться с их всезнайкой-подругой, и это так сильно влияло на самого Гарри, который стал более вдумчиво относиться к своему времени. Но если он начнет открыто выражать свое возмущение по этому поводу, то он, возможно, оттолкнет своего единственно друга. Поэтому он молчал и копил обиду.

Гарри тоскливо слушал, как однокурсники взахлеб обсуждают, что будут делать в Хогсмиде.

— Не унывай! — Рон хлопнул Гарри по плечу. — В этот день Хэллоуин, вечером в Большом зале праздничный ужин.

— Угу, — мрачно кивнул Гарри: праздник праздником, но поход в Хогсмид не заменит ничто.

Все пытались утешить Гарри, но тщетно. Дин Томас, умевший подделать любой почерк, предложил расписаться за дядю Вернона, но профессор МакГонагалл уже знала, что дядя Вернон отказался дать разрешение. А Рон вспомнил про мантию-невидимку, но Гермиона возразила на это, что дементоров маскарадом не проведёшь — они чувствуют человека через мантию. Менее всего утешили Гарри слова Перси.

— И чего столько шума подняли из-за Хогсмида? — сказал он вполне серьёзно. — Не стоит он этого. Магазин сластей ещё ничего, но в лавку диковинных штучек "Зонко" даже заходить опасно. Стоит, пожалуй, заглянуть в Визжащую хижину, но больше там делать нечего.

Глава 4. Возвращение Гермионы

Утром Гарри встал вместе со всеми и пошел завтракать. Настроение у него было скверное, но показывать этого не хотелось. Друзья старались приободрить его.

— Мы принесем тебе много-много сладостей, — обещала Гермиона, от всего сердца жалея Гарри. Ее искренняя забота очень грела душу мальчика. На миг из его сердца ушла тоска. Но потом вернулась, когда он осознал, что несколько часов они проведут раздельно. С того дня, когда Гарри стал посещать все их дополнительные уроки, эти двое стали практически неразлучны. Теперь же разлука причиняла прямо-таки физическое неудобство.

— Воз и тележку! — подхватил Рон. Он и Гермиона до сих пор не разговаривали. Даже в Хогсмид шли раздельно. Рон шел с Симусом и Дином, а Гермиона организовала большую девичью компанию из "девочек-умняшек", как совокупно называли всех девчонок, ходивших на Руны и Нумерологию. Девочки имели общие интересы, поэтому их поход в магическую деревню обещал быть интересным для всех.

Девочки уже совместно выразили Гарри их сожаление. Они тоже обещали принести ему гостинцев.

— Да ладно, чего там, — небрежно отвечал Гарри, провожая друзей в холл.

— Счастливо. Увидимся вечером, на празднике.

Завхоз Филч стоял у дверей и по списку отмечал уходящих, пристально вглядываясь в каждое лицо: без разрешения мимо него не проскользнешь.

— Что, Поттер, отсиживаешься в замке? — крикнул Малфой. Крэбб и Гойл осклабились. — Дементоров испугался?

Гарри сделал вид, что не слышал, и уныло поплелся вверх по мраморной лестнице, через пустые коридоры в башню Гриффиндора. В <i>их</i> гостиную не хотелось, без <i>нее</i> Гарри чувствовал бы себя особенно одиноко.

— Пароль, — встрепенулась Полная Дама.

— Фортуна Майор, — вялым голосом назвал пароль Гарри.

Портрет открылся. В гостиной кишмя кишели первый и второй курсы, несколько старшекурсников степенно беседовали о чем-то, им походы в Хогсмид уже приелись.

— Гарри, Гарри! Иди к нам, — позвал Колин Криви. Он благоговел перед Гарри и не упускал случая поговорить. — Ты не идешь в Хогсмид? А почему? — Колин сиял от счастья, что говорит со знаменитостью, и гордо глядел на товарищей. — Посиди с нами немного.

— Спасибо, Колин, — Гарри терпеть не мог, когда глазеют на его шрам. — Мне надо в библиотеку делать домашнее задание.

Раз сказал — нужно идти. И Гарри пошел обратно через портретный проем.

— Зачем было меня будить из-за каких-то пары минут, — пробурчала вдогонку Полная Дама.

Гарри понуро поплелся в библиотеку, но на полпути его глаза вдруг накрыли с сзади руками.

— Джинни? — попытался отгадать он. Сзади послышался обиженный хмык. — Сдаюсь! — пробормотал Гарри, и резко повернулся. — ГЕРМИОНА!!!

Это действительно была она. Его лучшая подруга. Она стояла прямо перед ним, ее темно-карие глаза будто излучали счастье. Не имея слов, Гарри налетел на нее, сжимая в крепких объятиях.

Гарри догадывался как это возможно. Скорее всего его подруга просто вернулась во времени как только вернулась в замок после хорошего дня в Хогсмиде. Только для того, чтобы составить ему компанию. От осознания этого в груди мальчика будто что-то лопнуло, и по жилам полилось нежное тепло.

А между тем объятие слишком задержалось, и Гарри это осознал. Он очень смутился, но все же разжал руки. Гермиона была красная как рак, и Гарри подозревал, что он ничем не лучше. Они потом так и стояли пару минут, красные, уставившись друг другу в глаза.

Неожиданно их прервали. Сзади послышалось скрипучее ворчание. Гарри повернул назад и нос к носу столкнулся с Филчем. Филч только что выпустил из замка последнего ученика.

— Вы что тут делаете? — подозрительно сощурился Филч.

— Ничего.

— Ничего?! — У Филча затряслась нижняя челюсть. — Хорошенькое дело! Почему вы не в Хогсмиде? Ваши дружки забавляются драже-вонючками, рыгательным порошком и червями-свистелками, а вы тут шляетесь. Что-то подозрительно!

Гарри молча пожал плечами. Гермиона спряталась у него за спиной, прижавшись к нему лбом.

— Сейчас же идите в гостиную! — скомандовал Филч и проводил Гарри взглядом до ближайшего поворота.

Гарри и Гермиона в гостиную не пошли. Может все же подняться в их апартаменты и провести время там? Или лучше наплевать на Филча, и просто гулять по замку. Дети поднялись по лестнице, еще не уверенные куда пойти, вышли в коридор, ведущий в совятник (так уж получилось, что они были рядом). И тут кто-то их окликнул.

Парочка вернулась на пару шагов назад. Из дверей своего кабинета выглядывал Люпин.

— Вы что здесь делаете? — спросил Люпин совсем другим тоном, чем Филч. — А Рон где?

— В Хогсмиде, — ответил Гарри, как будто это для него ровным счетом ничего не значило.

— Вот оно что! А Гермиона решила составить тебе компанию.

Люпин немного помолчал.

— Не хотите зайти? Мне как раз привезли гриндилоу для следующего урока.

— Гриндилоу? — Гарри вспомнил, что прочитал о них в учебнике по ЗОТИ. Последнее время он здорово вырвался вперед по этому предмету. Учебник он читал с удовольствием. Он был, как часто говорит Гермиона: "Для легкого чтения".

Лохматая парочка вошла в кабинет Люпина. В углу стоял огромный аквариум. Болотно-зеленого цвета чудище с острыми рожками, прильнув к стеклу, корчило рожи, сгибало и разгибало длинные костлявые пальцы.

— Водяной черт, — пояснил Люпин, внимательно их разглядывая. В уголках его глаз были едва заметные смешинки. — С ним справиться не так трудно, особенно после ползучих водяных. Надо только сломать ему пальцы. Они у него длинные и сильные, но хрупкие.

Водяной черт оскалился, обнажив зеленые зубы, и зарылся в водоросли.

— Чаю? — Люпин поискал глазами чайник. — Я как раз подумывал о чашке чая.

— Да, пожалуйста, — робко ответили дети. Люпин коснулся чайника волшебной палочкой, и из носика сейчас же вырвалась струйка пара.

— Располагайтесь. — Люпин указал на стулья и снял крышку с пыльной банки. — У меня только в пакетиках. Хотя, думаю, чайные листья тебе порядком надоели, Гарри.

Гарри поглядел на учителя: глаза Люпина лукаво поблескивали.

— Откуда вы знаете?

— Мне сказала профессор МакГонагалл, — Люпин подал Гарри кружку с отколотым краем. — Ты ведь не боишься предсказаний?

— Нет, — Гермиона на это предположение лишь фыркнула.

Может, рассказать Люпину о собаке на улице Магнолий? Нет, лучше не надо. Еще подумает, что Гарри трус. И без того не дал сразиться с боггартом. Да и Гермиону не хотелось беспокоить. Она, как обычно, станет за него волноваться.

Должно быть, эти мысли отразились у него на лице, потому что Люпин спросил:

— Тебя что-нибудь тревожит?

Гермиона тоже с интересом посмотрела на друга.

— Нет, — соврал Гарри и отхлебнул из кружки. Водяной черт показал ему кулак. — Тревожит, — сам того не ожидая, признался Гарри и поставил кружку на стол. — Помните, мы сражались с боггартом?

— Да, конечно.

— Почему вы тогда не дали нам попробовать?

Люпин удивленно поднял брови.

— Мне показалось, ты это понял.

Гарри опешил: он думал, что Люпин постарается уйти от ответа.

— Но все-таки почему? — переспросил Гарри.

— Видишь ли... — Люпин слегка нахмурился. — Увидев тебя, оборотень принял бы облик Волдеморта.

Гарри от удивления вытаращил глаза. Он меньше всего ожидал такого ответа. К тому же Люпин назвал Темного Лорда по имени, а ведь никто, кроме Дамблдора и Гарри, не осмеливается так его называть.

— Очевидно, я был не прав. Но я подумал, что в учительской ему нечего делать, — продолжал Люпин. — Все бы перепугались, и урок пошел бы насмарку.

— У меня мелькнула мысль о Волдеморте, — признался Гарри. — Но я тут же вспомнил дементора...

— Так вот оно что! — вслух рассуждал Люпин. — Поразительно! — Заметив недоумение в лице Гарри, Люпин улыбнулся и прибавил: — Выходит, больше всего на свете ты боишься страха. Это похвально!

Гарри не нашелся что ответить и отхлебнул чаю. Гермиона же гордо посмотрела на друга.

— А Гермиона? Ей вы тоже не дали выступить.

— Так уж получилось. Она была сразу за тобой, а я, если помнишь, сразу же закончил урок. Примите мои извинения, мисс Грейнджер.

Пару минут все молчали, думая о своем. Первым продолжил профессор:

— Так ты, значит, решил, что я считаю тебя трусом, не способным справиться с боггартом.

— Да, — У Гарри словно гора с плеч свалилась. — Профессор Люпин, вы ведь хорошо знаете дементоров...

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Люпин.

Вошел Снейп с дымящимся бокалом в руках, увидел Гарри и сощурился.

— А, это вы, Северус, — улыбнулся Люпин. — Благодарю вас. Поставьте, пожалуйста, на стол.

Снейп поглядел на парочку гриффиндорцев, на Люпина и поставил бокал.

— Я тут показываю Гарри и Гермионе водяного черта. — Люпин указал на аквариум.

— Прелестно, — даже не взглянув на аквариум, сказал Снейп. — Выпейте прямо сейчас, Люпин.

— Да, да, конечно.

— Если понадобится еще, заходите, я сварил целый котел.

— Пожалуй, завтра надо будет выпить еще. Большое спасибо, Северус.

— Не стоит, — сухо ответил Снейп, но взгляд его Гарри не понравился. Настороженно, не улыбаясь, Снейп повернулся и вышел.

Гарри с любопытством посмотрел на бокал. Люпин улыбнулся.

— Профессор Снейп любезно приготовил для меня это питье. Сам я не мастер их варить, а у этого зелья еще и очень сложный состав. — Люпин взял бокал, понюхал, немного отпил, и его передернуло. — Жаль, нельзя добавить сахара.

— А от чего... — начал было Гарри, но Люпин прервал его на полуслове.

— Мне последнее время неможется. И помогает только это зелье. Его мало кто умеет варить, но мне посчастливилось: я работаю с профессором Снейпом. А равных ему в зельеваренье нет.

Люпин отхлебнул еще. Гарри едва сдержался, чтобы не выбить из его рук бокал.

— Профессор Снейп очень интересуется темной магией, — сквозь зубы проговорил он. Гермиона предупреждающе посмотрела на друга. Но он должен был предупредить своего любимого преподавателя.

— Правда? — Люпин сделал еще глоток.

— Говорят даже... — Гарри помедлил, виновато глянул на подругу, и вдруг выпалил: — Говорят, он на все готов, лишь бы самому преподавать защиту от темных искусств.

— ГАРРИ! Как ты можешь такое говорить, он же преподаватель! — накинулась на мальчика Гермиона.

— Может он и преподаватель, но ты не можешь отрицать, что он скользкий тип, и мечтает об этой работе.

Люпин залпом выпил остатки зелья и поморщился.

— Гадость какая! Спасибо, Гарри, за предупреждение, но я знаю Северуса много лет, и прекрасно знаю на что он способен. Уверяю тебя, со мной все будет хорошо, а без Северуса мне было очень плохо. Ладно, Гарри, Гермиона, делу время — потехе час. Увидимся в Большом зале на праздничном ужине.

— Спасибо за чай. — Гарри поставил на стол пустую кружку. Гермиона сделала тоже. Она все еще злилась на друга.

Пустой бокал Люпина все еще дымился.

<center>

* * *

</center>

Гарри и Гермиона сидели на коряге на берегу Черного озера, куда они пришли после посещения профессора Люпина. Гермиона рассказывала о своем дне в Хогсмиде.

<center>Flashback POV Гермиона.</center>

Сидя в коляске с Сьюзан, Дафной и Падмой, Гермиона была в смешанных чувствах. С одной стороны в замке остался ее лучший друг. С другой ее ожидал прекрасный день в единственной во всей Британии полностью волшебной деревне. Она столько о ней слышала и читала. Но как же все это несправедливо...

Ее новые подруги не преминули заметить ее состояние, и спросили что ее беспокоит. Неожиданно для себя Гермиона ответила. Обычно она редко открывалась кому-либо.

— Я просто беспокоюсь о Гарри. Почему именно с ним происходят подобные вещи? Почему его жизнь должна быть такой сложной? Сначала Тот-кого-нельзя-называть лишает его семьи. Потом его отдают его ужасным родственникам, которые так плохо с ним обращаются, — при мысли об этих..."людях", Гермиона аж скривилась от отвращения и злости.

— Я просто уверена, что была первым человеком, кто когда-либо его обнял. Он никогда раньше не чувствовал душевной теплоты. Иногда... — "Иногда мне хочется просто обнять его, и больше никогда не отпускать" чуть не сказала девочка, но вовремя остановилась, густо покраснев. Впрочем, ее собеседницы все прекрасно поняли и так.

— А потом сбегает из тюрьмы этот Блэк, и Гарри сам как будто оказывается за решеткой. Почему? Почему он не может спокойно жить как все, как он желает? Его родители пожертвовали собой, чтобы и у него, и у нас было счастливое будущее. Так почему их жертва должна пропадать так напрасно? Почему?!

Сьюзан, Дафна и Падма лишь молча переглянулись. Они не знали ответов на эти вопросы, и даже не задумывались об этом. Всех их кольнуло острое чувство стыда, что они сами раньше не замечали как он несчастен. И это так они отблагодарили героя, победившего самого темного волшебника столетия, когда ему было чуть больше года.

А между тем, пока ее попутчицы сгорали от стыда, Гермиона продолжила исповедовать свои мысли чувства:

— Даже не знаю, чего я вам все это рассказываю... Гарри бы точно не одобрил, что я обсуждаю с вами его жизнь. Особенно, что я упомянула его родственников. Почему он стыдится признаться даже мне, что жизнь у них представляется ему адом на земле? Причем он винит себя за все несчастья, что свалились на его голову из-за этого негодяя с запрещенным именем, — Гермиона немного помолчала, погруженная в свои мысли.

— Странно что я вообще обо всем этом заговорила... Хотя нет, ничего странного нет. Раньше, до Хогвартса, когда я хотела что-нибудь обсудить, что-нибудь сложное, были родители. Но с ними я теперь вижусь только два месяца в году, да на Рождество и Пасху. В остальное время у меня есть Гарри и Рон. Но Рон... Рон это Рон, и этим все сказано. Его эмоциональность на уровне чайной ложки. Иногда я гадаю как можно в его возрасте быть столь ребячливым, безответственным и глупым... — "Вру, прекрасно знаю, что всему виной гиперзаботливая мама и несколько талантливых старших братьев. Скорее всего родители не замечали его успехов в детстве, сконцентрировав все свое внимание на единственной дочери. Но не стоит все это говорить Сью и Даф".

— Еще я гадаю, почему до сих пор дружу с ним. Он ведь совсем не ценит мою дружбу. Я для него лишь источник готовой домашней работы, "Наверное, из-за Гарри, Рон его первый в жизни друг. Если бы не Гарри, я и Рон скорее всего были бы врагами."

— Другое дело Гарри... Гарри совсем другой. Он значительно старше чем выглядит, и иногда я думаю, что он взвалил на себя слишком много ответственности. Поэтому с ним я чувствую себя по-настоящему нужной. Я хочу хоть немного облегчить его ношу, поддержать его. И он это ценит. Он ценит меня вовсе не из-за домашних работ, как Рон. Он делает их сам, я их только проверяю. Он, конечно ценит мою эрудицию, но я не чувствую себя просто ходячей энциклопедией, когда мы рядом. Но при всем этом, я просто не могу говорить с ним обо всем... И спасибо вам, что выслушали меня, — Гермиона резко выдохнула и опустила голову, закончив свой эмоциональный монолог. Выговорившись, она почувствовала большое облегчение.

— Тебе незачем так волноваться, Гермиона. На то и нужны друзья, — сказала Сьюзан, подсаживаясь к гриффиндорке и мягко обнимая ее.

— Друзья? — неверяще переспросила Гермиона, поднимая голову. — Вы и правда хотите со мной дружить?

— Конечно! — с неожиданной для самой себя горячностью подтвердила Дафна. Ледяная принцесса Слизерина присоединилась к хаффлпаффке, обнимая Гермиону.

— Разве стали бы мы тебя слушать, или даже ехать с тобой, если бы мы не считали тебя своим другом. — подхватила Падма, обняв гриффиндорку спереди.

— Спасибо, спасибо, спасибо... — стала повторять Гермиона, уже не сдерживая слез. Ее мечта сбылась, у нее есть друзья. Не только Гарри и Рон.

Из коляски уже виднелись крыши Хогсмида. Гермиона поспешила привести себя в порядок, не желая показываться всем заплаканной. Несколько из ее новых знакомых (или подруг, она еще не привыкла, что у нее есть друзья), а именно Ханна, Трейси и Меган, решили первое посещение Хогсмида совместить со своим первым в жизни свиданием. Гермиона не хотела портить им день своими слезами.

Ханна Аббот, первая скромница Хогвартса, удивила всех когда согласилась пойти на свидание с Эрни Макмилланом. Даже ее лучшая подруга Сьюзан была поражена. Сам Эрни был счастлив как щеночек, и фонтанировал энтузиазмом. Все были согласны, что они хорошая пара.

Зато никто не был удивлен, когда Джон Шэппард пригласил Меган Джонс. У них давно к этому шло. Они тесно общались еще с первого курса, когда Шэппард и она вместе ехали в поезде. Гермиона подозревала, что Джон и на Хаффлпафф попал только из-за Мэги, потому что внешне он был самым настоящим гриффиндорцем. То-то они с Гарри так быстро поладили на Рунах.

Также было с Трейси и Блейзом. Они были знакомы с младенчества, но по более необычной причине. Необычной для любого кого воспитывали маглы, ведь в мире маглов уже лет двести-триста не заключали помолвок между младенцами. А этих двоих именно что обручили и растили вместе, чтобы они заранее привыкли друг к другу.

Неудивительно, что ситуация Трейси и Блейза привлекла интерес Гермионы. После посещения всех достопримечательностей Хогсмида и многих разговоров о самом разном, разговор свернул на тему брака в волшебном мире.

— Не понимаю, как ваши родители могли так с вами поступить? — не выдержала Гермиона, когда Трейси присоединилась к девичьей компании в Трех метлах, отправив своего жениха к остальным мальчикам. Ханна тоже ненадолго оставила Эрни, как и Меган. Таким образом стихийно образовались девичник и мальчишник.

— О чем ты, Герми? — удивилась Трейси.

— Ну как же? Вас же обручили в младенчестве! А если потом окажется, что вы совсем не пара? Так и будете мучиться потом всю жизнь.

— Потому и растят обрученных вместе, чтобы не было таких проблем. Неужели в магловском мире все по-другому?

— Конечно по-другому. У нас уже лет триста нет такого. Каждый сам волен решать, на ком жениться.

— И как? Счастливы? — лукаво спросила Падма. Она была достаточно знакома с магловским миром. И ее индийское происхождение и воспитание тоже накладывало свой отпечаток.

— Не всегда, — вынуждена была признать Гермиона. — Но все равно! Должна же быть свобода выбора.

— Но я слышала, что и у вас бывают браки по расчету, — внесла свои пять копеек Сьюзан.

— Есть. Но не в таком раннем возрасте. У нас если и сговариваются, то только лет в четырнадцать-шестнадцать. Но это только в Англии. Как обстоит с этим в других странах, я не знаю.

— В Индии это делают с семи, и это довольно частое явление. Кроме того это не помолвка, а полноценная свадьба. Я сама уже замужем с этого возраста, — просветила всех Падма. Гермиона пораженно уставилась на нее, будто восклицая "И ты тоже?!", а Падма продолжила. — Мой муж из очень влиятельной семьи, имеющей очень древнюю историю. Чуть ли не со времен Будды! По планам моего отца и его семьи, мой муж потом заменит моего отца как посла Магической Индии в Великобритании. Так что это политический брак.

— И как тебе муж? — спросила Трейси. — И как Парвати, она тоже замужем?

— Неплох. Хотя мы мало общаемся. Он живет в Индии, а я здесь, и приезжаю только на месяц каждый год, — ответила Падма. — У нас не растят вместе, как здесь. Нравы в Индии и сейчас довольно архаично-патриархальные, редкой девушке удается выйти замуж по-любви, обычно все решают родители. Одна из таких — Парвати. Ей повезло, или не повезло, как посмотреть, стать послушницей храма богини Кали. Она сама вольна выбрать мужчину, или же за нее это сделает храм, но только после Хогвартса. Храм заинтересовался тем, чтобы одна из ее послушниц обучилась в Европе. Храмовой же магии ее учат летом.

— Теперь понятно почему ей так нравятся Предсказания, — пробормотала Гермиона. — Храмы же в основном этим занимаются, предсказаниями? — спросила она уже громче.

— Вообще-то да. Это основное занятие, помимо лечения болезней и мелкой артефактологии: талисманы и обереги. — ответила Падма. — Храм их потом продает населению, в том числе и маглам. Есть еще в Индии опасные места, а страна очень многолюдная. Поэтому некоторым селениям, живущим рядом с опасными тварями, просто необходимы мощные обереги. Потому и Статус Секретности у нас отличается от вашего. Магию разрешено практиковать на глазах у маглов только в храмах. И то только мелкое волшебство, на грани магловских фокусов. Исключение — излечение болезней, вот тут они творят серьезные чудеса, хоть и не на публике, — Падма закончила, и все пару минут молчали, обдумывая услышанное.

— В Британских храмах Богини совсем не так, — неожиданно сказала Дафна. Гермиона в очередной раз удивилась. Она никогда не предполагала, что волшебники ходят в церковь. Хотя, празднуют же они Рождество и Пасху. Но оказалось все не так как она подумала.

— В храмах Богини теперь не лечат. Это теперь полностью забота св. Мунго. Артефакты тоже почти не делают, разве что на удачу, любовь, замужество, материнство. Вот гадания все также в почете, и гадатели там не чета этой Трелони. Вообще не понимаю почему ее в школе держат. В моей семье женщины традиционно становятся жрицами Богини. Я тоже хотела продолжить эту традицию, но так как в Хогвартсе гадания преподает эта чудачка, мне приходится учиться самой или просить совета у бабушки.

— Неужели ты веришь в предсказания, Дафна? — неприятно удивилась Гермиона, но она была бы не она, если бы не спросила следующее. — И что же за Храм Богини?

— В Магической Британии две официальные религии. Первая — это христианство, переработанное Мерлином. За это его и почитают наравне, или даже вместо Христа. А вторая — это язычество, или Старая религия. До Мерлина, именно она была основной. Только если мужчины почитали разных богов, о которых сейчас даже не вспомнят, то у женщин во все времена была одна Богиня, которую помнят и почитают до сих пор, в том числе и некоторые маглы. Некоторые чистокровные семьи до сих пор не признают Христа, и моя в том числе. Потому маглорожденные нас и называют темными, ведь большинство из них — христиане. Язычники кажутся им порождениями бесов, — тут Дафна посмотрела на Гермиону. — Надеюсь ты меня теперь не возненавидишь.

— Что ты. Мне абсолютно все равно какой ты веры. Я и мои родители атеисты, или, скорее, деисты, — все непонимающе уставились на нее. — Деисты соглашаются с тем, что Бог может существовать, но считают, что ему просто наплевать на то, что здесь происходит. Грубо говоря представьте ученого, проводящего эксперимент, и, для его же чистоты, не вмешивающегося.

— Но по твоей же аналогии получается, что он может и вмешаться. Мы же не знаем целей эксперимента и его алгоритма, — спросила доселе молчавшая Ханна.

— Согласна, но молиться-то ему зачем? По нашей просьбе он эксперимент не изменит.

— А как же тогда вы определяете что хорошо и что плохо? Если вы не боитесь кары небесной за свои грехи, — снова спросила Ханна и Гермиона стала подозревать, что именно она здесь самая набожная христианка.

— По-разному, кто-то придерживается норм общества, но кто-то их нарушает. В основном поступает по принципу: "Поступай с людьми так как хотел бы чтобы поступали с тобой". А какие нравственные императивы у язычников? — спросила она Дафну.

— Примерно те же. В основном мы просто следуем традициям, — ответила слизеринка.

— Давайте прекратим обсуждать вопросы религии, и поговорим о чем-нибудь более... романтичном.

— Я за! — высказалась Трейси. — Так когда можно будет ждать ваших открытых отношений с Гарри? — спросила она Гермиону. Та мгновенно покраснела до свекольного оттенка.

— Ты... о чем? — пробормотала она.

— Когда вы начнете открыто встречаться? Все давно знают что вы "лохматая парочка", но никогда никто не видел чтобы вы целовались. Иногда ты его обнимаешь, но это все. А так иногда посмотришь на вас, и от давно женатой пары не отличишь. Вы даже фразы друг за другом заканчиваете.

— Мы... мы просто очень хорошие друзья, — пролепетала гриффиндорка, хотя от реплики про женатую пару она покраснела еще больше. Знали бы девочки, что они спали в одной кровати...

— Да ну. Друзья они. Тогда я и Блейз совершенно незнакомые люди!

— Трейси, прекрати давить на человека. Может, они и вправду не встречаются, — заступилась за гриффиндорку слизеринка, как бы странно это не звучало. Гермиона благодарно посмотрела на нее.

— Но не будет же она хотя бы утверждать, что ничего к нему не чувствует? — Трейси требовательно смотрела на Гермиону, которая была слишком шокирована таким напором. В этот раз за Гермиону вступилась Сьюзан.

Пока шла перепалка между подругами, Гермиона вынуждена была немного прийти в себя и обдумать этот вопрос. Совершенно ясно, что Трейси просто так не отстанет. Ей нужен был ответ.

Гермиона очень сомневалась стоит ли этот ответ дать. Уж слишком часто ее предавали в начальной школе. А вдруг и они ее предадут, и назавтра каждая замковая крыса будет обсуждать ее отношения с Гарри. Хотя, по словам Трейси они и так это делают. Гермионе очень хотелось наконец заиметь настоящих подруг. Гарри и Рон, конечно, друзья, но они мальчики и многое с ними не обсудишь. Некоторые секреты можно обсуждать только в женском обществе.

Чувствует ли она что-нибудь к лучшему другу? Да! Еще на первом курсе она сначала пожалела его, а потом он вызвал ее искреннее восхищение, без раздумий прыгнув на спину взрослому троллю, спасая ее. Это был очень самоотверженный поступок, и так как сама Гермиона всегда старалась помогать людям, то она это оценила. С тех пор она испытывала к нему чувства.

Правда до этого лета Гермиона не была уверена, что именно чувствует к Гарри. Сперва она считала эти чувства дружескими. Но чертовы гормоны... В конце прошлого года она ощутила, что вступила в пору полового созревания. Ее начали интересовать мальчики, точнее один единственный мальчик, буквально поселившийся в ее фантазиях, как невинных, так и не очень. При последней мысли Гермиона снова покраснела, вспомнив что именно ей грезилось.

Тогда Гермиона сильно испугалась, что это чувство никогда не станет взаимным, и стала с ним бороться. Половину лета она настраивала себя на то, чтобы продолжать относиться к Гарри как к просто очень хорошему другу. Она рассматривала вариант, чтобы зарыться в уроки и выбить из своей головы всю эту чушь, как она это про себя называла.

Но все пошло не так! Гарри вызвался таскать ее тяжелую сумку. Это было так мило. А уж как она обрадовалась, когда тем же вечером он предложил ей, чтобы он посещал все ее дополнительные занятия, просто чтобы быть рядом. Тогда и зародилась у нее в сердце надежда, что он сможет однажды ответить ей взаимностью, что они будут вместе, несмотря на то, что в замке было полно намного более красивых девочек. Да та же Дафна, или Сьюзан, или даже Лаванда могли сто раз дать фору вечно лохматой, зубастой заучке Грейнджер, у которой, к тому же, был очень властный характер, который буквально выбешивал младшего Уизли. Хотя Гарри всегда терпимо относился к этому.

Прошедший месяц вообще казался Гермионе сказкой. Они были практически неразделимы: учились, ели, гуляли, даже спали вместе. Да сколько уже можно краснеть? Выгляжу как семафор.

Наверное, со стороны они действительно казались влюбленной парой. Как бы Гермиона хотела, чтобы это было в самом деле так! Но нет, Гарри помимо джентельменства ничего не проявлял, по крайней мере осознанно. Только во сне он часто повторял ее имя, и иногда Гермиона просыпалась с его рукой на груди. Его орган при этом заметно выпячивал и упирался ей в попу. У самой Гермионы от этого становилось жарко в груди и внизу живота. Нестерпимо хотелось его поцеловать, и, чтобы успокоиться, ей приходилось вставать и читать. А она так любила находиться у него руках, когда он просыпался.

Может выложить им все как есть, и попросить совета, как сделать так, чтобы парень обратил на тебя внимание? Тем более, все равно будут спрашивать. А так она хотя бы получит пользу. Решено:

— Да, я люблю его, — достаточно громко сказала Гермиона. Перепалка мигом прекратилась и девочки все как одна повернулись к ней. — Но мы не встречаемся. На самом деле мне нужна ваша помощь. Помогите мне обратить его внимание на себя, прошу.

Первой не выдержала конечно же Трейси:

— Обратить внимание!? Девочка, да ты центр его вселенной. У тебя и так все его внимание. Вот бы и Блейз так на меня смотрел, как Гарри на тебя, когда ты не видишь.

— Гарри... на меня... смотрит? — удивилась Гермиона. От этих трех слов у нее сердце начало биться как крылышки калибри.

Тут уже не выдержали все.

— Да, смотрит. Обычно это происходит в Большом зале, во время трапезы. Ты как всегда уткнешься в книгу, а он любуется, — сообщила Дафна. — Мне иногда кажется, что вы оба уходите со стола голодными.

— Он не ест? — сразу же забеспокоилась Гермиона. Но при этом не могла не порадоваться, что Гарри все же видит ее как девушку, и, возможно, ее чувства взаимны.

— Почему же, ест. Но на фоне Уизли это выглядит как будто курочка клевала. Вот уж парадокс: Уизли ест не меньше Крэбба и Гойла, а остается таким же тощим, как и твой Гарри. Кстати о тощем Гарри — ты бы занялась им, а то ходит как палка с лохмотьями. Его бы откормить да приодеть, — посоветовала Дафна.

— Ей бы самой приодеться! — заявила Трейси. Гермиона вспыхнула. — Не обижайся Герми, но одеваешься ты без вкуса, в стиле "натуральная заучка". Хотя может Поттеру именно такой и нравится, ведь сам он ходит в "Я только-только из Азкабана".

Гермиона надулась. Обидно, но она была готова признать ее правоту. Может, действительно сменить гардероб... и... и исправить зубы. Родители, конечно, обидятся, что она не даст им исправить этот ее недостаток обычными методами, но у нее уже нет сил это терпеть.

— Когда следующий поход в Хогсмид? — спросила она.

— Через три недели, почти в конце ноября, — ответила Падма. — А что такое?

— Вы не могли бы мне помочь с выбором гардероба? Я видела магазинчик одежды вниз по улице, — попросила Гермиона. Девочки переглянулись, а потом с одинаковой ухмылкой кивнули. Гермиона сглотнула — ей вдруг представилась кукла Барби в человеческий размер с ее лицом и волосами.

<center>End of flashback.</center>

— ...а около семи нас всех собрали и мы отправились обратно в Хогвартс, — закончила свой рассказ Гермиона, сидя облокотившись спиной на грудь Гарри. Нет, она не призналась ему в своих чувствах, и он тоже. Но ей хотелось почувствовать тепло его тела. Поэтому они сидели под деревом на самом берегу озера, и он крепко прижимал ее к себе руками, обхватив со спины, пока она рассказывала о событиях дня. При этом она умолчала про свою короткую исповедь перед Сьюзан, Дафной и Падмой в безлошадной карете, и про расспросы Трейси.

Единственное, что она передала — их мнение об его фирменном стиле, тот который "только-только из Азкабана". Гарри на это посмеялся, заявив, что правильней было бы говорить "Дурзкабан", а потом нахмурился. Гермиона могла поспорить на все, что угодно, что он тоже постарается сменить гардероб. Как бы она хотела ему помочь...

Кстати о покупках, она едва не забыла. Гермиона потянулась к сумке, с которой ходила весь день.

— Гарри, — начала она. — Хоть это и плохо с моей стороны — напоминать тебе об этом, но я заметила очень интересную закономерность. Каждый Хэллоун заканчивается для тебя какой-нибудь неприятностью. На первом курсе тебе пришлось сразиться с троллем, чтобы спасти меня. В прошлом году в этот день открыли Тайную комнату. Поэтому я желаю тебе провести этот Хэллоуин без происшествий, и, чтобы ты всегда имел шанс выжить, мы с девочками купили тебе в Хогсмиде эту книгу, — она протянула ему толстую книгу в кожаной обложке.

Гарри взял у нее книгу и открыл титульный лист. "Боевая магия, разные времена, разные народы". Название многообещающее, но что можно выучить по подробному, но все же обзору? Так он думал пока не открыл оглавление. Прочитав его, в его мозгу сразу же загорелся другой вопрос: "А как это возможно?". Тем в книге было множество, так много, что они физически не могли уместиться в книге. Гарри сначала решил, что это первый том и в оглавлении просто прописали также содержание следующих томов. Но нет, в самом низу оглавления была приписка, сообщающая, что для перехода к нужной главе достаточно коснуться палочкой ее названия в оглавлении. Гарри коснулся названия главы о современном немецком боевом магическом искусстве, который, по его мнению, обязан был оказаться в другом томе. Тут же книга захлопнулась, а потом открылась на нужной главе. И глава была довольно большой.

— На ней наложены чары, Гарри. Довольно интересные чары на самом деле. Я читала о них... — Гермиона разразилась длинной лекцией о чарах, наложенных на эту книгу. Оказывается, перед ним был целый артефакт, по действиям напоминающий компьютер. В обложке был камень, на кристаллическую структуру которого записывалась информация. Эта информация, текст и иллюстрации потом передавалась на листы согласно запросу. Очень удобно, но наверняка еще и дорого — вряд ли записывающие кристаллы так легко достать. Гарри не стал отказываться от столь дорогого подарка, но пообещал себе купить девочкам подарки не менее ценные. Хмм, Гарри внимательно осмотрел руны на обложке, кажется он знал какой подарок он <i>сделает</i> Гермионе.

Остаток дня дети провели там же под деревом, занимаясь чтением. Гарри углубился в подаренную книгу, а Гермиона, все также облокотившись на него, читала что-то свое.

<center>

* * *

</center>

— Вот ты где! — воскликнул Рон, найдя друга в гостинной факультета. — Гляди, сколько я тебе всего принес!

На колени Гарри посыпался дождь сладостей в пестрых блестящих обертках. Рон только что вошел в комнату отдыха, весь раскрасневшийся с холода и сияющий от удовольствия. Хотя Гарри сумел разглядеть и тень неудовольствия на его лице, когда он посмотрел на Гермиону. Когда же они помирятся, наконец?

— Спасибо, — Гарри взял в руки пакетик черных перечных упыриков. — Ну как там, в Хогсмиде? Где был?

Где только он не был! Он с Симусом и Дином были и в магазине волшебных принадлежностей "Дэрвиш и Бэнгз", и в лавке диковинных штучек "Зонко", и в пабе "Три метлы" — ах, какое там чудесное горячее сливочное пиво!

— А почта, Гарри! Двести сов, каждая на своей полке, у каждой свой цвет, чем сова быстрее, тем цвет ярче.

— А в "Сладком королевстве" новый сорт сливочной помадки! Всем дают бесплатно попробовать. Вот, держи.

— А в "Трех метлах" мы, кажется, видели огра... Кто только туда не заходит! Жаль, что нельзя было захватить сливочного пива. Так хорошо согревает!

— А ты что делал? — спросил он Гарри. — Готовил уроки? — он покосился на толстенную незнакомую книгу в его руках.

— Да нет, так... пил с Люпином у него в кабинете чай. Потом пришел Снейп... — И Гарри рассказал другу о зелье.

Рон раскрыл рот от удивления.

— И Люпин выпил? Он что, чокнутый?

Гермиона глянула на часы. — Пора идти за праздничный стол, до начала пять минут.

— Сейчас, занесу книгу в комнату. Спасибо тебе еще раз Гермиона, — он ее крепко обнял. — И остальным тоже передай мои благодарности.

Гарри убежал в комнату, оставив бывших друзей наедине. Гермиона постаралась как всегда проигнорировать его, а Рон не удержался от колкости:

— Что, не смогла придумать ничего лучше чем принести книгу из Хогсмида?Заучка!

Гермиону эти слова привели в ярость. Если бы в этот момент не появился Гарри, то она бы прокляла Рона. А так он отделался звонкой пощечиной. Гарри лишь покачал головой, никак не прокомментировав.

Золотая троица выскочила через проем с Дамой и вместе со всеми поспешила в Большой зал.

— Все-таки Люпин точно чокнутый, как можно было выпить что-либо из рук Снейпа? — сказал Рон.

— Вряд ли Снейп отравил бы Люпина на глазах у Гарри, — Гермиона опасливо огляделась: не подслушивает ли кто?

— От него можно всего ожидать, — ответил Гарри нехотно. Он вовсе не хотел возобновлять спор, который разгорелся у них по выходе из кабинета профессора Люпина.

Миновали холл и вошли в Большой зал. Сотни тыкв светились зажженными внутри свечами, под затянутым тучами потолком парила стая летучих мышей, змеились молниями ярко-оранжевые транспаранты.

Столы ломились от яств, да таких, что Рон с Гермионой, объевшиеся в Хогсмиде сладостей, не только отведали всего, но еще взяли добавки. Гарри то и дело кидал взгляд на профессорский стол. Профессор Люпин был весел и как ни в чем не бывало беседовал с учителем заклинаний Флитвиком. А Снейп что-то уж очень часто посматривал на Люпина. Нет, все-таки он прав насчет Снейпа! Такой и отравить не постесняется.

После ужина привидения Хогвартса разыграли целое представление. Неожиданно вылетели из стен и столов, представляя сценки о том, как сделались привидениями. Огромный успех имел Почти Безголовый Ник, призрак дома Гриффиндор. Он очень живо изобразил, как ему безобразно отсекали голову.

Чудесный вечер не испортил даже Малфой.

— Привет от дементоров, Поттер! — крикнул он, выходя из зала.

Трое друзей вместе со всеми гриффиндорцами шли обычным путем в башню Гриффиндора. У портрета Полной Дамы почему-то образовался затор.

— Что это все стоят? — удивился Рон. Гарри поднялся на цыпочки: проем в гостиную был закрыт.

— Пожалуйста, расступитесь, — послышался голос Перси, и староста важно прошествовал сквозь толпу. — Почему такое столпотворение? Вы что, все забыли пароль? Извините, я староста школы...

И тут стало тихо. Сначала умолкли те, кто стоял ближе всех к проёму. Скоро молчали все.

— Скорее позовите профессора Дамблдора, — вдруг раздался пронзительный крик Перси, от которого словно повеяло холодом.

Все взгляды устремились к нему, стоявшие сзади поднялись на цыпочки.

— Что случилось? — спросила только что подошедшая Джинни.

Наконец появился профессор Дамблдор, гриффиндорцы расступились, Гарри и Рон с Гермионой протиснулись к самому входу. Гермиона ахнула и схватила Гарри за руку: Полная Дама с портрета исчезла, холст искромсан; пол усеян лоскутами; целый клок совсем вырван.

Дамблдор окинул взглядом обезображенную картину и повернулся к подоспевшим МакГонагалл, Люпину и Снеггу.

— Профессор МакГонагалл, пожалуйста, пойдите к Филчу. Пусть он немедленно осмотрит все портреты в замке. Надо найти Полную Даму.

— Найдете, непременно найдете, — прокудахтал кто-то.

Это был полтергейст Пивз. Он кувыркался под потолком, по обыкновению, радуясь чужой беде.

— Что ты хочешь сказать, Пивз? — спокойно спросил Дамблдор, и Пивз замер. Кого-кого, а Дамблдора он побаивался. Сменивший кудахтанье елейный голос было ещё противнее слышать.

— Она спряталась от стыда, ваше директорское величество. У нее неописуемый вид. Я видел, как она мчалась по лесам и долам на пятый этаж, колесила между деревьями и истошно вопила. — Он ухмыльнулся и с сомнительной жалостью прибавил: — Бедняжка.

— Она не сказала, кто это сделал? — все так же спокойно спросил Дамблдор.

— Сказала, школьный голова, сказала! — Пивз не спешил с ответом, будто поигрывал ручной гранатой. — Она отказалась пропустить его без пароля, а он разозлился. — Пивз сделал кувырок и взглянул на Дамблдора, зажав лицо коленями: — Ох, и вредный же характер у Сириуса Блэка!

Глава 5. Зловещее поражение

Дамблдор велел гриффиндорцам немедленно вернуться в Большой зал. Минут через десять к ним присоединились все ученики школы, которые ничего не могли понять.

— Мы тщательно обыщем весь замок, — объявил Дамблдор, а МакГонагалл и Флитвик тем временем запирали все входы в Большой зал. — Боюсь, всем вам эту ночь безопасности ради придется провести здесь. Старосты факультетов будут по очереди охранять дверь в холл. За главных остаются старосты школы — отделения девочек и отделения мальчиков. Обо всех происшествиях немедленно сообщать мне. — Директор повернулся к Перси, и тот важно выпятил грудь. — С донесениями посылайте привидений. — Дамблдор немного подумал и добавил: — Да, вам еще вот что нужно.

Он легонько взмахнул волшебной палочкой, длинные столы, взлетев, выстроились у стен, взмахнул снова, и весь пол устлали пухлые фиолетовые спальные мешки.

— Спокойной ночи, — пожелал профессор, закрывая за собой дверь.

Зал загалдел: гриффиндорцы возбужденно объясняли, что стряслось с Полной Дамой.

— Быстро все по спальным мешкам! — крикнул Перси. — Никаких разговоров. Через десять минут гашу свет.

— Идем, — позвал друзей Гарри; взяли по мешку и устроились на полу в углу зала.

— Как, по-вашему, Блэк еще в замке? — боязливо шепнула Гермиона.

— Дамблдор, наверное, думает, что да, — отозвался Рон, забыв на время про ссору с ней.

— Хорошо еще, что Блэк явился сегодня, — заметила Гермиона. Все трое одетые забрались в мешки и продолжали беседовать. — Обычно в это время мы уже в башне...

— Может, Блэк утратил представление о времени, — предположил Рон. — Он ведь в бегах. А не то вломился бы прямо сюда.

Гермиона задрожала от страха.

Всех занимало одно: как Блэк проник в замок?

— А что, если он трансгрессировал? — высказал догадку рейвенкловец. — Взял да и перенесся как по волшебству из одного места в другое?

— А может, переоделся? — предположил пятикурсник из Пуффендуя.

— Просто прилетел, и все! — сказал Дин Томас.

— Похоже, одна я читала "Историю Хогвартса"! — фыркнула Гермиона.

— Наверняка! — воскликнул Рон. — А что?

— А то, что замок защищен кое-чем еще, кроме стен. Он заколдован, сюда так просто не проникнешь. Трансгрессировать сквозь стены замка нельзя. Переодеванием дементоров не проведешь. Дементоры охраняют все входы и выходы, они бы его заметили. А Филчу известны все потайные ходы, они наверняка давно заколочены...

— Гашу свет! — объявил Перси. — Всем забраться в мешки и не разговаривать.

Свечи погасли. Только слабо серебрились привидения, ведя серьезный разговор со старостами, да на волшебном потолке мерцали созвездия, повторяя рисунок звездного неба. Шелестели голоса, и Гарри казалось, будто он засыпает на поляне и у него над головой легкий ветерок шевелит листья.

Время от времени в зал заглядывал преподаватель — проверить, все ли в порядке. Часа в три, когда почти все уже спали, пришел Дамблдор, поискал глазами Перси. Перси расхаживал по залу и выговаривал болтающим ученикам. Он приблизился к углу, где лежали Гарри с Гермионой и Рон. Дамблдор подошел к старосте школы.

Друзья притворились, что спят, и навострили уши.

— Нашли его, профессор? — прошептал Перси.

— Пока нет. Тут никаких происшествий?

— Все в полном порядке, сэр.

— Хорошо. Пусть остаются здесь до утра. Я нашел для гостиной Гриффиндора временного стража. — Дамблдор окинул взглядом спящих. — Завтра уже будут ночевать в своих спальнях.

— А что с Полной Дамой, сэр?

— Прячется на карте Аргиллшира, на третьем этаже. Она, видимо, не пускала Сириуса Блэка без пароля, он и напал на нее. Очень перепугал. Вот придет в себя, и мистер Филч отреставрирует ее холст.

Дверь Большого зала хлопнула, послышались чьи-то шаги. Гарри не смел шелохнуться.

— Господин директор, четвертый этаж обыскан, — отрапортовал Снейп. — Его нигде нет. Филч обшарил башни.

— А в обсерватории смотрели? В кабинете профессора Трелони? В совятнике?

— Нигде нет.

— Хорошо, Северус. Впрочем, я и не думаю, что Блэк станет прятаться в замке.

— Как он, по-вашему, сюда пробрался, профессор?

Гарри приподнял голову, чтобы слышать и вторым ухом.

— Не знаю, Северус. У меня много догадок, одна невероятней другой.

Гарри чуть приоткрыл глаза: Дамблдор стоял к нему спиной, Перси — лицом, внимательно слушая. Снейп между ними, он явно сердился.

— Помните, профессор, наш разговор перед началом учебного года? — спросил Снейп едва слышно и покосился на Перси, его больше устраивал разговор без свидетелей.

— Помню, Северус, помню. — В голосе у Дамблдора прозвучало предостережение.

— Едва ли Блэк проник в замок без посторонней помощи. Не зря меня насторожило назначение...

— Никто в замке не стал бы помогать Блэку, — оборвал Снейпа Дамблдор не допускающим возражения тоном. — Пойду к дементорам, сообщу им о результатах поисков. Я обещал им сообщить, когда все будет осмотрено.

— Они предлагали свои услуги, сэр? — спросил Перси.

— Предлагали, — нахмурился Дамблдор. — Но пока я директор, ноги дементора в школе не будет.

Перси смутился, он впервые видел директора в таком раздражении. Дамблдор повернулся и неслышным шагом стремительно покинул Большой зал. Снейп проводил его недобрым взглядом и тоже ушел.

Гарри обернулся к друзьям, те лежали с широко открытыми глазами, глядя на звезды.

— Что же все-таки происходит? — протянул Рон.

Та же мысль крутилась в головах Гарри и Гермионы. Гарри думал о том, что говорил Снейп. Кто в замке мог помогать Блэку? Может, это какой-нибудь слизеринец, сын какого-нибудь его соратника по служению Волдеморту. Может, это Малфой, его отец наверняка был очень близок к этому маньяку. Хотя, вряд ли это Драко, он не смог помочь Блэку пройти мимо дементоров. Преподаватель? Но кто?

Гермиона же беспокоилась за Гарри. Блэк доказал, что может пробраться в замок и легко ускользнуть. А что если в следующий раз он достигнет успеха? У нее аж похолодело все внутри от этой мысли.

До Гарри донесся громкий храп Рона. За эти три года эти рулады стали оказывать немного снотворное действие. Он теперь и сам начинал засыпать. Но неожиданно, с постели Гермионы донеслось шуршание.

— Что у тебя происходит? — вместо ответа ему послышался звук разрезаемого спальника. У Гарри на миг остановилось сердце. На Гермиону напал Блэк? Он сумел незамеченным пробраться в Большой зал? Гарри рванулся к подруге, но запутался в спальнике.

— Тише, Гарри! — тихо приказала Гермиона неожиданно близко. Гарри с облегчением свалился обратно...

Рон Уизли проснулся рано утром от того что очень хотел в туалет. Он медленно встал, совсем забыв о спальнике. Естественно он свалился, чуть не упав на Гарри. Но тому повезло, он почему-то сдвинул свой спальник подальше. Рон сначала обвинил в этом свой храп, его соседи по комнате не раз пеняли ему на него. Но потом он встал на ноги, и понял, что ошибся.

Гарри не отодвинулся подальше от его храпа, а подвинулся к Гермионе. Их спальники были сдвинуты вплотную друг к другу, и разрезаны пополам, чтобы образовать одну общую постель. Гарри и Гермиона спали, крепко обнявшись, с головой девочки у него на плече. Их лица были в каком-то дюйме друг от друга, их губы расплылись в счастливые улыбки.

На Рона как кирпич свалилась догадка: "Они встречаются! И ничего мне не говорили... даже скрывали!" Рон почувствовал как его лицо и уши заливает краска от злости и обиды.

Рон быстро оделся, и выбежал из Большого зала мимо Перси, уснувшего на табурете у входа. Староста даже не шелохнулся.

Минут через тридцать проснулась Гермиона, которая всегда была ранней пташкой. Однако она не стала двигаться, желая подольше насладиться ощущением тела любимого вместо подушки. "Мерлин, он так мило выглядит когда спит!" — в очередной раз подумала она. Его губы были всего в дюйме от его, и так хотелось преодолеть это расстояние, чтобы поцеловать его, а потом списать это все на сон. Якобы это во сне она его нечаянно поцеловала, просто наклонившись вперед.

Пролежав так минут десять, Гермиона все же встала. Не хотелось бы ей чтобы их сейчас увидели. Тогда все совсем уверятся, что они встречаются.

Но было уже поздно. Кроме нее здесь оказались еще ранние пташки. Гермиона обрадовалась, что большинство из них были ее подругами. Трейси и Дафна обе подняли по большому пальцу, также как и Сьюзан, которая будила Ханну и Мэган.

Если бы не Джинни, которая сидела в постели и шокировано на них смотрела, то все было бы терпимо. Гермионе очень не хотелось терять ее дружбу, но из-за ее влюбленности в Гарри, это очень даже могло произойти. Джинни могла посчитать, что Гермиона увела у нее Гарри, несмотря на то, что он никогда не принадлежал ей, и даже намеков не делал, что отвечает ей на ее чувства.

А Джинни все смотрела. На Гарри. Только через пять минут она вернулась в реальный мир, и даже не взглянула на Гермиону, сразу же начав одеваться. Гермиона тоже начала одеваться, также не смотря на рыжую подругу. Хотя подруги ли они теперь?

Не сразу она заметила, что постель Рона Уизли выглядит давно пустой. А увидев это мысленно застонала. Вот уж кто точно сделал выводы.

Одевшись, Гермиона проводила взглядом удаляющуюся из Большого зала Джинни, и начала будить Гарри. Тот, открыв глаза, недоуменно посмотрел ей в глаза, потом осмотрелся и вспомнил вчерашние события. Он посмотрел на их общую постель и улыбнулся, а потом благодарно взглянул на лучшую подругу. Потянувшись, Мальчик-который-выжил встал и тоже стал одеваться.

Несколько дней весь замок говорил только о Сириусе Блэке. Все гадали как он зашел и вышел из замка не попавшись. Одна за другой появлялись довольно дикие предположения. Ханна весь урок травологии уверяла, что Блэк превратился в розовый куст. Гермиона не могла поверить, что Ханна могла предположить подобную глупость. Даже Сьюзан отвечала скептически на предположения лучшей подруги.

Искромсанный холст Полной Дамы сняли и на его место водрузили портрет сэра Кэдогана, восседавшего на толстом сером пони. Сэр Кэдоган только и делал, что вызывал всех и каждого на дуэль, выдумывал несуразные пароли и менял их два-три раза в день.

— Этот сэр Кэдоган чокнутый. Пусть нам дадут кого-нибудь другого, — потребовал Симус Финниган у Перси.

— Некого. Все другие портреты боятся. Только у сэра Кэдогана хватило смелости, — развел руками Перси.

Гарри и без сэра Кэдогана было тошно: его ни на секунду не оставляли одного. Учителя под разным предлогом провожали из класса в класс, Перси (наверняка по наущению матери) ходил за ним по пятам — точь-в-точь гордый собой сторожевой пес.

Помимо того Рон почему-то перестал с ним общаться. Он ничего не объяснял, только цедил сквозь зубы загадочное: "Сам знаешь!"; и уходил к Симусу и Дину.

Если бы не Миона, то все было бы совсем ужасно. Девушка везде сопровождала его, держа за руку, успокаивая его этим. Гарри, раз Рона с ними больше не было, предложил ей ходить на занятия под мантией-невидимкой. На это Миона резонно ему ответила:

— Гарри, они сами обеспокоены случившимся. И прекрасно знают, за кем охотится Блэк. Представь, что они подумают, если ты внезапно исчезнешь? А если потом как ни в чем не бывало появишься на уроке у профессора МакГонагалл. Не удивлюсь, если она после такой выходки не постесняется отодрать тебе уши. И будет по-своему права.

— Но они даже не сказали мне, что Блэк охотится именно на меня. Как она может меня наказать? — на это Миона не смогла ответить, она и сама осуждала преподавателей за то, что они скрывали правду от ее друга. Но она все же настояла на том чтобы ходить на виду у преподавателей. Гарри неохотно согласился с ней.

После урока по трансфигурации профессор МакГонагалл вызвала Гарри к себе в кабинет. Вид у нее был траурный. Она разрешила Гермионе присутствовать при разговоре.

— Должна вам сообщить, Поттер, — только, пожалуйста, не волнуйтесь. Какой смысл дальше скрывать это от вас. Дело в том, что... гм... Сириус Блэк...

— Охотится за мной? Я знаю, — равнодушно сказал Гарри. — Я случайно слышал, как мистер Уизли говорил об этом с миссис Уизли. Мистер Уизли ведь работает в Министерстве магии.

МакГонагалл оторопела.

— Вот оно что! Значит, вы меня поймете, Поттер. Я считаю, что вам не следует тренироваться по вечерам. На площадке без присмотра опасно...

— Профессор, в субботу у нас первый матч! — вспылил Гарри. — Как же без тренировок?!

МакГонагалл пристально на него поглядела. Она, как никто, хотела победы своей команды, ведь она сама привела Гарри в команду Гриффиндора. Но Сириус Блэк... Гарри ждал, затаив дыхание. МакГонагалл встала и подошла к окну. Лил дождь, и площадка для квиддича едва виднелась.

— Хм... Конечно, мне хочется, чтобы наша команда выиграла, и все-таки... Ну ладно, тренируйтесь, только пусть на площадке будет мадам Трюк. Постоянно. Я попрошу ее, — лохматая парочка собралась уже идти, но профессор знаком показала, что еще не закончила.

— Другой вопрос, который я хотела бы обсудить, — это ваши дополнительные занятия. Вы наверняка уже заметили, что преподаватели стараются не упускать вас из вида, чтобы защитить. Маховик времени создает для этого сложности...

— Профессор, вы просите Гарри отказаться от дополнительных занятий? — спросила взволнованно Миона.

— Нет-нет, вы меня не так поняли. Я всего лишь хотела предложить вам пользоваться маховиком в этом кабинете, я сама буду отводить вас на все ваши дополнительные занятия. И еще одно, мне жаль, но я настойчиво прошу обоих больше не выходить на улицу, если вам не надо на урок УЗМС или Гербологию. Думаю, и Хагрид и профессор Спраут согласятся сопровождать вас на эти занятия. Вам нужно будет подождать их у парадных дверей.

Гарри и Гермиона неохотно согласились с этими предложениями. Но профессор не знала, что парочка использовала маховик не только для посещения занятий. Гарри сумел-таки убедить подругу, что в не учебное время им можно позволить себе прогуляться под мантией-невидимкой. Учителя ведь не беспокоятся, думая, что они в гостиной факультета. А Блэк не сможет их найти под мантией.

Таким образом их распорядок не очень-то изменился. Они все также много времени проводили в своих личных апартаментах, занимаясь. Миона продолжала поглощать библиотечный фонд школы, проглатывая одну книгу за другой, делая записи интересных сведений. А Гарри не отрывался от "Боевой магии". Смешно, но пару раз именно Миона заставляла его выйти — подышать свежим воздухом на прогулке. Единственное, Гарри очень жалел, что не может отрабатывать боевые заклинания, описанные в книге, в их апартаментах. Если бы не Блэк, он нашел бы себе пустой класс для этой цели. Но с его "домашним арестом" это не казалось возможным.

<center>

* * *

</center>

Погода все портилась, но гриффиндорская команда — под присмотром мадам Трюк — тренировалась, как никогда, упорно. Накануне матча Оливер Вуд пришел на тренировку чернее тучи: завтра они играют не со Слизерином.

Оказалось, что команда Слизерина настояла на смене расписания матчей, потому что их ловец не успевал восстановиться от ранения руки. Но все понимали, что это предлог чтобы не играть в такую ужасную погоду. Поэтому завтра они играли с Хаффлпаффом. Команда была уверена, что победит, но Вуд приказал всем не расслабляться.

Весь день перед матчем выл ветер и лил дождь. В коридорах и классах добавили факелов и фонарей. Игроки Слизерина, особенно Малфой, ходили довольные собой.

— Эх, если бы не рука... — притворно вздыхал Малфой под вой ветра и стук дождя в окно.

Гарри думал только о предстоящем матче. Оливер Вуд каждую свободную минуту донимал его наставлениями. На третьей перемене он так его заговорил, что Гарри минут на десять опоздал на урок защиты от темных искусств. Гарри стремглав помчался в класс, а Вуд все еще кричал ему вдогонку:

— Диггори силен на поворотах, Гарри, попробуй петлять...

Гарри домчался до класса, распахнул дверь и ворвался внутрь.

— Извините, профессор Люпин, я...

За учительским столом сидел Снейп.

— Урок начался десять минут назад, Поттер, минус десять очков Гриффиндору. Садитесь.

Гарри не двинулся с места.

— Где профессор Люпин?

— Ему нездоровится, — ухмыльнулся Снейп. — По-моему, я велел вам сесть.

— Что с ним? — продолжал допрос Гарри.

Сверкнув глазами, Снейп явно с сожалением ответил:

— Угрозы для жизни нет. Еще минус пять очков Гриффиндору. И если вы сейчас же не сядете, вычту еще пятьдесят.

Гарри медленно прошел к своему месту рядом с Мионой. Снейп оглядел класс.

— Поттер прервал меня на том, что в журнале у профессора Люпина не записаны темы, которые вы прошли...

— Сэр, мы прошли боггартов, красных колпаков, ползучих водяных и гриндилоу, — перебила Снейпа Гермиона. — Сегодня мы должны были приступить...

— Помолчите, мисс Грэйнджер, — оборвал ее Снейп. — Я не спрашивал, что вы прошли. Мне лишь хотелось указать на безалаберность профессора Люпина.

— Люпин — лучший учитель защиты от темных искусств, — заявил Дин Томас, и со всех сторон послышался одобрительный шепот.

Снейп еще пуще засверкал глазами.

— Вам легко угодить. Люпин не утруждает вас домашними заданиями, а с красными колпаками и водяными справится и первокурсник. Сегодня мы будем проходить...

Снейп перелистал учебник и раскрыл последний параграф.

— ...оборотней.

— Но, сэр, — не сдержалась Гермиона, — до оборотней еще далеко, мы только-только добрались до...

— Мисс Грэйнджер, — ледяным голосом осадил Гермиону Снейп, — мне кажется, учитель здесь я, а не вы. Откройте учебники на странице триста девяносто четыре. — Снейп снова обвел взглядом учеников. — Вы слышите, что я сказал!

Недовольно бурча и переглядываясь, класс открыл книги.

— Кто мне скажет, чем оборотень отличается от обычного волка?

Все молчали. Гермиона, как обычно, подняла руку. К удивлению Снейпа, руку поднял и Гарри.

— Ну, кто? — Снейп скривил губы, не удостоив Гермиону даже взглядом, а Поттера просто облил презрением. — Ваше молчание, как видно, означает, что профессор Люпин не объяснил вам даже основных различий между...

— Вам же сказали, — не удержалась Парвати, — что до оборотней мы еще не дошли...

— Молчать! Так-так. Вот уж не думал, что есть третьекурсники, которые не умеют отличить оборотня от волка. Вы так отстали! Надо будет сообщить об этом профессору Дамблдору.

— Сэр, — Гермиона не опускала руки, — оборотень отличается от простого волка очень немногим. Нос оборотня...

— Мисс Грэйнджер, вы уже второй раз выскакиваете с ответом, когда вас не вызывали, — перебил ее Снейп. — За то, что среди вас имеется столь докучливая всезнайка, лишаю Гриффиндор еще пяти очков.

Гермиона залилась краской, опустила руку и, едва сдерживая слезы, уставилась в парту. Каждый в классе хоть раз назвал Гермиону всезнайкой, Рон, тот и вовсе повторял это раза два в неделю, но Снейпа так не любили, что бросали на него пылающие от гнева взгляды.

— Вы задали вопрос, Гермиона знает на него ответ, — не выдержал Рон. — Зачем спрашивать, если ответ не нужен!

Весь класс притих: Рон перегнул палку. Снейп медленно подошел к Рону, приблизил к нему лицо.

— Вы будете наказаны, Уизли, — прошипел он. — И если вы еще когда-нибудь позволите себе критиковать мой стиль преподавания, то очень пожалеете. Я вам это обещаю.

Гарри этого хватило. Он встал, и начал собирать свои вещи.

— И что по-вашему вы делаете? — спросил его Снейп.

— Вы сами сказали, что нужно сообщить Дамблдору. Вот к нему я и иду! — ответил Гарри.

— Двадцать очков с Гриффиндора, и немедленно сядьте на место! — проревел Снейп.

— И не подумаю! — отрезал Гарри. Он закинул сумку на плечо, и направился к двери, надеясь, что Миона не последует за ним. Он не был уверен в результате своей выходки, поэтому хотел, чтобы она не вмешивалась.

Гарри вышел в коридор и направился к кабинету Дамблдора. И как всегда возникла проблема с паролем. Но ему снова повезло, горгулья отпрыгнула в сторону и из прохода вышли профессора МакГонагалл и Флитвик.

— Что вы здесь делаете мистер Поттер? У вас же, насколько я помню, сейчас Защита.

— Так и есть профессор. Но профессора Люпина сегодня заменяет Снейп, и делает он это таким образом, что я посчитал себя обязанным сообщить директору, — ответил Гарри, сам удивляясь своему красноречию и выдержке. Похоже она впечатлила и его декана.

— Следуйте за мной, мистер Поттер. И надеюсь все действительно серьезно, как вы и говорите. Директор занятой человек, не стоит беспокоить его по пустякам.

Декан и ее ученик поднялись наверх, не заметив, что второй профессор поднялся вслед за ними.

Профессор Макгонагалл постучала по двери и зашла, пропуская Гарри и Флитвика.

— Директор, мистер Поттер здесь желает вам сообщить нечто по поводу профессора Снейпа. — сказала она Директору, который сидел за бумагами за столом.

Гарри немного оробел, как всегда, когда находился в кабинете главы школы. Но феникс Фоукс запел ему что-то поддерживающе, и он решился.

— Профессор, сегодня урок ЗОТИ у нашего курса заменял профессор Снейп. Я спросил его куда подевался профессор Люпин, за что он снял с меня баллы. Но я все же настоял, отчего он снял еще баллы, и неохотно объяснил нам что профессор Люпин немного приболел. Потом он начал обвинять нашего профессора, что он ведет занятия безалаберно и что мы безнадежно отстали от программы. Он приказал нам открыть главу про оборотней, которая была в самом конце учебника, и спросил нас, кто может объяснить, как можно отличить оборотня от настоящего волка. Несмотря на то, что и я и Гермиона подняли руку, он не стал нас спрашивать и начал оскорблять класс. Ему справедливо заметили, что до оборотней мы еще не дошли, но он не желал слушать. А когда Гермиона начала отвечать на вопрос без разрешения, снял с нее баллы и обозвал ее докучливой всезнайкой. Это возмутило весь класс и Рон спросил профессора зачем он наказал Гермиону если она знала ответ, и почему он задал вопрос, если не желает ответа. На это Снейп подошел к нему и процедил Рону в лицо: "Вы будете наказаны, Уизли", — прошипел он. — "И если вы еще когда-нибудь позволите себе критиковать мой стиль преподавания, то очень пожалеете. Я вам это обещаю." Я больше не мог это выносить, и ушел к вам, несмотря на то что профессор Снейп снял с меня двадцать баллов.

Гарри закончил свою тираду, и кабинет директора ненадолго погрузился в молчание. Он посмотрел на учителей. Профессора Флитвик и МакГонагалл были заметно возмущены, а лицо директора приняло непроницаемое выражение — неизвестно было, что он думал или чувствовал по поводу того, что ему сейчас рассказали. Лишь раз во время самого рассказа Гарри, его глаза сверкнули от гнева. Это было когда Снейп потребовал открыть главу про оборотней. Похоже, Снейп не должен был этого делать, но сделал намеренно. Интересно, почему он так хотел, чтобы мы изучили оборотней?

— Гарри, спасибо, что сообщил мне все это, — наконец сказал директор. — Мы с преподавателями разберемся с ситуацией. Можешь идти и передай, что баллы, снятые с вас и мисс Грейнджер будут вам возвращены. И профессор Снейп больше не будет замещать у вас Защиту, его домашнее задание можете не выполнять.

Гарри, обрадованный ответом директора, покинул его кабинет, оставив преподавателей ожесточенно спорить. И МакГонагалл и Флитвик требовали наказания для Снейпа, даже увольнения. И Минерва и Филлиус давно уже требовали этого от директора, указывая на полную профнепригодность Северуса, но директор всегда отказывал им. Так он поступил и в этот раз. Но Минерва добилась чтобы Северус получил официальный выговор, запись о которой пойдет Попечительскому совету школы. Теперь, когда старшего Малфоя не было в этом совете, чтобы помочь другу и крестному отцу своего сына, если он получит еще один выговор, то потеряет свое место преподавателя. Это и было сказано Снейпу на педсовете, состоявшемся тем же вечером до ужина. Конечно же, это его не обрадовало.

Гарри же отправился до конца урока в их с Мионой комнаты, и снова открыл подарок Гермионы и ее подруг. Скоро в комнаты зашла и Миона. Услышав рассказ о том, что случилось у директора, она поведала, что происходило в классе ЗоТИ после его ухода.

До конца урока никто больше не проронил ни слова. Ученики скрипели перьями, конспектировали параграф об оборотнях. Снейп ходил от парты к парте, читая записи, сделанные на уроках Люпина.

— Объяснение никуда не годится, — то и дело слышались его замечания. — Неверно, ползучие водяные живут в Монголии... Профессор Люпин поставил за это четыре? Я бы пожалел и двойки...

Снейп задержал всех после звонка.

— Домашнее задание к понедельнику: написать два свитка о том, как распознать и обезвредить оборотня. Давно пора взять вас в руки. Уизли, останьтесь, я назначу вам наказание.

Миона немного расстроилась, что домашнее задание делать не обязательно. Но решила все же сделать его, и Гарри заставила. Под конец задания они оба повернулись друг к другу. Сделав доклад по обнаружению оборотней и просмотрев лунный календарь, оба пришли к одному и тому же выводу: — Профессор Люпин — оборотень!

— Теперь понятно, что это за боггарт у него был! Это был не хрустальный шар, а полная луна! — заметила Миона. Гарри лишь кивнул, соглашаясь.

— Но что мы будем делать с этим? — спросила Миона.

— А ничего! Люпин лучший профессор который у нас когда-либо преподавал ЗОТИ. Профессора наверняка знают о его статусе, и не опасаются его.

— А то зелье, что носит ему профессор Снейп. Это наверняка Аконитовое зелье. Значит, профессор Люпин контролирует себя во время полнолуний, и школе ничего не угрожает пока он его пьет, — сказала Миона.

— Теперь понятно почему Снейп задал нам сегодня оборотней. Он метит на место Люпина, и если ученики узнают о его болезни, то обязательно сообщат родителям, а те устроят шумиху, которая обязательно заставит Дамблдора уволить Люпина. Найти преподавателя посреди года непросто, и должность могла достаться и Снейпу, — догадался Гарри.

— Ну, благодаря тебе, это у него теперь вряд ли получится, — сказала, улыбаясь, Миона.

— Точно! — Гарри посмотрел на часы. — Ну что, крутим Маховик?...

<center>

* * *

</center>

Следующим утром Гарри проснулся очень рано, еще не светало. Он подумал, что его разбудил вой ветра. Но тут ощутил затылком холодное дуновение и резким движением сел. Рядом с ним висел полтергейст Пивз и изо всех сил дул ему в ухо.

— Ты что, спятил?! — рассердился Гарри. Пивз надул щеки, издал непристойный звук и, кувыркаясь, вылетел из спальни.

Гарри потянулся за будильником: половина пятого. Проклиная Пивза, он лег и повернулся на бок, пытаясь заснуть. Но теперь уже ему мешала разбушевавшаяся стихия: раскаты грома, вой ветра за окнами, скрип деревьев в Запретном лесу. Еще несколько часов, и он будет носиться над полем, сражаясь с бурей... Да, теперь уже не заснешь. Гарри встал, оделся, взял свой "Нимбус-2000" и тихонько пошел к двери.

Едва Гарри открыл дверь, мимо ног метнулось что-то пушистое. Он нагнулся и успел схватить Живоглота за кончик хвоста.

— А ведь Рон, похоже, прав, — Гарри выволок кота за дверь. — В замке полно мышей, их и лови, — и он отправил кота вниз по винтовой лестнице. — Оставь Коросту в покое!

В гостиной буря была слышнее. Но матч все равно состоится: из-за таких пустяков матчи не отменяют. Гарри, однако, забеспокоился: вспомнил Седрика Диггори. Они с Вудом недавно встретили его в коридоре. Диггори учится на пятом курсе и куда крупнее Гарри. Ловцы обычно маленькие, юркие, но в такую погоду вес Диггори — преимущество, легче противостоять порывам ветра.

Гарри до рассвета сидел в гостиной у камина с "Боевой магией". Но нормально почитать не получалось, Живоглот рвался вон из гостиной и Гарри то и дело вскакивал — Короста явно была в опасности. Через несколько минут в гостиной появилась Миона, и Гарри указал ей на ее кота, объяснив, что тот все утро порывается сделать. Миона сурово отругала своего кота и он вроде бы перестал. Наверняка ждал, когда хозяйка уйдет.

Наконец наступило время завтрака. Из комнат начали выходить сонные гриффиндорцы, направляясь к душевым. А лохматая парочка пошла к портрету.

— Обнажи меч, жалкий трус! — заорал на него сэр Кэдоган. На Миону, как на даму, он не обратил внимания.

— Да ну вас! — отмахнулся Гарри, обменявшись взглядами с Мионой, и закатив глаза. Неугомонный рыцарь всех достал.

В столовой Гарри взял большую тарелку овсянки и, ложка за ложкой, понемногу приходил в себя. У него перед каждым матчем было такое состояние. Миона еще на первом курсе стала ревностно следить чтобы он ел перед игрой и это стало даже успокаивать. Когда дошла очередь до тоста с джемом, появилась вся команда.

— Сегодня круто придется! — Вуд сидел за столом, не притрагиваясь к еде.

— Будет тебе, Оливер, — пыталась успокоить его Алисия. — Не сахарные, не растаем. Ливень как ливень.

Но такого ливня давно не было. Вся школа спешила на матч. Бежали через луг, нагнув головы навстречу свирепому ветру, рвавшему из рук зонтики. Перед раздевалкой Гарри увидел Малфоя, Крэбба и Гойла, укрывшихся под одним большим зонтом. Они смеялись, тыча пальцами в его сторону.

Переодевшись в алую гриффиндорскую форму, команда ждала от Вуда обычного напутствия, он начал было говорить, в горле у него булькнуло, он покачал головой и взмахом руки пригласил команду на поле.

Ветер сшибал с ног. Близкие раскаты грома заглушали крики болельщиков. Очки Гарри заливало дождем. Как тут разглядеть крошечный снитч?

На противоположной стороне поля появились канареечно-желтые пуффендуйцы. Капитаны обменялись рукопожатием. Диггори дружелюбно улыбнулся, а Вуд только кивнул, словно у него свело челюсть.

— По метлам! — прочитал Гарри по губам мадам Трюк.

Гарри дернул ногу, грязь громко чавкнула, и он оседлал свою верную метлу. Мадам Трюк поднесла к губам свисток, сквозь шум дождя раздался далекий-далекий свист. И четырнадцать игроков взмыли в воздух.

Через пять минут Гарри продрог до костей и вымок — нитки сухой нет, товарищей по команде не различишь, а снитча и подавно не видно. Гарри носился туда-сюда, мимо мелькали красные и желтые пятна. Что происходит, какой счет, непонятно — голос комментатора утонул в вое ветра. Вместо болельщиков — море мантий и истерзанные зонты. Уже два раза Гарри чуть не сбил с метлы бладжер: из-за воды, заливающей стекла очков, Гарри не заметил его приближения.

Сколько уже длится игра? Метлу все труднее держать прямо. Небо быстро темнеет, как будто ночь решила наступить раньше. Пару раз Гарри чуть не налетел на кого-то. Свой или чужой? Из-за плотной пелены дождя не разберешь, да и форма на всех намокла, хоть выжимай.

При первой вспышке молнии раздался свисток судьи. Расплывчатая фигура Вуда махала рукой, веля приземлиться. Гарри спикировал вместе с остальными в огромную лужу.

— Я взял тайм-аут! — прокричал Вуд. — Бежим вон туда!

На краю поля торчал огромный зонт. Укрывшись под ним, Гарри снял очки и протер их майкой.

— Кто ведет?

— Мы, оторвались на пятьдесят очков, — ответил Вуд. — Скорее лови снитч, а то придется играть ночью.

— Из-за этих очков я ничего не вижу! — Гарри в отчаянии потряс очками.

Откуда ни возьмись, вынырнула сияющая Миона, натянув на голову капюшон.

— Я кое-что придумала, Гарри. Дай сюда очки.

И не успел никто рта раскрыть, как она схватила очки, трижды стукнула по ним волшебной палочкой, крикнула:

— Импервиус! — и вернула очки Гарри. — Держи. Они теперь водоотталкивающие.

Вуд чуть не бросился ее целовать. Но вместо него это сделал Гарри. Он поцеловал ее в обе щеки под свист и одобрение команды. Помидорно-красная Миона побежала обратно на трибуну.

— Молодец! — крикнул Вуд ей вдогонку. — И ты тоже, — сказал он Гарри, имея в виду поцелуй, и приказал команде: — Взлетаем!

Заклинание сделало свое дело. Гарри занемел от холодной, мокрой одежды, но зато видел все. Словно открылось второе дыхание, он уверенно вел метлу сквозь воздушные вихри, ища глазами снитч, легко уклонялся от бладжера и нырял под Диггори, когда тот мчался навстречу.

Снова громыхнуло, блеснула раздвоенная молния. Играть становилось опасно, надо скорее поймать снитч!

Гарри развернул метлу и помчался к середине поля; новая вспышка осветила трибуны и Гарри увидел в пустом верхнем ряду, на фоне неба неподвижную фигуру огромного лохматого пса.

Закоченевшие руки Гарри скользнули по мокрому древку метлы, и он провалился метра на два вниз. Тряхнул головой, откинул волосы и глянул на трибуны — собака исчезла.

— Гарри! — истошно завопил Вуд от колеса. — Гарри! Сзади!

Гарри оглянулся. Седрик Диггори несся вверх, между ними висел крохотный золотой шарик.

Гарри словно ударило молнией, он прижался к древку и ринулся вниз.

— Давай же, давай! — хрипел он. — Быстрее!

И вдруг произошло что-то странное. На стадионе воцарилась мертвая тишина. Ветер дул с той же силой, но беззвучно, словно звук кто-то выключил. Или Гарри внезапно оглох?

Знакомая леденящая волна ужаса захлестнула его и пронзила насквозь: внизу по полю что-то двигалось...

Гарри забыл про все на свете, оторвал взгляд от снитча и глянул вниз.

Около сотни дементоров устремили к нему задранные вверх скрытые капюшонами головы. Грудь у Гарри словно охватило ледяным обручем. И он снова услышал... кто-то кричит... голос женщины...

"Только не Гарри, пожалуйста, не надо!"

"Отойди прочь, глупая девчонка... Прочь..."

"Пожалуйста, только не Гарри... Убейте лучше меня, меня..."

Гарри оцепенел, белый туман клубился перед глазами... Что он делает? Куда летит? Он должен помочь... ее убьют, ее...

Гарри падал все ниже, ниже сквозь ледяной туман.

"Пожалуйста, только не Гарри, пощадите..." Плач женщины... чей-то пронзительный хохот...

Глава 6. Тяжкий выбор

Гарри лежал в больничном крыле и читал "Боевую магию". Два дня назад он свалился с метлы во время матча. Чертовы дементоры. Мерзко на душе и стыдно. Их все боятся, но кто еще при их появлении слышит голоса погибших родителей и падает в обморок?

Гарри догадался, что это кричит мама. Ночью он долго не мог уснуть, глядел на полосы лунного света на потолке и ему все слышался ее голос. Когда дементоры приблизились к нему, он услышал последние минуты ее жизни; она пыталась защитить его от Волдеморта, а тот, убивая ее, смеялся. Гарри задремывал, но ему снились полусгнившие осклизлые руки и отчаянная мольба; Гарри просыпался и в ушах снова стоял крик матери.

Поэтому он и искал что-нибудь в своей книге о том как с ними бороться.

Чертовы дементоры. Из-за них его команда проиграла матч. Его метла сломана в щепы Дракучей ивой, в которую она имела несчастье врезаться. Его любимица "Нимбус 2000" лежала здесь же, Гарри не позволил мадам Помфри выкинуть ее останки. Сверху на ней лежал каталог спортивных метел, принесенный Роном, но он его даже не открывал, посчитав кощунственным.

Рон действительно помирился с Гарри. А также с Гермионой. Они в эти выходные провели много времени в больничном крыле, вместе составляя Гарри компанию. Миона, когда он ее увидел в первый раз после падения, была вся заплаканная и с красными глазами. Рон был сразу за ней белый как мел и с таким виноватым выражением на лице, что Гарри и думать забыл про его прошлое поведение.

Помимо лучших друзей тогда была и почти вся команда. Не было Вуда, который по словам близнецов пытался утопиться в душевой. Близнецы же и сообщили о результатах матча, и пытались его приободрить, вместе с тройкой охотниц, которые выглядели не лучше Мионы. Оказывается, он свалился с двухсот метров, и если бы не Дамблдор, который подхватил его у самой земли, то Гарри был бы уже мертв. Собственно, девушки и были в таком состоянии именно потому, что все подумали, что он погиб. Но у него даже очки не разбились.

Тогда же Гарри узнал и о том как Дамблдор прогнал дементоров.

" — Видел бы ты, как рассердился Дамблдор, — прерывающимся голосом говорила Миона. — Я никогда его таким не видела. Ты стал падать, он выбежал на поле, махнул палочкой, и падение замедлилось. Потом он нацелил палочку на дементоров. Из нее вылетела серебристая птица, и дементоров как ветром сдуло... Он был вне себя от ярости, что они вошли на территорию..."

Вот по этому описанию Гарри и искал что-нибудь против дементоров. В предметном указателе ничего про них не было. Единственное что он нашел это китайское заклятие страха, действующее примерно так же, как эти темнейшие существа.

Еще Гарри думал о Гриме. Он никому не сказал о том, что снова его видел, даже Мионе. Она все равно не верила предсказаниям. Но никуда не денешься: Грим уже дважды являлся, и дважды Гарри едва не погиб. Первый раз чуть не попал под волшебный автобус, теперь вот упал с такой высоты. Похоже, призрак пса не отстанет, пока Гарри не свернет себе шею. Что же, так всю жизнь и оглядываться с опаской, нет ли Грима поблизости?

От чтения и мрачных мыслей Гарри отвлекли Рон и Гермиона, которые снова пришли его проведать. Миона обняла его и села на его кровати рядом с ним. Рон, увидев это немного смутился, и явно ощущал себя "третьим лишним". Но он остался где стоял. За эти несколько дней он многое передумал, и сейчас не так обижался на друзей, что они скрывали свои отношения.

Честно говоря, на путь истинный его поставили близнецы накануне матча. Они заметили, что раннее неразлучные друзья который день не разговаривают, и решили разобраться. Ну Рон им и выдал, что Гарри и Гермиона встречаются, а ему сообщить не удосужились, из-за чего он и дуется. Гарри из-за их с Гермионой отношений совсем не уделял другу внимания, вот Рон и решил им не мешать своей дружбой будучи третьим-лишним.

Близнецы от такой новости слегка прибалдели, но не забыли надавать непутевому братцу тумаков, то и дело называя эгоистом. При этом они ехидно спрашивали, а не мечтал ли Ронни в будущем выйти замуж за своего лучшего друга, и не ревность ли причина его ссоры с Гермионой.

Ронни, весь красный от стыда, в конце концов получил напутствие от братьев либо самому обзавестись девушкой, либо найти себе дело по душе. И желательно чтобы это были не шахматы.

После этого близнецы оставили младшего брата в покое, направившись к Ли Джордану на срочное совещание. Раз Гарри и Гермиона встречаются, то пора было делить большой куш. Они еще на первом курсе стали собирать ставки на то с кем Гарри будет встречаться. Вся школа, и в том числе преподаватели с энтузиазмом билась об заклад. С большим перевесом лидировала ставка, что Гарри будет встречаться с Гермионой. Видя такое единодушие, малолетние букмекеры диверсифицировали ставку, предложив клиентам угадать когда именно они начнут встречаться. В итоге ставку разделили на семь лет обучения и на триместры. Спорящим можно было выбрать, например, второй триместр третьего курса, или первый триместр шестого, и т.д.

И вот, когда лучший друг обоих фигурантов ставки подтверждал, что они встречаются, им нужно было свериться с записями и определить победителей.

Рон взял с тумбочки каталог метел.

— Все еще не выбрал, Гарри? — спросил он друга. Тот лишь покачал головой, не отрывая глаз от Мионы. Она тоже смотрела на него. Оба помнили те поцелуи в щеки, которыми Гарри наградил ее на матче. И он и она тщетно искали в глазах ответ на один и тот же вопрос, не решаясь задать его вслух.

Гарри давно что-то чувствовал по отношению к подруге. Он подозревал, что чувства эти появились еще в конце первого курса, когда они с Мионой были в комнате с логической загадкой Снейпа. Но осознал он их только когда сидел в больничном крыле у ее окаменевшего тела.

Глядя на ее замершее тело, ему вдруг вспомнилась сказка о Белоснежке, точнее о том как поцелуй любящего может разрушить чары сна. Миона, конечно, была не совсем спящей, но Гарри все равно задумался о своих чувствах. Является ли то, что он испытывает, любовью? Любит ли он ее, и сможет ли его поцелуй помочь ей?

Он тогда так и не смог разобраться в своих чувствах, но все равно поцеловал ее. Как и стоило ожидать, поцелуй не возымел никакого действия. Либо подход с поцелуем был изначально неверен, либо его чувства были не любовью.

Вот и сейчас он не знал что делать. Те чувства за последние два месяца с начала учебного года стали много сильнее, но он все так же не мог их понять. Он не знал что такое любовь, был обделен ею в детстве у Дурслей. Но он точно знал, что ему нравиться быть с ней, ходить с ней на уроки, выполнять вместе задания, гулять с ней по замку... спать с ней в одной кровати и просыпаться вместе. Но любовь ли это? И если это любовь, то какая? Как к лучшему другу, как к сестре, которой у него никогда не было или в более романтичном смысле? Каждый из ответов был бы по-своему верен, но разве правильно желать своего друга или сестру? Не имея возможности решить этот вопрос, он чувствовал, что запутался.

А Гермиона смотрела ему в глаза и видела, что он что-то чувствует к ней, но не может понять что и правильно ли вообще их чувствовать. Скрепя сердце она решила дать ему время подумать, хотя так и хотелось расцеловать его здесь и сейчас... и побить его за то, что чуть не погиб у нее на глазах. У нее у самой чуть сердце не остановилось, когда она смотрела как он падает с такой большой высоты.

Рон же ничего этого не понимал. Он видел, что двое его друзей просто смотрят друг другу в глаза и не решаются говорить. Он подумал, что им просто мешает его присутствие. Третий — лишний, крутилось в его мозгу. Но он помнил слова близнецов, что даже женившись Гарри будет нуждаться в лучшем друге. Хотя сейчас действительно стоит оставить их наедине. Рон повернулся к двери, намереваясь уйти, но неожиданно его остановил Гарри.

— И куда это ты собрался?

— Я... это... оставлю вас одних. Пойду к близнецам. Они обещали поговорить с Оливером, чтобы он разрешил мне тренироваться с командой. Вуд в этом году заканчивает школу, и я... надеялся стать его преемником как вратарь.

— Это же отлично! — искренне сказал Гарри, который хотел отложить свой разговор с Мионой. — Что же ты мне утром не сказал? Вуд же был здесь вместе с остальными. Ладно! Сегодня меня отпускают, поэтому я и сам могу замолвить за тебя словечко.

— Правда? Ты это сделаешь для меня? — удивился Рон. Он еще не привык, что Гарри его так легко простил.

— Конечно! Ты же мой лучший друг! — ответил Гарри все также искренне, даже обижаясь, что Рон мог подумать иначе.

— Поможешь мне подобрать метлу? — спросил обнадеженный Рон, размахивая в руках каталог. — Думаю, если Вуд даст добро, то родители согласятся мне летом купить метлу. И ты сможешь подобрать себе замену наконец. Близнецы говорили, что тренировки возобновятся через неделю, тебе стоит поспешить.

— Давай сюда, — обреченно ответил Гарри. "Прости меня Нимбус!" подумал он, коротко взглянув на остатки своей красавицы.

Гермиона лишь грустно улыбнулась. Она подождет, только она надеялась, что ждать придется недолго. Скоро будет еще один поход в Хогсмид и родители уже прислали ей денег на частичную смену гардероба. А по поводу зубов она решила обратиться чуть после.

<center>

* * *

</center>

В понедельник Гарри вернулся в школу. В школьном шуме и суете думать о голосе было некогда. Правда, приходилось сносить насмешки Драко Малфоя. Малфой был на седьмом небе от счастья, что гриффиндорцы проиграли матч. Он снял бинты и на радостях, что обе руки здоровы, вдохновенно изображал, как Гарри упал с метлы. На уроке зельеварения Малфой развлекался тем, что изображал дементора. Рон не выдержал и запустил ему в лицо огромное влажное крокодилье сердце. Снейп вычел у Гриффиндора пятьдесят баллов.

— Если защиту от темных искусств опять ведет Снейп, я притворюсь, что болен, и не пойду, — сказал Рон после обеда. — Гермиона, погляди, кто в классе.

Гермиона заглянула в дверь и сказала:

— Заходи, не бойся. Гарри же говорил про обещание Дамблдора больше не ставить профессора Снейпа на замену. Ты что, забыл?

За учительским столом сидел профессор Люпин. Он осунулся, потрепанная одежда висела мешком, под глазами синели круги, но, когда все расселись по местам, он приветливо улыбнулся. Ученики первым делом стали жаловаться на Снейпа.

— Это нечестно, он ведь только заменял вас, а задал такое домашнее задание!

— Мы ничего не знаем об оборотнях...

— ... целых два свитка!

— ... Спасибо Гарри, нам не пришлось их писать.

— Нужно было сказать профессору Снейпу, что вы еще оборотней не проходили, — Люпин слегка нахмурился.

Класс загалдел громче:

— Да мы сказали, а он говорит, мы очень отстали...

— Он и слушать ничего не хотел...

— Целых два свитка!!!

Общее возмущение было велико, но Люпин только улыбнулся.

— Профессор Дамблдор говорил мне, что профессор Снейп больше не будет меня заменять, — подтвердил он классу слова Гарри.

Урок прошел замечательно. Люпин принес стеклянный ящик с болотным фонарником. Это хрупкое и безобидное на вид одноногое существо, казалось, было составлено из струек дыма.

— Заманивает людей в болото, — диктовал Люпин. — Видите у него в руке фонарь? Он с ним прыгает по кочкам, путник идет на свет, он все дальше... А с трясиной шутки плохи...

При этих словах фонарник изо всех сил скребнул ногой по стеклу, не хуже, чем ножом, так, что весь класс передернуло.

Прозвенел звонок. Собрав сумки, все двинулись к выходу.

— Одну минуточку, Гарри, мне нужно тебе что-то сказать.

Гарри вернулся, Люпин накрыл тряпкой ящик с болотным чудищем.

— Слышал о вашем матче, — Люпин стал запихивать в портфель книги. — Жаль твою метлу. Ее можно починить?

— Нет, — ответил Гарри. — От нее только щепки остались.

Люпин вздохнул.

— Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Помню, мы придумали игру: кто первый подбежит к ней и коснется ствола. Одному мальчику, по имени Дэйви Гаджен, она чуть не выбила глаз, и нам запретили к ней подходить. Ее лучше не трогать. Никакая метла бы не уцелела.

— Вы и о дементорах слышали? — с трудом проговорил Гарри.

Люпин бросил на него внимательный взгляд.

— Да. Профессора Дамблдора в такой ярости еще не видели. Дементоры уже давно проявляли недовольство... разъярились, что их не пускают на территорию школы... Ты из-за них упал?

— Да, — признался Гарри. И, сам того не ожидая, спросил: — Ну почему? Почему из-за них я падаю в обморок? Я что...

Люпин словно прочитал его мысли.

— Нет, ты не трус. Дементоры так сильно действуют на тебя, потому что ты пережил такое, чего другим и в страшном сне не снилось, — сказал Люпин.

На его молодое, хоть и в глубоких морщинах лицо, обрамленное седыми волосами, упал косой луч зимнего солнца.

— Дементоры — самые отвратительные существа на свете. Они живут там, где тьма и гниль, приносят уныние и гибель. Они отовсюду высасывают счастье, надежду, мир. Даже маглы чувствуют их присутствие, хотя и не видят их. Когда ты рядом с дементором, в тебе исчезают все добрые чувства и счастливые воспоминания. Это их пища. Они съедают все хорошее, что есть в человеке, и тот становится таким же, как они, воплощением зла. В нем остаются только самые

страшные воспоминания. Если, конечно, это длится достаточно долго. Так что нет ничего удивительного, Гарри, что ты при их виде падаешь в обморок — страшнее того, что ты испытал, трудно придумать. Любой бы на твоем месте упал. И стыдиться тут нечего.

— Когда они рядом, — Гарри опустил глаза, в горле у него стоял комок, — я слышу, как Волдеморт убивает маму.

Рука Люпина дернулась, будто он хотел взять Гарри за плечо, но передумал.

— И зачем только они явились на матч? — понурился Гарри.

— Они голодны, — ответил Люпин и защелкнул портфель. — Дамблдор не пускает их в школу, и им не из кого сосать радость — они ведь ею питаются... А на стадионе собралось столько болельщиков! Ликование, радость, для дементоров это настоящий пир. Они и не удержались.

— В Азкабане, должно быть, ужасно, — глухо сказал Гарри.

Люпин нахмурился и кивнул.

— Да, крепость стоит в море на маленьком островке, но дементорам не нужны ни толстые стены, ни вода, узники и так не сбегут: они заточены в темнице собственных мыслей. Почти все очень скоро сходят с ума.

— Но ведь Сириус Блэк сбежал...

Портфель Люпина соскользнул со стола, и Люпин поймал его на лету. Гарри поразился рефлексам оборотня.

— Да, сбежал, — ответил он, выпрямившись. — Блэк, похоже, нашел способ с ними бороться. Ни за что бы не поверил... Дементоры высасывают из волшебника магические способности, если он надолго остается в их власти...

— А ведь вы прогнали дементора тогда, в поезде, — вспомнил вдруг Гарри.

— Есть... особые приемы... Да и потом, в поезде был только один дементор. Чем их больше, тем труднее с ними бороться.

— Научите меня этим приемам. Пожалуйста.

— Я, Гарри, вообще-то не мастер сражаться с дементорами...

— А вдруг они снова придут на матч?

Люпин нерешительно поглядел на умоляющее лицо Гарри.

— Ну ладно, — сказал он. — Я тебе помогу. Только, боюсь, придется подождать следующего полугодия, у меня очень много дел. И угораздило же меня заболеть в самое неподходящее время!

Гарри повеселел: Люпин научит его отгонять дементоров, и, стало быть, он больше не будет слышать маминого предсмертного крика, от которого разрывается сердце. Тут ему пришла еще одна мысль.

— Профессор. Я последнее время занимаюсь дополнительно по вашему предмету. Вот по этой книге, — Гарри вытащил из сумки подарок девочек.

— Хмм, "Боевая магия. Разные времена, разные народы". Хорошая книга, и редкая. Ты молодец Гарри, но что тебе нужно от меня? Я уже сказал тебе, что сейчас у меня мало времени.

— Мне нужно место чтобы тренироваться. С Блэком на свободе я сам стал ограничен в передвижениях. Даже в Замке! Я не могу просто выбрать себе пустой класс для тренировок. Поэтому, я хотел спросить вас, может быть вы позволите мне и Гермионе использовать ваш класс после занятий? Ваш кабинет рядом, и вы всегда сможете прийти на помощь, если Блэк неожиданно заявится.

— Хмм. Это можно устроить. Можете приходить когда захотите. Только просите Перси Уизли отводить вас сюда, мне бы не хотелось, чтобы вы в одиночку ходили по коридорам. Ты правильно заметил, что теперь даже в замке от Блэка не спрятаться.

— Спасибо огромное, профессор! — сказал Гарри и побежал за дверь к ожидавшим его друзьям.

В ноябре рейвенкловцы наголову разбили хаффлпаффцев, и у Гриффиндора еще оставалась надежда выиграть Кубок школы, нельзя только проиграть следующий матч. Вуд неистово тренировал команду, несмотря на холодный дождь, который исправно лил в декабре изо дня в день. Дементоры больше не появлялись: гнев Дамблдора был так велик и они не осмеливались уходить со своих постов.

Гарри временно пользовался школьной метлой, и ощущалось это как пересадка с гоночного суперкара на Форд Англию мистера Уизли. Он пока не выбрал себе метлу. Он все не мог решить, что ему брать: Нимбус 2000 или 2001, или даже новую 2002. Был еще вариант купить себе Молнию, но она пока стоила целое состояние, а Гарри не хотел тратить все сбережения родителей.

Перед Рунами он даже устроил целый консилиум из Терри Бута, Эда Холиуэлла, Энтони Голдстейна, Джона Шеппарда и даже Блейза Забини. Они так же не пришли к общему мнению, так же повздыхали над Молнией, и согласились что не дело тратить все сбережения родителей на метлу.

Девчонки смотрели на них как на идиотов. Никто из них не интересовался квиддичем и считали увлечение мальчишек глупостью. Но Дафна, услышав про сбережения родителей и нежелание их тратить, вдруг громко расхохоталась. Все пораженно уставились на нее. Чтобы ледяная принцесса Слизерина так хохотала!?

— Гарри, ты богат, как Малфой. У тебя достаточно денег закупить Молний на всю команду Гриффиндора, — объяснила она причину своего веселья. — Ты, наверное, никогда не спрашивал в Гринготтсе про остальные счета своей семьи. Это и не удивительно — пока ты несовершеннолетний, доступ тебе туда запрещен. До совершеннолетия богатые наследники пользуются так называемым детским сейфом. Это делается для того чтобы неразумные мы не пустили семейное состояние по ветру. Детский сейф пополняется каждый месяц из главного сейфа семьи. К сожалению, ты действительно пока не можешь купить себе Молнию — она стоит больше содержимого детского сейфа. Но в целом у тебя денег достаточно, чтобы облагодетельствовать всю команду и твой сейф не станет пуст даже на четверть. Поттеры столетиями зарабатывали деньги. Неужели ты думал, что сможешь за раз просадить все это богатство?

Гарри был поражен как никогда. Он не беднее Малфоя, который входит в семерку богатейших семейств Англии, занимая шестое место в списке. Получается, его состояние занимает либо пятое, либо седьмое, и в любом случае это сотни тысяч галлеонов. От такой суммы аж голова кружилась.

А Гермиона, услышав про богатство друга, была в смешанных чувствах. С одной стороны она была безумно рада за него, а с другой она вдруг поняла, что у нее еще меньше шансов быть с ним. Богатому наследнику нужна богатая невеста, а ее родители хоть и были вполне обеспеченными, но явно не чета богатейшим семьям Британии.

Гарри так и не помогли с выбором метлы. Поэтому на тренировке он и Рон летали на школьных метлах. Вуд таки согласился взять Рона в команду. Но сперва он устроил ему проверку его способностей. Рыжий, услышав о проверке, побледнел как полотно в горошек, его веснушки были видны как никогда. Он очень боялся провала. Но, несмотря на это, смог спасти все мячи кроме одного. Вуд тут же согласился его тренировать, пробормотав, что, по-видимому, все Уизли одарены в квиддиче и при желании могут организовать собственную команду. Сомнения оставались только в отношении Перси, но он мог просто зарыть свой талант, и сейчас занимается совсем не тем, для чего предназначила его природа.

Кстати о Перси. Он согласился почти каждый день провожать лохматую парочку в класс Защиты, где Гарри с энтузиазмом изучал различные боевые заклинания. Миона тоже тренировалась, но без такого же энтузиазма. Оба решили ограничиться на время только европейскими заклинаниями, построенными на основе латыни. Для азиатских заклинаний нужно было потренировать произношение и кое-что еще.

Японские и китайские боевые маги очень часто пользовались беспалочковой магией. В книге даже приводились описания методов их тренировок. И начинались они с тренировок тела, души и разума — Гарри и Гермионе нужно было подтянуть свою физическую форму и научиться медитации. Этим они и занялись помимо разучивания заклинаний.

Медитации помогали и при изучении другой дисциплины, часто используемой в бою. К удивлению Гарри и Гермионы, волшебники умели читать мысли и даже накладывать иллюзии прямо во время боя. Называлось это искусство — Легиллеменция. Противостоять ей помогала Окклюменция.

К сожалению, в книге были только основы, поэтому Гермиона начала целенаправленно искать информацию по ним в библиотеке. И пока что безрезультатно. Миона подозревала, что все убрали в запретную секцию. Она пообещала, что если не сможет достать книги оттуда, то постарается найти что-нибудь в Хогсмиде. Оба понимали важность скорейшего изучения окклюменции.

Гарри даже подозревал Снейпа в применении легиллеменции к ученикам. Миона в этом сомневалась, полагая, что, как учитель, он не посмеет. Но она не могла отрицать, что Снейп иногда действует так, будто прочитал твои мысли. От этой мысли оба покраснели, ведь их мысли не всегда были невинны при взгляде друг на друга.

Единственный совет, который приводил начинающим окклюментам книга, было не смотреть легиллементу в глаза — именно через них осуществлялся контакт. Теперь на занятиях они избегали смотреть профессору в глаза.

Гарри и Гермиона часто устраивали тренировочные дуэли, но использовали только самые безобидные заклинания и сглазы. Это, по мнению Гарри, никуда не годилось, разве что для тренировки способности уворачиваться. По-настоящему опасные заклинания дети отрабатывали на манекенах.

Глава 7. Предательство

За две недели до начала каникул небо прояснилось, стало светло-опаловым, ударил легкий морозец, и, проснувшись как-то утром, студенты увидели на траве кружево инея. Замок окутывал знакомый аромат Рождества. Профессор заклинаний Флитвик украсил свой класс мерцающими огоньками, которые вдруг обернулись настоящими летающими феями. Студенты, в предвкушении каникул, обсуждали, что будут делать дома. Рон и Гермиона решили остаться в замке. Рон клялся, что не вынесет две недели дома с Перси, а Гермиона уверяла, что ей нужно порыться в библиотеке, но Гарри-то отлично понял, что они остаются ради него, и был им за это благодарен.

К радости всех, кроме Гарри, объявили, что последний выходной семестра можно провести в Хогсмиде.

— Вот здорово! — захлопала в ладоши Гермиона. — Там и запасемся подарками к Рождеству. Мама с папой очень обрадуются волшебным гостинцам! — а мысленно она предвкушала поход в ателье. Она все-таки была девочкой и ничто женское ей не чуждо.

Гарри снова весь день предстояло быть в замке единственным третьекурсником. Но он очень надеялся, что Миона снова использует маховик, чтобы составить ему компанию в замке.

В воскресенье утром Гарри проводил Рона и Гермиону до холла, помахал им из дверей и побрел по мраморной лестнице в свою башню. За окнами падали крупные хлопья снега, в замке было все спокойно и тихо.

— Гарри, — кто-то тихонько позвал его, когда он шел по коридору четвертого этажа.

Гарри обернулся и увидел за статуей горбатой одноглазой ведьмы Джорджа и Фреда.

— Почему вы здесь? — удивился Гарри. — Я думал, вы ушли со всеми в Хогсмид.

— Мы хотим сделать тебе праздничный подарок, чтобы ты не скучал, — ответил Фред и лукаво подмигнул. — Иди сюда... — И он кивнул на открытую дверь пустого класса.

Гарри вошел вслед за близнецами, Джордж тихонько закрыл дверь и сияющими глазами взглянул на Гарри.

— Вот тебе наш подарок на Рождество. — Он вытащил из-под мантии большой квадратный лист старого пергамента и торжественно протянул Гарри.

Пергамент был совершенно чист, на нем не было ни единой строчки, и Гарри решил, что это очередная шутка близнецов.

— И что же это такое?

— Это, Гарри, секрет нашего успеха, — ответил Джордж и нежно погладил пергамент.

— Нелегко с ним расстаться, — сказал Фред. — Но мы решили, что тебе он нужнее.

— Мы-то его наизусть знаем, — прибавил Джордж. — Поэтому и вручаем тебе. Нам он больше ни к чему.

— И что я буду делать с куском старого пергамента?

— С куском старого пергамента?! — Фред зажмурился и скорчил рожу, как будто Гарри смертельно его обидел. — Объясни ему, Джордж.

— Когда мы учились на первом курсе, Гарри, мы тогда были совсем еще зеленые, беззаботные и невинные...

Гарри хмыкнул. Он очень сомневался, что близнецы когда-либо были невинны.

— Во всяком случае, более невинные, чем сейчас. Ну, так вот, мы как-то рассорились с Филчем.

— Взорвали в коридоре навозную бомбу, а Филч почему-то на нас разозлился...

— ... затащил в свой кабинет и, как водится, стал грозить...

— ... наказанием...

— ... четвертованием...

— ... мы слушали, слушали и вдруг заметили особый ящик с табличкой: "Конфисковано, очень опасно".

— Только не говорите... — улыбнулся Гарри.

— Ну, а как бы ты поступил на нашем месте? — пожал плечами Фред. — Джордж кинул еще одну бомбу, и, пока Филч суетился, я открыл ящик и взял вот этот кусок пергамента.

— Что тут плохого? — прибавил Джордж. — Филч не знал, как с ним обращаться. Хотя, раз отобрал его, наверное, догадывался, что это такое.

— И вы знаете, что с ним делать?

— Знаем. — Фред самодовольно улыбнулся. — Этот свиток научил нас такому, чему не научит ни один учитель.

— Ого!

— Что, здорово? То-то!

Фред достал волшебную палочку, слегка коснулся ею пергамента и произнес:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость.

Тотчас на пергаменте, в том месте, которого коснулся Джордж, одна за другой стали появляться тоненькие чернильные линии. Линии соединялись, пересекались, расползались как паутина по краям пергамента, и скоро наверху распустились, как цветы, выведенные зелеными чернилами слова:

Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост!

Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют свое новейшее изобретение — КАРТУ МАРОДЕРОВ.

На карте были видны все до единого закоулки замка и территория на много миль вокруг. Но, что самое удивительное, по ней двигались крошечные чернильные точки, каждая была подписана. Гарри в восхищении склонился над картой. В левом верхнем углу профессор Дамблдор вышагивал в своем кабинете; миссис Норрис, кошка завхоза, кралась на четвертом этаже, полтергейст Пивз носился в Зале почета. Были там еще закоулки и потайные ходы, где он никогда не был. Некоторые из ходов вели...

— Прямо в Хогсмид, — Фред указал один из них. — Таких ходов семь. Филч знает об этих вот четырех, об остальных — только мы. В тот, что за зеркалом на пятом этаже, можешь не ходить. Мы сунулись было прошлой зимой, а там потолок обвалился. И вот сюда тоже лучше не ходить: прямо над выходом Гремучая ива. Зато этот ведет прямо в подвал "Сладкого королевства". Мы этим ходом частенько лазаем, он, кстати, начинается в горбу старой карги за дверью.

— Спасибо нашим предшественникам, — вздохнул Джордж и дружески похлопал по названию карты.

— Благородные, славные помощники новому поколению проказников, — провозгласил Фред.

— Верно. Да, Гарри, не забывай стирать карту... — предупредил Джордж.

— ... а то кто-нибудь еще узнает ее секрет, — закончил за Джорджа Фред.

— Дотронься до нее волшебной палочкой и скажи: "Славная вышла шалость!" — и карта исчезнет.

— Ну, дорогой Гарри, — сказал Фред голосом Перси, — веди себя хорошо.

— Увидимся в "Сладком королевстве", — подмигнул на прощанье Джордж.

И близнецы, довольные собой, удалились.

Гарри любовался чудесной картой. Вот крохотная точка, миссис Норрис, повернула налево и принюхалась к чему-то на полу. Если Филч и вправду не знает... а мимо дементоров-то проходить теперь и не надо...

Гарри не помнил себя от восторга, но тут ему на память пришли слова мистера Уизли: "Не доверяй вещам, которые умеют думать; кто знает, что у них на уме?"

Волшебная карта как раз из таких опасных вещей... "вспомогательные средства для волшебников-шалунов" ... А так хочется в Хогсмид! Что он, украсть что-нибудь хочет или обидеть кого? Да и Фред с Джорджем вон сколько лет картой пользуются — и ничего...

Гарри провел указательным пальцем вдоль тайного хода от замка до "Сладкого королевства".

Потом быстро, будто кто ему приказал, свернул карту, сунул под мантию, подошел к двери и сквозь щелку выглянул в коридор. Пусто. Гарри осторожно вышел из класса и спрятался за статуей одноглазой ведьмы.

Что теперь? Гарри вынул карту из-под мантии и с удивлением обнаружил новую фигурку с подписью: "Гарри Поттер". Фигурка стояла как раз в том месте, где стоял сам Гарри, — посредине коридора на четвертом этаже. Фигурка малюсенькой палочкой стукнула статую. Гарри торопливо сделал то же, но ничего не произошло. Он снова поглядел на карту. У головы фигурки появилась надпись: "Диссендиум!".

— Диссендиум! — прошептал Гарри и снова тронул статую.

Горб старухи открылся, и появилось отверстие, как раз такое, чтобы в него пролез мальчик. Гарри огляделся по сторонам, спрятал карту и нырнул в статую вниз головой.

Каменный склон скоро кончился земляной площадкой, и Гарри встал на ноги. Темно, хоть глаз выколи. Гарри достал палочку, произнес "Люмос!", и холодное пламя осветило низкий и узкий земляной коридор. Гарри поднес пергамент к глазам, тронул кончиком волшебной палочки, сказал: "Славная вышла шалость!" — и карта исчезла. Он осторожно свернул пергамент, спрятал под мантию и с замирающим сердцем пошел по коридору.

Коридор петлял словно нора гигантского кролика. Гарри держал палочку с пламенем на конце над головой, но то и дело спотыкался.

Идти пришлось долго, и он уже подумывал, не вернуться ли, но вспоминал про "Сладкое королевство" и шел дальше. Ему стало казаться, что он идет уже целый час. Наконец, коридор пошел вверх. Гарри прибавил шагу, сердце у него забилось, лицо пылало, а вот ногам было холодно.

Скоро показались ступеньки, вырубленные прямо в земле, некоторые из них обвалились. Гарри стал подниматься, глядя под ноги, — как бы не упасть и не наделать шуму. Он принялся считать ступени, но скоро сбился со счету и вдруг стукнулся головой обо что-то твердое.

Похоже было на люк. Потирая макушку, Гарри прислушался: все тихо. Он медленно приоткрыл крышку люка.

Над ней оказался подпол, заставленный деревянными ящиками и корзинами. Гарри выбрался из подземелья и опустил крышку. Она легла так плотно, что если про нее не знать, то и не догадаешься, что в этом месте начинается подземный ход. На цыпочках прокрался к деревянной лестнице. Наверху отчетливо слышались голоса, скрип входной двери и звон колокольчика.

Гарри не решался идти дальше, но, вдруг, дверь в подпол распахнулась, и кто-то стал спускаться.

— И не забудь коробку желатиновых червячков, дорогой... — крикнул кому-то вдогонку женский голос.

Гарри притаился за большой корзиной, кто-то прошел мимо и стал передвигать ящики в дальнем конце подпола. "Пора", — решил Гарри. Он собрался было высунуться, но остановился и хлопнул себя по лбу. Идиот! Он носит с собой мантию-невидимку и совсем о ней забыл.

Быстро достав и натянув наследие отца, Гарри тихонько вышел из-за корзины и поднялся по лестнице, глянул вниз: в ящике роется толстяк с блестящей лысиной. Гарри проскользнул сквозь полураскрытую дверь и очутился за прилавком "Сладкого королевства", пригнулся, выполз из-за прилавка и выпрямился во весь рост.

"Сладкое королевство" было битком набито учениками Хогвартса, никто не обратил на Гарри внимания, и он стал разглядывать полки со сладостями. Дадли перекосило бы от зависти, знай он, где сейчас Гарри.

Чего только не было на полках! Огромные куски нуги, грильяж с дробленым кокосовым орехом, толстые медовые ириски, штабели всевозможных плиток шоколада. Посреди магазина громадный бочонок драже разных вкусов "Берти Боттс", бочонок сахарных свистулек, воздушное мороженое, о котором говорил Рон. Целый стеллаж "потешных угощений": взрывающаяся жевательная резинка "Друбблс" (из нее можно выдувать огромные синие пузыри, которые потом несколько дней летают по комнате), мятные нитки для чистки зубов, перечные чертики в пакетах с надписью "Дохни огнем!", мороженое "Зубом застучи, мышью запищи", мятная помадка в форме лягушат — "В желудке прыгают, ногами дрыгают", хрупкие сахарные перья и карамельные бомбы.

Гарри протиснулся сквозь толпу шестикурсников. В дальнем углу магазина под надписью: "О вкусах не спорят!" — стоял Рон разглядывал леденцы. Гарри незаметно подкрался и встал позади. Тот выбирал между этими самыми леденцами и вслух сказал: — Может взять их для Гарри?

— Фу, — поморщился Гарри, — Еще чего! Гадость какая! Мне они уж точно не понравятся. И цвет, и вкус скорее для упырей, чем для людей.

Рон чуть не выронил банку.

— Гарри! Ты что тут делаешь? Как ты сюда... Ты что научился трансгрессировать?

— Нет, конечно, — ответил Гарри и шепотом — рядом стояли шестикурсники — рассказал другу о Карте Мародеров.

— Надо же, мне Джордж с Фредом ни разу ее не показали! — обиделся Рон. — А я им все-таки брат.

— А где Гермиона? — спросил Гарри. Он думал, что в этот раз она будет с Роном. Но ее нигде не было видно.

— Убежала куда-то с подружками. Эти заучки наверняка в книжном. Слушай, давай их пока оставим, и я тебе все здесь покажу.

Гарри немного посомневался. Он очень хотел, чтобы и Миона была с ними. Ну да ладно, пока Рон все тут ему показывает, она может и найдется. Гарри запустил друга к себе под мантию, чтобы у него не было проблем разговаривать с невидимкой, и они пошли смотреть прилавки.

— Гарри, ты свистульки видел? — Рон, схватил Гарри за руку и потащил к бочонку с конфетами. — А желатиновые червячки? А кислые шипучки? Помню, Фред дал мне одну, мне было тогда семь лет, она мне язык насквозь прожгла. Мама его тогда здорово метлой отлупила! — Рон задумчиво уставился на корзину с шипучками. — А что, если угостить Фреда тараканьей гроздью и сказать, что это засахаренный арахис, он поверит?

Рон заплатил за сладости, и друзья вышли на завьюженную улицу.

Хогсмид походил на рождественскую открытку. Сказочные домики под соломенными крышами, магазины в снежных шапках, на дверях венки из остролиста, кроны деревьев украшены гирляндами волшебных свечек.

Гарри оставил мантию в замке и теперь ежился от холода. Друзья шли по улице навстречу ветру, Рон сквозь шарф кричал:

— Здесь почта...

— А там магазин "Зонко"...

— Можно пойти в Визжащую хижину...

— Пойдем лучше в "Три метлы", выпьем сливочного пива, — предложил Рон, стуча зубами от холода.

Гарри обрадовался: дул пронизывающий ветер, и у него совсем закоченели руки, было бы очень кстати посидеть в тепле. Друзья перешли на другую сторону улицы и вошли в уютный паб — первый этаж крохотной гостиницы.

В пабе было людно, шумно и дымно. За стойкой расположилась компания весельчаков, они смеялись и громко разговаривали, полная миловидная женщина едва успевала наполнять бокалы.

— Это мадам Розмерта, — сообщил Рон. — Пойду принесу нам по кружке, — прибавил он и слегка покраснел.

Гарри и уселся за маленький столик в дальнем углу между окном и нарядной рождественской елкой. Рядом потрескивал камин, было очень тепло и празднично. Рон принес две кружки пива. Оно было горячее и дымилось.

— Счастливого Рождества! — весело пожелал Рон и поднял кружку.

Гарри пил большими глотками: чудесный напиток согревал все тело до кончиков пальцев. Вдруг входная дверь отворилась, и сквозняк взъерошил волосы голове Гарри. Он глянул в сторону двери и чуть не захлебнулся.

Там стояла Гермиона в окружении подруг. Но как она выглядела. Изменилось все, ее одежда, волосы, даже зубы стали меньше. Она уменьшила зубы? Наверное зашла с утра к мадам Помфри. А он не заметил!

Одета она была в те же школьные мантии, но теперь они были по-женски приталены, как это делали остальные девушки в Хогвартсе. А ее волосы! Вместо кудрявой копны волос, у нее теперь были аккуратные слегка кудрявые локоны до лопаток. Хотя все равно некоторая лохматость осталась, но это совсем не портило ее новый имидж. Если раньше она была довольно привлекательной, то теперь она даже Лаванде или Дафне не уступала по красоте! А может даже и превосходила, по мнению Гарри!

Рон тоже захлебнулся пивом. Но в отличие от Гарри он не был под мантией-невидимкой, и потому девушки это заметили. Они громко расхохотались, и направились к свободному столику. Миона решила ненадолго составить компанию Рону.

Когда она к ним подошла, Гарри не удержался и сказал:

— Гермиона, ты изумительно выглядишь!

— Спасибо, Гарри!... ГАРРИ!?... — поразилась она. — Ты как сюда попал? Ты же должен быть в замке. Это же очень опасно! А если бы ты попался Блэку?! О чем ты думал? — зашипела она на него.

Гарри попытался ее успокоить, хотя с мантией-невидимкой это было неудобно. А потом рассказал ей о карте и секретном ходе.

— Гарри, ты же не оставишь ее у себя, отдай ее профессору МакГонагалл. Пожалуйста, Гарри.

— Ну нет! — ответил Гарри.

— Ты что, спятила? — выпучил глаза Рон. — Отдать такую ценность!

— Если ее отдать, придется объяснить, откуда она у меня, — сказал Гарри. — И Фреду с Джорджем влетит от Филча.

— А вдруг Сириус Блэк знает тайные ходы в замок? — не унималась Гермиона. — Нужно предупредить учителей!

— Никого предупреждать не нужно, — возразил Гарри. — На карте семь тайных ходов. По словам Фреда и Джорджа, Филч знает четыре. Из трех других один завален, у входа во второй Гремучая ива. А тот, через который пришел я, он... откуда Блэку знать, что вход в него в подсобке магазина?

Гарри подумал: "А что, если Блэк все же знает о потайном ходе?" Рон важно кашлянул и указал на объявление на стене паба:

По указу Министерства магии

Сообщаем покупателям, что дементорам приказано каждую ночь после заката солнца обходить улицы Хогсмида. Эту временную меру предосторожности отменят после поимки Сириуса Блэка. Советуем покупателям после захода солнца оставаться дома. Счастливого Рождества!

— Хотел бы я поглядеть, как Блэк проникнет в "Сладкое королевство", ведь в деревне дементоры кишмя кишат. Да и хозяева услышат шум, попробуй он сюда вломиться. Они живут во втором этаже.

— Но ведь... Но ведь... — Гермиона подыскивала возражение, которое воззвало бы к благоразумию друзей. — Гарри не дали разрешения ходить в Хогсмид. Если кто-нибудь узнает, что он здесь, его могут даже исключить. И солнце еще не село, вдруг Блэк нагрянет в Хогсмид сегодня? Прямо сейчас?

— Да он в такую метель Гарри и не разглядит, — Рон кивнул в сторону улицы, за окнами магазина валил густой снег. — Будет тебе, Гермиона. Рождество на носу, что, Гарри хуже других, что ли?

Гермиона в тревоге закусила губу.

— Ты на меня наябедничаешь? — улыбнулся Гарри.

— Ну что ты! Нет, конечно. Но все-таки, Гарри...

Тут дверь в паб снова открылась и Гарри снова обдало сквозняком. Гарри, увидев кто зашел, почувствовал, как у него волосы на голове зашевелились. В бар вошли МакГонагалл и Флитвик, за ними — Хагрид с министром магии Корнелиусом Фаджем, толстячком в темно-зеленом котелке и полосатой мантии. Все четверо увлеченно о чем-то беседовали.

Сжимая в руках кружку, он смотрел как вошедшая компания подошла к стойке бара, постояли немного и, развернувшись, двинулись прямо к нему. Гарри чуть не свалился на пол, намереваясь забраться под стол, но вспомнил, что он под мантией отца и его никто не видит.

Гермиона над его головой прошептала:

— Мобилиарбус!

Рождественская елка оторвалась от пола и, плавно покачиваясь, полетела. С глухим стуком приземлилась возле их столика и загородила его пушистыми ветками. Сквозь ее раскидистые лапы Гарри слышал, как к соседнему столику придвинулись четыре стула и на стулья — кто крякнув, кто вздохнув — сели учителя и лесничий с Фаджем.

К ним сейчас же приблизился кто-то в туфлях на высоком каблуке.

— Маленькая кружка минеральной... — спросил женский голос.

— Это мне, — ответила профессор МакГонагалл.

— Горячий грог...

— Спасибо, Розмерта, — пробасил Хагрид.

— Содовая с вишневым сиропом и зонтиком...

— М-м-м... — чмокнул губами профессор Флитвик и протянул руку за бокалом.

— Стало быть, вам, господин министр, смородиновый ром.

— Спасибо, Розмерта. Рад вас видеть! Посидите с нами?

— Благодарю, господин министр, с удовольствием.

Блестящие каблуки ушли и снова вернулись. У Гарри сердце ушло в пятки: как это он забыл, что у учителей сегодня тоже выходной? Они еще, чего доброго, здесь дотемна засидятся. А ведь ему еще надо вернуться в "Сладкое королевство", а то и в школу не попадешь... Гермиона думала о том же и нервно постукивала ногой.

— Каким ветром вас сюда занесло, господин министр? — спросила мадам Розмерта.

Гарри услышал, как нервно зашевелился упитанный Фадж. Он, похоже, обернулся посмотреть, не подслушивает ли кто.

— Ясно каким. Сириуса Блэка, дорогая моя, ищем. Вы ведь слышали, что он учинил в школе на Хэллоуин?

— Слышала, слышала.

— Вы, Хагрид, всем успели рассказать, всему пабу? — с укоризной спросила МакГонагалл.

— Думаете, Блэк все еще поблизости? — тревожно спросила хозяйка гостиницы.

— Уверен.

— Дементоры уже дважды обыскивали мой паб, распугали всех клиентов, одни убытки...

— Розмерта, дорогая, мне и самому дементоры не по душе. Но что ж поделать? Как иначе прикажете вас охранять? Раз ваша гостиница стоит именно здесь, значит, дементоры еще не раз к вам зайдут. Я только что с ними встречался, они в бешенстве: Дамблдор не пускает их в школу.

— И правильно делает, — вступилась за директора школы МакГонагалл. — Как мы стали бы преподавать в присутствии таких чудовищ?

— Верно, верно, — тоненьким голоском поддержал коллегу малыш Флитвик, не достававший ногами до пола.

— Что поделаешь... — сдержанно заметил Фадж. — Они охраняют вас от злодея. Блэк способен на все...

— А мне как-то не верится, что Сириус Блэк мог переметнуться на сторону Темного Лорда. Это на него не похоже... — задумчиво сказала мадам Розмерта. — Помню его студентом Хогвартса... Скажи мне тогда кто-нибудь, что из него выйдет черный маг, я бы подумала, что этот человек выпил слишком много медовухи.

— Вы, Розмерта, и половины всего не знаете, — угрюмо ответил министр. — Люди не знают самых страшных его дел.

— Что может быть страшнее убийства невинных людей? — удивилась хозяйка.

— Кое-что может.

— Сомневаюсь.

— Вы, Розмерта, говорите, что помните его студентом, — заметила профессор МакГонагалл. — А помните, кто был его лучший друг?

— Ну, как же? — Розмерта усмехнулась. — Два неразлучных приятеля. Они часто бывали здесь. Столько от них было веселья! Друзья — не разлей вода. Так и стоят перед глазами — Сириус Блэк и Джеймс Поттер.

Гарри выронил кружку, и она грохнулась на пол. Рон ткнул его ногой.

— Верно, — подтвердила МакГонагалл. — Блэк и Поттер. Зачинщики всевозможных проказ. Оба блестящие ученики, на редкость блестящие, но отчаянные сорвиголовы! Таких ни раньше, ни позже не было!

— Ну, это еще неизвестно, — промычал Хагрид. — Фред с Джорджем Уизли, пожалуй, дадут им фору.

— И они были как братья, — вставил Флитвик. — Как два неразлучных брата.

— Именно, — подтвердил Фадж. — Поттер никому не доверял так, как Блэку. Они и после школы дружили. Блэк был шафером на свадьбе Джеймса и Лили. Потом родился Гарри, и Блэк стал его крестным отцом. Гарри, конечно, ничего об этом не знает. Узнает, будет очень страдать.

— Из-за того, что Блэк стал сподвижником Сами-Знаете-Кого? — прошептала мадам Розмерта.

— Хуже... — Фадж понизил голос. — Не многим тогда было известно, что Поттеры знают: Вы-Знаете-Кто за ними охотится. У Дамблдора, который, разумеется, всегда боролся против Вы-Знаете-Кого, было много тайных агентов, и один из них сообщил, что Джеймсу и Лили грозит опасность. Дамблдор тут же дал им знать и посоветовал спрятаться в тайном укрытии. А для верности подсказал воспользоваться заклятием Фиделиус.

— Что это такое? — Мадам Розмерта слушала, затаив дыхание.

Профессор Флитвик откашлялся и стал тонким голосом объяснять:

— Заклятие Фиделиус — одно из самых сложных, оно запечатывает тайну в сердце человека — Хранителя Тайны, как его называют. Эту тайну раскрыть невозможно, разве что сам Хранитель ее выдаст. Вы-Знаете-Кто мог годами искать Лили и Джеймса и не нашел, даже если бы сунул нос в окно их дома.

— Значит, Блэк был Хранителем Тайны Поттеров? — догадалась мадам Розмерта.

— Да. Джеймс Поттер говорил Дамблдору, что Блэк скорее сам погибнет, чем их выдаст, что он и сам подумывает об укрытии, — ответила профессор МакГонагалл. — Но Дамблдор все равно за них тревожился. Он даже сам себя предложил в Хранители Тайны.

— Значит, он подозревал Блэка?

— Не то чтобы подозревал, но ему сообщили, что кто-то из друзей Поттеров переметнулся на сторону Вы-Знаете-Кого и сообщает ему об их передвижениях. Он уже какое-то время знал, что среди нас завелся предатель.

— Но Джеймс Поттер настоял на своем?

— Да, настоял, — вздохнул Фадж. — Заклинание Фиделиус применили, а две недели спустя...

— Блэк предал их? — выдохнула мадам Розмерта.

— Да. Ему надоело быть двойным агентом, он хотел открыто объявить, на чьей он стороне, потому и выдал Поттеров. А дальше вы знаете: Тот-Кого-Нельзя-Называть убил Джеймса и Лили. Хотел убить и малыша Гарри, но лишился волшебной силы. Мощь его исчезла, и он бежал. Блэк остался ни с чем: его патрон сгинул как раз, когда предательство его обнаружилось. Оставалось только спасаться бегством...

— Гнусный, смердящий душепродавец! — прорычал Хагрид на весь бар.

Соседи притихли и повернулись в их сторону. МакГонагалл зашикала на него.

— Я тогда его видел. — Хагрид понизил голос. — Наверное, самый последний перед тем убийством. Это я спас Гарри, вынес его из развалин, Лили-то с Джеймсом уже погибли. Я его тогда вытащил, а у него на лбу рана... а тут этот... Сириус Блэк на своем мотоцикле. Я-то тогда не знал, чего он явился... что он Хранитель Тайны. Я подумал, он... э-э... прилетел помочь. Бледный как смерть, весь трясется. А я-то, я-то! Я его утешать стал! — Хагрид разрыдался.

— Хагрид, пожалуйста, умерьте голос, — взмолилась МакГонагалл.

— Откуда мне было знать, что ему наплевать на Лили и Джеймс, что он шпион. А он еще говорит: "Я крестный Гарри, отдайте его мне, я, мол, о нем позабочусь..." Ха! Я Гарри не отдал, Дамблдор велел мне отвезти его к тетке. Блэк поспорил-поспорил и согласился. И дал мне свой мотоцикл отвезти Гарри: "Мне, говорит, он больше не нужен". И как это я не догадался! С чего это он отдает любимый мотоцикл? И как это он больше не нужен? Эх, дубина я, дубина! Дамблдор-то знал, что Блэк — Хранитель Джеймса. Блэк думал улизнуть в ту ночь, думал, у него есть часа два, пока Министерство узнает. А отдай я ему Гарри!.. Он бы повез его на мотоцикле да и кинул бы в море. Сына-то лучшего друга! Да чо уж там, переметнулся волшебник на сторону темных сил, нет для него ни свата, ни брата...

Хагрид замолчал, и никто долго не решался заговорить.

— Но далеко он не убежал, — произнесла удовлетворенно мадам Розмерта. — Министерство магии сцапало его на другой день.

— Увы! — вздохнул Фадж. — Не мы его нашли, к сожалению. Его нашел друг Поттера Питер Петтигрю. Он чуть с ума не сошел от горя. Знал, что Блэк — Хранитель Тайны Поттеров, и сам стал искать Блэка.

— Петтигрю, Петтигрю... уж не тот ли толстячок, что еще в Хогвартсе всюду таскался за Поттером и Блэком? — припомнила мадам Розмерта.

— Он самый, — подтвердила профессор МакГонагалл. — Он души не чаял в Блэке и Поттере. Он им был, конечно, не ровня, не те способности, а я была чересчур строга с ним. Как я теперь раскаиваюсь... — МакГонагалл всхлипнула.

— Ну, будет, будет, Минерва, — похлопал ее по плечу Фадж. — Петтигрю умер как герой. Очевидцы, маглы — мы потом стерли им память, — уверяли, что Петтигрю со слезами укорял Блэка: "Как ты мог, Сириус! Лили и Джеймс наши друзья!" Потянулся за волшебной палочкой, но Блэк, разумеется, опередил его. От Петтигрю почти ничего не осталось...

Профессор МакГонагалл высморкалась и сказала севшим голосом:

— Глупый, глупый мальчишка... Дуэли никогда у него не получались! Зачем только он сам... Ведь есть же Министерство...

— Эх, добраться бы мне до Блэка раньше Петтигрю! — взревел Хагрид. — Уж я бы с ним не канителился, я бы его голыми руками на куски...

— Нет, Хагрид, вы бы с ним не справились, — покачал головой Фадж. — Схватить его могла бы только полиция маглов. Я в те времена был заместителем главы Департамента чрезвычайных ситуаций и прибыл на место происшествия одним из первых. Никогда не забуду того, что я там увидел: посреди улицы глубокая воронка, всюду искореженные трупы, маглы кричат, а Блэк стоит и хохочет над тем, что осталось от Петтигрю — кучкой окровавленной одежды и... и... каких-то фрагментов...

Фадж замолчал. Все пятеро достали носовые платки.

— Вот, Розмерта, что содеял Блэк, — глухо продолжал министр. — Блэка забрал оттуда патруль авроров, Петтигрю посмертно получил орден Мерлина первого класса — слабое утешение для его бедной матери. А Блэка упрятали в Азкабан.

Мадам Розмерта протяжно вздохнула.

— А правда, что он лишился рассудка?

— По-моему, нет, — ответил министр, растягивая слова. — Могу одно сказать: поражение хозяина временно помутило его рассудок. Убийство Петтигрю и всех тех маглов, жестокое, бессмысленное, было действием отчаявшегося, загнанного в угол человека. Но недавно я был в Азкабане и разговаривал с ним. Все заключенные там явно безумны, сидят в темноте, что-то бормочут, а Блэк... он выглядит и говорит, как нормальный. Даже мурашки по коже. Вид у него человека, которому все надоело. Увидел у меня газету, спросил, прочитал ли я ее и не могу ли дать ему, сказал, что соскучился по кроссвордам. Дементоры круглые сутки дежурят у двери, а ему хоть бы что.

— Как по-вашему, господин министр, зачем он сбежал из тюрьмы? — поинтересовалась мадам Розмерта. — Уж не хочет ли он вернуть Вы-Знаете-Кому силы и примкнуть к нему?

— Думаю, что это его... э-э... конечная цель, — уклончиво ответил Фадж. — Но мы надеемся поймать Блэка раньше. Вы-Знаете-Кто сейчас один, но... дайте ему преданного и способного слугу... Подумать страшно, что будет...

За соседним столиком помолчали. Гарри услышал, как кто-то поставил на стол свой бокал.

— Нам пора в замок, Корнелиус, — заметила профессор МакГонагалл. — Вы ведь не хотите опоздать на ужин к директору.

Стулья отодвинулись, запахнулись полы мантий, блестящие каблуки мадам Розмерты вернулись за стойку. Слышно было, как открылась входная дверь, в бар ворвался вихрь снега, и вся компания вышла.

Глава 8 "Молния"

Гарри перелистнул страницу книги с хроникой судебных заседаний. Он просмотрел текст глазами, ища любое упоминание о гиппогрифе. Но нет, здесь тоже ничего не было. Следующая страница...

Первые дни рождественских каникул Золотое трио в полном составе провели за книгами в гостиной факультета. Как это получилось? А вот так:

Гарри смутно помнил, как добрался до подпола "Сладкого королевства", миновал тоннель и очутился в замке. Вот он еще в "Трех метлах", а вот уже вылез из горба статуи. Всю дорогу он думал только о нечаянно подслушанном разговоре.

Как же так? Почему Дамблдор, Хагрид, мистер Уизли и Корнелиус Фадж молчали? Почему скрыли, что родителей предал их лучший друг?

За ужином Рон и Гермиона тревожно поглядывали на Гарри, не смея заговорить с ним — рядом сидел Перси. После ужина друзья поднялись в гостиную, а тут Фред и Джордж на радостях, что наступили каникулы, взорвали десяток бомб-вонючек. Гарри не хотелось рассказывать близнецам о походе в Хогсмид, и он тихонько выскользнул из гостиной и поднялся в пустую спальню. В спальне присел у тумбочки, вытащил книги и нашел фотоальбом в кожаном переплете, который ему подарил Хагрид два года назад. Там были фотографии мамы и папы. Гарри сел на постель, задернул полог и стал разглядывать снимки...

На свадебной фотографии папа машет ему рукой, на лице у него сияет улыбка, непослушные волосы на голове, такие же, как у сына, торчат в разные стороны. Папа держит под руку маму, и она тоже светится счастьем. А рядом — шафер папы... Гарри раньше не обращал на него внимания.

Если не знаешь, что это Блэк, то и не догадаешься. На фото он красив и весел, а теперь у него исхудалое, бледное лицо. Неужели он уже тогда переметнулся на сторону Волан-де-Морта? И замышлял убить лучших друзей? Понимал ли он, что его ждет двенадцать лет в Азкабане, после которых он станет неузнаваем?

"Но ведь на Блэка дементоры не действуют!" — думал Гарри, а Блэк глядел на него с фото и улыбался. И когда они совсем близко, он не слышит крик его мамы...

Гарри захлопнул альбом и сунул в тумбочку, снял мантию и очки, плотнее задернул полог и лег.

Гарри потом притворялся, что спит, хотя не спал до утра. Ему в темноте мерещились видения того, как Блэк, стоя на коленях перед своим хозяином, предавая его родителей. А потом безумно хохотал, взрывая Питера Питтегрю, который почему-то был похож на Невилла. Этот смех так и гремел в его голове, не давая уснуть. Впервые в жизни Гарри почувствовал ненависть. Она тоже не давала ему спать, сжигая ему все внутренности.

Гарри заснул только под утро, а ,проснувшись, обнаружил, что спальня уже пуста. Он оделся и спустился по винтовой лестнице в гостиную. В гостиной были Рон с Гермионой. Рон жевал мятную жабу и поглаживал живот, Гермиона корпела над домашней работой, разложенной на трех столах. Она была такой же красивой что и вчера, но было видно, что она так же плохо спала, волнуясь за друга.

Как Гарри и ожидал, его друзья попытались отговорить его от совершения глупостей. Ну, как они не могли понять, что он чувствует?! Нет, Миона-то понимала, она всегда его понимала, но она всегда старалась делать "как правильно", в то время как Гарри старался делать "как нужно". И сейчас он чувствовал, что бездействовать было бы неправильно.

Нельзя сидеть сложа руки, и ждать что маньяка поймают авроры. Но и друзья правы, не стоит лезть на рожон, и идти самому искать мерзавца, как советовал Малфой. Нет, Гарри будет просто готовиться к встрече, которая обязательно рано или поздно состоится. И одна книга ему поможет.

Живоглот потянулся и выпустил длинные когти. Карман Рона задрожал. Дежавю! Точно так же, как тогда. После этого Рон предложил навестить Хагрида, что они и сделали, хотя Миона и была против.

Гарри хотел спросить большого друга почему он никогда не упоминал Блэка, и его дружбу с его отцом. Но, когда они пришли к его избушке и были впущены после необычно долгого ожидания, то вопрос этот просто улетучился из его головы.

Хагрид плакал. Он показал им письмо от попечительского совета. Они уведомляли лесничего, что претензий к нему не имеется, но дело гиппогрифа передано в Комиссию по обезвреживанию опасных существ. По словам Хагрида, там работали такие упыри, что дело "Клювика" уже заранее можно считать проигранным. Тогда друзья и вызвались помочь лесничему найти законный прецедент, по которому можно было бы оправдать гиппогрифа, напавшего на непочтительного волшебника.

И вот уже канун Рождества, а они все еще ничего не нашли, даже с помощью маховика. Гарри и Миона так часто его использовали, что вместо нескольких дней, для них прошло две недели.

Гарри все это время не только корпел над юридическими хрониками, но и усиленно тренировался в боевой магии. Он уже мог, по собственным ощущениям, запросто выстоять против пятикурсника, и даже победить. Но этого было явно недостаточно чтобы справиться с Блэком, а потом и с Волдемортом, если он сумеет однажды возродиться.

Если бы не Миона, он наверняка уже давно свалился бы от истощения, настолько он себя загонял. Она чуть ли не силой загоняла его поспать в их общую спальню на пятом этаже. И сама ложилась, уставшая от просмотра юридической литературы. Она неизменно прижималась к нему спиной, лежа на боку, а он обхватывал ее сзади, зарываясь носом в ее густые волосы.

Замок тем временем прихорашивался к Рождеству, несмотря на то, что любоваться волшебными украшениями было почти некому. В коридорах висели гирлянды остролиста и омелы, щели и прорези доспехов сияли таинственным светом, а в Большом зале, как обычно, поблескивали золотыми звездами двенадцать огромных елок. По замку поплыли ароматы праздничных яств, и в сочельник даже Короста высунула нос из кармана Рона: так вкусно пахло.

Рождественским утром Гарри проснулся от того, что на него прыгнула счастливая Миона.

— Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо! — повторяла она, душа его в объятиях.

— Миона... дышать! — прохрипел кое-как Гарри.

— Ой! Прости, Гарри! Я не хотела... Спасибо!

— Гермиона! Сейчас полседьмого утра! Какого черта ты разбудила нас так рано в Рождество? — прокричал со своей кровати Рон.

— Простите...я не подумала, — виновато ответила Миона. Она выглядела так мило, что Гарри просто не мог не рассмеяться. — Я зайду попозже, можете спать дальше.

— Нет уж! Гарри, рассказывай, отчего она такая радостная.

— Думаю, что из-за моего подарка, — ответил Гарри с широченной улыбкой, протягивая руку за очками.

Он-таки достойно "отдарился" за ту книгу. Сначала он хотел сделать такую же своими руками. Он, конечно, талант в Рунах, но это оказалось ему пока не по зубам.

Поэтому он стал искать достойную замену. Если его спросят, он честно скажет, что без помощи ее подруг он бы не справился. Именно к ним он обратился за советом, и те довольно быстро помогли. Решение нашла Дафна. Узнав, что Миона ради него остается в замке на рождественских каникулах, и из-за этого не увидится с родителями, Дафна предложила купить ей сквозные зеркала.

Это было нечто вроде мобильного видеотелефона из фантастических фильмов. Дафна даже продемонстрировала ему один, объяснив, что она сама так общается с матерью. Еще она объяснила, что они довольно редки и дороги, т.к. производятся ограниченным тиражом альпийскими гномами.

Гарри тогда спросил: "Почему так мало, если они такие нужные?". Оказалось, что они не так уж и нужны. Волшебники жили в довольно медленном темпе, и потому им проще было купить сову чем дорогущую игрушку, которую легко разбить. Поэтому сквозные зеркала покупали как раз матери для своих дочерей, чтобы иметь возможность поговорить в любой момент.

Гарри решил, что сквозные зеркала это то что нужно, и заказал пару... а потом еще одну, почти опустошив при этом свой детский сейф. Для близких ему золота было не жалко. Одну пару он, как и намеревался, подарил Мионе и ее родителям. А вторую пару купил для себя и Рона. Так что рыжего тоже ждал большой сюрприз в его куче подарков.

Миона снова его крепко обняла, подтвердив его догадку.

— Я рад, что тебе понравилось, Миона! С Рождеством! И тебя это тоже касается, Рон. С Рождеством, друг!

— Спасибо, Гарри, с Рождеством! — ответил Рон, и полез смотреть свои подарки.

Рядом с кроватью Гарри тоже высилась куча коробок. Рон уже открыл первую коробку.

— Еще один свитер от мамы... как всегда, темно-бордовый... Тебе она тоже наверняка прислала...

Гарри развернул первый пакет. Ему миссис Уизли связала ярко-красный с гриффиндорским львом на груди, а еще напекла пирожков с изюмом и миндалем, не забыла прислать коробки с пирожными и ореховыми леденцами. Отодвинув все это, он увидел на полу длинную плоскую коробку.

— Что это? — бросил Рон любопытный взгляд.

— Не знаю...

Гарри раскрыл подарок и не поверил глазам — это была чудесная новенькая метла. Рон выронил носки и спрыгнул с кровати.

— Вот это да! — Он даже охрип от восхищения.

И не просто метла, а та самая "Молния", которой Гарри каждый день любовался, когда жил в Косом переулке. Он взял метлу в руки. Древко блеснуло, метла задрожала, Гарри отпустил ее, и она повисла в воздухе — садись и лети. На кончике древка золотился регистрационный номер, гладкие прямые березовые прутья были как на подбор.

— Кто это тебе прислал? — спросила Миона. Она почему-то смотрела на метлу с подозрением и задумчиво кусала губу.

— Погляди, может, в коробке есть записка? — предложил Рону Гарри

Рон разорвал упаковку.

— Ничего нет. Потрясающе! Кто же это дарит такие дорогие подарки?

— Готов поспорить, что не Дурсли. — Гарри налюбоваться не мог на подарок.

— Знаю, наверное, Дамблдор. — Рон разглядывал метлу со всех сторон. — Помнишь, он прислал тебе мантию-невидимку и не подписался?

— Мантия-невидимка была папина, — возразил Гарри. — Он мне ее просто передал. Он не может выбросить на меня сотни золотых галлеонов. Так и разориться недолго.

— Да, вряд ли он. Еще и Малфой бы сказал, что у директора завелись любимчики. Ты только представь себе, что будет с Малфоем! — Рон чуть не захлебнулся от смеха. — Его от зависти скрючит! У тебя теперь метла международного класса!

— Даже не верится, — затаив дыхание, Гарри провел рукой по метле, а Рон рухнул от хохота на кровать, воображая позеленевшего от злости Малфоя. — От кого же...

— А я знаю от кого. — Рон перестал хохотать. — От Люпина.

— От Люпина? — Тут уж настала очередь Гарри смеяться. — Да будь у него деньги, он бы себе новый костюм купил.

— Это ,конечно, так, но ведь он тебя любит. Он тогда пропустил матч, его вообще не было в школе, но ему, наверно, кто-то сказал о "Нимбусе", и он в Косом переулке купил тебе "Молнию".

— Рон, ты где головой стукнулся? Не мог он в Косом переулке быть. Он же болел.

— Может, и болел, только в больничном крыле его не было. Помнишь, Снейп влепил мне наказание, я чистил утки в палатах, и Люпина там не было.

Гарри нахмурился.

— Да нет, Люпину такая метла не по карману.

— Это не профессор Люпин, — уверенно заявила Миона. — Я почти уверена, что это Блэк!

— Ты смеешься, Гермиона?! — ошарашенно спросил Рон. — С чего ты взяла, что это Блэк?

Прежде чем она успела ответить, в спальню с громким мявом зашел Живоглот. На шее у кота красовался бант из мишуры, и Живоглот своим мявом скорее всего требовал его снять. В остальное время он недовольно ворчал.

— Унеси его отсюда! — Рон поскорее вытащил Коросту из-под одеяла и сунул в карман пижамы. Но Гермионе было не до Рона, она посадила кота на постель Симуса и, продолжила свой незаконченный ответ.

— Молния — супербыстрая, но еще и супердорогая метла. Позволить ее себе могут лишь несколько семей во всей Британии. Дафна говорила, что Блэки были очень состоятельны. Примерно так же как и Поттеры, — Гарри кивнул, он это тоже слышал. — Еще она говорила, что эта семья славилась своим коварством и жестокостью, и большой выдумкой на способы убийства. Будь я Блэком, я бы купила тебе эту метлу, зная, что ты не устоишь от соблазна ее опробовать. Вспомни, он же был другом твоего отца, и может предположить, что ты унаследовал его любовь к полетам, — от этого напоминания сердце Гарри сжалось. — Купив метлу, я бы наложила на нее какое-нибудь очень неприятное проклятье и послала тебе. Естественно, без открытки.

Гарри не знал, что сказать. Вроде бы все было логично. Только...

— А как он ее купил? Зашел в магазин и просто попросил, да? Ты сама-то понимаешь, что это бред? — начал орать Рон.

— Ему кто-то может помогать, Рон! Как можно столько времени скрываться от авроров без посторонней помощи? Его сообщник вполне мог купить метлу по его просьбе.

— Бред! Гермиона, ты просто мнительная! — заявил Рон, и повернулся к Гарри. — Что нам за дело, кто ее прислал? — воскликнул беспечно Рон. — Гарри, дашь полетать, а?

— На этой метле летать нельзя! — отрезала Гермиона.

— И что же Гарри с ней делать? Пол ею мести, что ли? — вконец рассердился Рон. — А вот давай проверим! — заявил Рон, маниакально уставившись на нее. — Я сам на ней полечу, но если ты не права, то будешь год писать за меня домашнюю работу!

— Рон, не дури! Если я права, метла тебя сбросит, как Гарри чуть не сбросила на первом курсе.

— Тогда я на том свете смогу гордо всем говорить, что летел на самой настоящей "Молнии"! — заявил Рон.

Гермиона раскрыла было рот, но в этот миг Живоглот прыгнул с постели Симуса и вцепился в грудь Рону.

— Убери своего кота! — заорал Рон.

Кот рвал когтями его пижаму, Короста выскользнула из кармана и взобралась на плечо. Рон ухватил ее за хвост, сбросил кота и хотел было пнуть ногой, но промахнулся, угодил в чемодан у кровати Гарри, взвыл от боли и запрыгал на одной ноге.

Тут из старого носка дяди Вернона выкатился вредноскоп, закрутился на месте, засверкал и пронзительно засвистел металлическим свистом. У Живоглота шерсть встала дыбом.

— Совсем забыл про него. — Гарри нагнулся и поднял вредноскоп. — Я же сам его засунул в носок, а носки эти я не ношу.

Вредноскоп вертелся и свистел на ладони, кот выгнул спину дугой и грозно зашипел.

— Сейчас же убери своего кота, Гермиона, а то я за себя не отвечаю, — отчеканил Рон, сидя на кровати и потирая ушибленную ногу.

Гермиона подхватила Живоглота — он желтым глазом злобно глядел на Рона — и вышла из спальни.

— Спрячь ты эту штуку, — попросил Рон.

Гарри сунул вредноскоп в носок, а носок запихал на самое дно чемодана. В комнате воцарилась тишина, только Рон пыхтел от боли и злости. Короста съежилась у него в руках. Гарри давно ее не видел, и сердце у него сжалось от жалости: крыса похудела и осунулась, кое-где вылезла шерсть.

— Она что-то совсем зачахла, — заметил Гарри.

— Не зачахла бы, не будь тут этого рыжего недоумка. Это у нее стресс.

Гарри промолчал. Обычные крысы живут только три года, вспомнились ему слова хозяйки волшебного зоомагазина. Короста была, видно, лишена волшебной силы и, стало быть, жить ей осталось совсем недолго. А Рон, хоть и жалуется, что Короста ему надоела и толку от нее чуть, все равно любит ее.

Друзья встретились в гостиной. В это Рождество им было невесело. Гермиона заперла кота в спальне и дулась на Рона: как не стыдно, хотел пнуть Глотика ногой. Рон все еще кипел: Живоглот опять чуть не съел его крысу. Гарри взялся мирить их, но махнул рукой и стал изучать свой подарок.

Гермиона могла быть совершенно права. На уроках Рун Гарри узнал как делаются метлы. Это сложнейшие артефакты, как волшебные палочки. Даже сложнее. Внутренности у нее отличаются от обычной магловской метлы.

Основное отличие было в древке. Оно было не цельным, как казалось. Внутри был жесткий, возможно даже металлический, стержень, на который нанизывались деревянные... ээ... кольца, испещренные рунами. Руны обеспечивали все полетные характеристики метлы. Кольца нанизывались на стержень, постепенно складываясь в целое древко. Их фиксировали вместе и покрывали лаком, так чтобы древко казалось монолитным.

Помимо древка были еще прутья, которые тоже были особенными. Они крепились к древку с помощью специальных чар и фиксировались еще и ободком, на котором также были выгравированы руны, обеспечивающие тягу и регулирование скорости. Что, если метла от Блэка, и он что-то сделал с управлением скоростью? Самая близкая аналогия — это киллер, испортивший тормоза у автомобиля. "Метлу будет невозможно остановить!" — подумал Гарри с дрожью.

Наступило время обеда, и друзья спустились в Большой зал. Факультетские столы опять отодвинуты к стенам; посреди зала один общий стол, на котором накрыто на двенадцать человек. За столом уже сидят Дамблдор, МакГонагалл, Снейп, Стебль, Флитвик и завхоз Филч в старомодном поношенном фраке вместо обычной коричневой куртки, двое робких первоклашек и мрачного вида слизеринец-пятикурсник.

Гарри, Рон и Гермиона подошли к столу.

— Веселого Рождества! — поздравил их Дамблдор и добавил: — Нас мало, и мы решили, что глупо сидеть за разными столами. Садитесь, мы вас ждем.

Друзья все трое уселись на дальнем конце стола...

— Хлопушки! Берите, Северус, — Дамблдор протянул Снейпу большую серебряную.

Снейп неохотно протянул руку. Дернул ее за шнурок, хлопушка взорвалась, и в руке у Снейпа очутился островерхий колпак на верху которого красовалось чучело грифа.

Гарри и Рон с улыбкой переглянулись. Снейп изобразил корявое подобие улыбки и передал колпак Дамблдору, Дамблдор тут же нахлобучил его вместо своей обычной шляпы волшебника.

— Ну, что вы? Угощайтесь! — Дамблдор с сияющей улыбкой оглядел сидящих.

Едва Гарри протянул руку к блюду с жареным картофелем, как дверь в зал снова открылась и вплыла — по-другому не скажешь — профессор Трелони. На ней было длинное зеленое платье, расшитое блестками, в нем она еще больше походила на стрекозу-переростка.

— Сивилла! Вот так сюрприз! — воскликнул Дамблдор и привстал.

— Я глядела в магический кристалл, господин директор, — ответила Трелони мистическим, потусторонним голосом. — И к своему вящему удивлению, увидела себя: я покидаю свое одинокое убежище и спускаюсь к вам. Разве могу я бросать вызов судьбе? И я поспешила сюда. Прошу вас простить мне опоздание...

— Ну, разумеется, какой разговор?.. — У Дамблдора в глазах заплясали лукавые огоньки. — Позвольте начертать вам стул.

И директор на самом деле начертал в воздухе волшебной палочкой стул, он медленно завертелся, повисел немного и приземлился между Снейпом и МакГонагалл. Трелони, однако, не села, она обвела сидящих взглядом огромных глаз и вдруг вскрикнула:

— Я не смею, профессор! Если я сяду, нас будет тринадцать. Не забывайте: когда вместе обедают тринадцать человек, кто первый встанет, тот первый умрет.

— Давайте, Сивилла, забудем сегодня эту примету, — нетерпеливо ответила МакГонагалл. — Садитесь скорее, индейка остынет.

Профессор Трелони немного помедлила, смежила веки, поджала губы и опустилась на стул с таким видом, как будто предвидела — стол сейчас поразит молния. Профессор МакГонагалл тотчас запустила разливную ложку в ближайшую супницу.

— Не желаете супу с потрохами, Сивилла? — спросила она.

Трелони как не слышала. Открыла глаза и снова оглядела присутствующих

— А где же любезный профессор Люпин?

— Ему опять нездоровится, — ответил Дамблдор и жестом пригласил всех начинать трапезу. — Бедный Люпин, надо же заболеть на Рождество! — лохматая парочка обменялась понимающими взглядами. Профессор сейчас наверное отдыхает после долгой ночи в обличье оборотня. Полнолуние было вчера.

Их переглядки не укрылись от директора, который кивнул им, благодаря за сохранение тайны. Гарри подозревал, что и директор не гнушается использовать легиллименцию, поэтому больше ему в глаза старался не смотреть.

— Вы, конечно, знали об этом, Сивилла? — спросила МакГонагалл, подняв брови, имея в виду состояние Люпина.

Трелони бросила на соседку ледяной взгляд.

— Разумеется, знала, Минерва. Но не в моих правилах выставлять напоказ всеведение. Обычно я себя веду так, словно у меня нет Третьего глаза. Зачем волновать людей?

— Это многое объясняет.

— Должна сказать, Минерва, — в голосе Трелони вдруг пропала потусторонность, — профессор Люпин недолго пробудет с нами. И кажется, он сам знает, что время его на исходе. Я как-то предложила ему поглядеть в магический кристалл, так он просто сбежал...

— Его можно понять, — сухо отозвалась МакГонагалл.

— Едва ли профессору Люпину в ближайшее время что-то грозит, — вмешался Дамблдор приветливым, но все же слегка повышенным голосом, что положило конец пререканиям профессоров. — Северус, вы ведь сварили ему еще одну порцию зелья?

— Да, господин директор.

— Вот и прекрасно! Стало быть, он скоро поправится. Дерек, вы еще не пробовали свиных сарделек? Попробуйте, очень рекомендую, — обратился Дамблдор к первокурснику.

Тот отчаянно покраснел и дрожащими руками приблизил к себе миску с сардельками.

До самого конца пиршества Трелони вела себя вполне сносно. Сидели за столом еще два часа, Гарри и Рон, в рождественских колпаках из хлопушек, перепробовали все кушанья. Они первые встали из-за стола, и профессор Трелони громко вскрикнула:

— Мои дорогие! Кто из вас встал первый?

— Не знаю. — Рон смущенно глянул на Гарри.

— По-моему, это не имеет никакого значения, — холодно заметила профессор МакГонагалл. — Если только за дверью не стоит сумасшедший с топором, готовый отрубить голову первому, кто выйдет в холл.

Все, даже Рон, засмеялись. Трелони была оскорблена до глубины души.

— Ты идешь? — спросил Гарри Миону.

— Нет, — буркнула она. — Мне надо поговорить с профессором МакГонагалл.

— Наверное, хочет нагрузить себя еще уроками, — зевая, сказал Рон по дороге в холл. Гарри мысленно усомнился в этом. Он подозревал, что она решила рассказать декану о дорогом подарке.

Сумасшедшего с топором в холле не было. На портрете у входа в гостиную Гриффиндора сэр Кэдоган праздновал Рождество с парой монахов, своим толстым пони и двумя-тремя предшественниками Дамблдора. Сэр Кэдоган поднял забрало шлема и поприветствовал друзей кружкой, полной меда.

— Веселого Рождества!.. Ик!.. Пароль?

— "Подлый трус!"

— Вам того же, сэр! — крикнул рыцарь, и проем открылся.

Гарри поднялся в спальню за новой метлой и спустился в гостиную. Он устроился в кресле и стал ждать Миону с деканом. Он был почти уверен, что она ее приведет. Он не считал это предательством, хотя такое поведение подруги и раздражало слегка. Но как бы он поступил на ее месте?

Гарри вспомнил прошлый год и Джинни Уизли. Ведь Гермиона тоже была тогда в книжном магазине, когда Малфой-старший подложил дневник Реддла. Если бы не давняя вражда с мистером Уизли, то дневник скорее всего оказался бы у Мионы. И что бы тогда было? Гарри обязательно заметил бы изменения, происходящие с подругой, и, наверняка, рассказал бы декану о дневнике.

Пока ждал, он тщательно осмотрел "Молнию"; нет ни одного сломанного прутика, и древко блестит так, что и полировать не надо. Пришел Рон, и тоже стал просто любоваться метлой. Скоро дверной проем отворился и вошла Гермиона, за ней профессор МакГонагалл.

МакГонагалл была деканом Гриффиндора, но в гостиную факультета захаживала редко. Гарри видел ее только раз, она тогда пришла с очень неприятным известием. Гарри и Рон, держа в руках "Молнию", глядели на нее не без удивления. Миона молча встала рядом, боясь при этом взглянуть Гарри в глаза.

— Это и есть та самая метла? — спросила МакГонагалл, подозрительно глядя на "Молнию". — Мисс Грэйнджер только что сообщила мне, что вам, Поттер, подарили метлу.

— Вы позволите? — МакГонагалл, не дожидаясь согласия, взяла метлу и тщательно оглядела. — Если я правильно поняла, ни письма, ни открытки в посылке не было.

— Да, не было, — кивнул головой Гарри.

— Боюсь, Поттер, что мне придется забрать ее у вас.

— Я ожидал этого, поэтому не буду спорить. Надеюсь вы сможете быстро проверить есть ли с ней какие-либо проблемы, — ответил Гарри. Рон чуть не упал от такого ответа, и уставился на друга как на сумасшедшего. А Миона наконец подняла голову и посмотрела в его глаза. В них она не увидела никакой злости по отношению к ней, и ее лицо озарилась радостной улыбкой. На ее глаза навернулись слезы, и прямо на глазах декана она бросилась на Гарри и крепко обняла его, тут же разрыдавшись.

Декан Гриффиндора с еле заметной улыбкой посмотрела на это, и продолжила:

— Постараюсь сделать все, что смогу. Сама я в метлах не разбираюсь, но, думаю, мадам Трюк вместе с профессором Флитвиком сумеют ее разобрать...

— Разобрать? — повторил Рон таким тоном, как будто заподозрил, что профессор МакГонагалл сошла с ума.

— Это займет всего несколько недель. Как только убедимся, что метла чиста от заклятий, мы вам сразу ее вернем.

— Метла в порядке, профессор... — Заявил Рон с таким отчаянием, будто это у него метлу забирают. — Честно...

— Откуда вам знать, мистер Уизли? — жестко возразила МакГонагалл. — Вы ведь на ней еще не летали, и пока мы не убедимся, что метла не заколдована, боюсь, летать на ней вам не придется. Я буду вам сообщать, как подвигается дело.

Профессор МакГонагалл развернулась на каблуках и вышла из гостиной. Гарри глядел ей вслед, сжимая в объятиях Миону. Рон повернулся к ним.

— Кто тебя просил говорить МакГонагалл про новую метлу Гарри?! — накричал он на нее.

Гермиона разжала свои объятия. Она повернулась к Рону. Краска еще не сошла с ее лица, но она смело поглядела в глаза Рона.

— Мы уже все обсуждали, Рон! Метлу действительно мог прислать Сириус Блэк, и профессор МакГонагалл со мной согласилась. Даже Гарри признал такую возможность. Так почему ты все еще возмущаешься? Это даже не твоя метла.

Рон вспыхнул, но ничего не сказал. Вместо этого он развернулся и ушел.

А Гарри вспомнил, что он так и не открыл его подарок...

Глава 9. Патронус

Конечно, Гермиона хотела как лучше, но Рон все равно злился. Нет, он был в ярости. С Гермионой он больше не разговаривал, а Гарри с чего-то обозвал подкаблучником, но общаться не перестал. Все вернулось на круги своя. Гарри уже и не пытался помирить лучших друзей — знал, что бесполезно.

Теперь, когда Гарри был с Роном на тренировке или просто в гостиной, Миона уходила к подругам в библиотеку. У них там за одним из столиков уже сформировался своеобразный девичий клуб. Рон называл его столиком зубрилок. Миона там по большей части занималась обычным делом: методично поглощала Хогвартскую библиотеку, но теперь вся ее литература была из сферы магического законодательства.

Гарри было стыдно, что Гермиона вкладывала значительно больше усилий к делу спасения Клювокрыла. Он, конечно, тоже часами безуспешно сидел за той же литературой, но, кроме того, много времени проводил в классе ЗоТИ или любом другом пустом классе.

Да, он плюнул на запрет МакГонагалл и ходил по коридорам без сопровождения, но это было необходимо. Иначе как можно было поддерживать тот сумасшедший ритм, который они с Мионой завели. В одни сутки они вмещали иногда и три, но при этом им нельзя было видеть будущих себя.

"Дурацкое правило, — думал Гарри, — было бы так удобно устраивать тренировочные дуэли с будущим собой." Миона, конечно, была тоже хороша, но они слишком жалели друг друга. А себя Гарри было бы не жалко, главное не убить.

Чтобы не видеть будущих себя им приходилось заниматься в нескольких помещениях одновременно. Пока одна пара занимается в их апартаментах, другая запиралась в пустом классе, а еще одна в другом. Им даже уменьшенные спальные мешки приходилось таскать с собой. Хоть спальников и было два, но они всегда объединяли их в один, как тогда, на Хеллоуин. Единственной проблемой был холод, спать приходилось одетыми.

Гарри был очень рад, когда Сьюзан вызвалась помочь с делом Клювика. Ее тетя была начальником волшебной полиции и могла серьезно помочь. Кроме того, сама Сьюзан была очень подкована в магическом праве, поэтому могла помочь с объяснением многих неясностей.

А, вообще, Гарри понял одно: в законодательстве магической Британии сам черт ногу сломит. В ней было множество, структурированных исключительно в хронологическом порядке, законов, принятых Визенгамотом, декретов Министерства, и нескончаемое количество судебных актов, также структурированных только хронологически.

Было такое ощущение, что волшебному миру незнакомо разделение законодательства по тематике. Ясное дело, найти нужный закон было просто невозможно. Сьюзан объяснила, что это древняя традиция, появившаяся еще до Визенгамота. А Гермиона сообщила, что насколько она знает, в магловском мире все обстоит почти также. Только тематические сборники законов там все же были известны.

Вечером перед началом нового семестра к Гарри подошел Вуд. Он спросил у Гарри как прошло его Рождество и выбрал ли он наконец метлу. На это Рон ему сообщил о подаренной Молнии, и о том что с ней сталось. Вуд был в шоке, что в его команде есть Молния, но пришел в ужас от новости, что декан намеревается ее разобрать. Он почти тут же побежал ее отговаривать.

Сконцентрировавшись на Молнии и помощи Хагриду, друзья почти не обратили внимание на то, как новая внешность Гермионы оказала эффект разорвавшейся бомбы на все население школы. Мужская половина откровенно пялилась, недоверчиво потирая глаза. В том числе и Малфой, у которого буквально упала челюсть. А женская половина, за исключением подруг и немногих пофигисток, по-змеиному шипели за ее спиной. Особенно преуспели в этом Панси Паркинсон и Лаванда Браун.

Панси была возмущена что какая-то грязнокровка может оказать такой эффект на ее Дракусика, а Лаванда была в ярости что заучка Грейнджер украла у нее лавры красивейшей гриффиндорки курса. Впрочем, Браун довольно быстро образумилась по одной довольно серьезной причине: абсолютно все были согласны, что Поттер очень везучий сукин сын. Так как Гермиона считалась девушкой Гарри и на других парней даже не смотрела, то Лаванда посчитала, что ее охотничьим угодьям никакая опасность не грозит. Очень скоро она даже наконец нашла общий язык со своей соседкой, что у них не получалось до сих пор.

Начались занятия, и первым был урок Хагрида. Гарри и его однокурсникам совсем не хотелось дрожать под открытым небом два часа в холодное январское утро, но урок оказался на удивление веселым. Хагрид-таки придумал, чем развлечь класс: принес целую кучу саламандр и разжег костер. Ребята весь урок подбрасывали в пламя сухие ветки и листья, а огнелюбивые ящерицы, извиваясь, сновали среди раскалившихся добела поленьев.

Зато урок прорицания был куда менее веселым.

Профессор Трелони учила гадать по руке. Взглянув на ладонь Гарри, она без обиняков сообщила ему, что такой короткой линии жизни она отродясь не видела.

А вот защиты от темных искусств Гарри ждал с нетерпением, особенно после разговора с Вудом. Тот спросил его, что он намеревается делать если дементоры снова прорвутся во время матча. Он и ответил капитану, что все хорошо и он уже договорился с профессором Люпином.

Гарри хотелось как можно быстрее приступить к дополнительным занятиям с Люпином.

— Да, да, — кивнул профессор, когда в конце урока Гарри напомнил ему о его обещании. — Дай подумать... Как насчет четверга? Скажем, в восемь часов вечера? Думаю, класс истории магии нам подойдет, он достаточно просторный. Надо хорошенько обмозговать, как будем практиковаться... ведь настоящего дементора в замок не приведешь...

Рон удивился:

— Разве класс ЗОТИ недостаточно большой?

"Наверное, нет, раз профессор об этом говорит" — подумал Гарри и пожал плечами. Кабинет истории, так кабинет истории. А вот с дементором действительно проблема. Интересно, что придумает профессор?

— А вид у него все такой же нездоровый, — сказал Рон по дороге в трапезную. — Как ты думаешь, что с ним такое?

Гарри мог бы сказать Рону о настоящей причине болезни профессора, но они с Мионой решили молчать об этом и он не мог посвятить друга в эту тайну без ее одобрения. А с учетом нынешних отношений Мионы и Рона, ее ответ будет довольно предсказуемо отрицательным. К тому же Рон иногда бывал болтлив как Хагрид, так что по любому это не лучшая идея. Поэтому Гарри лишь снова пожал плечами.

В четверг поздно вечером Гарри шел под мантией-невидимкой из класса истории. Только что у него закончилось первое занятие с профессором Люпином. Гарри прошел по коридору и свернул за угол. А потом вернулся к стоявшему на постаменте рыцарю и присел на постамент, чтобы доесть шоколадку. Несмотря на то что от плитки осталось уже совсем немного, он чувствовал себя утомленным и абсолютно опустошенным.

Во время занятия выяснилось, что Люпин в школьные годы дружил с его отцом, а значит и Блэком. Гарри захотел узнать о них побольше и жалел о том, что упомянул Блэка, потому что было яснее ясного — профессору Люпину эта тема не понравилась. А так хотелось узнать о своих родителях. Профессор наверняка знает массу смешных историй о них. Вот бы с ним поговорить об этом.

Гарри встал, запихнул в рот последний кусок шоколадки и двинулся в сторону их с Мионой апартаментов. Сама девочка все еще была там, читая что-то по Нумерологии — это у нее был такой отдых от юриспруденции. Увидев Гарри она тут же вскочила к нему со встревоженным выражением лица.

— Гарри! Что с тобой случилось? На тебе лица нет! — спросила она, прижимая его к груди. Гарри тут же почувствовал, что ему становится лучше. Хмм, интересно, Миона сработала лучше шоколадки.

Гарри ничего не отвечал, пока не сел на стул. Миона встала за спиной, положив свои руки ему на плечи.

— Со мной все хорошо, Миона! Просто немного устал. Никогда не думал, что драться с боггартом может быть так трудно.

— Боггартом? Ты же учишься противостоять дементорам. При чем здесь боггарт? — удивилась Миона и начала нежно массировать ему плечи и шею. Гарри от удовольствия аж застонал. Мионе это явно понравилось, потому что она начала действовать уверенней.

— Ну ты же знаешь, что мой боггарт превращается в дементора. Вот профессор и использовал эту мою особенность. Удивительно, но боггарт в форме дементора обладает всеми его свойствами. Странно, не так ли?

— Действительно странно... А что было потом... когда боггарт превратился?

— Подожди, сначала поофессор показал мне как работает заклинание. Звучит оно Экспекто Патронум. Оно, оказывается, из области высшей магии. Оно создает что-то вроде антидементора, Патронуса, — Миона аж ахнула услышав про высшую магию. — Патронус — это вид положительной силы, воплощение всего, что дементоры пожирают — надежду, счастье, стремление выжить. Но, в отличие от человека, Патронус не знает, что такое отчаяние и поэтому дементор не в состоянии причинить ему вреда, — процитировал профессора Гарри.

— И как его вызывать? Просто прокричать заклинание? — спросила девушка. Ее замечательные руки начали чесать и гладить ему голову. Гарри начал ощущать трудности с концентрацией.

— Нет, конечно! Нужно концентрироваться на самом счастливом воспоминании, — ответил Гарри подруге.

— И как? У тебя получилось? — спросила она.

— В первый раз вообще ничего не было, я пользовался воспоминанием о первом полете на метле. Профессор сказал, что в первый раз ни у кого не получается. Еще он предупредил меня, что, возможно, я не смогу вообще выполнить заклинание. Немногие взрослые волшебники могут его выполнить, не то что третьекурсник. Но я попробовал еще раз и у меня получилось вызвать серебристое облако.

— Вау, ты молодец Гарри! — похвалила девушка.

— Профессор Люпин тоже так сказал... Но это мы пробовали без дементора. Для этой твари воспоминание о полете оказалось слабоватым. Я снова слышал, как Он убивает мою маму.

— Гарри, мне так жаль! — искренне отозвалась Миона.

— Ничего. Спасибо. Профессор дал мне шоколадку, как тогда на поезде, и я попробовал еще раз. На этот раз я пользовался воспоминанием о конце нашего первого курса. Ну, когда мы выиграли кубок школы для факультета, — напомнил ей Гарри. — Не помогло. В этот раз я впервые услышал отца. Он пытался выиграть время, чтобы моя мать успела спастись со мной... Знаешь, с одной стороны слышать их предсмертные крики ужасно, но с другой — это крики моих родителей, которых я никогда не слышал, точнее, слышал, но ничего не помню, ведь был грудным ребенком. Но я понимаю, что если продолжу желать услышать их, то никогда не смогу справиться с дементором. Тут как с зеркалом Еиналеж. Желание их услышать, как и увидеть, не вернет их к жизни.

На этот раз Миона ничего не сказала. Она лишь обняла его со спины, положив свою голову на его макушку. Гарри взял ее за руку, хватаясь как за соломинку. Он все больше приходил к мысли, что Миона — его семья, и, возможно, Рон. Но Миона точно была семьей, неважно кем он ее считал: лучшим другом, сестрой или...

— Профессор хотел закончить на этом. Он, видимо, пожалел, что вообще согласился меня учить. Испугался того, что с ним сотворит мадам Помфри, если с моим здоровьем что-нибудь случится... Знаешь, он, оказывается, был другом моего отца. И до этого молчал, как и о том, что знает Сириуса Блэка.

— Так вы на этом закончили? Больше занятий не будет? — спросила Миона, не убирая голову с его макушки.

— Вовсе нет! Я сделал еще попытку. На этот раз я использовал воспоминание о том, как Хагрид сообщил, что я волшебник, и забрал от Дурслей... У меня получилось! Между мной и лжедементором встала сияющая серебристая тень. Она отражала тварь пока я не устал. Тогда профессор вмешался и отправил боггарта обратно в шкаф, в котором он обитает, — Гарри довольно улыбнулся. — На этот раз профессор был более чем впечатлен. Но он отправил меня восстанавливаться до следующего четверга. А я так хотел встречаться почаще.

— Гарри, нельзя быть таким беспечным по отношению к собственному здоровью. Профессор прав, тебе стоит отдохнуть неделю. Ты и так загнал себя со своими тренировками по боевой магии, да еще мне помогаешь с поиском того судебного акта, — стала его уговаривать Миона.

— Только если ты тоже возьмешь передышку, Миона, — ответил Гарри.

— Гарри! Я не могу! До слушания Клювика осталось всего ничего, а мы так ничего и не нашли, — возразила девушка.

— Тогда давай просто ляжем спать! — сказал Гарри и потянул Миону к спальне. После сложного ритуала по освобождения спящих там будущих себя, они смогли сами с комфортом устроиться на кровати в объятиях друг друга.

Через неделю после начала семестра состоялся первый матч. Слизерин выступал против Рейвенкло и выиграл с небольшим перевесом. По мнению Вуда, этот результат вполне устраивал гриффиндорцев. Теперь, победи они рейвенкловцев, второе место им обеспечено. Вуд довел количество тренировок до пяти в неделю.

Для Рона это значило, что на домашние задания у него остается всего один вечер, и он с удвоенными усилиями стал просить у Гарри дать ему списать. С тех пор, как он разругался с Мионой, Гарри пришлось заменить ее в этом плане. У него ведь всегда было готовым домашнее задание. С таким-то количеством дополнительного времени, а также чтения и других тренировок.

Каждый вечер четверга Люпин учил его вызывать Патронуса и это было куда труднее тренировок. Но все равно он не уставал так, как Гермиона. Она столько всего на себя нагрузила, что, похоже, нервы ее стали сдавать. Несмотря на то, что Гарри ее сдерживал и заставлял уделять время на сон, она стала очень раздражительна, плохо ела, вокруг глаз пролегли черные круги. Она устала как и Гарри, но они упорно умещали трое суток в один день.

Чего Гарри не знал, это что одна из причин ее состояния — это тоска. Она устала ждать от него взаимности. Даже почти полная смена имиджа не сподвигла Гарри осознать его чувства. Она, конечно, понимала, что это Блэк виноват, что зациклившись на этом маньяке, ему не до романтики. Но ее все равно мучили кошмары о том как он встречается и потом женится на другой. Подруги, естественно, понимали причины ее состояния, и то и дело порывались высказать "тупому очкарику" все, что они о нем думают.

В отчаянии Гермиона позвонила маме через сквозное зеркало и обрисовала ей свою проблему. Мама спокойно выслушала свою дочь, потом порадовалась вслух, какой взрослой она стала, заставив ее слегка покраснеть. Но она лишь отговорила дочку от большой ошибки, а именно от попытки вызвать ревность у Гарри, что предложила ей Трейси.

— Как она все это совмещает? — однажды вечером спросил Рон Гарри, смотря на то как Миона сидит в углу гостиной за стопками книг и свитков. Она демонстративно делала Руны, Магловедение и Нумерологию, чтобы ни у кого не возникло вопросов когда и где она делает по ним домашние задания. Хотя Гарри знал, что она уже на несколько занятий обогнала программу и сейчас делает задание по Рунам, которое им предположительно зададут только в начале следующего месяца.

— Что совмещает?

— Уроки. Она учит сразу столько предметов! — сказал Рон. — Я сам слышал, как она сегодня утром обсуждала с профессором Вектор, ну, с той, которая преподает нумерологию, вчерашний урок. Но Гермиона не могла на нем быть, она ведь была с нами на уходе за магическими существами! А Эрни МакМиллан сказал, что она никогда не пропускает и изучение маглов, хотя половина этих уроков совпадает с прорицанием. Но и прорицание она посещает без пропусков!

Гарри аж вспотел от этих вопросов. И что ему отвечать? Говорил он ей, что не надо делать задания в гостиной, что это только вызовет эти самые вопросы. Рон же ведь не идиот, хотя временами даже Гарри сомневался так ли это. Гарри собрался было уже радикально увести внимание Рона от Мионы, но это не понадобилось, за него это сделал Вуд.

— Плохие новости, Гарри. Я только что говорил с профессором МакГонагалл о твоей "Молнии". Она очень на меня рассердилась. Сказала, что у меня перевернута вверх ногами система ценностей. Она думает, что меня больше волнует Кубок, чем твое здоровье. А я всего-то и сказал: "Подумаешь, сбросит! Главное — схватить снитч", — Вуд удивленно покачал головой. — Ты не представляешь, как она на меня накинулась. Как будто я сказал что-то ужасное. Я спросил, сколько еще они будут эту "Молнию" изучать... — Вуд сдвинул брови и продолжал, передразнивая суровый голос профессора: — "Столько, сколько потребуется". Вот и весь ответ... По-моему, Гарри, пора тебе заказывать метлу. На последней странице "Выбери себе метлу" есть купон заказа. Хорошо бы ты заказал "Нимбус-2001", как у Малфоя.

— Я никогда ничего не буду покупать, как у Малфоя, — категорически заявил Гарри.

<center>

* * *

</center>

Январь незаметно сменился февралем, а холода все еще держались. Матч с Рейвенкло приближался, давно пора было заказать метлу, но Гарри все надеялся, что получит обратно свою бесценную "Молнию". После каждого урока трансфигурации он спрашивал профессора МакГонагалл, готова ли метла. Рон неизменно стоял рядом.

— Нет, Поттер, не готова, — сказала МакГонагалл после двадцатого раза, не успел еще Гарри открыть рта. — Мы исследовали метлу на обычные заклятия, все в порядке, но профессор Флитвик хочет испытать ее еще на Молниеносный бросок. Вот все закончим, и я сразу вам сообщу. Так что, пожалуйста, перестаньте меня терзать.

Но хуже всего было то, что занятия с Люпином проходили не так успешно, как Гарри хотелось. В конце концов, он научился при появлении дементора вызывать неотчетливую серебристую тень, но этот его Патронус все же был слабоват и не мог дементора прогнать. Он только маячил впереди матовым облаком, питаясь энергией Гарри и истощая его. Гарри злился на себя: он никак не мог подавить в душе тайное желание еще раз услышать голос родителей.

— Ты слишком требователен к себе, — наставительно заметил Люпин на четвертом занятии. — Для тринадцатилетнего волшебника даже призрачный Патронус — поразительное достижение. Ты ведь больше не теряешь сознания!

— Я думал, Патронус может уложить дементора на лопатки или совсем прогнать. — Гарри явно упал духом.

— Более мощные Патронусы все это умеют, — подбодрил его Люпин. — Но ты действительно многого достиг за такой короткий срок. Если дементоры явятся на следующий матч, ты сумеешь сдержать их и благополучно приземлиться.

— Но вы сказали, когда их много, с ними труднее справиться.

— Я совершенно в тебе уверен, — улыбнулся Люпин. — Отведай-ка этого питья, ты его заслужил. Это из "Трех метел". Ты еще не скоро сам сможешь его купить...

С этими словами Люпин вынул из портфеля две бутылочки.

— Сливочное пиво! — не подумав, брякнул Гарри. — Я очень его люблю.

У Люпина удивленно поползли вверх брови.

— Рон с Гермионой приносили мне из Хогсмида, — не моргнув глазом, соврал Гарри.

— А-а, — протянул Люпин. Но во взгляде у него ещё какой-то миг оставалось подозрение. — Что ж, давай выпьем за победу Гриффиндора над Рейвенкло! Но, конечно, мне, как учителю, не положено отдавать предпочтение какому-то факультету, даже если сам когда-то учился на нем, — прибавил он поспешно.

Пили лимонад молча, но у Гарри на языке вертелся один вопрос.

— А что у дементора под капюшоном? — наконец не выдержал он.

Профессор Люпин, оторвавшись от бутылочки, нахмурился.

— Видишь ли, те немногие, кто это знает, не в состоянии поведать об этом. Дело в том, что дементоры откидывают капюшон только для того, чтобы применить своё последнее и самое страшное оружие...

— Какое оружие?

— Его называют Поцелуй дементора, — сказал Люпин, тяжело усмехнувшись. — Дементоры его применяют к тем, кого хотят совершенно уничтожить. Думаю, что под капюшоном у них что-то вроде рта, они прижимают челюсти ко рту жертв и высасывают из них душу.

Гарри поперхнулся, напиток попал не в то горло.

— Что? Это они так убивают?

— Нет, гораздо страшнее. Тебе известно, что без души человек может жить, пока у него работают мозг и сердце? Но он ничего больше не чувствует, ничего не помнит... И поправить это нельзя. Человек просто существует. Пустой, как выеденное яйцо. Душа навсегда покинула тело. Навсегда, — Люпин сделал еще несколько глотков. — Такая судьба ожидает и Сириуса Блэка. Об этом сегодня написано в утреннем выпуске "Пророка". Министерство дало разрешение применить Поцелуй, если они его найдут.

Гарри какой-то миг оторопело думал о людях, у которых через рот высосали душу. И тут же мысли перекинулись на Блэка.

— Он это заслужил, — тихо проговорил он.

— Ты так полагаешь? — деликатно спросил Люпин. — Ты и в самом деле думаешь, что существуют люди, которые заслуживают такого наказания?

— Да! — с отчаянной решимостью воскликнул Гарри. — Есть ведь совсем особые преступления.

Как ему хотелось рассказать о разговоре про Блэка, который он подслушал в "Трех метлах". О том, что Блэк предал его отца и мать. Но тогда придется поведать, что он без разрешения побывал в Хогсмиде, а это вряд ли понравится Люпину. Поэтому он благоразумно промолчал, допил сливочное пиво, поблагодарил Люпина и покинул кабинет истории магии.

Гарри ругал себя, что задал этот вопрос о капюшонах. Ответ был такой ужасный, что он не шел у него из головы. Гарри представлял себе, как дементоры высасывают из человека душу и что он при этом испытывает. Воображение разыгралось, и Гарри столкнулся со спускавшейся вниз МакГонагалл.

— Надо, Поттер, смотреть, куда идете! — попеняла ему профессор.

— Простите, профессор МакГонагалл...

— А я искала вас в гостиной. Мы только что закончили исследование. Ну, кажется, в вашей "Молнии" нет ничего опасного. У вас, Поттер, есть где-то очень хороший друг...

Гарри не поверил глазам: профессор МакГонагалл протягивала ему целехонькую "Молнию" и тепло улыбалась.

— Я... я могу взять ее? — У него даже сел голос. — Правда?

— Конечно, можете, — сказала профессор МакГонагалл. — Хорошо бы успеть до матча на ней полетать. И пожалуйста, Поттер, постарайтесь в субботу поймать снитч. Иначе мы восьмой год не будем чемпионами, как мне любезно напомнил профессор Снейп вчера вечером.

Онемев от радости, Гарри взял красавицу "Молнию" и понес ее обратно в гостиную. Завернув за угол, он увидел бегущего навстречу Рона, который улыбался во все лицо.

— Она отдала ее тебе? Вот здорово! А можно, я завтра немножко на ней полетаю?

— Конечно, когда хочешь! — Наконец-то у него отлегло от сердца, весь последний месяц он места себе не находил. — Знаешь что, Рон, давай ты все-таки помиришься с Гермионой. Ведь она хотела как лучше...

— Помирюсь хоть сейчас. Она в гостиной, работает.

Друзья свернули в коридор, ведущий в их гостиную, и увидели Невилла Лонгботтома. Он умолял сэра Кэдогана пропустить его, но тот со всей твердостью ему отказывал.

— Я записал их на бумажку. — Невилл чуть не плакал. — И где-то ее выронил!

— Свежо предание! — громыхал сэр Кэдоган. Увидев же Рона и Гарри, милостиво им улыбнулся: — Приветствую вас, мои юные йомены! Поспешите заковать в железо этого бездельника. Он хочет силой ворваться в замок!

— Ну, хватит, — сказал Рон рыцарю, поравнявшись с Невиллом.

— Я потерял бумажку с паролями, — проговорил несчастный Невилл. — Выпросил у него все пароли на эту неделю. Он ведь их то и дело меняет. И теперь не знаю, куда они делись.

— "Острый кинжал", — сказал сэру Кэдогану Гарри, и тот разочарованно, с большой неохотой подвинулся в сторону и пропустил в гостиную всю компанию.

Головы присутствующих тотчас обратились к ним, гостиную наполнил взволнованный шёпот, все окружили Гарри, восхищённо глядя на "Молнию" и наперебой восклицая:

— Где ты ее взял, Гарри?

— Дашь мне полетать?

— Ты уже пробовал летать на ней?

— Теперь рейвенкловцы проиграют! Они все летают на "Чистометах-7"!

— Гарри, дай немного подержать!

Минут десять "Молния" переходила из рук в руки, ее вертели так и этак. Наконец все более или менее угомонились и разошлись по своим местам. Гермиона единственная не подошла к ним. Она сидела, склонившись над работой, стараясь не глядеть в их сторону. Гарри с Роном остановились у ее стола, и она оторвалась от книг.

— Мне вернули ее, — Гарри улыбнулся и протянул ей метлу.

— Видишь, с ней все в порядке! — сказал Рон.

— А могло быть и не в порядке! Во всяком случае, вы теперь уверены, что нет никакой опасности.

— Да, конечно, — кивнул Гарри. — Пойду отнесу ее в спальню.

— Я отнесу! — вызвался с энтузиазмом Рон. — Мне все равно надо пойти дать лекарство Коросте.

Он взял "Молнию" и, держа ее, как будто она сделана из хрусталя, поспешил наверх в спальню мальчиков.

— Я уговорил Рона наконец помириться с тобой. Ты ведь согласна?

— Разумеется, — сказала Гермиона и убрала со стула целую гору пергаментных свитков.

Гарри оглядел заваленный книгами и сочинениями стол. Чего только на нем не было! Длиннющее эссе по нумерологии, на котором еще не просохли чернила; еще более длинное сочинение по изучению маглов на тему "Почему простецам нужно электричество"; перевод рун, над которым Гермиона сейчас трудилась.

— Миона, тебе не кажется, что лучше не показывать в гостиной сколько именно дополнительных уроков ты посещаешь? У Рона уже стали появляться вопросы. Он расспросил наших с тобой одноклассников и они сообщили ему, что ты посещаешь те уроки, которые физически не могла посетить без маховика. Хотя я не могу понять, откуда Эрни узнал про магловедение, он же на него не ходит, — спросил Гарри. — Хотя, наверное, это хорошо, что ему все рассказал Эрни, не знаю как бы я оправдывался, если бы ему сказали, что я тоже всегда посещаю эти занятия.

— Ты прав, я просто заработалась и не подумала, — ответила Гермиона.

Гарри снова подметил, что девушка выглядит крайне изможденной, почти как Люпин. Все, хватит! Пора решительно отрывать ее от книг. Помогать Хагриду это конечно хорошо, но ее здоровье ему гораздо важнее.

— Все, Миона! Откладывай книги, на тебе лица нет. Объявляю отпуск! Мы несколько дней не будем ничего делать. Запас прочности мы себе обеспечили, все предметы у нас подготовлены далеко вперед, — Гарри встал и потянул подругу за руку, чтобы она помогла убрать все эти фолианты. Девушка неохотно подчинилась.

Они успели убрать почти все книги, как из спальни мальчиков раздался душераздирающий вопль. Гостиная в ужасе притихла, взгляды всех устремились наверх. Тут же послышался быстрый топот шагов, становившийся все громче. И в гостиную ворвался Рон, в руках которого белела скомканная простыня.

— ГЛЯДИ! — завопил он, подбегая к столу Гермионы. — Нет, ты гляди! — тряс он простыни перед ее глазами.

— Рон, что случилось...

— КОРОСТА! БЕДНАЯ КОРОСТА!

Гермиона, ничего не понимая, отпрянула от Рона. Гарри взглянул на одну из простыней, она была испачкана чем-то красным, очень походившим на... кровь. Гарри всего передернуло.

— Это кровь! — кричал Рон в притихшей гостиной. — Короста исчезла! А знаете, что было на полу?

— Н-нет, — дрожащим голосом ответила Гермиона.

Рон бросил что-то на перевод рун. Гарри и Гермиона нагнулись над ним. Поверх связки скандинавских рун лежало несколько длинных рыжих кошачьих волосков.

Глава 10. Гриффиндор против Рейвенкло

На этом, казалось, дружба Рона и Гермионы кончилась навсегда. Они так рассердились друг на друга, что Гарри и не надеялся их помирить.

Рона особенно возмущало, что Гермиона никогда не принимала попытки Живоглота сожрать Коросту всерьез. Даже сейчас она отстаивала невиновность Глотика и посоветовала Рону хорошенько поискать крысу под кроватями в спальне. Гермиона категорически утверждала: у Рона нет никаких доказательств, что Живоглот съел крысу, рыжие волоски могли остаться там еще с рождественских каникул. Рон вообще был настроен против кота — не мог забыть, как тот прыгнул ему на голову в зоомагазине.

Честно говоря, Гарри не сомневался, что Живоглот-таки сожрал крысу: все говорило против него. Но он ни во что не влезал — чувствовал, что если он сейчас примет сторону Рона, то Миона сорвется. У нее и так было нервное истощение, и она могла из-за этого надолго попасть в медпункт.

Заняв нейтральную позицию, Гарри продолжил жить, как и до этого инцидента. Только теперь они с Мионой целыми днями занимались совершенно ничем. Только на занятия ходили, да к Люпину в четверг. После попыток противостоять дементору, Гарри каждый раз чувствовал себя выжатым как лимон. Люпин давал ему шоколадки, но лучше всего на него действовала Миона.

Когда они лежали в постели, с его головой у нее на коленках, и ее руками, играющими его черными волосами, он чувствовал самое настоящее блаженство. Иногда он возвращал ей услугу: запускал свои пальцы ей в волосы, перебирая их, или массировал плечи и спину, вызывая тихие стоны. Понемногу они оба стали приходить в норму и походить на людей, а не на парочку лохматых упырей.

А в это время Рон тяжело переживал пропажу Коросты в кругу семьи: близнецов и Джинни. Перси до него не снизошел, да его и не звали — утешать он не умел, проверено Джинни на ее первом курсе. Кроме них был еще Гарри (прошлый или будущий).

— Хватит тебе, Рон, — уговаривал его Фред, — Ты ведь всегда говорил, что Короста уже совсем старая, просто ходячая древность. Буквально на глазах тает. Ей же лучше, что ее сожрал Глотик. Ам! — и нет. Не мучилась.

— Фред! — возмутилась Джинни, — Как тебе не стыдно!

— Ты сам говорил, что она только ест и спит, — поддержал близнеца Джордж.

— А помните, как она укусила Гойла? Хотела сделать нам приятное, — со слезами на глазах вспоминал Рон.

— Да, было такое, — подтвердил Гарри.

— Звездный час Коросты! — Фреду едва удавалось сохранить серьезную мину, — Пусть укушенный палец Гойла будет вечным памятником благородной Коросте. Ну что ты разнюнился, Рон! Будешь в Хогсмиде — купи себе новую крысу. Было бы из-за чего страдать!

Гарри прибегнул к последнему средству и позвал Рона с собой на тренировку — матч с Рейвенкло предстоял уже завтра — и пообещал после тренировки дать полетать на "Молнии". Кажется, это подействовало, Рон перестал сокрушаться ("Конечно, идем! Потренируюсь на ней забрасывать мячи в кольца, а потом и отбивать"), и друзья отправились на стадион.

Мадам Трюк все еще опекала Гарри во время тренировок и, как все, пришла в восторг от "Молнии". Взяла ее в руки и стала разглядывать как профессионал.

— Только гляньте на этот противовес! Если у "Нимбусов" есть какие-то недостатки, так только легкий крен хвоста. После нескольких лет их начинает немного заносить в сторону. И рукоять они усовершенствовали, она чуть тоньше, чем у "Чистометов". Напоминает старые "Серебряные стрелы", жаль, что их перестали делать. Я училась на "Стреле", просто замечательная была метла...

Казалось, мадам Трюк не остановится, и Вуду пришлось ее прервать.

— Простите, мадам Трюк, можно Гарри возьмет свою "Молнию"? Нам надо еще немного потренироваться...

— Да, да, конечно, — протянула она Гарри метлу, — Пойду посижу наверху... — она отправилась туда, где сидела Миона. Та тоже пришла посмотреть на тренировку, раз никаких других дел у нее не было: Гарри вообще запретил ей открывать книги.

И команда собралась вокруг Вуда послушать его последние наставления перед завтрашним матчем. Рона собирались оставить в запасе, Вуд не хотел рисковать кубком, отправляя его на поле. Рон сможет выйти играть только в том случае, если с Оливером что-то случится.

— Я, Гарри, только что узнал, кто будет у наших противников ловцом. Чжоу Чанг с четвертого курса. Она сильный игрок... Я надеялся, что она еще не сможет играть, — у нее была серьезная травма... — излив негодование, вызванное несвоевременным выздоровлением Чжоу, Вуд прибавил: — Но, с другой стороны, она летает на "Комете-260", а "Комета" по сравнению с "Молнией" ползает как черепаха, — Он бросил восхищенный взгляд на метлу Гарри и скомандовал начать тренировку.

Наконец-то Гарри оседлал свою красавицу. Полет на "Молнии" превзошел все ожидания. Метла слушалась малейшего движения, казалось, она подчиняется не руке, а мелькнувшей мысли. Летала "Молния" с такой скоростью, что стадион превратился в сплошное серо-зеленое пятно. Гарри резко послал ее в пике, так что Алисия Спиннет даже вскрикнула, выполнил идеальный вираж, коснувшись травы, и опять взмыл, высота вот уже тридцать, сорок, пятьдесят футов...

— Гарри, внимание, — раздался голос Вуда, — Выпускаю снитч!

Гарри повернул и погнался за одним из бладжеров, легко обогнал его, заметил за спиной Вуда снитч, еще несколько секунд — и ладонь Гарри крепко его сжала.

Команда восторженно загалдела. Гарри выпустил мячик, дал ему фору одну минуту, затем ринулся следом, виляя между игроками, заметил его у колена Кэти Белл, догнал ее, легко развернулся и опять снитч у него в руке.

Такой успешной тренировки еще никогда не было. Команда, вдохновленная присутствием ловца верхом на "Молнии", безупречно проделала все самые трудные движения. И, когда наконец приземлились на поле, Вуд не сделал игрокам ни одного замечания. "Впервые за последние пять лет", — заметил Джордж.

— Завтра нам ничто не должно помешать. Мы обязаны выиграть, — сказал Вуд, — Как ты, Гарри? Проблемы дементоров больше не существует?

— Все в порядке, — ответил Гарри, а про себя подумал: не мешало бы его Патронусу быть помощнее.

— Дементоры больше не появятся, Оливер, — уверенно бросил Фред, — Дамблдор этого не допустит.

— Надеюсь, — согласился Вуд, — На сегодня все. Отличная работа, ребята. Немедленно возвращаемся в замок. Завтра рано вставать...

— Мы немного задержимся, — сказал Гарри, — Рон хочет полетать на "Молнии".

Все поспешили в раздевалку, а Гарри пошел навстречу Рону, спрыгнувшему с собственной метлы. Гарри посмотрел на трибуны, где сидела Миона. С ней все было в порядке, да и книги он у нее не заметил. А Мадам Трюк тем временем досматривала на скамейке третий сон.

— Держи, — протянул Гарри другу метлу. Рон, сияя от счастья, вскочил на "Молнию" и воспарил в густеющую тьму, а Гарри пошел по краю поля, наблюдая за полетом Рона. Когда мадам Трюк, вздрогнув, проснулась, было уже совсем темно. Побранив друзей за то, что они не разбудили ее, она велела им немедленно идти в замок.

Рон и Гарри с "Молнией" на плече покинули темный стадион, обсуждая потрясающие качества "Молнии": удивительную плавность, молниеносное переключение скоростей, предельную точность при поворотах. Навстречу к ним спускалась с трибун Миона. Проигнорировав Рона, она пошла рядом с Гарри, взяв его за руку.

На полдороге Гарри глянул налево, и сердце у него ушло в пятки: из кромешной тьмы на него глядели два горящих глаза. Гарри остановился как вкопанный.

— Что с тобой? — встревожился Рон. Гарри ткнул влево пальцем. Рон вынул из кармана волшебную палочку. То же сделала и Миона.

— Люмос, — велел он.

Луч света метнулся по траве, корням дерева, по кроне. Там, среди ветвей с уже набухшими почками, сидел рыжий Живоглот.

— Брысь! — крикнул Рон, нагнулся и поднял с земли камень.

Но бросить его он не успел — Живоглот, грациозно махнув рыжим хвостом, растворился в темноте.

— Рональд Уизли! — закричала на него Гермиона, тыкая ему в грудь пальцем, — Как ты смеешь бросать камни в моего кота?!

— А ты почему продолжаешь выпускать его? — Рон опять разъярился, — Он у тебя гуляет, где хочет. Переварил, наверное, мою Коросту и сейчас решил закусить птичкой...

— Ты идиот! — бросила ему Миона, и поспешила прочь.

— Я идиот? Нет ты слышал, Гарри? Я идиот?! Сначала ее чертов котяра съедает мою бедную Коросту, а потом я же и виноват!

Гарри ничего не ответил. Страх отступил, и он вздохнул полной грудью. Ему даже было немного стыдно: он подумал, что горящие глаза принадлежат Гриму. Рону он ничего не сказал, но больше не глядел ни вправо, ни влево, и скоро они благополучно дошли до ярко освещенного главного входа.

Там Гарри оставил Рона и пошел скорее искать подругу. Она нашлась в их апартаментах, плачущей на их кровати. Гарри без слов лег рядом и стал просто гладить ее по голове. Вскоре она заснула.

* * *

На другое утро Гарри вошел в Большой зал в сопровождении свиты: его спальня решила, что "Молния" достойна таких почестей. Все головы обернулись к ним, зал наполнился восхищенными возгласами. Команда Слизерина, что с удовольствием отметил Гарри, была точно громом поражена.

— Ты видел его лицо? — спросил Рон, бросив ликующий взгляд на Малфоя, — У него даже рот перекосило!

Вуд тоже сиял в отраженных лучах славы.

— Давай положим метлу на середину стола, — предложил он Гарри и стал бережно укладывать ее надписью вверх для всеобщего обозрения.

Скоро к столу начали подходить рейвенкловцы и хаффлпаффцы. Седрик Диггори поздравил Гарри с приобретением, достойно заменившим погибший "Нимбус", а Пенелопа Кристал, подруга Перси из Рейвенкло, попросила подержать "Молнию". Она так долго и внимательно разглядывала ее, что Перси не без тревоги воскликнул:

— Смотри, Пенни, не испорть чего-нибудь! — тут он обратился к Гарри, — Мы с Пенелопой поспорили на десять галлеонов, кто выиграет.

Пенелопа положила метлу на место, поблагодарила Гарри и вернулась за свой стол. А Перси чуть не взмолился шепотом:

— Гарри, постарайся выиграть! У меня нет десяти галлеонов... Да-да, Пенни, я уже иду! — И Перси поспешил присоединиться к ней за столом для старост.

— А ты уверен, Поттер, что эта техника тебе по зубам? — послышался насмешливый голос, — Жаль, что она не снабжена парашютом. Вдруг рядом очутится дементор!

Крэбб с Гойлом дружно заржали.

— Жаль, Малфой, что у тебя нет дополнительной пары рук, — сказал Гарри, — С четырьмя ты точно золотого мяча не упустишь.

Тут уж захохотали гриффиндорцы. Малфой злобно сощурил белесые глазки и поспешно отошел к своему столу. Взгляды всех слизеринцев обратились к нему: они наверняка спрашивали, настоящая ли у Гарри "Молния".

Без четверти одиннадцать команда Гриффиндора отправилась в раздевалку. День был прохладный и солнечный, дул легкий ветерок — полная противоположность осеннему дню, когда была игра с хаффлпаффцами. Видимость была отличная. И Гермиона видела, что, несмотря на волнение, Гарри радуется, то ли из-за погоды, то ли от предвкушения хорошей игры.

Гермиона поднялась на трибуны со всей своей компанией подруг. Как всегда, она выбрала преподавательскую трибуну. В основном, на этой трибуне сидели гриффиндорцы и хаффлпаффцы, поэтому многие неприязненно косились на Дафну и Трейси. Но они и виду не показали, что их это как-то задевает. К тому же присутствие преподавателей не давало горячим головам возможности для обидных высказываний.

Гермиона очень обрадовалась, увидев на трибуне профессора Люпина.

— Здравствуйте, профессор Люпин! — поприветствовала его гриффиндорка. Подруги тоже поздоровались с любимым преподавателем всей школы.

— Рада что вы достаточно здоровы, чтобы посетить матч! — сказала ему Гермиона, — Гарри очень надеялся, что вы сможете увидеть его игру.

— Да, сегодня я здоров, хотя через несколько дней, чувствую, опять слягу, — сообщил потрепанный преподаватель ЗОТИ.

Между тем на поле вышли игроки. Гермиона не могла не подметить, что Гарри в своей квиддичной мантии выглядит очень сексуально. Команды сошлись на середине поля, и Вуд с братом Трейси пожали руки. Остальные игроки тоже поприветствовали друг друга, и тут Гермионе захотелось выцарапать Чжоу Чанг ее глаза. Какого черта она так смотрит на Гарри?! Ладно, если бы он равнодушно улыбнулся в ответ, но улыбка китаянки его определенно зацепила.

Гарри на "Молнии" взлетел в небо выше и быстрее всех. Он парил над полем, высматривая золотой снитч.

В самом передке преподавательской трибуны располагался пост комментатора. И Ли Джордан, друг близнецов Уизли, сел туда выполнять свою работу комментатора:

— Команды стартовали. Главное событие этого матча — "Молния", на которой летает ловец гриффиндорцев, Гарри Поттер. Как пишет "Волшебная метла", в этом сезоне на мировом чемпионате по квиддичу все команды отдадут предпочтение именно этой модели...

— Вы не могли бы, Джордан, комментировать то, что происходит на поле, — прервал его голос профессора МакГонагалл.

— Перехожу к комментарию, профессор. Немного информации всегда полезно. Между прочим, "Молния" имеет встроенный автоматический тормоз...

— Джордан!

— Сейчас, сейчас... Гриффиндорцы ведут игру, Кэти Белл рвется к кольцам Рейвенкло...

Гарри пронесся мимо Кэти, высматривая, не мелькнет ли где золотое оперение снитча. Чжоу, не отставая, висела у него на хвосте. Гермионе от этого хотелось ее проклясть. Рейвенкловка определенно умела летать, а это, как думала Гермиона, обязательно привлечет к ней внимание Гарри.

Облетая ворота рейвенкловцев, Гарри резко прибавил скорость, и Чжоу заметно отстала. Как раз в это время Кэти закинула в кольцо первый мяч, трибуна гриффиндорцев взорвалась восторженными криками, и тут Гарри увидел его — снитч порхал над самой землей у барьера, отделяющего трибуны от поля.

Гарри вошел в пике, Чжоу увидела его маневр и ринулась за ним. Гарри прибавил скорость, и Гермиона увидела на его лицо радостную улыбку, пике было его любимой фигурой высшего пилотажа. Как сокол он кинулся вниз, и почти поймал снитч, но помешал бладжер, посланный противником. Гарри пришлось свернуть, и юркий золотой шарик скрылся из виду.

По трибунам гриффиндорцев пронеслось разочарованное "о-ох!", рейвенкловцы же приветствовали своего загонщика бурными аплодисментами. Джордж Уизли в порыве чувств отправил второй бладжер в сторону обидчика, который избежал столкновения, сделав в воздухе сальто.

— Гриффиндор ведет со счетом восемьдесят-ноль, — вещал комментатор, — Посмотрите, что вытворяет на "Молнии" Гарри Поттер! Он демонстрирует все ее возможности! Особенно видна сейчас точно выверенная балансировка...

— ДЖОРДАН! ВАС НАНЯЛИ РЕКЛАМИРОВАТЬ "МОЛНИИ"? КОММЕНТИРУЙТЕ МАТЧ! — накричала на него патрон Гермионы.

Рейвенкловцы начали выравнивать счет, им удалось забросить три мяча, и теперь разрыв между командами составлял всего пятьдесят очков. Если Чжоу поймает снитч, рейвенкловцы выиграют. Гарри спикировал вниз, едва не столкнувшись с загонщиком противника. Он лихорадочно искал глазами маленький крылатый мячик. И Гермионе показалось, что нашел. Она проследила за его взглядом и увидела золотую вспышку у ворот Гриффиндора.

Гарри прибавил скорость, глаза не отрывались от золотого пятнышка. Ему наперерез бросилась Чжоу, и Гарри пришлось сбросить скорость и вильнуть вниз.

— Гарри! Не время быть джентльменом! — рявкнул Вуд, — Сбрось ее с метлы, если надо!

В этот раз Гермиона была полностью согласна с капитаном своей факультетской команды. Она бы и сама с удовольствием уронила эту сучку, если бы могла. Ярость Гермионы стала уже заметной ее подругам, и они попытались успокоить ее.

— Гермиона, успокойся. Это у Чжоу тактика такая: не искать снитч самой, а пристроиться к нему на хвост и всячески отвлекать. Все эти улыбочки и артобстрел глазками — часть ее плана. Она то же самое провернула с Седриком Диггори. Он чуть ли не слюнями капал, так что твой Гарри еще неплохо держится.

Гарри взвился вверх и окинул взглядом игру с высоты птичьего полета. Чжоу не отрывалась от него. Гарри, похоже, разгадал ее тактику. Он снова вошел в пике, Чжоу решила, что он заметил снитч, и рванула за ним. Гарри круто вышел из пике и опять взмыл с быстротой пули. Чжоу не успела повторить его маневр и продолжила падать вниз. И тут он увидел снитч — в третий раз. Гермиона снова смогла разглядеть, что снитч парил над самой травой на половине рейвенкловцев.

Может ей самой стать ловцом, чтобы Гарри ответил на ее чувства. Она вспомнила их уроки полетов в начале года. Он сумел научить ее вполне сносно летать, и, по-видимому, излечил ее боязнь высоты. Как бы она хотела вернуться в те моменты, когда он сидел за ней на метле, обнимая за талию.

Гарри между тем развил бешеную скорость. Чжоу — у самой земли — тоже. Но где ей за ним угнаться! Снитч все ближе с каждой секундой...

— А-а! — вдруг крикнула Чжоу, указав куда-то пальцем.

Гарри бросил туда взгляд.

Три дементора, три высокие черные фигуры в балахонах двигались прямо на него.

Ни секунды немедля, Гарри сунул руку за пазуху, мгновенно достал волшебную палочку и крикнул:

— Экспекто патронум!

Что-то огромное серебристо-белое выплыло из его палочки. Гермиона впервые видела, как он исполняет заклинание патронуса. В их апартаментах он не показывал, а ее на уроки не брал. Перед самым первым уроком он хотел предложить ей тоже учиться у профессора, но увидел ее изможденное лицо и передумал. Он так и объяснил ей причину, пообещав позже научить ее всему что сам узнал.

Гарри даже не стал смотреть что сталось с дементорами и продолжил полет, чтобы через секунду сжать крошечный золотой снитч в своей руке.

Прозвучал свисток мадам Трюк. Гарри круто развернулся и чуть не оказался сбит с метлы собственной командой. На трибунах бушевали гриффиндорцы, и Гермиона в том числе. Ее подруги тоже присоединились к ликованию алого факультета, и тоже кричали "ура!" Естественно кроме Падмы, которая болела за собственный факультет. Гермиона потом попыталась утешить ее, как и остальные. Будь победителями Рейвенкло, они бы радовались не меньше.

Гермиона заспешила на поле поздравлять друга. Она успела как раз к тому моменту, как они слезли с метел и Вуд стал твердить как заведенный: "Молодец! Молодец!"; а тройка охотниц зацеловали его. Странно, но к ним Гермиона не ревновала.

Гарри выглядел таким же радостным, но очень опасался, что его сейчас задушат. Гермиона бы задушила, ой, как задушила бы, за то, что вообще обращал внимания на эту вертихвостку.

Но вместо этого она подошла к нему и крепко-крепко обняла, шепнув: "Молодец!"; и чмокнула его в щеку, под одобрительный свист команды и добежавших до них остальных гриффиндорцев. А Рон и так был здесь как запасной игрок. Не успели они опомниться, как их окружила ликующая толпа.

— Хо-хо-хо! — кричал Рон.

— Отлично сработано, Гарри! — важно произнес Перси, очень довольный, — Десять галлеонов мои! Прости, мне нужно найти Пенелопу.

— Ты, Гарри, просто гений! — орал Симус Финниган.

— Бриллиант, чисто бриллиант! — громыхал Хагрид поверх голов гриффиндорцев, отплясывающих танец дикарей.

— Это был настоящий Патронус, — шепнул Гарри в ухо профессор Люпин, который подошел со спины. Он выглядел потрясенным и счастливым одновременно. Гарри резко обернулся к нему.

— Я нисколько не испугался дементоров, — сказал Гарри, — Просто вообще ничего не почувствовал.

— Скорее всего, наверное, потому, что они... они были ненастоящие. Пойдемте посмотрим.

И профессор Люпин повел Гарри в конец поля.

— Вы сильно напугали мистера Малфоя, — сказал он.

Гермиона вместе с Гарри и остальными увидела все ту же груду балахонов, барахтающихся на траве. Это были Малфой, Крэбб, Гойл и Маркус Флинт, капитан команды слизеринцев. Малфой, кажется, взгромоздился на плечи Гойла. Четверка негодяев пыталась высвободиться из длинных черных балахонов. Рядом стояла профессор МакГонагалл, лицо ее выражало крайнюю степень возмущения.

— Недостойное трюкачество! — кричала она, — Подлая и трусливая попытка вывести из игры ловца гриффиндорцев! Все вы будете строго наказаны. И минус пятьдесят очков Слизерину. Я буду говорить с профессором Дамблдором о вашем поведении. Вот он, кстати, сам идет сюда.

Это был последний, завершающий штрих к победе гриффиндорцев. Рон буквально сложился пополам от смеха, глядя, как Малфой выползает из черного балахона, из-под которого все еще старался выбраться Гойл.

— Скорее, Гарри! — крикнул подоспевший Джордж, — Устроим грандиозный праздник! Все в нашу гостиную!

— Прекрасная идея! — подхватил Гарри. Никогда в жизни он не был так счастлив.

Гриффиндорцы во главе с командой, которая все еще была в алых мантиях, покинули стадион и двинулись к главному входу замка.

А Гермиона все так же держала героя дня за руку, будто боялась, что сбудутся все ее кошмары и прямо сейчас его у нее уведут.

* * *

Праздновали так, как будто выиграли Кубок, пиршество и веселье длились до глубокой ночи. Фред с Джорджем часа на два отлучились и вернулись нагруженные бутылочками со сливочным пивом, шипучим тыквенным соком и пакетами, полными сладостями из "Сладкого королевства". Счастливый Джордж стал разбрасывать "мятных лягушек" как конфетти.

— Как вы все это достали? — изумилась Анджелина Джонсон.

— Нам немного помогли Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, — шепнул Фред Гарри на ухо. Гермиона тоже услышала и нахмурилась. Она хотела уже высказаться по поводу нарушения школьных правил, но тут до нее донесся голос Рона:

— Бедная Короста! Если бы ее не съели, она бы сейчас полакомилась "пестрыми пчелками", она так их любила.

Гермиона расплакалась. Это было для нее уже слишком. Сначала жгучее чувство ревности, которое вызывало такое же жгучее чувство стыда. К этому прибавилось тщательно подавляемое чувство вины за своего питомца, который, она должна была признать хотя бы себе, наверняка сожрал крысу Рона. И теперь он нарочно напоминает об этом.

Не успел Гарри открыть рот, как Миона, рыдая, побежала к лестнице, ведущей в спальню девочек, и исчезла из виду.

— Не пора ли утихомириться, Рон? — не повышая голоса, сказал Гарри.

— Нет, — твердо ответил Рон, — Она хоть бы немножко раскаялась! Но Гермиона никогда не признает себя неправой. Ведет себя, как будто с Коростой ничего не случилось, — гуляет где-то, или уехала на каникулы.

— Ты не прав, Рон! — ответил ему Гарри, — Поверь мне, она очень сожалеет и переживает. Но ты же ее знаешь, она не переносит хамства. А ты ей именно что хамил. Она отвергала все твои обвинения только из-за обиды на твое к ней отношение. Ты бы ценил ее побольше, да поискренней в следующий раз, если она тебя когда-либо простит. И, да, прежде чем ты начнешь спорить, ты прав, она не любит оказываться неправой, но это тебя не извиняет.

Гарри не мог последовать за подругой в спальню девочек, поэтому остался в гостиной. Хотя праздновал с гораздо меньшей охотой, чем если бы с ним была Миона.

Праздник закончился в час ночи: пришла профессор МакГонагалл, одетая в домашний халат из шотландки и с сеточкой на волосах, и велела всем идти спать. Гарри с Роном всю дорогу в спальню не переставали обсуждать матч. И только увидев свою кровать под пологом, Гарри понял, как он устал. Поскорее лег, задернул плотнее полог, чтобы не проникал ни один лунный луч, устроился поудобнее и почти мгновенно уснул.

Ему снился очень странный сон. Он идет по лесу с "Молнией" через плечо, старается догнать что-то длинное, молочно-белое, струящееся между деревьями, из-за стволов и веток Гарри не может разглядеть что. Но ему казалось, что это человек... женщина... в длинных белых струящихся одеждах. Но лица все равно невозможно было разглядеть. Гарри прибавил шагу, и она прибавила. Гарри побежал, впереди послышался быстрый стук копыт. Он уже мчался что было духу, и она помчалась. За следующим поворотом Гарри очутился на полянке и вдруг...он увидел ее! Это была Гермиона...старше, красивее чем когда-либо, в платье невесты. И всадник на вороном коне подхватил ее на руки, чтобы увезти ее... ОТ НЕГО!

И тут Гарри проснулся от крика. Но не своего. Кричал Рон....

Глава 11. Любовь и Электричество.

Гарри застонал, поднимая голову от своего доклада по магловедению. Шея затекла, глаза устали. Он откинулся на спинку стула и запрокинул голову, закрыв глаза. Затем скосил голову вбок и посмотрел на Миону, сидящую за столом напротив.

Тот сон все не шел у него из головы, даже нападение Сириуса Блэка на Рона не сгладили впечатления от него.

Тот сон практически стал ответом ему на вопрос о том как именно он относится к Мионе. Она все еще была его лучшим другом, но он не хотел быть братом, который когда-нибудь будет провожать ее глазами, идущую к алтарю, чтобы выйти замуж за другого. Он сам хотел быть тем самым мужчиной, что будет ждать ее у алтаря.

Но теперь перед ним стал другой вопрос: "А любит ли его Миона? Кто он для нее? Просто лучший друг, любимый брат, или просто любимый? Если я ей признаюсь в своих чувствах, сможем ли мы остаться друзьями?"

Ответов Гарри не находил. И признаться откровенно боялся. "ТРУС!" — корил он себя. — "Прав был сэр Кэдоган! Я трус!".

Миона будто почувствовала его взгляд, и подняла голову. Гарри скорее закрыл глаза.

— Гарри? С тобой все хорошо? — спросила она. Она прекрасно видела его состояние, но полагала, что это из-за очередного нападения Блэка. Гарри не стал ее разубеждать. "ТРУС!"

— Все хорошо, Миона. Просто я закончил свой доклад по принципу работы гидроэлектростанции. — ответил ей Гарри.

Они еще перед рождественскими каникулами закончили заниматься магловской истории, которая успела уже порядком надоесть как Гарри так и Мионе. Хотя им было грех жаловаться, профессор Барбидж их очень хвалила за их доклады, в которых они старались отразить историю маглов, как видят ее сами маглы, без рассуждений ничего не понимающих волшебников. Профессор хвалила, и ставила высший балл, но просила на экзаменах все же отвечать по официальной версии, утвержденной Министерством, и написанной в учебнике. Даже если этому учебнику пятьдесят лет, и с тех пор он не обновлялся.

Закончив с историей, класс перешел к изучении магловской техники. Начали с простейшей механики, потом к паровым двигателям, и только-только подошли к тому, что считалось краеугольным камнем магловской цивилизации в нынешнем мире — Электричеству.

Гарри и Миона хохотали до слез, читая как волшебникам пытались объяснить что такое электричество, и откуда оно берется.

Не желая оставлять своих сверстников в невежестве, Гермиона попросила у Гарри разрешения воспользоваться Хедвиг, чтобы написать письмо родителям. Гарри, конечно, разрешил, прибавив что она может пользоваться его совой когда захочет.

Через пару дней вместе с Хедвиг прибыл учебник физики, посланный папой Мионы. И Гарри был очень рад что его прислали, он неожиданно заинтересовался именно электричеством. Вот уж никак он не ожидал, что будет когда-либо интересоваться электричеством, как, например, мистер Уизли, у которого, по словам Рона и близнецов, вся мастерская была обклеена схемами электрических цепей различных приборов.

Но все было именно так. Гарри даже как-то поймал себя на мысли, что неплохо было бы пойти в Запретный лес, поохотиться на одичавший Форд Англия того же мистера Уизли, чтобы понять как он обеспечил совместную работу электрических систем машины и магических наворотов, что он там установил. Ведь, как известно, магия и электричество плохо ладят между собой. Интересно, почему?!

Ради эксперимента Гарри стал собирать установку. Он собирался с помощью рун добиться превращения магии в электричество. Хотелось добиться хотя бы искорки.

Сложность состояла в том, что до него никто этим не занимался. Волшебники не создали ни одного заклинания или артефакта, который генерировал бы молнии. И это было странно, т.к. в представлении любого магла они обязаны это уметь. Например, темный волшебник представлялся им в образе этакого Дарта Сидиуса, поражающего молниями направо и налево. Но ничего подобного не было. Что тоже было странно.

Гарри попытался найти упоминания применения молний волшебниками в "Боевой магии". Но и там упоминание нашлось только три упоминания. Первое относилось к древнейшему периоду, когда молния считалась прерогативой верховного божества, который почти у всех народов был громовержцем.

Второе было из легенд про Мерлина. Якобы он, и еще Моргана, умели ею пользоваться, но оба унесли секрет с собой в могилу. После них никто не пытался?

А третье упоминание было в разделе про азиатские магические боевые искусства. На Востоке была популярна стихийная магия, т.е. использование различных стихий в бою. Известны были применения огня, воды, воздуха, земли, металла и даже дерева, и была небольшое упоминание про мастера огня и металла, который сумел применить еще и молнию. Но это было скорее вид случайной магии, как у детей. Повторить свой успех тот китайский маг не умел.

Гарри сначала подумал, что в волшебном мире было какое-то табу на применение молнии, раз это прерогатива верховного божества. Но когда он спросил Дафну, то она уверила его, что никакого табу нет. Легенду про Мерлина она тоже слышала, но посчитала байкой, как и большинство волшебников. Ей показалось естественным, что Мерлину и Моргане, которых в волшебном мире обожествили как Христа, приписывают божественные возможности.

Услышав ответ Дафны, Гарри пришел к выводу, что овладение молнией считается просто навсего невозможным. И возможно это еще одна причина их недолюбливания маглов. Ведь какие-то "простецы" (так переводится слова "магл") смогли сделать то, что они считают невозможным. Грустно было то, что вместо поиска способа повторить достижение маглов, волшебники закрывают на это глаза и тихо ненавидят.

Гарри решил заполнить этот пробел в магическом знании, и попытаться использовать знания маглов об электричестве для создания реально работающих заклинаний и артефактов использующих стихию молнии. И для начала он решил вызвать с помощью рун электрическую искру.

Миона тоже начала свой проект. Только ее тема была более фундаментальной, и шла как бы с другого конца. Она пыталась понять, как именно волшебство обманывает закон всемирного тяготения.

Но стоит рассказать о предыстории этого вопроса.

Началось все еще в детстве Гермионы, когда она впервые в сознательной жизни случайно применила магию. Случилось это когда ей было пять, и она одна была в домашней библиотеке. Ей очень хотелось достать одну книгу, которая находилась слишком высоко для маленькой девочки. Она пыталась лезть вверх, но уже тогда боялась высоты. Разозлившись, она каким-то образом заставила все книги слететь с полок. Каким-то чудом ни одна не свалилась ей на голову.

Ее родители тогда жутко перепугались, но обладали достаточно критическим мышлением чтобы не наказать дочку. Когда через какое-то время нечто подобное повторилось, они поняли, что их ребенок особенный. А Миона поняла, что если очень сильно захотеть, или если она испытывает сильные эмоции, то может случиться чудо. Любопытная девочка стала проводить опыты, и под присмотром родителей пыталась заставить свои книги летать по комнате, или просто подняться в воздух. И иногда ей удавалось. Еще тогда ее отец мимоходом подметил, что наука не может объяснить как она заставляет предметы игнорировать закон всемирного тяготения.

Вот Гермиона и изучала сейчас этот вопрос, проводя эксперименты с Левиосой и на его Молнии, при этом потихоньку собирая аналог антиграва из той же научной фантастики. Гарри в шутку предложил ей изготовить летающий скейтборд. К его удивлению она эту идею с энтузиазмом поддержала.

В конце концов они решили представить свои установки как курсовые работы по Рунам, а теоретические расчеты — по Нумерологии.

— А мой доклад по атомной энергии еще не готов. — немного грустно сказала Миона, т.к. Магловедение было последним их домашним заданием. После этого они хотели пойти погулять на свежем весеннем воздухе.

— Будешь пугать бедных одноклассников ядерной бомбой, нацеленной на Косой переулок? — пошутил Гарри.

— Именно! Пусть прочувствуют меру своей отсталости. — ответила она с лукавой улыбкой.

Гарри громко расхохотался. Смех его получился неожиданно злобным, будто он злой гений, действительно вознамерившийся сотворить ядерный гриб в центре Лондона. От этой мысли он аж закашлялся. Теперь был Мионин черед смеяться.

Пока объект его воздыханий дописывала, Гарри достал "Боевую магию", мимоходом думая о Сириусе Блэке. Вот уж кого хотелось спалить молнией! Мерзавец сумел как-то пробраться в его спальню. Только почему-то спутал его с Роном, и порезал полог его кровати. Рон поднял крик, который поднял на уши весь факультет. Даже декан прибежала, думая что студенты все еще празднуют победу.

В итоге оказалось, что Блэк имел с собой целый список паролей, потерянный Невиллом, благодаря чему он и смог попасть в Башню. Ох и влетело же Лонгботтому! Сэра Кэдогана убрали, и теперь вход в башню снова охраняла Полная Дама, к которой приставили троицу троллей, которые то и дело мычали и мерялись дубинками.

Ужесточение мер безопасности коснулось не только Башни Гриффиндор. На следующий день Гарри с друзьями смотрел как Флитвик учит Главные двери замка распознавать Блэка в лицо, держа перед ними портрет.

А между тем лаз за статуей одноглазой ведьмы совсем не охранялся. Очевидно близнецы были правы, только они, да теперь еще и Гарри с Мионой и Роном знали о нем. Гарри в порыве сознательности даже предложил сообщить о нем преподавателям, но быстро передумал, иначе он не попадет в Хогсмид. Радовало, что Миона ничего не сказала МакГонагалл. Не иначе как и так чувствовала себя виноватой, что заложила его Молнию.

Рон в мгновение ока стал знаменитостью. Первый раз в жизни не Гарри, а он был в центре всеобщего внимания. И надо сказать, ему это нравилось. Хотя он всё ещё окончательно не пришёл в себя после ночных переживаний, он взахлёб рассказывал всем и каждому об этом происшествии, украсив его россыпью подробностей: "Сплю это я и вдруг слышу, как будто кто-то что-то рвёт. Я подумал — это во сне. Но тут, представляете, чувствую сквозняк... Проснулся, гляжу: полог с одной стороны сорван. Я повернулся, а он прямо надо мной стоит... как скелет. Волосы колтуном. В руке огромный нож, сантиметров тридцать, а то и сорок. Смотрит на меня, а я на него. Я как заору — и его как ветром сдуло."

Прослушав эту душераздирающую историю, девочки со второго курса ахали и охали , а потом возвращались к своим делам. А Рон в очередной раз спрашивал Гарри один и тот же вопрос:

— Как ты думаешь, почему он исчез?

Гарри и сам ломал над этим голову. Почему Блэк, обнаружив, что выбрал не ту кровать, не прикончил Рона, поднявшего истошный крик, и не стал искать Гарри. Двенадцать лет назад он хладнокровно убил столько ни в чём не повинных людей, а тут пять безоружных мальчишек, и четверо из них крепко спят.

— Наверное, решил, что ты своим криком разбудил всю башню и ему надо скорее уходить из замка, — ответил ему Гарри. — Помедли он немного, ему бы пришлось убить всех гриффиндорцев, иначе из гостиной не выбраться. Да ещё учителя...

Гарри услышал звуки складываемого пергамента и поднял голову, покинув мир воспоминаний. Судя по всему Миона закончила.

— Гарри, я закончила. — позвала девушка, подтверждая его мысль. — Я тут подумала, может к Хагриду сходим? Узнаем, помогла ли наша с Сьюзан помощь.

— Давай! Только сначала в совятню зайдем. Мне ясно дали понять, что мне строжайше запрещено покидать замок без сопровождения преподавателя. Нужно будет написать Хагриду письмо с Хедвиг. — Миона согласно кивнула.

Гарри достал мантию отца из сумки, и постучал по двери спальни, предупреждая таким образом сидящих там будущих себя и Миону, что они уходят. Парочка уже закончила свой отпуск и вернулась к своему бешеному ритму жизни и учебы. Помимо одной копии, спящей в спальне, у них в замке была еще одна, в данный момент общающаяся с Роном и девчонками в библиотеке.

Гарри накинул на себя и подругу мантию-невидимку, и они вышли за дверь. Гарри мимоходом заметил, что им становится уже тесно вдвоем под мантией. А ведь в начале года они спокойно помещались. Неужели они так выросли? Хотя это неудивительно, с таким-то количеством дополнительного времени. Хмм, интересно, если они несколько месяцев растянули в два с половиной раза, то значит ли это, что их телам уже больше их официального возраста? Может ему уже четырнадцать?

— Миона! А сколько нам лет? — спросил он подругу. Та нисколько не удивилась этому странному вопросу.

— Ты тоже об этом подумал? Я хотела сделать тебе сюрприз на следующей неделе. Твоему телу тогда исполняется четырнадцать.

— А как ты это определила? — удивился Гарри.

— Я вела журнал! Каждый вечер я записываю сколько часов мы себе добавили. — ответила она с достоинством.

— Кто бы сомневался, Гермиона Грейнджер и учет неразделимы. — пошутил Гарри, за что получил шлепок по плечу.

— Тихо, тихо! Миона, будешь драться — нас обнаружат. И так еле помещаемся под мантией вдвоем. — укорил ее Гарри.

— А вот нечего дразниться! — огрызнулась она. — К тому же коридор все равно пуст.

В этом она действительно была права. Последние занятия еще не закончились, и ученики все еще сидели в классах.

Лохматая парочка беспрепятственно добралась до совятни, и отправили письмо Хагриду. За это время занятия в школе закончились, и ученики вышли из классов. Поэтому мантию пришлось снять, чтобы ни в кого не врезаться. Гарри иногда жалел, что не может ходить по потолку, или летать невидимым по коридорам.

Хотя, где-то он в своей книге читал про хождение без рук по гладким поверхностям. Кажется в разделе про японских магов-шиноби. Эти наемные убийцы были мастерами скрытного передвижения, и умели ходить по стенам и потолку, как по земле. А еще они умели ходить по воде!

Гарри очень жалел, что его тренировки по азиатской беспалочковой магии продвигаются так медленно. Он пока что умел только распространять свою магию по телу, да управлять ее концентрацией и давлением в разных частях своего тела. Следующим этапом было использование магии для усиления и укрепления своего тела, для чего не нужно было никаких заклинаний. Для этого нужно было то же самое, что и на первом этапе, т.е. только сильное желание, или сильная эмоция, как при случайной магии у детей. Постепенно волшебник привыкает использовать беспалочковую магию осознанно, если обладает достаточной дисциплиной ума.

В этом Гарри немного завидовал Мионе. У нее был к этому врожденный талант, и контроль над магией у нее был несколько получше чем у него. Она уже умела усиливать многократно свои мысли. Только вчера это прочувствовала на себе ее парта, когда Миона легонько стукнула по ней. Бедная дубовая парта сложилась пополам. Девушка тогда жутко перепугалась, и поспешила все исправить с помощью Репаро.

Гарри же был в восторге. Он пытался тогда повторить ее успех, но так ничего и не смог. Но он надеялся, что в ближайшие дни у него все получится, т.к. он обычно не так сильно отставал от нее. К тому же с каждым днем им обоим было все легче управлять своей магией.

Так, размышляя о разном, дети дошли до главных дверей замка, где их уже ждал Хагрид. Он был очень рад видеть своих лучших учеников, и похоже у него было что им сообщить.

— Гермиона, Гарри, спасибо вам огромное. Благодаря вам у Клювика появился шанс! — сказал лесничий, захватив парочку в ломающее кости объятие

— Не за что, Хагрид...Ты только отпусти нас пожалуйста. — прохрипел Гарри.

— Ой! Простите ребята. — опомнился Хагрид, и отпустил их. — Пойдемте ко мне, угощу вас чаем и кексами. За чаем все и расскажу.

Он быстро довел их до своей избушки. Внутри Клык лениво встал поприветствовать гостей, а потом как обычно направился к Гарри. Каждый раз когда мальчик приходил к своему большому другу, пес обязательно подходил к нему и клал голову к нему на колени. Гарри, сев за стол, стал чесать пса.

В углу избы на лоскутном одеяле Хагрида разлегся Клювокрыл. Он с удовольствием уплетал тушки хорьков, лежащие перед ним на большом блюде. При этом ошметки разлетались по всей комнате.

— Мне тут письмо пришло! От Амелии Боунс. Она в министерстве возглавляет Департамент Магического Правопорядка в Министерстве. — дети лишь кивнули, уж им ли не знать где работает тетя Сьюзан. — Вроде бы ее отдел не имеет отношения к делу Клювика, но она все равно вызвалась помочь. Хотя она честно предупредила, что немногое может, только проследить за тем чтобы эти живодеры из Комиссии честно выполнили свою работу.

— Так это же хорошо! — обрадовалась Миона.

— Конечно хорошо! — подтвердил Хагрид. — Только все равно тревожно мне. Как оно там будет, на слушании в эту пятницу. — Хагрид кивнул на огромный, каштанового цвета, костюм, с премерзким оранжевым в желтую полоску галстуком. — Поедем в Лондон вместе, Клювокрыл и я. Я уже заказал два спальных места в "Ночном рыцаре".

— Хагрид, прежде чем поедешь, прочти эти материалы. — сказала Миона, доставая из сумки сложенные листы пергамента. — Тут все что мы смогли найти. Знаю, что тут немного, но надеюсь это поможет.

Хагрид принял пергаменты со слезами на глазах. Не выдержав, он снова заключил их в ломающие кости объятия. Но на этот раз он был осторожнее, и отпустил их довольно быстро.

Отпустив теперь уж совсем лохматую парочку, Хагрид вновь сел на место. Только тут он заметил, что с ними нет Уизли номер шесть.

— А где Рон? Вы поругались? — спросил лесник.

— Он думает, что мой кот съел его Коросту. — с раздражением поведала ему Миона. — Но Глотик никого не ел, я уверена! — заявила она. Но Гарри прекрасно знал что она не так уж уверена в этом. Миона всегда доверяла фактам, а все они говорили против кота. Но несмотря на это, она все равно упрямо выгораживала его. Этим она была немного похожа на Хагрида. Он тоже безгранично верил в своих питомцев. Гарри скосил глаза на Клювокрыла, который за спиной у Хагрида отрыгивал косточки ему на подушку.

— А-аа, ясно. — протянул лесник, и обратился потом уже к Гарри. — А ты Гарри решил поддержать Гермиону, да? — спросил он с хитрым блеском в глазах. Гарри слегка покраснел, поняв о чем намекает его друг.

— Нет, я держу нейтралитет. — Гарри смутился. Если он любит Миону, то должен ли он всегда безоговорочно поддерживать ее? Наверное, да. Но что ему теперь перестать дружить с Роном?

— Ясно, ты застрял меж двух огней. — прокомментировал Хагрид, попав в самую точку.

— Ну ладно, думаю вам уже пора. Я провожу вас обратно в замок. Спасибо вам еще раз за помощь.

Хагрид и дети вышли на улицу. Прикрыв свою дверь, он повел их в замок.

У Дракучей ивы Миона вдруг заметила своего кота. Он лежал на траве, но имел такой вид, будто крадется куда-то. Девушка решила ему не мешать, подумав, что он на охоте. От этой мысли она вдруг почувствовала себя очень виноватой. Глотик все-таки хищник, так почему она так отказывается верить в то что он съел Коросту? Может извиниться за него перед Роном? Хотя бы ради Гарри.

С этой мыслью Гермиона возвращалась в башню Гриффиндора. В одном пустынном потайном ходе, о котором сообщила карта Мародеров, им пришлось прокрутить маховик на час назад, чтобы успеть подойти к классу зелий к концу урока, и Рон не заметил их внезапного отсутствия.

Знали бы они, что Уизли прекрасно все замечал, но думал, что они ненадолго забираются в укромный уголок чтобы поцеловаться. Его это даже забавляло, вся школа знала что они встречаются, но они все еще боятся публично заявить о своих отношениях. Чудаки!

Они успели как раз вовремя чтобы увидеть как они сами вместе с Роном покидают класс зельеварения. Вот они вдвоем быстро ныряют в укромный уголок и накидывают на себя мантию-невидимку. А Рон продолжил идти "не заметив" их действий. Вот и их выход. Они вышли из-за угла, и пристроились за рыжим. Тот и ухом не повел.

Гарри и Рон занялись обсуждением прошедшего урока, в который раз заключив что: "Снейп — зверь!". А Гермиона просто молча шла, в очередной раз обдумывая свои планы на внеочередное День Рождения Гарри.

Так они и дошли до факультетской гостиной, где уже сформировалась маленькая толпа у доски объявлений.

— На той неделе Хогсмид, — прочитал Рон, вытянув шею над их головами. — Что ты об этом думаешь? — спросил он у Гарри, выбирая место, где бы сесть.

— К счастью, Филч не забил досками горбунью. Ход в "Сладкое королевство" открыт.

— Гарри! — начала Миона, смотря на него серьезно, покусывая губы. — Прошу тебя, не ходи никуда! — теперь в ее глазах уже читалась самая настоящая мольба.

— Опять ты за свое! — разозлился Рон. — Гарри, не слушай ее. Ты отлично проведешь время. Ты же и половины еще не видел. Зайдем в Зонко, поглядим на Визжащую хижину!

— Как ты можешь, Рон, тащить его с собой, — возмутилась Гермиона, — после того, что случилось ночью!

— Ну теперь ты хочешь сделать всё, чтобы Гарри исключили из школы! Ты же обязательно побежишь стучать, не так ли? — зло прошипел Рон. — Ты уже причинила столько вреда в этом году!

Гермиона хотела что-то ответить, но в этот миг к ней на колени, тихо урча, вспрыгнул Живоглот. Это стало последней каплей для Рона.

— И выкинь ты уже своего кота. Он мою коросту сожрал, а ты его балуешь. — наорал он на него. При этом у него был такой вид, будто он ее сейчас ударит.

Вместо ответа Гермиона встала и залепила ему пощечину, после чего убежала в комнаты девочек.

Рон же от пощечины остолбенел. Он не понял что только что произошло. Только через минуту он, наконец, поднял руку к лицу, на котором остался четкий след от удара.

Гарри же был в смешанных чувствах. Его буквально разрывало на части.

С одной стороны ему очень хотелось снова в Хогсмид. Посмотреть Зонко, накупить там шуточек. Затем посетить Визжащую хижину, где по словам Почти-Безголового Ника живут совсем безбашенные призраки. Хотя кто может быть безбашенней тех призраков, что играли в хоккей собственными головами на Хеллоуин в прошлом году?

С другой же стороны он не хотел расстраивать Миону, которая так искренне о нем заботилась. И он совершенно точно должен был набить Рону морду за то что он посмел на нее так орать. Съел ее кот его крысу, или нет, неважно, а срываться на ней нельзя! Но теперь уже поздно об этом думать. Она вполне смогла сама постоять за себя.

Но что же делать? Вот же нелегкий выбор!

Глава 12. После недели Ада вернуться в Рай.

Гарри все же сделал свой выбор. Он пошел в Хогсмид, и крупно об этом пожалел.

Поход в Хогсмид с самого начала не задался. Как будто судьба ему намекала, что он потом пожалеет. В ту самую минуту когда он собирался открыть проход за статуей одноглазой ведьмы, на карте отобразился Невилл Лонгботтом, направлявший как раз к тому месту. Невилл очень обрадовался товарищу по несчастью (из-за того злополучного списка паролей его лишили походов в Хогсмид), и хотел провести с ним время. Он даже согласился просто делать уроки, когда Гарри соврал что направлялся в библиотеку.

И тут на них наткнулся Снейп, который с чего-то заподозрил их в каком-то тайном сговоре. Он их заставил отправиться в факультетскую гостинную. У портрета Полной Дамы Гарри бессовестно бросил Невилла, и вернулся к лазу, проверив по карте где находится Снейп.

В этот раз все прошло спокойно. Гарри спустился в лаз и через какое-то время вылез уже в Хогсмиде, где быстро нашел Рона. Они прекрасно провели время, и под конец пошли к Визжащей хижине. Там они наткнулись на Малфоя с телохранителями, который сокрушался что не может присутствовать на слушании по делу Клювокрыла. Но его отец, говорил он, там точно будет, и точно добьется казни тупого животного.

После этих слов Малфой заметил Рона, и решил над ним поиздеваться. Он предположил, что Уизли настолько устал от своей семейки, что решил переселиться к привидениям в Визжащую хижину. Гарри еле удержал друга от драки, схватив его за шиворот. После этого он вдоволь наигрался в привидение, забросав придурков грязью.

Но когда они уже в панике убегали с головы Гарри слетел капюшон его мантии— невидимки. Неизвестно чего Малфой больше испугался: привидений или головы Гарри, летающей в воздухе без тела. Дико крича, он кинулся бежать.

То же самое сделал и Гарри. Ему нужно было успеть в замок раньше Малфоя.

Но он не успел. Едва он вылез из лаза, и повернул за угол, как услышал приближающиеся шаги. Это был торжествующий Снейп. Хорошо что он оставил мантию в лазе, а то она бы его выдала. Гарри постарался сделать максимально невинный вид, и спрятал руки в карманы мантии, чтобы не былотвидно какие они грязные. Он старательно избегал смотреть профессору в глаза, что изрядно рассердило последнего.

Снейп привел его в свой кабинет и подтвердил что Малфой успел раньше. Затем профессор язвительно прошелся по моральным качествам Гарри, обвинив его в неуважении к труду всех авроров и учителей, которые стараются сохранить ему жизнь. Тут Гарри не мог не признать своей вины, но только самому себе, мысленно, несмотря в глаза, чтобы его мысли не прочитали. У Снейпа не было никаких доказательств, и Гарри не собирался их ему предоставлять.

Закончив затаптывать в грязь самого Гарри, Снейп перешел на его отца. Он назвал его высокомерным снобом, для которого устав был не писан, и сказал также что Гарри это унаследовал. Тут уже Гарри не стерпел. Он обвинил Снейпа в неблагодарности, ведь по словам Дамблдора профессор был обязан жизнью его отцу.

На это Снейп лишь прошипел, что его забыли просветить об одной очень немаловажной детали: Снейп оказался тогда в беде в первую очередь из-за шутки отца Гарри, и его друзей. Отец спас его лишь затем чтобы его не исключили.

После этого Снейп провел обыск, и обнаружил Карту. Она была деактивирована, и выглядела как просто кусок бумаги. Но это профессора не остановило, он ее разве что не обнюхал. Затем он достал палочку и стал пытаться раскрыть ее секрет с помощью магии.

Карта отреагировала только тогда когда профессор назвал свое имя и должность, и тут:

По гладкой поверхности Карты вдруг побежали слова, как будто их выводила чья-то невидимая рука.

"М-р Лунатик приветствует профессора Снегга и нижайше просит не совать длинного носа не в свои дела."

Снейп остолбенел. Гарри смотрел на послание как громом поражённый. Но Карта на этом не остановилась.

"М-р Сохатый присоединяется к м-ру Лунатику и хотел бы только прибавить, что профессор Снейп урод и кретин."

Со смеху умрёшь, будь ситуация не столь серьёзной. А пергамент между тем строчил своё:

"М-р Бродяга расписывается в своём изумлении, что такой идиот стал профессором."

Гарри в ужасе зажмурился. Когда он открыл глаза, на пергаменте появилась ещё одна надпись:

"М-р Хвост кланяется профессору Снейпу и советует ему, чертовому неряхе, вымыть наконец голову."

Гарри подумал, что он труп. Но Снейп лишь кинул в камин летучего порошка и вызвал Люпина. Тот через секунду присоединился к ним, выйдя прямо из камина.

Спасибо профессору ЗоТИ гроза миновала. Он сумел убедить Снейпа что карта лишь игрушка из Зонко. И как раз в этот самый миг в кабинет ворвался Рон. Задыхаясь от бега, он остановился у стола профессора. И, несмотря на бешено стучащее сердце, проговорил:

— Это... я... дал... Гарри... Купил... в "Зонко"... сто... лет... назад...

— Ну вот, Северус, — довольно хлопнув в ладоши, сказал Люпин. — Дело прояснилось. Я отнесу пергамент обратно в "Зонко"? Не возражаете? — Люпин свернул Карту и сунул её куда-то в складки мантии. — Гарри, Рон, идёмте со мной, я хотел бы объяснить вам ещё кое-что про вампиров. Простите, Северус.

Гарри не смел поднять глаз на профессора Снейпа. Все трое молча вышли из кабинета. Люпин заговорил только в холле. Посмотрев на Гарри, он хотел было что-то сказать, но Гарри его опередил.

— Профессор, я...

— Мне не надо никаких объяснений, — прервал его Люпин. И, оглядев пустой холл, понизил голос: — Я случайно знаю, что эта Карта много лет назад была конфискована кое у кого Филчем. Да, я знаю, что это Карта, — пояснил он, заметив изумлённые взгляды друзей. — Не хочу знать, как она попала к вам в руки. Меня вот что поражает: почему вы не отдали её преподавателям. Тем более после того случая с паролями. Мы все видели, что случается, когда важные сведения о замке валяются где попало. И я, Гарри, не верну тебе Карту.

Гарри этого ожидал и не стал возражать. Он сгорал от желания узнать, на что же намекал Снейп.

— Почему Снейп подумал, что я получил Карту прямо от её изготовителей? — выпалил он.

— Видишь ли... — Люпин как будто подыскивал ответ. — Наверное, решил, что этим изготовителям очень хотелось выманить тебя из замка. Наверное, их бы это порадовало.

— Вы их знаете? — спросил поражённый Гарри.

— Мы встречались, — коротко ответил Люпин, смотревший на Гарри как никогда строго. — Не ожидай, Гарри, что я когда-нибудь ещё приду тебе на выручку. Я не сумел тебе внушить, что Сириус Блэк очень опасен. Но я был уверен, что слова, которые ты слышал, когда дементоры приближались к тебе, всё-таки окажут на тебя воздействие. Твои родители, Гарри, отдали свои жизни, чтобы спасти твою. И чем же ты отплатил им? Поставил на кон против их великой жертвы пакет с магическими штучками.

И Люпин ушёл, оставив Гарри на растерзание совести. В кабинете Снейпа ему так тяжело не было. Гарри и Рон медленно поднимались по мраморной лестнице. Проходя мимо одноглазой ведьмы, Гарри вспомнил про мантию-невидимку. Она всё ещё была там, в начале подземного хода, но Гарри не посмел спуститься за ней.

— Это я во всём виноват, — вдруг сказал Рон. — Я тебя уговорил идти в Хогсмид. Люпин прав: мы поступили глупо. Не надо было этого делать... — И Рон опять замолчал.

В коридоре, где ходили дозорные тролли, они увидели идущую навстречу Гермиону. По её лицу было видно — она знает, что произошло. Сердце у Гарри упало: сказала ли она профессору МакГонагалл про Карту? Гермиона подошла к ним и остановилась.

— Радуешься нашим неприятностям? — съязвил Рон. — Успела уже наябедничать?

Гермиона не обратила на Рона ни грамма внимания. Она смотрела лишь на Гарри. И во взгляде ее было не разочарование. Нет, там была боль.

— Хагрид проиграл дело. Клювокрыла казнят....

У Гарри все внутри похолодело. Как казнят? Значит все было зря?

Миона дала ему письмо Хагрида. Все верно. Казнят...

Позже тем вечером Гарри думал, что все беды уже произошли, и больше ничего плохого не случится. Ну куда уж хуже?!

Оказалось было куда. Следующие дни стали для Гарри адом. Миона с ним не разговаривала. Никак! Она всячески делала вид, что его не существует. Единственное что она делала с ним — это пользовалась маховиком.

На занятиях Миона садилась с одной из подруг, и глаза всех их говорило одно: "Не приближайся!"

Уроки они теперь тоже делали раздельно. Миона выбирала отдельный класс. Спали они тоже раздельно, спальники они больше не сдвигали, а на кровати в апартаментах она ложилась с краю, при этом ясно давая понять, что ему следует лечь на противоположном, и не приближаться.

Гарри сгорал от тоски... и ревности. И к кому? К Невиллу. А все потому что Миона на обычных занятиях всегда садилась с ним. В гостинной они тоже были вместе. И Невилл был на седьмом небе от счастья. Смотря на его счастливую улыбку, когда он делал с ней уроки, и она ему что-то объясняла, Гарри нестерпимо хотелось вцепиться зубами ему в глотку.

И это стали замечать. Вся школа сплетничала о том что Грейнджер бросила Поттера ради Лонгботтома, а тот волком воет.

Один волк, имеется в виду профессор Люпин, тоже обратил внимание на его состояние. Он удивился тогда насколько Гарри был похож на Джеймса. Он точно так же выглядел когда видел Лили с Северусом. И после этого особо жестоко подшучивал над ним. Опасаясь развития такой ситуации, Люпин решил поговорить с Гарри.

— Гарри, можно тебя на минутку. — попросил он мальчика после занятия. Рона он кивком попросил удалиться. Тот поспешил подчиниться.

— Я хочу обсудить с тобой твое состояние.

— Мое состояние? — удивился Гарри. — Что вы имеете в виду?

— То что ты готов разорвать Невилла на кусочки. Тебе не кажется, что это несколько необычное для тебя состояние?

Гарри помрачнел. Ему нечего было сказать, поэтому он молчал, ожидая продолжения. И Люпин не заставил себя ждать:

— Что у вас с Гермионой случилось? Вы так резко перестали общаться. — спросил он.

— Она со мной не разговаривает. — коротко ответил Гарри.

— А почему?

— Я не знаю! — раздраженно ответил Гарри. — Она мне ничего не говорит. И мне приходится гадать, что же я сделал или сказал ей не так.

— И в чем скорее всего причина? — спокойно отреагировал на злость мальчика профессор.

Гарри сдулся. Он долго думал над этим, и решил что...

— Она сердится на меня за то, что я пошел тогда в Хогсмид, хотя она очень просила меня не делать этого.

— Да? Хмм... это объясняет почему я видел ее в тот день в замке. Значит она не пошла в Хогсмид?

— Не пошла? — а ведь верно, Гарри ее там не видел... Тут он все понял. — Она осталась в замке ради меня, в я ее здесь бросил! Какой же я осел! — Гарри сел за парту, обхватив голову руками.

Люпин от такого вида лишь хмыкнул. Гарри это заметил:

— Что? — спросил он профессора.

— Я все не могу привыкнуть к тому насколько ты похож на отца. Даже жесты одинаковы. Сколько раз я видел как он точно также убивался по поводу твоей матери. Она умела заставить его помучиться.

Гарри покраснел. Неужели по нему так видно, какие чувства он к ней испытывает?

— Одно вот не пойму. — продолжил задумчиво профессор. — Зачем ей был нужен торт со свечами?

"Торт? Свечи? Нет, я точно осел! Мой День рождения. Это был мой День рождения. Она хотела отметить его со мной, а я..." — думал Гарри, желая побиться об стенку, как Добби.

— А потом я видел ее в библиотеке, с Лонгботтомом. Она объясняла ему что-то из зелий. — сообщил ему Люпин, который хотел уменьшить градус ревности у Гарри по отношению к Невиллу.

Гарри вспомнил как бросил Невилла у входа в факультетскую гостинную. Он тогда соврал, что забыл что-то в библиотеке. Видимо Невилл спустился туда в его поисках и наткнулся на Миону, заглушающую свою обиду за чтением. Какой же он идиот!

— Вы не подскажете мне как это все исправить? — с мольбой в глазах спросил он у Люпина. Тот лишь вздохнул.

— К сожалению нет, Гарри. Я не специалист в любовных делах. — от последних двух слов Гарри густо покраснел. — Могу лишь посоветовать тебе постараться извиниться перед ней.

Гарри кивнул. Он так и сделает. Теперь, когда он знает за что на него обижаются, ему будет значительно проще добиться ее прощения. Уж он постарается...

Все это время Гермиона тоже мучилась. Она пыталась разлюбить. Оказалось, что это легко сказать, но очень трудно сделать. Сердце упрямо не слушало доводов разума.

В тот день, когда Гарри так и не явился на маленький праздник в честь его внеочередного Дня рождения, Гермиона решила что с нее хватит. Она потеряла надежду. Он никогда не полюбит ее.

Поэтому, логически рассудила она, нужно как можно быстрее избавиться от своих чувств к нему.

Начать она решила с общения. Она ограничила все свои контакты с ним, сведя их к минимуму.

Как же это было больно. Каждый день видеться с ним, и ни разу не заговорить, и не дотронуться. Как же она оказывается привязалась к нему! Он стал ей как наркотик, и она испытывала своего рода ломку.

Еще больнее было видеть в его глазах ту же боль. Она старалась даже не смотреть на него, но иногда вот получалось. В такие моменты ей хотелось просто кинуться к нему в объятия и просто разреветься. Но нельзя.

Еще она часто замечала, что Гарри волком смотрит на Невилла. Ей даже страшно становилось за него, и невольно приходила мысль: "Он что, ревнует?". Но эту мысль она гнала от себя со всем тщанием. Нельзя было снова упасть во власть надежды. Она не вынесет если еще раз ее потеряет.

Гнать подобные мысли было очень трудно. Особенно когда сама сгораешь от ревности. Едва она и Гарри перестали общаться как к нему стала подбивать клинья Джинни. Радовало одно, Гарри совершенно не замечал ее попыток обратить на себя его внимание. Так что у нее появилась сестра по несчастью.

На третий день своих мучений Гермиона решила спросить совета у подруг. Они, исходя из своего невеликого опыта и расспросов старших учениц, предложили ей клин клином вышибать. Т.е. любовь лечить любовью. Все что Гермионе надо было сделать, это найти себе нового парня.

Услышав это предложение, девушка сильно задумалась. Идея вроде бы логичная, но... В кого влюбляться? Она почти никого не знает. Относительно хорошо она знала только своих одноклассников по Рунам и Нумерологии. Они все были умными, красивыми, сильными, добрыми... но при этом уже занятыми. На каждого из них уже положила глаз одна из ее подруг. Меган уже встречалась с Джоном, Ханна с Эрни, Трейси с Блейзом, Сьюзан вздыхала по Эдварду. Оставался Нотт, но он был ей противен. Черт возьми, она даже серьезно начала рассматривать кандидатуру Невилла! Он был единственным парнем, что не ходил на Руны и Нумерологи, и которого она знала достаточно хорошо.

Подруги поняли свою ошибку, и предложили ей встречаться с парнем постарше. И стали называть кандидатуры. Они даже близнецов Уизли назвали! Хотя сами же потом посмеялись над этой кандидатурой. Они бы еще Рона предложили. Вот уж с кем она никогда не будет встречаться.

Гермиона закрыла книгу, которую читала, тяжко вздохнула и встала из-за стола в библиотеке. Напротив нее Невилл вопросительно на нее поглядел. Она собралась было ответить ему, но вдруг послышался голос Гарри:

— Невилл, ты не мог бы оставить нас наедине на минутку? — вежливо попросил Гарри, но так чтобы мальчик не имел возможности отказаться.

Гермиона окаменела лицом, и села обратно. Сейчас у них состоится давно ожидаемый и тщательно избегаемый разговор. Мерлин! Как же она не хотела этого разговора. Ну вот что она ему скажет?

Но ей ничего говорить и не пришлось. Гарри встал на колени, и начал:

— Прости меня, идиота! Я знаю что поступил ужасно, не послушавшись тебя тогда. Я поступил как последняя свинья. Я тайком ушел в Хогсмид, а ты в это время осталась ради меня в замке. Я не пришел на собственный День рождения, не отведал того замечательного торта, что ты для меня достала. Я знаю что не заслуживаю прощения. Но ты все же прости меня. Я не могу больше так жить. Эти несколько дней были мне адом. Я не могу потерять твою дружбу. Я... я нуждаюсь в тебе. — говорил Гарри.

Вместо ответа Миона бросилась к нему на шею, и разрыдалась. Она проиграла своей надежде, которая подобно фениксу воспарила из пепла. Гарри, что удивительно, тоже заплакал, и все говорил: "Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо...!"

На этом сюрпризы для Гермионы не кончились.

Тем же вечером к ней подошел Рон. Он после той пощечины ходил задумчивый, а услышав про судьбу Клювика весь посерел. Его мучила совесть.

— Гермиона, я знаю что никогда этого не заслуживал, но прости меня! — сказал он. — Я поступал с тобой ужасно, я постоянно обвинял тебя во всех грехах, ревновал Гарри к тебе, оставил тебя одной помогать Хагриду.

— Если бы всего этого не было, то, возможно, все у Хагрида повернулось бы иначе. Я знаю, что во всем виноват Малфой. Он запугал Комиссию, этих старых глупых болтунов. Они его боятся. Ты сама это говорила. Еще ты сказала, что можно подать аппелляцию...

— Приговор всё равно оставят в силе. — грустно прокомментировала Гермиона.

— Не оставят! — горячо возразил Рон. — Ты больше не будешь одна этим заниматься. Я тебе помогу, Гермиона.

— Ох, Рон!

Гермиона, растроганно, обняла его. Гарри широко улыбнулся, наконец-то они помирились. Только надолго ли в этот раз?

Рон сконфузился, но через секунду вздохнул с облегчением. Простила.

Наконец, Гермиона выпустила его из своих объятий. На ее глазах были слезы.

— Мне, Рон, правда, правда очень жалко Коросту, — рыдала она.

— Ну ладно, ладно, — успокаивал её Рон, явно счастливый, что Гермиона отпустила его. Гарри понимающе ему улыбнулся. Ему ли не знать какими крепкими бывают ее объятия.

— Короста была очень старая. — подолжил он ее успокаивать.— И в общем-то, от неё было мало проку. Кто знает, вдруг мама с папой позволят мне теперь завести сову.

Из-за мер безопасности, введённых после второго появления Блэка, Гарри, Рон и Гермиона не могли по вечерам навещать Хагрида. Теперь они беседовали с ним только после уроков ухода за магическими существами.

Суровый приговор подействовал на него как удар молнии.

— Эт моя вина, — говорил он как никогда косноязычно. — Я... ить весь онемел. А они таки важны, во всём чёрном. Я... это... значит, совсем запутался. Пергамент из рук валится... Твои-то цифры, Гермиона, из головы вон... К тому же Люциус Малфой встал и давай их, знамо дело, дурить. Чо он сказал, то они и решили.

— Ладно, подадим апелляцию! — кипел Рон. — Не сдавайся. Мы уже этим занимаемся.

— Сьюзан уже написала своей тете. Мадам Боунс это так не оставит, ведь она ответственна за борьбу с коррупцией. — поддержала Гермиона.

А Гарри немного сомневался. Он не знал насколько влиятелен Малфой. Дафна говорила, что он финансовый советник самого Министра, т.е. Фаджа. У мадам Боунс может просто ничего не получиться.

Хагрид сопровождал класс в замок. Впереди, сразу перед ними, шёл Малфой, как всегда, в сопровождении Крэбба и Гойла. Малфой, издевательски смеясь, то и дело оглядывался.

— Навряд ли поможет, Рон, Гермиона — грустно покачал головой Хагрид. Он явно был одного мнения с Гарри — Поди-кось с ними справься. Комиссия у Малфоя в кулаке. Я вот чо думаю: пусть у Клювика последние-то денёчки будут самые что ни на есть вольготные. Мой это долг...

С этими словами Хагрид повернул обратно в хижину, спрятав лицо в огромный носовой платок.

— Ха-ха-ха! Разревелся!

Малфой с неизменными спутниками стояли, прислушиваясь, в главных дверях замка.

— Вы видели что-нибудь более жалкое?! — воскликнул Малфой. — И это наш учитель!

Гарри с Роном бросились к Малфою, но их остановила Гермиона. С ней творилось что-то невероятное. Волосы ее взметнулись будто от сильного ветра, глаза сверкнули золотом. Гарри сразу же распознал это как всплеск магии из-за сильных эмоций.

Гермиона повернулась, и там где ступил каблук ее правого ботинка в земле появилась трещинка, какая появляется при сильном землятрясении. Трещина быстро росла, направляясь к Малфою, и через пару секунд тот буквально провалился под землю. На поверхности осталась одна его голова.

Все присутствующие пораженно и в ужасе смотрели на Гермиону.

— Не смей так говорить о Хагриде, ты, злобная дрянь...

Гарри шестым чувством почувствовал, что у Гермионы сейчас произойдет еще один всплеск. Нужно было спешить. Действуя по наитию, он пустил магию в тело и пожелал ускориться. Молниеносно быстро он метнулся к девушке и сжал ее в объятиях, смотря ей в глаза.

Она опомнилась. В ее орехово-золотистых глазах все еще клокотала ярость, но появилась и толика страха. Она осознала, что чуть не натворила. Малфой мог сильно пострадать, или даже умереть.

— Миона! — севшим голосом проговорил Гарри, крепко держа ее в руках. — Успокойся! Все хорошо. Он не стоит того.

Миона обмякла у него в руках, и тихо расплакалась.

А между тем остальной класс пораженно уставился уже на них обоих. Все видели как Гарри почти мгновенно очутился у своей девушки. Подумали бы, что трансгрессировал, но все видели смазанную фигуру когда он двигался.

— Вытащите меня! — опомнился Малфой. Крэбб и Гойл вдвоем достали его из трещины.

Выбравшись из земли, Малфой сделал шаг назад, отходя подальше от парочки. Крэбб и Гойл, онемев, ждали распоряжений.

— Пошли, — буркнул Малфой.

Компания вошла в замок и устремилась к лестнице, лестнице, ведущей в подвалы.

— Гермиона! — ещё раз повторил Рон, не находя слов от восторга и удивления.

— Гарри, ты должен, должен выиграть финальный матч! — не могла успокоиться Гермиона. — Я не перенесу, если мы проиграем.

— У нас сейчас заклинания, — напомнил Рон, всё ещё таращась на Гермиону. — Идёмте скорее, а то опоздаем.

Почти бегом бросились по мраморной лестнице в класс профессора Флитвика.

— Вы опоздали, молодые люди, — слегка попенял профессор. — Садитесь скорее, доставайте палочки. Мы сегодня поупражняемся с Веселящими чарами. Уже разбились на пары.

Гарри и Миона сели вместе. Рону пришлось подсесть к Невиллу. Гарри захотел загладить свою вину перед Невиллом, и потому предложил Мионе, чтобы она помогала в этот раз Рону. Он и Невилл, как самые отстающие в классе, очень обрадовались когда Гарри предложил обменяться партнерами.

Невилл благодарно посмотрел на Гарри, когда он подсел к нему. Миона все так же сидела рядом с Гарри, но повернулась к Рону. Получалось и нашим и вашим, к всеобщему удовольствию.

Веселящие чары очень помогли Мионе. Уже очень скоро, когда Рон сумел нормально их наложить, она весело смеялась его нехитрым шуткам.

С Невиллом Гарри возился дольше. И заметил некую странность. Лонгботтом правильно делал все движения и выговаривал заклинание, но какого-либо эффекта добивался отнюдь не всегда. Еще Гарри заметил, что палочка у него выглядит довольно старой и обшарпанной, как было у Рона когда он пользовался старой палочкой Чарли. Ах вот оно что!

— Скажи, Невилл, ты ведь не покупал эту палочку у Олливандера? — спросил Гарри. Миона и Рон с интересом прислушались. Невилл смутился.

— Эээ...Нет. Она принадлежала моему отцу. — сообщил он.

Так Гарри и думал. Он вспомнил, что Невилл и раньше об этом говорил, на первом курсе. Как он мог раньше не обратить внимание?

— Я знаю почему у тебя ничего не получается! — заявил он Невиллу. — Когда я брал свою палочку у Олливандера, он сказал мне, что не волшебник выбирает палочку, а палочка — волшебника. Тебе эта палочка просто не подходит, Невилл. Советую тебе попросить МакГонагалл и свою бабушку о срочной покупке новой палочки. Если согласятся, то может и экзамены сможешь хорошо сдать.

— Но я же почти сквиб! — возразил Невилл.

— Никакой ты не сквиб, Невилл! — вмешалась Миона. — Верь в себя. Смени палочку и сдай хорошо экзамены. Я помогу. — убеждающим тоном сказала она ему.

— И я тоже помогу! — предложил Гарри.

Невилл растрогался. Дрожащими губами он пробормотал: — Спасибо!

Гарри таки помог Невиллу справиться с заклинанием, заслужив счастливой улыбки от Мионы. "Как же мало нужно человеку для счастья!" — подумал Гарри. — "А ведь еще вчера я был как в аду потому что она со мной не разговаривала!". Гарри почувствовал невероятный душевный подъем, ради одной такой ее улыбки он был готов на все что ей будет угодно.

— Ей пошли на пользу Веселящие чары, — пошутил Рон по дороге в Большой зал.

Класс шёл на обед в превосходном настроении, лица у всех сияли.

Невилл был настолько счастлив от заклинаний Гарри, что довольно быстро осмелился подойти к их декану и попросить чтобы ему разрешили посетить Косой переулок ради покупки новой палочки. Он даже не вспомнил, что вообще-то не спросил еще разрешения у своей бабушки. Но все обошлось. Как только Макгонагалл осознала что ее просят и почему, она сама связалась со своей школьной подругой, и убедила ее в необходимости смены палочки.

Обед закончился, и ученики разошлись по гостинным на короткий получасовой перерыв.

— Прорицания, через двадцать минут, — сказал Гарри, посмотрев на часы, когда они сели в гостинной, оставив все ненужные учебники в своих комнатах. — Миона, сядешь со мной? Думаю, Рону и Невиллу там наша помощь не нужна.

Девушка согласилась с улыбкой. Ей тоже хотелось наверстать упущенное. Если бы она могла, она бы все время проводила в его руках. Она вспомнила как он держал ее сегодня после урока Хагрида, и слегка покраснела. Она взяла его за руку.

Через двадцать минут они уже поднимались по ступеням лесенки, ведущей в кабинет профессора Трелони, и рука Гермионы все еще была в его руке. Они так и не выпускали друг друга всю дорогу. Рон и Невилл в это врямя с трудом подавлял смех. Они тихо-тихо обменивались наблюдениями о чудачествах этой лохматой парочки.

В кабинете профессора Трелони, как всегда, было жарко и царил полумрак. На каждом столике матово поблёскивал хрустальный шар. Гарри и Гермиона сели за один шаткий столик, а Рон и Невилл за соседний.

— Я думал, мы будем глядеть в хрустальный шар в следующем семестре. — Рон осторожно оглянулся, нет ли поблизости профессора предсказаний.

— Не расстраивайся, — заметил Гарри. — Это значит, что мы покончили с хиромантией. Мне уже тошно от её фокусов, как возьмёт в руку мою ладонь, так и закатит глаза.

— Добрый день всем, — плавно пропел знакомый туманный голос, сопровождаемый явлением профессора Трелони откуда-то из густой тени.

Подружки Парвати и Лаванда задрожали от возбуждения, их лица освещало молочно-белое сияние, исходившее от магического кристалла перед ними.

— Я решила заняться магическим кристаллом немного раньше, чем планировала. — Профессор Трелони села спиной к огню и оглядела класс. — Богини судьбы поведали мне, что магический кристалл войдёт в ваш июньский экзамен.

Гермиона фыркнула.

— Богини судьбы ей поведали, ну, знаете ли! Она же сама готовит экзамен... Отличное предсказание! — Гермиона даже не потрудилась опустить голос до шёпота.

Лицо профессора всё время оставалось в тени, так что трудно было сказать, слышала ли она Гермиону. Как бы то ни было, она невозмутимо продолжала:

— Гадание по магическому кристаллу — утончённое искусство. Я не ожидаю, что хотя бы один из вас, — говорила она нараспев, — станет с первого раза Провидеть, вглядываясь в бездонную глубину кристалла. Начнём с упражнений. Прежде всего, надо научиться расслаблять сознание и наружные глаза...

Из груди Рона вырвался смешок, и он прижал кулак ко рту, чтобы не разразиться неудержимым хохотом. Между тем профессор Трелони продолжала мурлыкать:

— Тогда у вас откроется Третий глаз и заговорит подсознание. И возможно, уже сегодня в конце урока, если улыбнётся Фортуна, кто-нибудь из вас сподобится Увидеть. Итак, начнём.

Гарри чувствовал себя ужасно глупо: сидит и тупо смотрит внутрь хрустального шара, стараясь выгнать из головы назойливо вертящиеся слова "чушь собачья"! Слова не желали уйти, тем более что Рон то и дело хихикал, а Гермиона презрительно фыркала.

— Вы что-нибудь видите? — спросил он друзей после пятнадцати минут глазения.

— Да, вижу, — ответил Рон. — Прожжённое пятно на столе. Кто-то, наверное, уронил на этот стол свечу.

— Бессмысленная трата времени, — прошипела Гермиона. — Сколько можно было бы сделать полезного!

Мимо прошелестела юбками профессор Трелони.

— Помочь кому-нибудь расшифровать таинственные туманные знаки внутри кристалла? — пропела она под звяканье браслетов.

— Мне не надо, — прошептал Рон. — И так ясно, что они значат. Сегодня вечером будет туман.

Гарри, Гермионой и Невилл не выдержали и прыснули.

— Пожалуйста, не мешайте, — кротко попросила профессор Трелони. И головы всех учеников повернулись к друзьям. Парвати с Лавандой возмущённо переглянулись. — Вы нарушаете вибрацию пространства ясновидения.

Профессор подошла к их столу, подсела к ним и всмотрелась в шар. Сердце у Гарри ёкнуло. Он точно знал, что сейчас произойдёт...

— Здесь что-то движется, — прошептала профессор, приблизив лицо к шару. — Что это?

Он был готов поспорить на что угодно, даже на свою "Молнию", — ничего хорошего Трелони не увидит. И действительно...

— Мой мальчик... — вздохнула профессор и посмотрела на Гарри. — Он здесь, это видно, как никогда раньше... Крадётся, всё ближе... Гр...

— О господи! — воскликнула Гермиона. — Неужели опять Грим? Просто смешно!

Профессор Трелони вскинула на Гермиону огромные глаза, Парвати что-то шепнула Лаванде, и обе тоже воззрились на бунтарку. В глазах профессора полыхнул гнев.

— К своему прискорбию, должна сказать, милочка, что с той минуты, как вы появились в классе, мне было абсолютно ясно, что в вас нет того, что необходимо для благородного искусства ясновидения. У меня до вас никогда не было ученика, в котором до такой степени отсутствует духовность.

На секунду в классе повисла абсолютная шина.

— Прекрасно! — Гермиона встала, взяла учебник "Как рассеять туман над будущим" и сунула его в сумку. — Прекрасно! — повторила она и, повернулась Гарри, и он понял ее без слов. Он тоже сложил учебник в сумку. Гарри закинул две сумки на плечо, чуть не столкнув Рона вместе со стулом. — Наше с Гарри терпение лопнуло. Мы уходим.

Ко всеобщему удивлению, Лохматая парочка подошла к люку, пинком открыла его и покинула класс...

Глава 13. Первый ..... !

— Три! Два! Один! Пуск! — отсчитала Миона и прекратила Левиосу. Камень упал, надавив на рычаг, замыкающий ключ электрической цепи. Сначала ничего не происходило, обкладки самодельного конденсатора заряжались. Но через три секунды заряд стал достаточно большим, и между двумя электродами пролетела одна большая и яркая искра.

Получилось? ПОЛУЧИЛОСЬ! Победа! Подростки повернулись друг к другу и обнялись. Они смогли добиться возникновения электрического заряда с помощью рун. Гарри на один шаг стал ближе к своей цели.

Надо сказать получить хоть какой-либо результат было непросто. Они провалили шестнадцать опытов. Этот был семнадцатый. Он стоил им обгоревшей брови, четырех столов, пары часов слепоты от сильной вспышки, и несколько километров нервов.

В ходе экспериментов дети получали различные результаты. Сначала ничего не происходило. Гарри неверно составлял мыслеформы из рун. Это как писать предложения, только вместо слов руны, и располагаются они не линейно, а согласно довольно сложным правилам. Расположение рун зарание рассчитывалось по нумерологическим таблицам.

На девятом эксперименте они начали получать хоть какие-нибудь результаты. Первым была сильная вспышка, надолго лишившая их зрения. После нее они использовали затемненные очки. Затем, после еще одной вспышки, на этот раз сопровождавшейся хлопком, прогремел взрыв, из-за которого у Гарри обгорела бровь и малая часть волос.

Взрыва они совершенно не ожидали, и даже не озаботились мерами безопасности. Но в следующий раз они отсиживались за толстым дубовым столом, поваленным набок, используя Левиосу чтобы замыкать цепь.

Четыре раза повторялись взрывы. Объяснялись они тем что руны ускоряли не электроны, а сами атомы проводника. В результате проводник мгновенно возгонялся до газообразного состояния. Быстрое расширение горячего газа-проводника и было взрывом.

И вот на семнадцатой попытке у них получилось ускорить именно свободные электроны, и по проводнику пошел ток.

Было трудно, но результат того стоил. Они доказали сами себе, что магия и электричество не так уж несовместимы. Конечно магия имела негативное влияние на электроприборы. Она непредсказуемо резонировала с тактовой частотой микросхем, из-за чего они могли либо сгореть, либо просто не работать. Обычный электрический ток должен был оказаться не сильно подвержен влиянию щитов замка.

И правда, серия дополнительных тестов показала, что погрешность с расчетными значениями не очень большая, даже ничтожная, но достаточная чтобы нарушить работу тонких электроприборов.

— Гарри, это надо отметить. — сказала Миона.

— Ага. Но как? Предлагаешь сбегать в Хогсмид за сливочным пивом? — полушутливо предложил он. Она лишь стукнула его по плечу.

— Я не против сливочного пива, но ты ни за что туда не пойдешь. Может попросим близнецов? — предложила Миона. Гарри удивился, Миона предлагает попросить близнецов нарушить школьные правила? От удивления Гарри даже дар речи потерял, потому ответил лишь кивком.

Убрав его экспериментальную установку, лохматая парочка покинула свои апартаменты.

С того дня когда Гермиона и Гарри покинули класс прорицаний прошло восемь дней. В Хогвартсе начались пасхальные каникулы. Но ученики от этого нисколько не выиграли. Им задали столько домашней работы, что ученики были на грани нервного срыва.

Нервы лечили кто чем придется. Одни бегали на свидания, другие предвкушали финальный матч, третьи играли в настольные игры. Гарри ожидал, что к ним присоединится и Рон, но тот к всеобщему мнению проводил за книгами озаглавленными как "Психология гиппогрифов". Он серьезно отнесся к своему обещанию помочь Гермионе подготовить аппеляцию.

Сама Гермиона проводила все свое время за учебой и исследованиями. Пока он занимался подбором рун и расчетом их взаимодействия для своего проекта, Миона делала то же самое для своего. Только в отличие от Гарри у нее было наглядное пособие. Она с Гарри смогли выпросить у мадам Хуч старую-престарую метлу, старее чем что-либо из виденного Гарри в запасниках метел Хогвартса. У нее даже названия не сохранилось, на вид ей бы ло лет сто.

Гермиона разобрала метлу на детали и стала скрупулезно зарисовывать на бумаге каждое "колесо". Руны на них от времени ответшали и покоробились, потому и работали с перебоями. С помощь толстенных книг о магии метел она разбиралась за что отвечает каждая руна, и пыталась повторить их на обычной квадратной доске, прототипе ее антиграва.

Надо сказать, получалось у нее довольно неплохо. Ее антиграв стабильно противостоял всемирному тяготению. Но это не было целью ее работы. Она хотела понять как работает антиграв с точки зрения физики. И вот с этим были проблемы. У нее не было никаких инструментов для измерений. Максимум что она могла измерить, это грузоподъемность своей установки, которая оказалась довольно впечатляющей, полтора центнера на маленькую доску со стороной в полметра.

Не имея возможности исследовать природу взаимодействия магии и гравитации, Миона принялась за изучение срисованных рун, и эксперименты с ними. Ради интереса она вывернула все заклинания наизнанку, вместо полета дощечка создавало локальное поле повышенной гравитации. Все что пролетало над дощечкой мгновенно падало вниз, приклеиваясь к ней намертво, пока ее не отключали. В общем, баловство, думал Гарри. Хотя Гермиона явно считала иначе, она явно что-то задумала.

Так они и жили, чередуя уроки и веселые эксперименты. Гарри в общем чувствовал себя нормально. Он вовремя отдыхал, имел здоровый сон. Но вот Миона... Гарри подозревал, что она тайком от него использует маховик, потому что в последнее время она стала выглядеть как Люпин во время полнолуния. Вокруг ее глаз пролегли темные круги, и она сильно похудела.

Не будь у Гарри так много тренировок по квиддичу он обязательно проконтролировал бы подругу, и прекратил бы ее измывательство над собой. А так она пользовалась тем что Вуд будто слетел с катушек, и делала что хочет в его отсутствие. Как бы ее к Помфри не пришлось вести.

В преддверии финального матча команда Гриффиндора тренировалась как наскипидаренная. После них у всех членов команды стонала каждая мышца. Вроде бы все хорошо, Гарри даже нравилось это ощущение, оно давало ему удовлетворение от хорошо сделанной работы. Но была одна проблема. ВУД! Он буквально сношал всем мозг на каждой тренировке, и Гарри в первую очередь. Он продолжал и в коридорах, отчего уже у самого Гарри назревал нервный срыв.

Матч Гриффиндора со Слизерином был назначен на первое воскресенье после каникул. Сейчас слизеринцы опережали все команды на двести очков. А это значило, что гриффиндорцы выиграют Кубок только в том случае, если наберут большее количество очков, о чём Вуд без конца им напоминал. Стало быть, победа во многом зависела от Гарри: только он может, поймав снитч, принести команде сразу сто пятьдесят очков. Вуд уже достал его напоминаниями, что снитч нужно поймать только тогда когда охотники вырвутся на пятьдесят очков вперед. Иначе они выиграют матч, но Кубок им не достанется. А Гриффиндор не выигрывал вот уже семь лет, с тех пор как ловцом был легендарный Чарли Уизли.

Гарри хотел во что бы то ни стало победить. Никто, даже Вуд, так страстно не желал победить, как он. Неприязнь между ним и Малфоем достигла своего пика. Малфоя до сих пор жгло воспоминание о комке грязи в затылок, тем более что Гарри как-то удалось избежать наказания. А Гарри всё ещё помнил лжедементоров, которыми Малфой хотел сорвать матч. Но больше всего он хотел отомстить Малфою за Клювокрыла — одержать над ним победу перед всей школой.

Ещё ни один матч не приближался в такой накалённой атмосфере. К концу каникул отношения между командами и факультетами достигли точки кипения. То и дело в коридорах возникали мелкие стычки, вылившиеся в грандиозное сражение между четверокурсником из Гриффиндора и шестикурсником из Слизерина. В результате обоих пришлось отправить в больничный отсек — у них из ушей полез лук-порей.

Гарри ожидал, что слизеринцы как-нибудь попытаются вывести его из игры до матча. Постараются покалечить. Но все они лишь испуганно шарахались от него и Мионы.

Всему виной была их новая репутация. Неожиданно для них обоих, Гарри и Гермиона были зачислены в число самых могущественных волшебников столетия. А все потому что они на глазах у всего класса применяли беспалочковую магию, а это для британского мага бесспорный признак огромной магической силы.

И они не были так уж неправы. Они оба обладали довольно мощными магическими ядрами, что в случае Гермионы было довольно странно. Ведь маглорожденные обычно не так сильны. Потому и ценится так чистокровность, что у волшебников с волшебной родословной гораздо больше магических сил.

А потенциал Гермионы был раз в десять больше чем у того же Колина Криви, и по негласному рейтингу она занимала второе место среди девочек своего курса. Первое было у Дафны, что объяснялось тем что Гринграссы — прямые потомки Морганы по линии ее дочери. А сама Моргана была из рода Пэверелл, которые всегда славились своими необычайно сильными магическими ядрами.

Дошло до того, что вся школа поделилась надвое. Одна половина считала, что Гермиона потомок или реинкарнация Морганы, а другая — что она потомок Кандиды Рейвенкло, которая тоже имела кровное родство с Пэвереллами. От последнего предположения все рейвенкловцы отмахивались. Будь она Рейвенкло, то обязательно оказалась бы на их факультете.

Сама Гермиона отшучивалась, когда ее однофакультетники отваживались спросить ее об истинности этих слухов. Но Гарри видел, что она задумывалась над этим вопросом. Он часто видел ее разговаривающей с мамой по сквозному зеркалу. Как-то раз он слышал о каких-то старых фотографиях, об архиве и т.д.

Сейчас в коридорах замка было необычно тихо, как затишье перед бурей. Завтра будет финальный матч. Причем реально завтра, сегодня они больше не планировали пользоваться маховиком. Уже у портрета Полной Дамы Гарри вспомнил, что Оливер намеревался устроить последнее собрание команды перед завтрашней игрой. А он не пришел, совсем забыл о нем. Не став заморачиваться с маховиком, Гарри просто прошел через проход за портретом.

Шум в гостиной стоял невообразимый. Фред с Джорджем, чтобы дать выход обуревавшим их чувствам, орали и буйствовали сильнее, чем всегда. Оливер Вуд сидел в углу, склонившись над картой поля, и волшебной палочкой гонял по ней фигурки игроков, что-то про себя бормоча. Анджелина, Алисия и Кэти смеялись над проделками Фреда и Джорджа. Рон сидел на диване и плевал в потолок. Видно и он поддался общему настроению, и от волнения не мог сосредоточиться на книгах по психологии гиппогрифов.

— О! А вот и наши голубки! — сказал Фред, завидев лохматую паручку. Те густо покраснели. — А мы вас уже заждались.

Вуд оторвался от своей карты. Увидев Гарри, в его глазах вспыхнул фанатичный блеск. Гарри мысленно застонал, ожидая жестокое изнасилование мозга в ближайшие минут тридцать. Так и случилось, хотя Вуда пришлось заткнуть все коллективом, он все не унимался, требуя чтобы члены команды по десятому разу проговорили свои действия на поле.

Решив все с Вудом, Гарри наконец заказал у близнецов сливочного пива. Те держали в Хогвартсе что-то вроде подпольной службы доставки, поэтому вовсе не удивились заказу. Но в Хогсмид они не пошли, а спустились на кухню и заказали все у домовиков. Лохматая парочка об этом конечно не узнала.

Едва они отметили успех сегодняшнего эксперимента, как Вуд снова начал капать на мозг. Но в этот раз он просто объявил команде "Отбой!".

Этой ночью он спал очень плохо. Сначала ему приснилось, что он проспал и Вуд кричит ему: "Где ты был? Нам пришлось выпустить Невилла Долгопупса!" Затем Гарри приснилось, что Малфой и другие игроки Слизерина прилетели на матч на драконах. Гарри носился по полю с головокружительной скоростью, пытаясь уклониться от пламени, изрыгаемого драконом Малфоя, и тут вспомнил, что забыл свою "Молнию" в спальне.

Гарри свалился с метлы, упал на землю и проснулся.

Прошло несколько секунд, прежде чем Гарри осознал, что матч ещё не начался, что он спокойно сидит в своей кровати и что слизеринцам ни в коем случае не разрешат играть в квиддич верхом на драконах. Гарри почувствовал, что его горло совершенно пересохло. Он тихо встал и подошёл к окну, у которого стоял серебряный кувшин с водой. Наполнив кубок и выпрямившись, Гарри выглянул в окно.

На улице было тихо и пусто. Верхушки деревьев в Запретном лесу неподвижно застыли, а у Гремучей ивы был абсолютно невинный и безобидный вид. Похоже, погода будет идеальной для квиддича.

Гарри допил воду, поставил кубок на столик и уже собирался отвернуться от окна, как вдруг что-то привлекло его внимание. По серебристому лугу крался какой-то зверь.

Гарри метнулся к кровати, схватил с тумбочки очки и поспешно вернулся к окну. Неужели это Грим... нет... только не сейчас... не за несколько часов до матча...

Он прильнул к стеклу и где-то через минуту отчаянных поисков наконец заметил то, что искал. Теперь этот зверь бежал по опушке леса... но это был вовсе не Грим... это был кот... Узнав высоко поднятый рыжий хвост, напоминающий ёршик для чистки бутылок, Гарри испытал такое облегчение, что еле успел ухватиться за щеколду, чтобы не упасть. Это всего лишь Живоглот...

Всего лишь Живоглот? Гарри прижался носом к стеклу. Кот наконец остановился. Гарри не сомневался, что видит, как кто-то ещё движется там, в тени деревьев.

В следующую секунду на опушке появился огромный лохматый чёрный пёс.

Озираясь по сторонам, пёс, крадучись, побежал через луг, а рядом с ним бежал Живоглот. Гарри смотрел на них, выпучив глаза. Если это был Грим, то есть предзнаменование скорой смерти Гарри, то его не должен был видеть никто, кроме самого Гарри, но, судя по всему, Живоглот тоже видел Грима.

— Рон! — прошипел Гарри, повернувшись к спавшему другу. — Рон! Проснись!

— А? — сонно встрепенулся Рон.

— Я хочу, чтобы ты сказал мне, что именно ты видишь, — прошептал Гарри.

— Да сейчас же ночь, Гарри, — неразборчиво пробормотал Рон. — Что там у тебя случилось...

— Там, внизу... — начал Гарри, снова выглядывая из окна.

Живоглот и собака исчезли. Гарри залез на подоконник, но их нигде не было видно, и он никак не мог понять, куда они делись.

Сзади донёсся громкий храп, и стало ясно, что Рон снова уснул.

* * *

* * *

*

На следующее утро, когда Гарри вместе с другими игроками сборной Гриффиндора вошёл в Большой зал, их встретили огушительными аплодисментами. Гарри широко ухмыльнулся, увидев, что им аплодируют не только свои, но и ученики Когтеврана и Пуффендуя. Когда они проходили мимо стола Слизерина, раздался громкий свист. Гарри скосил глаза, заметив, что Малфой выглядит даже бледнее, чем обычно.

За завтраком Вуд требовал от всех игроков поесть как можно плотнее, хотя сам так и не притронулся к еде. А затем, не дав никому доесть, поспешно вывел команду из зала, прежде чем оттуда вышел хоть один человек. Вуд хотел, чтобы они первыми узнали, в каких погодных условиях им предстоит играть. Когда они выходили, снова разразились аплодисменты.

— Удачи, Гарри! — крикнула Чжоу Чанг, ловец сборной Рейвенкло. Гарри недоуменно на нее посмотрел, но потом все же кивнул, краем глаза заметив КАК на китаянку посмотрела Миона. Она, казалось, стала кошкой, со вставшей на дыбы шерстью и в упор смотрящей на противницу. Причем волосы ее действительно чуть-чуть поднялись, будто наэлектризованные.

Гарри будто ударило по затылку. "Она ревнует?! Неужели она меня все-таки любит? Или нет...Стоп! Не время сейчас об этом думать! У меня матч, нужно собраться". — думал Гарри. С трудом изгнав из головы мысли о чувствах Мионы, Гарри поспешил за остальной частью команды.

Погода была просто отличной, ветра не было, солнечно. Последнее было и хорошо и не очень. Хорошо потому что снитч будет блестеть на солнце и его будет легче отслеживать. А плохо потому что остальным игрокам солнце будет только мешать.

Разобравшись с погодой, Оливер отправил всех в раздевалку. Пока переодевался, к Гарри вернулся весь его предматчевый мандраж...

Pov Сириус Блэк.

Финальный матч между Гриффиндором и Слизерином был в самом разгаре. Сириус Блэк, весь как на иголках находился на самой верхушке гриффиндорской трибуны. Естественно, он был в своей собачьей форме, лежа под скамейкой и время от времени высовывал язык, спасаясь от жары. Иногда в толстой меховой шкуре одни минусы.

Блэк смотрел уже третью игру и не мог нарадоваться на то как играет его крестник. "Весь в отца!" — подумал он с удовольствием, а потом глянул чуть ниже, где сидела пассия Гарри в окружении своих подруг.

"Даже девушка его похожа на Лили, такая же умная и властная. И что хорошо, он добился ее уже на третьем курсе, в то время как Джеймс промаялся до шестого. Молодец! Джеймс был бы так горд, как и Лили." — думал беглый крестный Мальчика-который-выжил. Хозяйка его рыжего пушистого друга определенно понравилась бы красноволосой фурии, как за глаза называли зазнобу Джеймса.

Эту темноволосую красавицу тоже можно было назвать фурией. Сириус видел трещину перед домом Хагрида, которую она сотворила просто топнув ножкой. Вот силище! Не будь она так молода, да еще и девушкой его крестника, то обязательно бы сам за ней приударил.

Слизеринцы играли грязно. Даже в его время они такого не позволяли. Таранить, хватать девушку-охотника за голову, сбивать вратаря противника бладжером, да еще и двумя сразу. Слизерин совсем низко пал. И начерняка все это из Нюниуса, который сейчас сидел среди своих змеек на противоположной трибуне. В начале матча этот сальноволосый придурок так и лучился самодовольством. Теперь же он не так уверен в победе своего факультета.

Вон он как дернулся когда Гарри, кажется увидел снитч. И верно, он был метрах в восьми над ним. Вот он метнулся на его, Сириуса, подарке ввысь... ДА КАК ОН СМЕЕТ!

— Пенальти! Пенальти! В жизни не видела такого грязного приёма! — закричала рефери, Хуч кажется. Она училась на пару курсов выше когда он сам был школяром. Она подлетела к скрючившемуся на своём "Нимбусе-2001" выродку Люциуса. Тот посмел схватить метлу Гарри за прутья, помешав этим ему поймать снитч.

— ПОГАНЫЙ УБЛЮДОК! — завопил комментатор, предусмотрительно вскочив с микрофоном в руках и отпрыгнув подальше от профессора МакГонагалл. — ПОГАНЫЙ, ГРЯЗНЫЙ...

Но профессор МакГонагалл вовсе не собиралась делать ему замечания. Она потрясала кулаком, со злобой глядя на Малфоя, и яростно выкрикивала что-то, не замечая, что её остроконечная шляпа упала на землю.

Сириус тихо по-собачьи рассмеялся, увидев что случилось с его бывшим деканом. Он всегда подозревал что есть в ней чувство настоящей справедливости, а не только следование правилам до мелочей. А комментатор молодчина, настоящий гриффиндорец!

А между тем игра не остановилась, а пошла еще напряженнее чем раньше.

Охотница-блондинка попыталась выполнить штрафной, но была так зла, что сильно промахнулась. Происшествие вывело гриффиндорцев из себя, а игроки Слизерина, воодушевлённые поступком Малфоя, наоборот, почувствовали себя куда увереннее.

— Мяч у Слизерина, Слизерин атакует; Монтегю забрасывает мяч, — простонал комментатор. — Семьдесят-двадцать в пользу Гриффиндора...

Сириус понял почему Гарри все это время не ловил снитч, хотя уже дважды имел возможность, если не считать того случая с Малфоем. Судя по всему, они в общем зачете отстают от змей по очкам, где-то на пятьдесят. Поэтому ему можно ловить снитч только после того как остальные наберут больше полусотни очков форы.

Теперь Гарри старался не выпускать Малфоя из виду и летал рядом с ним так близко, что их колени время от времени соприкасались. Гарри не мог позволить Малфою поймать снитч.

Гарри стал перекрывать блондину путь, и тот стал на него кричать.

— Квоффл у Анджелины Джонсон, — донёсся до Сириуса голос комментатора. — Давай, Анджелина, ДАВАЙ!

Сириус посмотрел на остальных игроков. Все игроки Слизерина, кроме Малфоя, даже их вратарь, рванулись по направлению к темгокожей девушке-охотнице, пытаясь заблокировать её.

Гарри развернул "Молнию", пригнулся так низко, что практически улёгся на рукоятку метлы, и со скоростью пули устремился на слизеринцев.

— А-А-А-А! — донёсся до трибун испуганный вопль.

Сборная Слизерина разлетелась в разные стороны, и охотница устремилась вперёд — путь был расчищен.

— ОНА ЗАБИЛА! ОНА ЗАБИЛА! — завопил комментатор. — Гриффиндор ведёт со счётом восемьдесят-двадцать!

Гарри, едва не врезавшись в трибуны, затормозил в самый последний момент, развернулся и снова взмыл над центром поля. И тут он увидел как Малфой с видом триумфатора устремился вниз — там, в метре над травой, поблёскивал крошечный золотой мячик.

Гарри направил метлу вниз, но Малфой уже был слишком далеко. Отчаянно вопя что-то Гарри, подгонял метлу. Он постепенно приближался к Малфою. Гарри, распластавшись на метле, уклонился от бладжера, который послал в него слизеринский загонщик. Его голова уже была на уровне ног летевшего параллельно ему Малфоя... вот они поравнялись...

Гарри всем телом резко наклонился вперёд, отрывая от метлы обе руки. Одной он ударил Малфоя по тянущейся к мячу руке, а другой...

— Гав! — "ДА!" Сириус громко загавкал от радости, перепугав студентов рядом с собой.

Гарри вышел из пике, вскинув руку в воздух, и стадион взорвался аплодисментами и криками. Он взмыл над ревущими трибунами, а в кулаке был крепко зажат крошечный золотой мячик, беспомощно хлопающий серебряными крылышками.

Вратарь Гриффиндора, из глаз которого ручьями текли слёзы, подлетел к Гарри, обхватил его за шею и разрыдался, уткнувшись ему в плечо. Подлетевшие следом Фред и Джордж с силой захлопали его по спине, а затем до Гарри донеслись вопли Анджелины, Алисии и Кэти: "Кубок наш! Кубок наш!" Сборная Гриффиндора, превратившись в многорукое и многоногое чудовище, хрипло вопя, опустилась на землю.

Затем Сириус смотрел как на поле начали одна за другой накатывать алые волны болельщиков. Их кулаки, как градины, забарабанили по плечам и спинам игроков. Гарри подняли над толпой, и стали подкидывать. Взлетая раз за разом над головами, Гарри стал кого-то выискивать глазами, верча головой в разные стороны.

И тут он увидел ЕЕ. Девушка Гарри терпеливо дожидалась его в сторонке, благоразумно не влезая в толпу своих товарищей по факультету. На ее лице была сияющая улыбка, а глаза прямо-таки горели от счастья.

Его крестник, во время очередного его броска вверх, неожиданно прямо в воздухе сел на метлу, и направил ее к ней. Едва подлетев, он спрыгнул с метлы прямо перед ней. Она немного испуганно отпрыгнула, и крайне удивилась когда Гарри неожиданно привлек ее за талию, и крепко поцеловал в губы.

Поцелуй длился лишь пару секунд, и когда Гарри оторвался от нее, то посмотрел ей в глаза с немым вопросом. Она ответила ему еще более счастливой улыбкой, и сама его страстно поцеловала, прильнув к нему всем телом.

Толпа разразилась овациями и свистом в их поддержку. Она еле дождалась когда они закончат свой второй, намного более долгий поцелуй, и подняла теперь уже их обоих на руки вместе. Так они их и понесли обратно в замок...

Глава 14. Записки-хронопутешественницы.

Эйфория у Гарри растянулась на целую неделю. Казалось, ликовала даже погода — с наступлением июня дни стали жаркие и безоблачные, природа словно приглашала его схватить Миону и прогуляться по лугам или поваляться в траве, прихватив с собой пару литров ледяного тыквенного сока, почитать книжку или хотя бы просто наблюдать, как гигантский кальмар лениво рассекает гладь озера.

Гарри так и делал. Целую неделю Гарри, бессовестно эксплутровал маховик времени чтобы не только заниматься уроками, но и для более приятных вещей, которые можно было делать со своей девушкой.

Гарри до сих пор не мог поверить в свою удачу. Миона все-таки любит его! А еще он поражался собственной тупости, мысленно обзывая себя последними словами. Миона любила его весь год, ожидая все это время что он ответит ей взаимностью. А он... одним словом: "Идиот!"

Поэтому Гарри, казалось, пытался наверстать упущенное за весь год. И у него было такое ощущение, что понадобись ему сейчас патронус, он смог бы сделать его не хуже Дамблдора. Так сильно он был счастлив.

Его состояние омрачало только одно. Надвигались экзамены. Миона с утроенной энергией погрузилась в учебу. И Гарри вместе с ней. Они уже давно прошли программу третьего курса, и занялись четвертым, но Миона все еще не была уверена, что получит высшие баллы по всем предметам. Гарри приходилось принудительно отправлять свою девушку в постель... Отсыпаться. Он ложился как всегда сзади, обхватив ее рукой через талию, и долго смотрел на то как она спит. Налюбоваться не мог, так она была прекрасна во сне.

Единственной проблемой были его чертовы гормоны. Гарри поражался как Миона до сих пор не замечала как его пижамные штаны стоят палаткой, каждый раз когда они просыпались. Конечно он это прятал, но все же. После сна с Мионой он обязательно надолго занимал маленькую душевую их апартаментов. Впрочем она сама тоже довольно долго купалась.

Остальные студенты тоже были в предэкзаменационной горячке. Поэтому, вместо того чтобы наслаждаться прекрасной погодой, прохлаждаясь в окрестностях, они безвылазно сидели в замке, отчаянно пытаясь сосредоточиться на учёбе и стараясь не обращать внимание на манящие порывы летнего ветерка, залетающего в окна. Даже Фреду и Джорджу Уизли пришлось унизиться до зубрёжки — им предстояло сдавать экзамены по Суперотменному Волшебству, сокращенно СОВы.

У Перси задача была куда серьёзнее — он готовился к сдаче ЖАБА (Жутко Академической Блестящей Аттестации). Это была самая высокая степень, получаемая в Хогвартсе. Перси собирался поступать на службу в Министерство магии, и ему требовались высшие оценки. Он становился всё раздражительней и строго наказывал тех, кто по вечерам нарушал тишину в Общей гостиной. Даже Миона, отвлеченная долгожданными отношениями с Гарри не казалась такой озабоченной.

В конце недели МакГонагалл за обедом выдала им двоим расписание их экзаменов. Оно гласило, что:

Понедельник

9:00 — Нумерология

9:00 — Трансфигурация

Обед

13:00 — Заклинания

13:00 — Древние руны

Хорошо что это расписание не видел Рон, несмотря на то что сидел рядом. У него и так были вопросы к Гермионе по поводу ее феноменальной "успеваемости", т.е. способности посещать два урока одновременно, в разных частях замка. Гарри иногда задавался себе вопросом: " Не знай я про маховик, смог бы я догадаться об этом?" Скорее всего нет, должен был он себе признать. Он, к сожалению, бывает таким же тупоголовым как Рон. От этого он ловил себя на мысли, что Снейп не так уж и неправ в отношении его самого, да и гриффиндорцев в целом.

Неожиданно в Большой зал влетела крупная белоснежная сова. Это была Хедвиг. Она несла в своем клюве записку. Она села прямо перед Гарри. Он взял кусочек бумаги из ее клюва и развернул его.

— Это от Хагрида, — сказал Гарри, разворачивая послание на столе перед своей девушки, давая ей самой прочитать, и продолжил уже для Рона, — апелляция назначена на шестое.

— Это последний день экзаменов, — заметила Миона, всё ещё погружённая в чтение записки. Она прочитала вслух:

— "Состоится здесь. Приедет кто-то из Министерства и... и палач".

Гермиона испуганно подняла глаза:

— Они везут на апелляцию палача? Но ведь это... это означает, что у них уже всё решено!

— Да, похоже, — медленно проговорил Гарри.

— Они не посмеют! — закричал Рон. — Я нашёл в пользу Хагрида такой материал! Столько убил времени! Они не имеют права просто так отмахнуться!

Но у Гарри было скверное предчувствие, что под давлением мистера Малфоя Комиссия по обезвреживанию опасных существ уже приняла решение. К Драко, поутихшему после гриффиндорского триумфа в Кубке по квиддичу, в последние дни явно вернулись прежняя наглость и апломб. По ехидным замечаниям, случайно долетевшим до Гарри, было ясно, что у Малфоя нет сомнений в предстоящей казни Клювокрыла, и он весьма доволен тем, что способствовал этому. При теперешних обстоятельствах единственное, что мог сделать Гарри — изо всех сил сдерживать себя, чтобы вслед за Гермионой чуть не убить его своей магией, которая уже бурлила в его жилах. Но хуже всего было то, что у друзей не было ни времени, ни возможности навестить Хагрида, поскольку драконовские меры безопасности никто не отменял, а у Гарри так и не забрал свою мантию-невидимку из подземелья под одноглазой горбуньей. Они с Мионой с тех пор стали обходиться без нее, поэтому он и не думал об этом до сих пор.

С началом экзаменационной сессии на замок опустилась удивительная, почти неестественная тишина. В понедельник, ближе к обеду бледные и замученные третьекурсники выходили с экзамена по трансфигурации, обсуждая результаты и горько жалуясь на трудность заданий — требовалось, например, превратить фарфоровый чайник в черепаху. И Гарри, и Гермиона прекрасно справились с этим заданием. С их-то практикой это не удивительно. Еще в начале года Гарри стал отрабатывать заклинания по принципу одного китайца-киноактера, снимающегося в боевиках. Этот принцип процитировала ему Миона. Он гласил: "Хороший боец не тот кто знает тысячу ударов, а тот кто тысячу раз повторил один удар". Вот Гарри и отрабатывал заклинания до автоматизма и совершенства делая их раз сто за раз, в несколько подходов. В результате тысяча и набиралась.

То же самое делала Миона, но она все равно переживала из-за своего исполнения. Якобы с нее могли снять баллы за то что ее черепашка оказалась морской. Эти глупости, да и вообще любые мысли, Гарри изгонял из ее головы с помощью долгих страстных поцелуев прямо посреди коридора.

Сначала они оба думали, что это будет коробить окружающих. Но, послушав разговоры окружающих, передумали. Оказывается вся школа весь год была уверена что они тайком встречаются, и целуются в темном углу. Так что их публичные проявления своих чувств даже поднимали всем настроение, придавленное тяжелым грузом экзаменов. А лохматая парочка не стала никого убеждать, что они только-только стали парой.

Один из таких долгих поцелуев парочка использовала чтобы избавиться от Рона. Они быстро забрались в укромное место и использовали маховик, прокрутив его на два часа назад, чтобы успеть сделать короткий перекус, и после сходить на экзамен.

Экзамен по Нумерологии был довольно скучным, и полностью письменным. Оба гриффиндорца прекрасно с ним справились, закончив первыми, и ушли, пожелав удачи остальным.

После этого они поспешили вернуться к Рону в Большой зал.

После первых экзаменов был торопливый ленч и снова, без передышки, они направились наверх, на экзамен по заклинаниям. Как и ожидалось, профессор Флитвик включил в экзамены Веселящие чары. Тут себя показал Невилл. Он купил-таки себе новую палочку и все это время доказывал всем, что далеко не сквиб. Он несколько переборщил, и довёл Рона, на котором демонстрировал своё искусство, до припадков истерического хохота, так что беднягу на целый час пришлось поместить для успокоения в отдельную комнату, прежде чем он сам смог взяться за выполнение задания.

Пока Рон приходил в себя в другой комнате, Гарри и Гермиона успели вернуться на два часа назад, чтобы сдать Древние Руны. Этот экзамен понравился Гарри больше всего. На нем кроме письменной части, тоже довольно скучной, была практическая, где надо было нанести на дерево руны, указанные в билете, предварительно объяснив их назначение в этой связке. Еще студенты показывали свои курсовые проекты.

Гермиона с успехом продемонстрировала свою "гравитационную ловушку", как она ее называла. А Гарри вызвал единый вздох изумления когда на глазах у преподавателей и остальных студентов, с помощью своей обновленной экспериментальной установки, вызвал самую настоящую электрическую дугу. Яркая полоса слепяще-яркой молнии соединяла два электрода когда Гарри прикасался рукой к специальному накопителю магии. Без него максимум можно было вызвать крупную электрическую искру после нескольких секунд подзарядки конденсатора. А так, коснулся и вот тебе молния.

Это был феноменальный успех. Но профессор почему-то попросила сохранить все в тайне. Студенты неохотно согласились, но на Гарри смотрели будто он Мерлин во плоти. Как бы он не посчитали, что грядет второе пришествие, думал Гарри, не знавщий есть ли у волшебников эсхатологические легенды.

После Рун парочка поспешила в Большой зал на ужин. А затем в Общую гостиную. Там собрались почти все студенты, но не отдыхали, а готовились к следующим экзаменам — по уходу за магическими существами, зельям и астрономии.

Утром первым был уход за магическими существами. Лесничий пребывал в полном расстройстве чувств, его мысли были явно где-то далеко. Он принёс в класс объёмистый чан с флоббер-червями и объявил, что экзамен сдаст тот, чьи черви будут всё ещё живы к концу часа. А поскольку эти малосимпатичные существа для своего благоденствия нуждались лишь в том, чтобы их не трогали, то экзамен получился самый лёгкий из всех, а Гарри, Рон и Гермиона наконец-то получили долгожданную возможность переговорить с Хагридом.

— Клювик что-то загрустил, — вполголоса поведал лесничий, наклонившись к Гарри словно бы затем, чтобы проверить самочувствие его червей. — Взаперти, верно, слишком долго сидит... А там... Послезавтра так или иначе решится — одно или... или уж другое.

В тот же день их ожидал и экзамен по зельям, который чуть не обернулся провалом. Гарри смог приготовить Морочащую закваску, но недостаточно хорошего качества. Его все отвлекал своими хмыками Снейп, который ходил вокруг, и то и дело заглядывал ему в котел. В результате Гарри сбился в подсчете помешиваний, и зелье имело слегка неправильный цвет. Снейп мстительно влепил оценку на балл ниже.

Затем была астрономия — тёмной ночью, на площадке самой высокой из башен. За ней в среду история магии. Писали сочинение, где Гарри спешно припоминал всё, что слышал от Флориана Фортескью о средневековой охоте на ведьм, и в душном классе ему нестерпимо хотелось мороженого с фруктами, каким Фортескью угощал его. После обеда в среду сдавали травологию — экзамен проходил в оранжереях, на солнечном пекле, и у многих обгорели шеи. И, вернувшись в Общую гостиную, все только и мечтали о блаженном часе завтрашнего дня, когда всё будет позади.

Предпоследним экзаменом — в четверг утром — была защита от тёмных искусств. Профессор Люпин устроил самое диковинное испытание, какое только можно вообразить, — полосу препятствий на пересечённой местности. Надо было перейти вброд глубокую заводь — в ней засел гриндилоу; преодолеть цепочку канав, полных красных колпаков; прошлёпать по участку болотной топи, не поддаваясь на сбивающие с пути хитрости фонарника. И в конце концов, забравшись в дупло старого дуба, сразиться с очередным боггартом.

— Превосходно, Гарри, — негромко заметил Люпин, когда мальчик, радостно улыбаясь, показался из дупла. — Высший балл.

Переполненный ощущением успеха, Гарри остался ждать Рона и Гермиону. У Рона всё шло прекрасно, пока он не добрался до фонарника, который умудрился-таки заманить его в трясину, куда Рон и провалился по пояс. Гермиона всё делала безупречно до самого дупла с боггартом. Побыв там минуту, она с визгом вылетела наружу.

— Гермиона! — поднял брови Люпин. — Что случилось?

Она собралась было сказать, но на миг запнулась. — Там п-п-профессор МакГонагалл, — едва дыша, солгала она, указывая на дупло. — Она сказала, что я завалила все экзамены!

Успокоилась Гермиона не сразу. Гарри пришлось долго уговаривать ее в их апартаментах, чтобы она рассказала чем прикигулся боггарт, что она в таком состоянии. Наконец, она разрыдалась, уткнувшись ему в плечо, и сквозь плач Гарри разобрал: — Он... превратился... мертвого... тебя!

На это Гарри даже не знал что ответить, поэтому следующие несколько часов просто держал ее, успокоившуюся и уснувшую, размышляя о ее словах. В итоге он пришел к выводу, что скорее всего у него тоже будет схожий боггарт, т.к. картина мертвой любимой казалась ему много ужаснее какого-то дементора. С этой мыслью он и сам уснул.

Едва они проснулись, парочка привела себя в порядок, и прокрутила маховик на несколько часов назад, чтобы вернуться к остальным. Когда они уже почти добрались до парадной лестницы, где предположительно должен был сейчас находиться Рон, их ожидало зрелище, от которого все мысли одним махом выскочили из головы.

Там, наверху, слегка вспотевший под неизменной полосатой мантией, стоял Корнелиус Фадж собственной персоной и обозревал окружающий ландшафт. Увидев Гарри, он переступил с ноги на ногу.

— Рад приветствовать тебя, Гарри! С экзамена, как я понимаю? Уже почти всё сдали?

— Да, сэр, — ответил Гарри.

Гермиона и Рон, которым никогда ещё не доводилось беседовать с министром магии, в некотором замешательстве остановились сзади.

— Чудесный денёк, — продолжал Фадж, окидывая взглядом озеро. — Право, такая жалость, такая жалость...

Он печально вздохнул и вновь повернулся к Гарри:

— Я здесь с неприятной миссией, знаешь ли... Комиссии по обезвреживанию опасных существ требуется свидетель приведения в исполнение приговора взбесившемуся гиппогрифу. А так как я всё равно собирался в Хогвартс, проверить, как тут ситуация с Блэком, то меня попросили заодно принять участие...

— Значит, апелляция отклонена? — вмешался Рон, выходя вперёд.

— Нет-нет, рассмотрение назначено на сегодня. — Фадж с любопытством посмотрел на него.

— Так, может, вам вовсе и не придётся быть свидетелем! — с жаром воскликнул Рон. — Может, ещё гиппогрифа не казнят!

Не успел министр ответить, как из дверей замка вышли двое волшебников. Один был старец, такой древний, что, казалось, вот-вот рассыплется, второй — кряжистый верзила с тонкими чёрными усиками. Гарри сообразил, что это представители Комиссии по обезвреживанию, потому что старый волшебник, покосившись в сторону хижины Хагрида, пробормотал слабым голосом:

— Боже, боже, я слишком стар для подобных вещей... Так в два часа, я правильно понял, Фадж?

Тут только Гарри обратил внимание, что у черноусого детины заткнут за пояс жуткого вида топор с широким сверкающим лезвием — он любовно поигрывал пальцами по отполированной рукояти. Рон хотел было что-то сказать, но Гермиона чувствительно толкнула его локтем в бок и решительным кивком указала на двери замка.

— Зачем ты меня остановила? — возмущался Рон, когда они шли в Большой зал на обед. — Ты видела? Они даже топор приготовили! Какое тут, к чёрту, правосудие!

— Рон, твой отец работает в Министерстве магии. Тебе лучше в таком тоне не говорить с его начальником, — рассудительно ответила Гермиона, хотя и она была встревожена. — Если Хагрид на этот раз сохранит хладнокровие и будет ясно аргументировать свою позицию, возможно, они и не казнят Клювокрыла...

Но Гарри видел, что Гермиона и сама не очень-то верит своим словам. За обеденным столом царило радостное возбуждение: ведь сегодня последний день сессии! Но Рону, Гарри и Гермионе было не до веселья.

У Рона последним экзаменом было прорицание, а у Гермионы и Гарри — изучение маглов. Рону они объяснили, что Гарри взял магловедение, т.к. этот предмет ему было проще всего сдать. И сообщили, что со следующего года Гарри будет официально ходить на руны и нумерологию.

На экзамене по магловедению, помимо письменой части, на котором нужно было обязательно расписывать именно мифы волшебников о маглах, а не реальную ситуацию, также было чтение курсовых докладов.

Теперь уже была очередь Гермионы произвести фурор. Ее доклад по атомной энергии, с упоминанием ядерной и термоядерной бомб, не оставил равнодушными абсолютно никого. Хотя было видно, что студенты не особо верили, что это правда.

На фоне доклада его девушки, доклад Гарри о гидроэлектростанциях был почти незамечен.

Едва они с Мионой вышли из кабинета, как к им на голову упало по бумажке. Оба поймали их, не дав им упасть. Гарри раскрыл бумажку. Это оказалсь записка... от него самого.

"Иди на прорицания и проведай Рона. Важно!" — было написано без сомнения его почерком. Это что, розыгрыш? Или нет? Решив, что ему не трудно, и если это все-таки розыгрыш, то шутнику не поздоровится, Гарри предложил Мионе руку, и он, ничего не объясняя, повел ее к классу прорицаний. По пути он продолжил обдумывание личности пославшего. Было у него подозрение, что это он сам отправил то послание. С маховиком это вполне возможно. Но что такого важного должно произойти с Роном в классе предсказаний?

Чувствуя неясную тревогу, Гарри невольно ускорился.

Миона поспешила за ним, не понимая что происходит, но пока не спрашивая вопросов. В ее записке ее же почерком было написано: "Иди за Гарри. Ничего пока не спрашивай! Важно!" Она как и Гарри сначала подумала о розыгрыше. Но если это действительно так важно, что она наплевала на все правила использования маховика! Лучше действительно поспешить за Гарри, и не спрашивать вопросов.

Парочка быстро добежала до класса прорицаний, используя по дороге все потайные короткие пути, о которых им когда-то поведала Карта Мародеров. Снаружи был Невилл, который, по-видимому, терпеливо ждал Рона. В руках он держал свою копию учебника "Как рассеять туман над будущим".

— А вы что здесь делаете? — удивился он их приходу. — Я думал, что у вас сейчас экзамен по магловедению.

— Мы его только что сдали. — ответил Гарри на второй его вопрос.

Гермиона быстро нашла что ответить на первый вопрос. — Мы пришли поддержать тебя с Роном!

Невилл остолбенел. Они пришли поддержать его? Только сейчас, несмотря на то что он проходил в компании Золотой троицы уже две недели, он ощутил что у него действительно есть друзья. Это было так... необычно... и здорово.

— Спасибо ребята! — наконец поблагодарил он друзей.

— Рон уже внутри? -спросил Гарри, гадая: "Мне заходить сейчас, или нужно ждать когда выйдет Рон?"

В итоге он решил подождать. А пока можно спросить у Невилла, как прошел его экзамен по предсказаниям.

— Да ничего особенного. — ответил Невилл. — Но я не могу вам сказать. Она сказала — ей поведал кристалл, — если я что-нибудь кому-нибудь расскажу, со мной произойдёт ужасное несчастье! — пролепетал Невилл. — Мы с Роном считаем, что ты прав, Гермиона. Она действительно скорее всего просто обманщица.

Гермиона просияла.

— Ничего, Невилл. Может ты тоже бросишь предсказания. Возьмешь вместо этого магловедение. Ты, конечно, многое уже пропустил, но профессор наверняка разрешит. Она всегда сетовала что у нее мало учеников.

Невилл заинтересовался. Он начал распрашивать друзей об их занятиях, и вроде бы решил последовать их совету, но вдруг покачал головой, погрустнев.

— Извините ребята, но я пожалуй останусь. Не хочу оставлять Рона одного. Он и так обижался когда вы двое ушли. — сказал гриффиндорец, звуча как настоящий хаффлпаффец.

Гарри стало стыдно. Ведь он действительно бросил друзей одних. Еще он немного удивился поведению Рона. Обычно, если тот обижался, то по нему это всегда было видно. А тут он почему-то скрыл от них свои истинные чувства. Он говорил, что рад за них, и нисколько не в обиде.

Гермиона испытывала сходные чувства. Но она быстро нашла решение.

— Может мы ему тоже предложим сменить предмет? Магловедение намного полезнее вам, и не настолько сложный предмет. — и Гарри и Невилл с сомнением на нее посмотрели. Вряд ли Рон на это пойдет. Но все может быть, может и получится.

Наконец объект обсуждения стал спускаться из класса. Он очень удивился увидев друзей внизу.

— Как ты? Мы пришли вас поддержать. — применил их легенду Гарри.

— Да? Спасибо ребята! — искренне обрадовался рыжий.

— Как у тебя все прошло? — спросила Миона. Она, как и он, начала подозревать, что то о чем предупреждали их записки находится наверху, в классе прорицаний. Пока она отвлекала Рона и Невилла, снова предложив им сменить прорицания на магловедение, Гарри поднялся наверх.

В кабинете наверху было очень жарко, шторы задёрнуты, в камине полыхал огонь. Гарри закашлялся, вдохнув приторно-тошнотворный запах, и пошёл к кафедре, пробираясь между столов и стульев.

Профессор Трелони явно не ожидала его, сидя перед большим хрустальным шаром. Но она быстро съориентировалась, решив что Гарри решил снова посещать ее занятия, и сейчас пришел сдавать экзамен.

— Здравствуйте, мой дорогой, — проворковала она. — Я знала что вы сегодня вернетесь. Я же говорила, только один человек покинет мой класс. Будьте так любезны, загляните внутрь шара... внимательно, не торопясь... и потом скажите мне, что вы там увидели.

Гарри подумал, что, возможно, ответ в кристалле. Он склонился над магическим кристаллом и напряжённо уставился на него, от души желая увидеть что-нибудь кроме вращения белого тумана. Но все его старания были напрасны.

Молчание затягивалось.

— Ну что? — с деликатным нетерпением поинтересовалась профессор Трелони. — Что вы видите?

Духота становилась невыносимой, насыщенный благовониями дым из камина ел ноздри. Гарри вспомнил слова Рона и решил притвориться.

— Вижу... — начал Гарри, — что-то тёмное... М-м-м...

— На что оно похоже? — прошептала профессор Трелони. — Подумай, не спеши...

А Гарри как раз в спешке старался что-то изобрести и, конечно, подумал о Крылоклюве.

— Это гиппогриф, — уверенно заявил он.

— Вот как? — всё тем же шёпотом воскликнула профессор Трелони, с живостью делая пометки в пергаменте, лежащем у неё на коленях. — Мой мальчик, вероятно, вы видите исход конфликта между бедным Хагридом и Министерством магии! Присмотритесь внимательней... У этого гиппогрифа... у него голова на месте?

— Да, — твёрдо ответил Гарри.

— Вы уверены? — с нажимом спросила профессор Трелони. — Вы в самом деле уверены, мой дорогой? Не видите ли вы, скажем, его в судорогах на земле, а позади — мрачную фигуру с занесённым топором?

— Нет! — Гарри упрямо потряс головой, ему становилось дурно.

— И ни крови? Ни рыдающего Хагрида?

— Нет! — Гарри, как никогда, хотелось покинуть эту комнату с её духотой и пряной вонью. — Гиппогриф выглядит прекрасно, он улетает прочь...

Профессор Трелони вздохнула.

— Ну хорошо, мой дорогой, оставим это... Я немного разочарована, но уверена: вы сделали всё, что в ваших силах...

Гарри с облегчением встал, взял сумку и уже повернулся, чтобы уйти, но тут позади него прозвучал резкий, громкий голос:

— Это произойдёт сегодня ночью.

Гарри обернулся. Профессор Трелони деревянно выпрямилась в кресле, взгляд устремился неведомо куда, нижняя челюсть отпала.

— Прошу прощения? — растерялся Гарри. Но профессор Трелони не слышала его. Глаза её начали вращаться. Гарри в ужасе замер, казалось, прорицательница вот-вот забьётся в припадке. Скорее за помощью в больничное крыло! Но тут профессор Трелони снова заговорила тем же резким голосом, столь непохожим на её собственный:

— Тёмный Лорд одинок и брошен друзьями, покинут последователями. Его

слуга провёл в заточении двенадцать лет. Сегодня вечером, до наступления полуночи, слуга обретёт свободу и выйдет в путь, чтобы воссоединиться с господином. С поддержкой верного слуги Тёмный Лорд воспрянет вновь, ещё более великим и ужасным, чем когда-либо доселе. Вечером... до полуночи... слуга... отправится... на воссоединение... с господином...

Профессор Трелони уронила голову на грудь и захрипела, опять встрепенулась и, очнувшись, посмотрела на Гарри.

— Ради бога, извините меня, дорогой мальчик, — сказал она, как будто ещё до конца не проснувшись, — сегодня такая жара... Я, кажется, задремала на минутку...

Но Гарри стоял как вкопанный, не сводя с неё глаз. Вот оно! Вот для чего они прислали сами себе те записки!

— Что случилось, мой дорогой?

— Вы... Вы только что сказали, что Тёмный Лорд воспрянет вновь... Что его слуга возвращается к нему...

Профессор Трелони, похоже, сильно испугалась.

— Тёмный Лорд? Тот-Кого-Нельзя-Называть? Мой дорогой, этим не шутят.

"Воспрянет вновь!.." Надо же такое...

— Но вы это сказали! Сказали, что Тёмный Лорд...

— Думаю, вы тоже слегка вздремнули, мой дорогой, — прервала его профессор Трелони. — Разумеется никогда не позволила бы себе предсказать такую нелепость!

Ошеломлённый, сбитый с толку, Гарри пошёл к люку. Спускаясь по винтовой лестнице, он не переставал спрашивать себя: неужели он слышал сейчас настоящее предсказание? Неужели профессор Трелони и впрямь ясновидящая?

Слова пророчества всё ещё звучали у него в голове, друзья внизу вопросительно на него посмотрели. Что же делать?

Гарри взял Миону за руку, — Ребята, извините, но нам надо уйти. Я кое-что забыл в классе. Встретимся в гостиной? — они лишь кивнули. У Рона была хитрая улыбочка на губах, будто он думал: "Знаю я что ты забыл в классе. Зацеловать Герми до потери сознания!". Гарри лишь покачал головой, и снова потянул свою девушку по коридорам.

Через пять минут они были у статуи одноглазой ведьмы. Гарри по дороге рассказал Мионе о настоящем пророчестве, которое он сейчас слышал. Та сначала отнеслась скептически, но у Гарри было такое серьезное лицо, что ей пришлось поверить.

— Мне надо забрать мантию-невидимку. Постоишь на стреме? — попросил он. Миона кивнула, и стала прислушиваться, не идет ли кто по коридору.

Гарри быстро сказал "Диссендиум", и горб ведьмы раскрылся, открывая проход. Гарри быстро скользнул вниз, нашел в темноте мантию отца. Близнецы ее явно нашли, но не тронули, догадавшись о том кому она принадлежит. Гарри пообещал себе, что обязательно поблагодарит их. Он полез наружу.

Оказавшись наверху, Гарри закрыл проход. Он снова взял свою девушку за руку и они вместе направились к классу магловедения. Остальное было делом техники: написать записки, надеть мантию, отмотать время и Левиосой подвесить записки на дверью. Едва они увидели себя, как прекратили заклинание, и записки свалились им на головы. Вот и все!

Минут через пять они пробежали мимо троллей-охранников ко входу в свою башню. В гостиной было полно народу. Все обсуждали свои экзамены. Миона потянула своего парня в угол, чтобы обсудить пророчество.

Гарри максимально точно пересказал ей текст пророчества, и девушка задумалась.

— Что значит "слуга обретет свободу"? Разве Блэк и так не свободен? Он же сбежал из тюрьмы. — спросила она.

— Ты меня спрашиваешь? Мне откуда знать? Может здесь вообще не о Блэке речь. Может он собирается кого-то выпустить из тюрьмы сегодня ночью.

— Наверное это Беллатрикс Лэстрейндж... — предположила Миона.

— Кто? — озадаченно спросил Гарри.

— Беллатрикс Лэстрейндж. — начала объяснять Миона, — Это его кузина. Она считалась одной из самых преданных слуг Того-кого-нельзя-называть. Она сидит в Азкабане за то что пытала родителей Невилла. Он может захотеть ее освободить. Теперь, когда половина дементоров здесь, в школе, ему это будет проще осуществить. Вместе они будут во много раз опаснее. А уж если она сможет возродить своего обожаемого Темного Лорда!

Гарри представил себе подобный ужас и содрогнулся.

— Думаю нам стоит сказать кому-нибудь из взрослых. — предложил он.

— Точно! Пойдем к профессору МакГонагалл? Она должна помочь. — тут же оживилась девушка. Но Гарри отнесся скептически к ее кандидатуре.

— А она точно поможет, а не отправит нас подальше как раньше? Вспомни как мы обращались к ней за помощью когда за камнем охотились.

— Но кто тогда? Дамблдор? Он уж точно поможет.

— А я вот сомневаюсь. Сразу вспоминается прошлый год. Он точно знал что я не Наследник, но ничего не сделал чтобы убедить в этом остальных. И еще, неужели ты думаешь, что ты единственная догадалась кто монстр Слизерина. У него по коридорам ползал шестидесятиметровый василиск, от которого ты пострадала, а он не делал ничего.

Гермиона даже не знала что на это ответить. Уж очень все логично звучало. Но если на декана и директора положиться нельзя, то на кого можно?

Ответ пришел им в головы одновременно. Мадам Боунс! Она глава ДМП, предотвратить побег из тюрьмы ее работа.

Через минуту лохматая парочка снова бежала по коридорам. На этот раз в совятню. Там они написали письмо тете Сьюзан, где Гарри написал текст пророчества Трелони и его возможную трактовуку, после чего и отправили его с Хедвиг. Теперь оставалось только ждать. Больше от них ничего не зависело.

Слова пророчества всё ещё звучали у него в голове, когда минут через пять они пробежали мимо троллей-охранников ко входу в свою башню. Навстречу им спешили на волю гриффиндорцы, они смеялись и шутили, предвкушая долгожданный отдых. Гарри, сказав Даме пароль, вместе с Мионоц протиснулся в гостиную. Там, кроме Рона и Невилла, уже никого не было.

— Профессор Трелони, — начал было Гарри, даже не переведя дыхания, — сказала мне что... — хотел он поделиться с ними. Но, увидев их лица, осёкся на полуслове.

— Клювокрылу конец, — тихо произнёс Рон. — Смотри, что прислал Хагрид.

На сей раз послание не было залито слезами, пергамент сух, но рука лесничего тряслась так, что разобрать написанное было почти невозможно.

"Проиграл апелляцию. Казнь на закате. Вы ничего не можете сделать. Не приходите. Не хочу, чтобы вы это видели.

Хагрид"

— Мы обязаны пойти, — немедленно решил Гарри. — Нельзя допустить, чтобы он сидел и в одиночестве ждал палача!

— Да, но ведь на закате... — Рон уныло посмотрел в окно. — Нам ни за что не позволят... А уж про тебя, Гарри, и речи нет.

Гарри уткнул подбородок в ладони и, подумав, сказал:

— Вовремя же я достал свою мантию-невидимку.

— Постой! Так вы за ней бежали? — потрясенно спросил Рон. Они лишь кивнули, решив пока ничего не рассказывать о пророчестве. А Рон спросил Миону, смотря на нее во все глаза. — Гермиона, что с тобой творится в последнее время? Чуть не убила Малфоя, поскандалила с профессором Трелони...

Гермиона была явно польщена.

Глава 15. Ночной клуб "Визжащая хижина"

После ужина друзья не вернулись вместе со всеми в башню, а поспешили в холл. Гарри сунул плащ под мантию и шёл, прижав руки к животу чтобы прикрыть образовавшийся бугор. Троица прокралась в чулан, примыкавший к холлу, и затаилась, ожидая, когда холл опустеет. Вот донёсся звук шагов, хлопнула дверь... Гермиона осторожно выглянула.

— Порядок, — шепнула она. — Никого. Надеваем мантию...

Они попытались надеть мантию на троих, как раньше, и поняли что у них проблемы. И Гарри и Гермиона за год очень выросли, сравнявшись в этом с высоким от природы Роном. Они просто не помещались втроем, чтобы ничего не торчало. А то будет в воздухе плавать рука или нога.

Они все же надели кое-как мантию, понадеявшись, что в темноте никто не заметит торчащую ногу. Они миновали холл и по каменным ступеням спустились на лужайку. Солнце уже коснулось Запретного леса, позолотив верхушки деревьев.

Добравшись до хижины, друзья постучали в дверь. Хагрид откликнулся не сразу. Наконец дверь отворилась, на порог вышел бледный и дрожащий лесничий и огляделся вокруг в поисках гостя.

— Это мы, — чуть слышно произнёс Гарри, — под мантией-невидимкой. Впусти нас скорее, мы её снимем...

— Эх, не след бы вам приходить, — вздохнул великан, но всё же посторонился, и они оказались внутри. Хагрид тут же захлопнул дверь, и Гарри сбросил мантию.

Хагрид не рыдал, не бросился друзьям на шею, он просто выглядел совершенно потерянным, не знал, что делать, что говорить. Смотреть на его беспомощность было во сто крат тяжелее, чем на потоки слёз.

— Может, это... чаю хотите? — предложил он, но его громадные ручищи дрожали, и он никак не мог совладать с чайником.

— А где Клювокрыл? — нерешительно спросила Гермиона.

— Я... я вывел его в огород, — пробормотал Хагрид. Наливая в кувшин молоко, он половину пролил на стол: — Привязал его... там, на тыквенной грядке. Пусть он... это... в общем... посмотрит на деревья, вдохнёт свежий воздух... перед тем, как...

Тут руки Хагрида затряслись так отчаянно, что кувшин выскользнул и осколки разлетелись по всему полу.

— Я сейчас всё уберу, Хагрид. — Гермиона бросилась наводить порядок.

— Там, в шкафу, ещё один есть. — Хагрид тяжело опустился на скамью, вытирая со лба рукавом пот.

Гарри взглянул на Рона, в ответном взгляде не было никакой надежды. Гарри сел рядом с Хагридом.

— Неужели никто ничего не может сделать? — Голос Гарри сорвался в крик. — А Дамблдор...

— Он пытался, — ответил Хагрид. — Но против Комиссии нет... это... их ему не пересилить. Он сказал им: Клювик не взбесился, но их там застращал этот... как его... А этот палач... как его... Макнейр... они с Малфоем... старые дружки... Но вроде всё будет быстро... и сразу начисто... И я буду рядом...

Хагрид шумно сглотнул. Он обвёл взглядом хижину, как будто искал хотя бы лучик надежды или утешения.

— Дамблдор хочет сам прийти... ну, то есть присутствовать на этом... этой... прислал сегодня утром письмо. Говорит, хочет быть со мной... в это время... Великий человек...

Гермиона, которая всё ещё искала в шкафу другой кувшин, сдавленно всхлипнула.

— Мы тоже останемся с тобой, Хагрид, — заговорила она, вернувшись к столу с найденным кувшином.

— Нет, — затряс лесничий косматой головой. — Вы вернётесь в замок. Я же... это... сказал: не надо вам видеть. Чтобы и духу вашего не было, потому ежели... ну, Фадж и Дамблдор вас застукают, тем более без разрешения — это для Гарри совсем пропащее дело.

Гермиона разлила чай, пряча от Хагрида бегущие по лицу слёзы. Взяв бутыль с молоком, чтобы плеснуть в кувшин, она неожиданно вскрикнула:

— Рон! Гляди! Это Короста!

— Что, что? — Рон непонимающе посмотрел на неё.

Гермиона поднесла кувшин к столу, перевернула. Оттуда с возмущённым писком, из последних сил цепляясь за гладкий фарфор, вывалилась старина Короста.

— Короста... — растерянно произнёс Рон. — Короста, что ты здесь делаешь?

Он схватил сопротивляющуюся крысу и вынес её на свет. Выглядела она ужасно — ещё больше исхудала, шерсть лезла клочьями, оставляя обширные плеши; в руках Рона она яростно извивалась, стараясь вырваться на свободу.

— Всё в порядке, Коросточка, — уговаривал её Рон. — Тут нет кошек. Никто тебя не тронет!

Хагрид внезапно вскочил, глаза устремились к окну. Его обычно багрово-красное лицо сделалось пергаментно-бледного цвета.

— Идут...

Гарри, Рон и Гермиона разом обернулись. Вдалеке по лестнице замка спускались несколько человек. Впереди шёл Альбус Дамблдор, его серебряная борода сверкала в лучах заходящего солнца. Рядом семенил Корнелиус Фадж, за ними браво вышагивал палач Макнейр, позади всех тащился дряхлый представитель Комиссии по обезвреживанию.

— Уходите скорее, — сказал Хагрид. У него, казалось, дрожала каждая жилка. — Не должны они вас тут видеть... идите... сей же миг...

Рон затолкал Коросту в карман, а Гермиона схватила мантию.

Хагрид тяжко вздохнул:

— Я вас выведу через чёрный ход...

Все пошли к двери, выходящей в огород позади дома. Гарри испытывал странное чувство нереальности происходящего, которое возросло ещё больше, когда в нескольких ярдах от себя он увидел Клювокрыла, привязанного к дереву за грядкой с тыквами. Гиппогриф, казалось, догадывался, что творится неладное: он поводил из стороны в сторону массивным клювом и беспокойно рыл землю когтями.

— Всё в порядке, Клювик, всё в порядке, — ласково обратился к нему Хагрид, потом повернулся к друзьям: — Торопитесь, скорее...

Но они были не в силах сдвинуться с места.

— Мы не уйдём...

— Мы им расскажем, как всё было на самом деле...

— Они не посмеют убить его...

— Идите! — взревел Хагрид. — Хватает бед и без ваших неприятностей!

Выбора не оставалось. Едва Гермиона накинула мантию на Гарри с Роном, у двери хижины послышались голоса. Хагрид взглянул на пустое место, где они только что исчезли из глаз.

— Бегите быстрее, — севшим голосом велел он. — Не слушайте...

И зашагал обратно в дом — в дверь уже стучали.

Медленно, словно в дурном сне, друзья побрели вокруг избушки Хагрида, и только они обогнули хижину, передняя дверь с треском захлопнулась.

— Пожалуйста, пойдёмте скорее, — прошептала Гермиона. — Я этого не выдержу, не смогу...

Пошли к замку вверх по склону лужайки; солнце быстро опускалось, всё небо окрасилось в бледно-пурпурный цвет, но на западе ещё пылал рубиново-красный отсвет.

Рон остановился, как будто налетел на столб.

— Пожалуйста, Рон, — взмолилась Гермиона.

— Это Короста... Вырывается... Да сиди же ты...

Рон скрючился, стараясь удержать Коросту в кармане, но крыса словно обезумела — дико пища, она крутилась, билась, пытаясь укусить Рона за руки.

— Короста, это же я, Рон, дура ты эдакая, — ругал крысу мальчик.

Со стороны хижины донёсся звук открывшейся двери и голоса людей...

— Рон, пожалуйста, идём, они уже вот-вот... — задыхаясь, просила Гермиона.

— Да, да, сейчас... Короста, сидеть!

Вся троица бросилась бежать. Только бы не слышать голосов за спиной. Но Рон опять остановился.

— Не могу справиться! Заткнись, Короста, нас могут услышать!

Крыса визжала так, словно её резали, но всё же звуков в огороде Хагрида она, конечно, не могла заглушить. Сначала мешанина мужских голосов, затем тишина, и вдруг неожиданно — то, что ни с чем не спутаешь — короткий свист и глухой удар топора.

Гермиона пошатнулась.

— Не... не может быть! — почти беззвучно выдохнула она. — Как они посмели...

Шок был настолько силён, что Гарри на минуту показалось, будто рассудок покидает его; всех троих ужас пригвоздил к месту, и они оцепенели, стоя под мантией. Последние лучи заходящего солнца заливали землю кровавым светом, в полях залегли длинные чёрные тени. Внезапно до их слуха долетел дикий вой.

— Это Хагрид. — прошептал Гарри. Не раздумывая над тем, что делает, он повернул назад, но Рон с Гермионой схватили его за руки.

— Нельзя! — Рон был белее бумаги. — Ещё хуже ему сделаем, если узнают, что мы с ним виделись...

На Гермионе тоже лица не было. Она уткунулась в плечо своему парню. Слезы стали наворачиваться ему на глаза.

— Как... они... могли? — ловя воздух ртом, спрашивала она. — Как они могли?

— Пойдём, — сказал Рон. Зубы у него стучали. Они снова побрели к замку, стараясь двигаться как можно осторожнее. Быстро смеркалось, и к тому времени, когда друзья вышли на лужайку, свой плащ-невидимку на них набросила темнота.

— Короста, сиди спокойно, — приговаривал Рон вполголоса, придерживая нагрудный карман, — крыса неистово рвалась на волю. Рону пришлось ещё раз остановиться, чтобы запихнуть её поглубже. — Что с тобой, дурацкое ты животное? Сиди тихо! Ой! Она укусила меня!

— Рон, тише, — шикнула на него Гермиона. — Через минуту здесь будет Фадж...

— Ну не хочет она... сидеть в кармане...

Короста явно обезумела от страха. Она как бешеная рвалась из рук Рона.

— Да что с тобой?

И тут Гарри увидел: припадая к траве и зловеще мерцая во мраке жёлтыми глазами, к ним крался Живоглот. Как он здесь оказался? Учуял ли он их, услыхал ли писк Коросты, или каким-то образом увидел — этого Гарри сказать не мог.

— Глотик! — ужаснулась Гермиона. — Брысь! Пошёл прочь!

Но кот был уже совсем рядом.

— Короста! Стой!

Поздно! Крыса вывернулась из стиснутых пальцев Рона, соскочила на землю и припустила во весь дух. Великолепным прыжком Живоглот бросился за ней, и в тот же миг Рон, забыв о мантии-невидимке, тоже ринулся во тьму.

Гарри с Гермионой переглянулись и со всех ног помчались следом. Но, закутавшись в одну мантию, далеко не убежишь — друзья скинули её, и она теперь вилась за спиной как знамя. Впереди слышались топот Рона и его крики:

— Живоглот, пшёл отсюда! Короста, ко мне!

Возгласы сменил глухой звук падения.

— Коросточка! Брысь, чёртов кот!

Гарри и Гермиона едва не перелетели через Рона, затормозив перед самым его носом. Парень растянулся на земле, но крыса вновь была у него в кармане, и Рон обеими руками прижимал к себе съёжившийся дрожащий комок.

— Рон, скорее лезь под мантию... — Гермиона тяжело дышала. — Дамблдор... Министр... Они через минуту возвращаются...

Но не успели друзья укрыться мантией, едва перевели дух, как послышались тяжёлые шаги огромных мягких лап. Прямо на них из темноты скакал гигантский угольно-чёрный пёс со светящимися белёсыми глазами.

Гарри быстро достал палочку, заслонив собой Миону. "Ступефай" полетел в пса, но тот ловко уклонился, и, не останавливаясь, прыгнул на мальчика. Передние лапы ударили его в грудь, и Гарри опрокинулся навзничь, ощутив лицом волну густой длинной шерсти и горячее дыхание зверя, перед глазами сверкнули дюймовые клыки.

Гермиона, увидев как ее любимый падает под весом этой гигантской собаки, действуя интуитивно, на большой скорости подскочил к псу и пнула его. Удар был такой силы что пес со скулежом отлетел метров на пять, приземлившись прямо рядом с Роном.

Это ему и надо было. Схватив его руку зубами, пес потащил его как тряпичную куклу.

А на Гарри и Гермиону из темноты обрушился удар, а затем еще один, на сейраз по лицу. Гарри опять упал. Где-то рядом Гермиона взвизгнула от боли и, кажется, тоже упала. Отерев кровь, попавшую в глаза, Гарри нащупал наконец волшебную палочку.

— Люмос! — с трудом выговорил он.

Огонь на конце палочки высветил из темноты корявый ствол дерева — погоня за Коростой привела их прямо под сень Гремучей ивы, и её ветви, скрипя, словно под сильным ветром, хлестали во все стороны.

И там, у основания бугристого ствола, Гарри увидел чёрного пса; тот затаскивал Рона в широкий подземный провал меж корней. Рон отчаянно сопротивлялся, но его голова и полтуловища уже сползли в дыру.

— Рон! — закричал Гарри, кидаясь на подмогу, но здоровенная ветвь беспощадно просвистела в воздухе, и ему пришлось применить свой новобретенный навык ускорения, чтобы избежать удара. Гарри попытался пробиться к Рону, но ветви продолжили не пускать его к другу.

Теперь на поверхности осталась только нога Рона, которой он зацепился за корень, сопротивляясь собаке, тащившей его в подземелье; словно выстрел, прозвучал жуткий треск — нога сломалась и в ту же секунду пропала из виду.

— Гарри! — воскликнула Гермиона. Мантия её была в крови — ива рассекла ей плечо. — Бежим за помощью!

— Нет! Эта огромная тварь может сожрать Рона, помощь не поспеет!

— Нам одним туда не пробраться...

Свистнула ещё одна плеть, стараясь достать их, — тонкие ветви сплелись в узловатый кнут.

— Если смог пёс, сможем и мы, — пропыхтел Гарри, на своей полной скорости, забегая то с одной, то с другой стороны, ища путь между злобных, полосующих воздух веток, но не мог приблизиться к корням ни на шаг.

— На помощь, на помощь, — отчаянно шептала Гермиона, переступая с ноги на ногу. — Хоть кто-нибудь...

Откликнулся, как ни странно, Живоглот. Он по-змеиному скользнул между свирепых ветвей и передними лапами упёрся в какой-то нарост на стволе Ивы.

И дерево, будто окаменев, замерло — не шевелился ни один листик.

— Глотик! — ошарашено воскликнула Гермиона, до боли сжав руку Гарри. — Как он мог это знать?

— Они с той собачкой друзья, — буркнул Гарри. — Я видел их вместе. Идём. Держи наготове волшебную палочку.

В считанные секунды они были у ствола Ивы.

Живоглот первый нырнул внутрь, призывно махнув распушённым по-лисьи хвостом. Гарри поспешил за ним — пролез в нору головой вперёд и по земляному накату соскользнул на пол низкого тоннеля. Глотик поджидал неподалёку, его глаза сверкали в свете волшебной палочки Гарри. Ещё мгновение — и рядом приземлилась Миона.

— Где Рон? — испуганно прошептала она.

— Вперёд! — позвал Гарри и, пригнувшись, бросился вслед за Живоглотом.

— Куда ведёт этот тоннель? — чуть слышно спросила его девушка.

— Не знаю... Он отмечен на Карте Мародёров, но Фред с Джорджем говорили, что им никто никогда не пользовался. Он ведёт за пределы Карты, но кончается, скорее всего, в Хогсмиде...

Они очень спешили, хотя двигаться пришлось чуть не на четвереньках. Впереди маячил пушистый хвост Живоглота, то исчезая, то вновь появляясь. Подземный ход всё не кончался, и, казалось, он был ничуть не короче коридора, ведущего в "Сладкое королевство". Но Гарри не мог думать ни о чём, кроме Рона, и того, что исполинский пёс может с ним сделать. Идти, сложившись вдвое, было тяжело, друзья начали задыхаться и каждый вдох отзывался болью.

Но вот тоннель пошёл вверх, затем свернул, и Живоглот куда-то исчез. Сбоку Гарри увидел слабый свет, падающий из какой-то дыры. Они с Мионой на мгновение замерли, переведя дух, подошли к ней, подняли волшебные палочки и заглянули внутрь.

С той стороны оказалась комната — пыльная и разорённая. Обои клочьями свисали со стен, весь пол в грязи, мебель сломана, словно кто-то её крушил, окна заколочены досками.

Гарри взглянул на свою девушку, вид у неё был изрядно напуганный, но она согласно кивнула.

Поттер протиснулся в проём и огляделся. Комната была пуста, но справа виднелась открытая дверь, ведущая в полутёмный коридор. Миона снова сжала руку Гарри, её широко открытые глаза пробежали по забитым окнам.

— Гарри, по-моему мы в Визжащей хижине.

Гарри тоже огляделся, рядом стояло разбитое деревянное кресло на трёх ножках и с выломанными подлокотниками. Гарри с сомнением покачал головой:

— Это не привидения натворили.

Над головами у них послышался какой-то скрип — на втором этаже явно что-то происходило. Друзья уставились в потолок, Гермиона с такой силой ухватилась за руку Гарри, что у него онемели пальцы. Обернувшись к ней, Гарри вопросительно поднял брови — Гермиона, соглашаясь, кивнула ещё раз.

Тихо вышли в прихожую и начали подниматься по шаткой лестнице. Всё вокруг покрывал толстый слой пыли, но на полу виднелась широкая чистая полоса: видно, что-то тащили наверх, и совсем недавно.

Поднялись на тёмную площадку.

— Нокс, — произнесли вместе как можно тише, и свет на концах палочек погас. Перед ними была единственная чуть приоткрытая дверь. Подкравшись, они услышали внутри какое-то движение, чей-то приглушённый стон и короткое басовитое мурлыканье. Друзья в последний раз обменялись взглядами и кивками.

Твёрдой рукой выставив перед собой волшебную палочку, Гарри ударом ноги широко распахнул дверь. На великолепной кровати с пыльным пологом на четырёх столбах возлежал Живоглот. Увидев вошедших, он опять громко заурчал. А рядом с кроватью на полу, обхватив ладонями ногу, вывернутую под неестественным углом, сидел Рон.

Гарри и Гермиона бросились к нему.

— Рон, как ты?

— А где пёс?

— Это вообще не пёс, Гарри, — выдохнул Рон, скрипя зубами от боли. — Это ловушка...

— Что?

— Это он... Анимаг...

Взгляд Рона был устремлён поверх плеча друга. Гарри круто обернулся. Какой-то человек, скрытый тенью, громко захлопнул дверь в комнату. Гарри вспомнил первый урок МакГонагалл в этом году. Она рассказывала об анимагах, волшебниках способных по желанию превращаться в различных зверей.

Грива спутанных грязных волос свисала ниже плеч; не будь глаз, горевших в глубоких глазницах, его можно было бы принять за мертвеца — воскового цвета кожа так туго обтягивала кости лица, что оно походило на череп, жёлтые зубы оскалились в усмешке. Это был Сириус Блэк.

— Экспеллиармус! — каркнул он, направив на друзей волшебную палочку Рона.

— Протего! — молниеносно отреагировали дети.

— Хм, неплохо. — прокомментировал Блэк. Голос его звучал неровно, надтреснуто, как будто он давно разучился говорить. — Отличный блок, Гарри, Гермиона. — он коротко поклонился им, не сводя глаз с их палочек. И это было очень предусмотрительно, Гарри, едва тот наклонил голову, на секунду встав в неудобное положение, применил "Ступефай", понадеявшись обездвижить негодяя. Но Блэк молниеносно вызвал собственный щит.

— Может прекратим бессмысленно нападать друг на друга, Гарри. Я не желаю вам вреда. Но я хотел бы поговорить, прежде чем сделаю то ради чего сбежал из тюрьмы. — спокойно сказал он. Но Гарри ему не поверил:

— Так я тебе и поверил, Блэк. Ты с самого начала шел именно за мной... — крикнул Гарри. Но Блэк его даже не слушал.

— Я так и знал, что ты придёшь помочь другу. — сказал он, не обращая внимания на крик мальчика. — Твой отец сделал бы то же самое для меня... Храбрый ты парень, не побежал за преподавателями... Прими мою признательность... это всё упрощает...

Издевательское упоминание об отце обожгло Гарри точно калёным железом. В душе поднялась кипящая ненависть, не оставившая места страху; впервые в жизни он захотел взять в руку волшебную палочку не для того, чтобы защититься, а чтобы напасть и убить. Не размышляя, Гарри рванулся вперёд, но его тут же остановила пара нежных девичьих рук.

— Не надо, Гарри, — заплетающимся от ужаса языком прошептала Миона.

Рон же, поднявшийся на ноги несмотря на боль, повернулся к Блэку.

— Если ты хочешь убить Гарри, тебе придётся убить и нас вместе с ним! — яростно крикнул он, побледнел ещё больше и от слабости его шатнуло в сторону.

Что-то вспыхнуло в тёмных глазах Блэка.

— Ты лучше ляг, — спокойно сказал он. — А то ещё больше повредишь ногу.

— Ты слышал? — спросил Рон нетвёрдым голосом. С силой вцепившись в плечо Гарри, он как-то сумел удержаться на ногах. — Тебе придётся убить всех троих!

Усмешка Блэка стала шире.

— Только один умрёт этой ночью...

— Это почему же? — Гарри рванулся из рук Гермионы. — В прошлый раз тебя такие мелочи не волновали! Сколько ты тогда убил маглов, охотясь за Петтигрю? Что, подобрел в Азкабане?

— Гарри! — всхлипнула Гермиона. — Остановись!

— Он убил моих родителей! — Гарри бешеным усилием освободился от хватки приятелей и кинулся на Блэка.

Он забыл о магии, забыл, что мал ростом, хрупок, что ему всего тринадцать, тогда как Блэк — высокий взрослый мужчина. Единственное, что он сознавал — он хочет причинить Блэку боль, какую только сможет, и ему в этот миг было всё равно, какой силы удар он получит в ответ. Зачем же еще он учился ускорять, укреплять и усиливать свое тело.

То ли ошеломлённый скоростью атаки, то ли ее неожидангостью, но Блэк не воспользовался волшебной палочкой. Одной рукой Гарри крепко схватил высохшее запястье Блэка, стараясь его обезоружить, а вторая рука, сжатая в кулак, врезалась костяшками во вражескую скулу и они оба отлетели к стене.

Гермиона пронзительно завизжала, Рон испустил боевой клич. Полыхнула ослепительная вспышка — из волшебной палочки в руке Блэка хлестнула огненная струя, прошедшая в каком-то дюйме от лица Гарри. Мальчик чувствовал, как жилистая рука выворачивается из его пальцев, но он держал его изо всех сил, используя магию. Другой рукой люто молотя Блэка по всему, до чего мог достать. Пару раз тому попадало по животу и его буквально скручивало от боли.

Но тут Блэк дотянулся до горла Гарри.

— Ну уж нет, — прошипел он. — Слишком долго я ждал...

Костлявые пальцы сжимались, Гарри задыхался, очки съехали набок. Краем глаза он увидел, как где-то рядом мелькнула нога Гермионы, и Блэк неожиданно отпустил его, вскрикнув от боли, и отлетев к стене; Рон так и остановился в изумлении, увидев как хрупкая Гермиона отпнула убийцу как мячик, а затем нагнулся поднять свою палочку, которую Блэк выронил. Гарри услышал, как что-то стукнуло.

Напрягшись, он встал с пола и вдруг увидел свою волшебную палочку, откатившуюся далеко в угол. В горячке драки они туда откатилась. Он кинулся за ней, но...

— Мяу!

В битву вступил Живоглот — все когти его передних лап глубоко впились в руку Гарри. Мальчик отшвырнул его, а кот сейчас же бросился к волшебной палочке.

— Брысь! — Гарри замахнулся пнуть Живоглота, но тот, возмущённо фыркнув, успел отпрянуть в сторону. Гарри схватил палочку и повернулся. — Отойдите! — скомандовал он Рону и Гермионе.

Им повторять дважды не требовалось. Гермиона, отбежала прочь. Рон дополз до необъятной кровати и повалился на неё, придерживая сломанную ногу, — его лицо из просто бледного стало каким-то зеленоватым.

Блэк полулежал, прислонясь спиной к стене, его впалая грудь часто вздымалась и опускалась, глаза неотрывно следили за Гарри, который медленно подошёл к нему и направил волшебную палочку Блэку прямо в сердце.

— Что, Гарри, собираешься убить меня? — прохрипел тот.

Гарри остановился над врагом, палочка смотрела Блэку в грудь. Вокруг левого глаза беглеца расплывался багровый кровоподтёк, из носа текла кровь.

— Ты убил моих родителей. — Голос Гарри чуть дрожал, но рука с волшебной палочкой оставалась твёрдой.

Блэк смотрел на него запавшими глазами.

— Я и не отрицаю, — почти шёпотом сказал он. — Но если бы ты знал всю историю с начала до конца...

— Всю историю? — Ярость стучала у Гарри в висках. — Ты продал их Волдеморту — вот всё, что мне нужно знать!

— Тебе придётся выслушать меня. — Голос Блэка зазвучал настойчивее. — Ты пожалеешь, если не... если не узнаешь...

— Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, — ответил Гарри, и его голос дрожал всё сильнее. — Ты ведь никогда не слышал, что она тогда кричала? Моя мама... Волдеморт хотел убить меня... А она пыталась его остановить... Ты виноват во всём... И всё из-за тебя...

В этот самый миг мимо Гарри метнулась рыжая молния, Живоглот прыгнул на Блэка и распластался у него на груди, заслонив его. Блэк моргнул, скосил на него глаза.

— Уйди, — буркнул он, стараясь отцепить кота.

Но кот крепко вцепился когтями в мантию Блэка. Повернув к Гарри странную курносую морду, он уставился на него жёлтыми глазищами. Глядя на кота, Гермиона судорожно вздохнула.

Пальцы Гарри сильнее сдавили палочку. Что же, теперь убить заодно и кота? Он явно в сговоре с Блэком... Готов умереть, защищая его. Но Гарри какое дело до этого... Блэк хочет спасти кота, этот друг значит для него больше, чем родители Гарри...

Гарри поднял палочку. Надо действовать. Пробил наконец час отмщения. Он убьёт Блэка. Должен убить. Ему выпал редкий случай...

Секунды тянулись медленно. Гарри стоял с нацеленной палочкой, Блэк всё смотрел на него, Живоглот прижимался к груди беглого узника. На кровати гневно сопел Рон, Гермиона затаила дыхание.

Вдруг внизу послышались шаги, там явно кто-то ходил.

— Мы здесь! — неожиданно крикнула Гермиона. — Здесь, наверху! С нами Сириус Блэк! Скорее!

Блэк испуганно дёрнулся, так что Живоглот едва удержался. Гарри крепче стиснул палочку. "Немедленно убей!" — загремело у него в мозгу, но на лестнице уже звучали шаги, а он всё стоял, не в силах шевельнуться.

Дверь с грохотом распахнулась, Гарри стремительно обернулся. В потоке красных искр в комнату ворвался профессор Люпин.....

Timeskip.

Никогда ещё Гарри не приходилось участвовать в такой странной процессии. Первым спускался Живоглот, следом — Люпин, Петтигрю и Рон, словно участники какого-то диковинного шестиногого забега; за ними неспешно плыл профессор Снейп, стукаясь ногами о ступени, увлекаемый вниз собственной волшебной палочкой в руке Сириуса Блэка. Гарри и Гермиона замыкали шествие.

После прихода профессора Люпина, дети подумали, что все закончилось. Что профессор сейчас свяжет Блэка, и поведет бывшего друга в замок, сдавать дементорам.

Но оказалось, что Сириус никакой не бывший друг, а действующий. Люпин помог ему встать, и даже обнял, шокировав тем детей. Что это если не предательство? Гарри и Гермиона вслух пожалели о том, что не рассказали о большой хвостатой и клыкастой проблеме профессора Люпина всей школе. Теперь уже была очередь профессора быть шокированным.

Люпин долго доказывал что он не предатель, как и Сириус. Дети с большим интересом слушали историю их дружбы, как Сириус, Джеймс и Питер самостоятельно стали к пятому курсу анимагами, как они чуть не убили Снейпа, будучи такими беспечными чтобы выгуливать по ночам оборотня на территории школы и Хогсмида.

На этом месте появился Снейп, который попытался всех повязать, несмотря на то что все слышал спрятавшись под мантией-невидимкой Гарри. Еще не до конца поверив Блэку, дети все же одновременно запустили в него Экспелиармусом. В итоге Снейп надолго ушел в нирвану. А Люпин и Блэк продолжили доказывать свою невиновность.

Рон до самого конца не верил, что его короста — это скрывающийся анимаг, предатель, который, будучи секретным Хранителем Тайны Поттеров, сам добровольно сдал их Волдеморту. Что он убил двенадцать маглов, чтобы в суматохе отрезать себе палец, и сбежать через канализацию, чтобы в итоге стать домашним питомцем семьи Уизли.

Но короткое заклинание прозвучало, и перед ошеломленными детьми предстал толстенький мужичок с крысиными чертами искаженного ужасом лица. Он по очереди умолял их о пощаде, а когда он посмел обратиться к Гермионе, взывая к качествам, которые были также присущи матери Гарри, сам Гарри чуть не убил его, молниеносно подскочив к нему и пинком отправив его полет до стены. Несмотря на ярость, Гарри все же решил не убивать негодяя, а сдать его дементорам, очистив таким образом имя Сириуса перед правосудием. И вот они идут по туннелю обратно в замок.

Идти по тоннелю было непросто. Люпин, Петтигрю и Рон двигались боком один за другим, причём Люпин всё время держал Петтигрю под прицелом волшебной палочки. Сириус с помощью волшебной палочки Снейпа удерживал плывущего по воздуху профессора в вертикальном положении, голова Снейпа то и дело чиркала о низкий потолок. Гарри показалось, что Блэк и не думает этому помешать.

— Понимаешь, что это значит? — спросил Сириус у Гарри, когда они медленно продвигались по тоннелю. — Разоблачение Петтигрю?

— То, что ты теперь свободен, — ответил Гарри.

— Да... А скажи, ты знаешь, что я твой крёстный отец?

— Знаю.

— Хм-м... Твои родители назначили меня твоим опекуном, — с некоторой неловкостью продолжал Блэк, — если с ними что случится...

Гарри не верил своим ушам. Неужели Сириус предложит ему то, о чём он начал мечтать.

— Я, разумеется, пойму если ты захочешь остаться с дядей и тётей... Но ты всё-таки подумай. Моё доброе имя восстановлено... может, если бы ты захотел... э-э... другой дом...

Гарри даже стало жарко.

— Ты хочешь, чтобы я жил с тобой? — воскликнул он, ударившись головой о какой-то камень. — Уехал от Дурслей?

— Я так и знал, что ты будешь против, — совсем смутился Блэк. — Я просто подумал...

— Что? — У Гарри тоже сел голос. — Да. Я мечтаю расстаться с Дурслями! А дом у тебя есть? Когда можно туда поехать?

Сириус остановился и взглянул на Гарри. Голова Снейпа опять проехалась по потолку, но Блэк даже внимания на это не обратил.

— Значит, ты согласен? Да?

— Ну конечно!

И Гарри первый раз увидел, как мрачное лицо Сириуса озарила улыбка. Перемена была разительна — словно кто-то другой, лет на десять моложе, вдруг проглянул сквозь изнурённую маску; и Сириус на какой-то миг стал похож на того человека, который весело смеялся на свадьбе родителей Гарри.

До конца тоннеля они больше не разговаривали. Живоглот выскочил наверх первый. И наверное, сразу нажал лапой сучок на Иве, так что, выбравшись из-под земли, Люпин, Петтигрю и Рон не услышали даже шелеста свирепых веток.

Блэк протолкнул Снейпа в дыру и отступил, пропуская вперёд Гарри с Гермионой. Наконец все оказались снаружи.

Луга были погружены в темноту, и лишь далёкие окна замка светились во мраке. Не говоря ни слова, двинулись дальше; Петтигрю по-прежнему сопел и время от времени принимался хныкать. У Гарри в голове звенело: он уедет от Дурслей, будет жить с Сириусом Блэком, лучшим другом родителей... Дурсли в обморок упадут, когда он им скажет, что будет теперь жить у преступника, которого они видели по телевизору!

— Одно неверное движение, Питер... — грозно предупредил Люпин, его волшебная палочка неизменно смотрела в бок Петтигрю.

Шли молча, огни замка медленно приближались. Снейп парил перед Блэком, подбородок его то и дело ударял в грудь. И тут...

Облака разошлись, и на землю пали неясные тени; вся компания словно окунулась в лунный свет.

Люпин, Петтигрю и Рон остановились так неожиданно, что Снейп на них натолкнулся. Сириус замер, махнув рукой Гарри и Гермионе, чтобы те не двигались.

Гарри видел силуэт Люпина, профессор точно окостенел, и тут же его руки и ноги стали дрожать.

— Господи! — ахнула Гермиона. — Он же сегодня не принял зелье! Он опасен!

— Бегите! — негромко крикнул Блэк. — Бегите немедленно!

Но как они могли убежать: Рон-то прикован к Петтигрю и Люпину. Гарри рванулся к другу, но Блэк без церемоний обхватил его поперёк туловища и отбросил.

— Предоставь это мне... Беги!

Раздался грозный рык. Лицо Люпина вытягивалось, то же происходило и с телом; плечи сузились, руки обратились в когтистые лапы, прямо на глазах он оброс шерстью. У Живоглота мех вновь встал дыбом, кот попятился.

Превращение произошло, и оборотень лязгнул страшными длинными зубами. В тот же миг Сириус исчез — вместо него приготовился к прыжку огромный, похожий на медведя пёс.

Едва оборотень вырвался из наручников, пёс схватил его за холку и потащил в сторону, подальше от Рона и Петтигрю. Звери сцепились, клык к клыку, царапая друг друга когтями.

Гарри стоял, поглощённый схваткой, ничего больше не замечая. У него за спиной раздался крик Гермионы, и Гарри, придя в себя, обернулся.

Петтигрю кинулся за упавшей волшебной палочкой Люпина; Рон, не удержавшись на своей забинтованной ноге, упал. Грохнул взрыв, вспышка света — и Рон лишился чувств. Ещё взрыв — Живоглот взлетел в воздух и рухнул на землю подобно груде тряпья.

— Экспеллиармус! — Гарри нацелил волшебную палочку на Петтигрю. Палочка Люпина взмыла в небо и пропала. — Ни с места! — крикнул он и бросился на помощь другу.

Слишком поздно. Петтигрю успел превратиться. Гарри заметил только длинный, облезлый хвост, скользнувший сквозь наручники на откинутой руке Рона, и услышал лёгкий шорох в траве.

Тишину разорвал вой и громовое рычание. Гарри оглянулся — оборотень во весь опор мчался к Запретному лесу.

— Сириус, Люпин убежал в лес, Петтигрю превратился! — что есть мочи завопил Гарри.

Морда и спина у Блэка были в крови, но при этих словах он собрал все силы и бросился за оборотнем. Спустя мгновение топот его лап уже был не слышен.

Гарри и Гермиона подбежали к Рону.

— Что он с ним сделал? — прошептала Гермиона.

Веки Рона смежились, рот открыт. Он никого не видел и не узнавал. Но он, несомненно, был жив, друзья слышали его дыхание.

— Не знаю...

Гарри в отчаянии огляделся. Блэк и Люпин исчезли, так что компанию им составлял один Снейп, всё ещё висящий без сознания между землёй и небом.

— Надо позвать на помощь и скорее доставить их в замок. — Гарри отбросил волосы с глаз и попытался привести мысли в порядок. — Идём, Гермиона...

Откуда-то из мрака донёсся визг собаки, которой причинили боль.

— Сириус... — Гарри напряжённо вгляделся во тьму.

Минуту он колебался — для Рона они сейчас ничего не могут сделать, а, судя по визгу, Блэк в беде...

Гарри пустился бежать, Гермиона — за ним. Звуки доносились со стороны озера. Они помчались туда, Гарри нёсся, не чуя ног.

Вой внезапно оборвался. Добежав до берега, они увидели Сириуса. Он снова превратился в человека и теперь стоял на четвереньках, уткнувшись лицом в ладони.

— Не-е-е-е-ет! — умолял он. — Не-е-е-е-ет! Не на-а-а-до...

И тут Гарри увидел их. Дементоры, не меньше сотни, скользили к ним со всех сторон по берегу озера. Он огляделся — знакомое леденящее чувство пронизало внутренности, глаза застлал туман; из темноты надвигались всё новые группы дементоров, окружая их.

— Гермиона, подумай о самом лучшем! — Гарри поднял волшебную палочку, отчаянно моргая, чтобы прояснить зрение. Он затряс головой: ему уже слышался слабый, но такой знакомый крик.

"Я буду жить с моим крёстным отцом. Уеду от Дурслей". Все его мысли сосредоточились на Сириусе, и он воскликнул:

— Экспекто патронум! Экспекто патронум!

Тело Блэка сотрясла судорога, он лежал бледный, как мертвец.

"Всё будет хорошо. Я уеду с ним, мы будем жить вместе".

— Экспекто патронум! Гермиона, помоги мне

— Экспекто... — пролепетала Гермиона, — экспекто... экспекто...

Но толку от неё не было никакого. Несмотря на то что Гарри давным давно научил ее заклинанию патронуса, она не пыталась еще использовать его в присутствии дементора. Кольцо смыкалось, дементоры были уже метрах в трёх.

— Экспекто патронум! — надрывался Гарри, силясь перекричать нарастающий вопль в ушах. — Экспекто патронум!

Серебряная струйка вытекла из волшебной палочки и зависла в воздухе. Краем глаза Гарри увидел, что Гермиона упала.

НЕЕЕЕТ! Он не мог им позволить ее поцеловать. Он так хотел переехать к Сириусу, чтобы не расставаться с ней на целое лето. Перед его мысленным взором пронеслись все его мечты о том как они вместе проведут лучшее лето в его жизни. Затем были мечты о том как следующий учебный год станет лучшим в его жизни, т.к. на этот раз между ними не будет никаких недосказанностей. Потом будут многие годы, когда они будут вместе. И наконец самая заветная мечта, сформировавшаяся еще когда глядел в зеркало Еиналеж. Его тогда поймал за этим Дамблдор, и объяснил, что его самая заветная мечта — иметь семью. Но гоняться за прошлым не лучшая идея, поэтому мечта немного изменилась:

"В своих мыслях Гарри снова был перед зеркалом. Там все также стояли и улыбались ему его родители. Он все еще мечтал их вернуть. Но кроме них там появилась и Гермиона. Она молча встала рядом с его отражением обняла его одной рукой. В ответ он сделал тоже самое. На его глазах они становились взрослее. На пальце Мионы появилось кольцо, и они с еще большей любовью смотрели друг на друга. Потом у Мионы вдруг стал расти живот. Он становился все больше и больше, пока не пропал совсем. А в их руках он обнаружил двоих детей, очень похожих на их обоих. Мальчика и девочку. Их любовь стала по-настоящему осязаема."

Гарри прямо-таки жаждал когда-нибудь стать отцом. И очень надеялся что когда-нибудь Миона согласится стать его женой и матерью его детей. И эта мечта подняла его силы на небывалый уровень. Он чувствовал как его стала буквально переполнять энергия:

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!!! — крикнул Гарри заклинание, и из его палочки вырвался патронус. Настоящий телесный патронус, о которых ему как-то раз рассказал профессор Люпин. Он выглядел как величественный олень, который наклонив голову понесся на дементоров, распространяя вокруг волны чистой светлой энергии, которая не только отбрасывала демонов страха, но разрывала их на куски.

В свой патронус Гарри вложил почти все свои силы. Ноги подогнулись, колени его коснулись холодной травы. Перед глазами клубился туман. Страшным усилием воли он заставил себя оставаться в сознании. Он стал подползать к Мионе. Его патронус тем временем расправился с остатками дементоров, и опустился на землю рядом с ними. Гарри протянул к нему руку и коснулся вполне осязаемую светящуюся шерсть магического защитника. И только тогда позволил себе отключиться...

Глава 16. Клювокрыл, Хвост и оборотень

— Потрясающе... Просто невероятно... Просто чудо, что никто не погиб... Ни о чём подобном не слышал... Какое счастье, что вы там оказались, Снейп...

— Благодарю вас, министр.

— Орден Мерлина второй степени, это я вам обещаю. Первой степени, если сумею пробить.

— Огромное вам спасибо, министр.

— Вижу, у вас глубокий порез... Работа Блэка, я полагаю?

— Нет, министр. Это Поттер, Уизли и Грэйнджер.

— Быть не может!

— Блэк заколдовал их, я это сразу понял. Конфундус, судя по их поведению. Видимо, внушил им, что невиновен. Они не ведали, что творили... Их вмешательство, однако, могло бы помочь Блэку бежать. Похоже, они решили сами, без посторонней помощи поймать его. До сих пор им удавалось выходить сухими из воды, и, боюсь, они слишком возомнили о себе... И конечно, Поттеру директор позволяет неслыханные вольности...

— Естественно, Гарри Поттер, вы же понимаете... Мы все питаем к нему слабость...

— Тем не менее, благотворно ли сказывается на нём столь чрезмерное внимание к его особе? Лично я обращаюсь с ним как с другими учениками. А любого другого ученика исключили бы по меньшей мере временно за то, что подверг своих товарищей такой опасности. Судите сами, министр: в нарушение всех школьных правил, после всех предосторожностей, принятых для его безопасности, ночью, в обществе оборотня и убийцы... К тому же есть основания верить, что он незаконно посещал Хогсмид...

— Ну, ну, Снейп, мы разберёмся. Мальчик, без сомнения, наделал глупостей...

Гарри слушал всё это, лёжа с плотно закрытыми глазами. Он чувствовал невероятную слабость. Казалось, будто слова еле ползут от ушей к мозгу, и потому было трудно что-то понять. Руки и ноги точно налиты свинцом, тяжёлые веки не поднимаются. Хотелось вечно лежать здесь, на этой удобной кровати...

— Но больше всего меня поразило то что случилось дементорами... У вас нет никакой догадки, что могло их уничтожить, Снейп? Это половина популяции Азкабана.

— Понятия не имею, министр. Когда я подошёл, они уже были уничтожены.

— Невероятно! Между тем Блэк, Гарри и девочка...

— Все были без сознания, когда я нашёл их. Естественно, я связал Блэка, заткнул ему рот, создал носилки и доставил их всех сюда в замок.

Наступило молчание. Мысли Гарри стали понемногу оживать, и под ложечкой у него засосало. Он открыл глаза.

Всё слегка расплывалось — кто-то снял с него очки. Он лежал в полутёмном больничном крыле. В другом конце палаты Гарри различил мадам Помфри, она стояла к нему спиной, склонившись над чьей-то постелью. Он сощурился, под рукой мадам Помфри виднелась рыжая шевелюра Рона.

Гарри приподнял голову над подушкой. Справа от него на кровати, залитой лунным светом, лежала Гермиона, глаза открыты, вся точно окаменела. Но, заметив, что Гарри очнулся, она приложила палец к губам, махнув на дверь больничного отделения. Та была прикрыта неплотно, и из коридора долетали голоса Снейпа и Корнелиуса Фаджа.

В полумраке палаты мадам Помфри поспешила к кровати Гарри. В руках у неё был кусок шоколада размером с добрый валун.

— Ага, проснулся! — просияла мадам Помфри. Она водрузила шоколадную гору на столик возле кровати и принялась молоточком дробить её на части.

— Как Рон? — спросили Гарри и Гермиона одновременно.

— Жив, — сдержанно ответила мадам Помфри. — А что касается вас двоих, вы останетесь здесь, пока я не буду удовлетворена вашим состоянием... Поттер, что вы такое делаете?

Гарри сел, надел очки и взял волшебную палочку.

— Мне надо немедленно увидеть директора, — заявил он.

— Поттер, — ласково промолвила мадам Помфри, — всё в порядке. Блэка поймали. Он заперт наверху. Дементоры с минуты на минуту применят к нему Поцелуй.

— Что?

Гарри спрыгнул с кровати, Гермиона — за ним. Громкий возглас услышали в коридоре, в тот же миг Корнелиус Фадж со Снеггом оказались в палате.

— Гарри, что такое? — встревоженно воскликнул Фадж. — Немедленно в постель! Вы ему дали уже шоколад? — обратился министр к мадам Помфри.

— Министр, пожалуйста, — взволнованно заговорил Гарри. — Сириус Блэк невиновен! Питер Петтигрю давным-давно инсценировал свою смерть! Мы видели его сегодня ночью! Нельзя так наказывать Сириуса, он...

Но Фадж, печально улыбнувшись, покачал головой:

— Гарри, Гарри, у тебя всё в голове перепуталось. Ты прошёл через страшное испытание... Ложись скорее. Опасность уже позади.

— Всё это не так! — закричал Гарри. — Вы схватили невинного человека!

— Министр, послушайте, пожалуйста. — Гермиона встала рядом с Гарри, устремив на Фаджа умоляющий взгляд. — Я тоже видела его... Он был крысой Рона. А на самом деле он анимаг — я говорю о Питере Петтигрю...

— Вот видите, министр, — пожал плечами Снейп. — Оба околдованы... Блэк применил заклинание...

— Мы не околдованы! — разошёлся Гарри.

— Министр! Профессор! — сердито вмешалась мадам Помфри. — Я вынуждена настаивать, чтобы вы немедленно ушли! Поттер мой пациент, его нельзя волновать!

— Я не волнуюсь. Я пытаюсь рассказать, что произошло на самом деле! — вспылил Гарри. — Выслушайте же меня!

Но тут мадам Помфри изловчилась и сунула ему в рот здоровенный кусок шоколада. Гарри смолк, и она силой уложила его в постель.

— А теперь, пожалуйста, министр... Дети нуждаются в покое. Приходите завтра.

Но тут дверь снова распахнулась. На сей раз вошёл Дамблдор, а за ним нестарая еще женщина но уже с серыми волосами. В глазу у нее торчал монокль. Она была очень похожа на Сьюзан, и Гарри смело предположил, что это мадам Боунс, директор ДМП. Неимоверным усилием Гарри проглотил шоколад и опять вскочил.

— Профессор Дамблдор, мадам Боунс, Сириус Блэк...

— Ради всех святых! — возопила мадам Помфри. — Здесь больничное крыло или что? Директор, я настаиваю...

— Прошу прощения, Поппи, но нам надо сказать два слова мистеру Поттеру и мисс Грэйнджер, — вежливо произнёс Дамблдор. — Мы только что разговаривал с Сириусом Блэком...

— Догадываюсь. Он поведал вам ту же сказочку, которой заморочил голову Поттеру, — фыркнул Снейп. — Что-то там о крысе, о том, что Петтигрю жив...

— Да, действительно, так он и говорил, — кивнул Дамблдор, разглядывая Снейпа сквозь свои очки-половинки.

— Выходит, моё свидетельство ничего не значит? — зарычал Снейп. — Питера Петтигрю не было ни в Визжащей хижине, ни на территории замка. Никаких признаков!

— Потому что вы были в обмороке, профессор! — горячо возразила Гермиона. — Вы пришли слишком поздно. И не всё слышали.

— Хватит! — отчеканила мадам Боунс. — Я захватила с собой веритасерум. Блэк действительно невиновен. Дети говорят правду.

— Опять Поттеру и Блэку все сходит с рук! — прорычал Снейп.

— Северус, тебе ли не знать, что веритасерум нельзя обмануть. — попытался урезонить подчиненного директор. Снейп лишь фыркнул, и отвернулся, признав поражение. Теперь была очередь Фаджа:

— Что ты здесь делаешь, Амелия? И что ты имеешь в виду, утверждая что Блэк невиновен. Есть целая толпа свидетелей...

— Которую можно обмануть Корнелиус. Ты сам пару минут назад утверждал детям, что их одурачили.

Если уж волшебников, хоть и детей смогли "одурачить", то что можно ждать от обычных маглов. У меня есть показания Блэка под веритасерумом, что не он был Хранителем Тайны Поттеров, а Питер Петтигрю. Тот случай с убийством маглов был лишь попыткой Блэка расквитаться с настоящим предателем. Петтигрю на всю улицу обвинил его в своих грехах, а наши авроры и судьи — тут она обвиняюще посмотрела на Дамблдора, — приняли эти слова как истину, и даже не подумали проверить все под сывороткой. Да даже суда не было! Его просто отправили в Азкабан.

— Но...но Амелия! Это же подорвет всю репутацию Министерства! — вскричал Фадж.

Гарри и Гермиона синхронно подумали, что в гробу они видали такое Министерство, если оно коррумпировано настолько что отец Драко делает в нем что хочет, и если мадам Боунс сейчас дрогнет перед этим доводом своего шефа, и отправит невиновного человека на Поцелуй только чтобы спасти репутацию своего клоповника.

Но нет, мадам Боунс от слов Фаджа пришла в ярость, и пригрозила лично инициировать его импичмент, если он будет мешать оправданию Сириуса Блэка, и не извинится перед ним от лица всего Министерства. Эта тирада безмерно повысила ее в глазах лохматой парочки, которые очень жалели что таких людей в Министерстве мало, и она не смогла помочь Клювокрылу.

Воспоминание о судьбе гиппогрифа вызвало у них грусть. Гермиона села на кровать Гарри, и уткнулась ему в плечо.

Фадж, между тем что-то промямлил и поспешил ретироваться. За ним последовал Снейп. Мадам Помфри директор попросил ненадолго оставить их наедине. Та, с негодованием удалилась. В палате остались только Дамблдор и Боунс-старшая. Последняя и обратилась к детям:

— Рада, наконец, познакомиться официально мистер Поттер, мисс Грейнджер. Сьюзан мне многое о вас рассказывала, да и переписывались мы по поводу дела мистера Хагрида. — дети от упоминания Хагрида стали еще грустней, что не укрылось от двух директоров.

— Простите, что не смогла ничего для него сделать. Против Малфоя моего влияния не хватило. Но вам будет приятно узнать, что гиппогрифа сегодня не казнили. Он каким-то образом сбежал. — от этой замечательной новости дети аж подпрыгнули, и вгляделись в глаза мадам Боунс, не врет ли она чтобы их успокоить. Она не врала. Но как?! Они же сами видели как Макнейр разрубил что-то своим ужасным топором.

— Но вернемся к делу. Я получила ваше письмо, и хотела бы ответов. Вы упоминали какое-то пророчество. — споосила Боунс, а Дамблдор слегка неодобрительно на них посмотрел, что они ничего не сказали ему, а сразу написали главе ДМП. Дети смущенно покраснели. — Знаю, что Поппи меня четвертует если я вас еще немного побеспокою, но мне очень важно услышать текст пророчества. А то вы в своем письме лишь предположили что оно значит, что Блэк попытается вызволить из тюрьмы свою кузину Беллатрикс, и они вместе отправятся на поиски останков Вы-знаете-кого, чтобы возродить его обратно к жизни. — дети снова смущенно покраснели. Они передали текст пророчества, и двое взрослых сильно задумались.

— Ты говоришь, что профессор Трелони вдруг села прямо, закатила глаза, и не своим голосом продекламировала тебе это пророчество, Гарри? — спросил Дамблдор. Гарри кивнул. — Мне понадобится копия твоих воспоминаний, как о пророчестве, так и о событиях сегодняшней ночи.

Гарри и Гермиона недоуменно переглянулись. Копия воспоминаний?

— Профессор Дамблдор, а что вы имеете в виду? Вам нужно наше разрешение чтобы вы использовали к нам легиллеменцию? — спросила Гермиона. Директор очень удивился ее осведомленности об искусстве легиллеменции, но ответил:

— Не совсем так, мисс Грейнджер. Это элемент легиллеменции, но не совсем чтение мыслей. Я покажу. — с этими словами директор Хогвартса коснулся палочкой своей головы, и вытянул из нее тоненькую серебристую светящуюся нить.

— Это и есть воспоминание. — сказальим директор. — Я положу его в специальный артефакт, и позже смогу в подробностях рассмотреть все детали произошедших событий. Точно такой же артефакт есть и у Министерства. Амелия, вам нужна копия?

— Да, пожалуйста. Думаю, Отдел Тайн любезно согласится предоставить мне свой омут памяти на время. Они очень обрадуются воспоминанию с пророчеством. Положат ее в свою коллекцию.

Дамблдор помог детям предоставить копии воспоминаний, и он с мадам Боунс собрался уходить. И как раз вовремя. В медпункт вернулась очень недовольная мадам Помфри, которая ходила осматривать повреждения Блэка.

Уходя, Дамблдор сказал, вроде бы ни к кому не обращаясь, странную фразу.

— Одна невинная жизнь сегодня спасена. Сейчас без пяти двенадцать. Думаю трех оборотов хватит чтобы спасти еще одну.

Дети мигом поняли о чем им намекал старый директор. Клювокрыл! Вот как он сбежал. Они должны вернуться на три часа назад и спасти его.

Дамблдор ушел, а подростки, дождавшись когда мадам Помфри уйдет к себе, тут же встали и надели на себя маховик. Три оборота и они оказались в медпункте за три час до этого.

Он приоткрыл дверь медпункта. Холл был пуст. Стараясь не шуметь, друзья выскочили оттуда и спустились по каменным ступеням. Тени уже вытягивались, верхушки Запретного леса позолотились последними лучами.

— А вдруг кто-то смотрит в окно... — Гермиона оглянулась на замок.

— Придётся бежать, — с решимостью сказал Гарри. — И прямо в лес. Спрячемся за деревьями и понаблюдаем.

— Согласна, но побежим вокруг теплиц, — предложила Гермиона. — Чтобы из двери Хагрида нас тоже не было видно. Иначе нас знаешь кто заметит — мы сами!

Прекрасно поняв, что она имела в виду, Гарри сорвался с места, Гермиона бросилась за ним. Они стремглав пронеслись мимо грядок с овощами к оранжереям, секунду выждали за ними и помчались во все лопатки дальше, обогнули Гремучую иву, спеша укрыться под пологом леса.

Оказавшись в безопасности, Гарри оглянулся — мгновение спустя подоспела запыхавшаяся Гермиона.

— Прекрасно, — переводя дух, вымолвила она. — Теперь идём к домику Хагрида.

Неслышно ступая, друзья пошли меж деревьев, держась опушки леса. В просветах листвы показалась хижина Лесничего и до них тут же донёсся стук в дверь. Они поскорее спрятались за неохватным стволом векового дуба, выглядывая с обеих сторон. На порог вышел бледный, дрожащий Хагрид, озираясь: кто же это стучал?

Гарри услышал собственный голос:

— Это мы. Под мантией-невидимкой. Впусти нас скорее, мы её снимем.

— Эх, не след бы вам приходить, — опечалился Хагрид. Он отступил назад и поспешно прикрыл дверь.

— Идём ближе к хижине, — прошептала Гермиона. — Надо быть рядом с Клювокрылом.

Прокрались за деревьями и увидели встревоженного гиппогрифа, привязанного к изгороди у тыквенной грядки.

— Сейчас? — шепнул Гарри.

— Ни в коем случае. Если мы похитим его сейчас, Комиссия подумает, что Хагрид выпустил его на свободу! Надо, чтобы они увидели его здесь, на привязи!

— Но тогда у нас останется не больше шестидесяти секунд, — покачал головой Гарри. Затея начала казаться невыполнимой.

В это время в домике послышался звон бьющегося фарфора.

— Это Хагрид разбил кувшин, — вздохнула Гермиона. — И я сейчас найду Коросту.

Действительно, спустя несколько минут они услышали изумлённый возглас Гермионы.

— Гермиона, а что, если... Мы ворвёмся внутрь и схватим Петтигрю? — неожиданно предложил Гарри.

— Ты что? — шёпотом произнесла Гермиона. — Забыл правила?! Мы нарушим важнейший волшебный закон. Никаких изменений во времени! Это нельзя!

— Ладно, ладно! Помню я все, Миона. Просто... этот гаденыш сбежал, и ты сама слышала пророчество. Я уверен, что упоминавшийся там слуга Волдеморта — это Петтигрю. Он же побежит возрождать своего хозяина. Оно нам надо?

— Нннеет... — с дрожью покачала головой Миона, но осталась стоять на своем. — Но все равно нельзя его ловить сейчас. Если хочешь, мы попытаемся словить его после превращения Люпина.

— Спасибо! — ответил Гарри и крепко ее поцеловал. Она ответила. Они так увлеклись, что чуть не прозевали как к дому Хагрида подошли Дамблдор, Фадж, древний старец — член Комиссии — и палач Макнейр.

Пальцы Гермионы стиснули плечо Гарри: — Сейчас из хижины выйдем мы.

В самом деле, спустя мгновение задняя дверь отворилась, и Гарри увидел самого себя, Рона и Гермиону, выходящих с Хагридом.

— Всё в порядке, Клювик, всё в порядке. — Хагрид погладил Клювокрыла, и, повернувшись к друзьям, прибавил: — Уходите скорее!

— Мы не уйдём...

— Мы им расскажем, как всё было на самом деле...

— Они не посмеют убить его...

— Идите! — взревел Хагрид. — Хватает бед и без ваших неприятностей!

Гарри смотрел, как Гермиона, стоя на грядке, накинула мантию на него и Рона.

— Бегите быстрее. И не слушайте...

В переднюю дверь постучали. Это пожаловали свидетели и исполнитель приговора. Хагрид оглянулся вокруг и пошёл обратно в дом, оставив заднюю дверь приоткрытой. Гарри видел, как под их шагами приминалась трава, слышал удаляющийся топот трёх пар ног. Невидимые Гарри, Рон и Гермиона ушли, но Гарри и Гермиона, спрятавшиеся за деревьями, благодаря приоткрытой двери, могли слышать всё, что происходило внутри.

— Где чудовище? — раздался голос Макнейра.

— Снаружи... на улице... — с трудом произнёс Хагрид.

Гарри поспешно убрал голову — в окне домика появилось лицо Макнейра, тот высматривал Клювокрыла.

— Видите ли... хм... — послышался голос Фаджа. — Я сейчас зачитаю постановление о казни, Хагрид. Это не займёт много времени, затем вы с Макнейром подпишете его. Это, Макнейр, входит в ваши обязанности. Таков закон...

Физиономия Макнейра в окне исчезла. Наступил решающий момент — теперь или никогда.

— Жди здесь: — Гарри повернулся к Гермионе. — Я сейчас всё сделаю.

Не успел Фадж рта раскрыть, как Гарри выскочил из-за дерева, перемахнул через изгородь и очутился возле Клювокрыла.

— "Согласно решению Комиссии по обезвреживанию опасных существ, гиппогриф Клювокрыл, в дальнейшем именуемый осуждённым, должен быть казнён шестого июня на закате..." — монотонно бубнил Фадж.

Стараясь не моргнуть, Гарри устремил взгляд в свирепый оранжевый глаз гиппогрифа и низко поклонился. Клювокрыл бухнулся на чешуйчатые колени и опять встал. Гарри быстро развязал верёвку, которой Клювокрыл был привязан к забору.

— "... приговорён к смерти через отсечение головы, каковое должно быть произведено назначенным Комиссией экзекутором Уолденом Макнейром..."

— Вперёд, Клювик, — чуть слышно уговаривал гиппогрифа Гарри. — Вперёд, мы хотим тебе помочь... Только тихо...

— "...что и засвидетельствовано ниже означенными..." Хагрид, распишешься вот тут...

Гарри всей тяжестью повис на верёвке, но гиппогриф словно врос лапами в землю.

— Пора приступать, — раздался скрипучий голос старца. — Хагрид, вам лучше остаться здесь...

— Нет, мне... это... надо быть... с ним. Не хочу, чтобы... ну, он был один...

В хижине послышались шаги.

— Клювик, ну иди! — отчаянно шипел Гарри, изо всех сил дёргая верёвку, привязанную к ошейнику гиппогрифа, и тот наконец стронулся с места, недовольно зашелестев крыльями. Оставалось пройти десять футов открытого пространства между задней дверью и лесом.

— Ещё одну минутку, прошу вас, Макнейр, — прозвучал голос Дамблдора. — Вам ведь тоже надо подписать.

Шаги в хижине остановились. Гарри сильнее потянул верёвку. Клювокрыл щёлкнул клювом и прибавил ходу. Вместе перескочили через изгородь.

Из-за дерева выглянуло бледное лицо Гермионы.

— Скорее, Гарри! — одними губами прошептала она.

До Гарри доносился голос Дамблдора. Мальчик что было мочи дёрнул верёвку, и Клювокрыл неохотно перешёл на рысь. Вот они уже поравнялись с первыми деревьями...

— Быстрее, быстрее, — взмолилась Гермиона. Она выбежала навстречу, ухватилась за верёвку и тоже налегла. Гарри оглянулся через плечо — огород Хагрида пропал из виду: значит, из хижины их уже не видно.

— Стой! — шёпотом приказал он. — Нас могут услышать...

Задняя дверь хижины со стуком распахнулась. Гарри, Гермиона и Клювокрыл замерли в безмолвии — даже гиппогриф, казалось, напряжённо прислушивается.

Тишину взорвал визгливый фальцет дряхлого члена Комиссии.

— Где он? Где чудовище?

— Он был привязан здесь! — с бешенством заорал палач Макнейр. — Я же только что его видел! На этом самом месте!

— Невероятно! — воскликнул Дамблдор, явно изумлённый. В его голосе слышались нотки весёлого изумления.

— Клювик! — прохрипел Хагрид.

Раздался свист и удар топора — похоже, палач в ярости рубанул по изгороди. Тут же грянул вопль, перешедший в рыдание.

— Убежал! Убежал! — вопил Хагрид. — Клювик мой, хороший, умный мальчик!

Клювокрыл рванул верёвку, устремясь назад, к Хагриду. Гарри с Гермионой удерживали его, вцепившись мёртвой хваткой, и зарывались каблуками в рыхлую лесную почву. Они вовсю усиливали мышцы магией

— Кто-то отвязал его! — рычал палач. — Надо обыскать лес и территорию замка...

— Макнейр, если Клювокрыла и в самом деле похитили, то неужели вы и впрямь полагаете, что похититель поведёт его пешим ходом? — В тоне Дамблдора явно звучала насмешка. — Обыскивайте небеса, если на то пошло... Хагрид, я бы не отказался от чашки чая. Или хорошего глотка бренди...

— Ну да, профессор. — Хагрид был сам не свой от счастья. — Заходите, заходите...

Гарри и Гермиона внимательно слушали. Они различили шаги, тихую ругань палача, стук закрывшейся двери и вновь наступившую тишину.

— Теперь что? — прошептал Гарри, осматриваясь.

Гермиона ещё не пришла в себя от потрясения.

— Останемся пока здесь... Подождём, когда они вернутся в замок. Улучим момент и займем пост у Дракучей ивы. До превращения Люпина осталось два часа. Ох, как всё это сложно...

Она с тревогой оглянулась на лесную чащу. Солнце садилось. Гарри в задумчивости почесал бровь.

— Придётся сменить место, чтобы видеть Дракучая иву. Иначе не будем знать, что происходит.

— Ладно. — Гермиона ещё крепче сжала верёвку Клювокрыла.

Пошли вдоль опушки леса. Наконец нашли удобное местечко в лесной чаще, откуда была хорошо видна Ива. Быстро смеркалось.

— Это Рон! — охнула Гермиона.

По лугу неслась тёмная фигура, и в дремлющем ночном воздухе далеко разносились крики:

— Живоглот, пшёл отсюда! Короста, ко мне!

Откуда ни возьмись, появились ещё двое: Гарри видел себя и Гермиону, мчащихся вслед за Роном.

— Коросточка! Брысь, чёртов кот!

У Гарри сжалось сердце:

— Сириус!

Возле Ивы возник силуэт гигантского пса; на глазах друзей он сбил с ног Гарри, был отпинут Гермионой к Рону, и потом схватил его...

— Отсюда выглядит ещё страшнее! — сказал Гарри, глядя, как пёс втаскивает Рона в дыру между корней. — Нет, ты гляди! Ива ударила меня... теперь тебя... Вот это да!

Дракучая ива скрипела и хлестала нижними ветвями. Гарри с Гермионой наблюдали, как они бегают вокруг, пытаясь подобраться к корням. Дерево вдруг замерло.

— Это Глотик нажал на сучок, — сказала Гермиона.

— Мы наконец у спуска в тоннель, — комментировал Гарри. — Всё, мы внутри.

Не успели они скрыться, Ива ожила. Ещё секунда-другая и совсем близко послышались шаги: Дамблдор, Макнейр, Фадж и почтенный представитель Комиссии возвращались обратно в замок.

— Сразу же после того, как мы спустились в тоннель! — воскликнула Гермиона. — Если бы Дамблдор мог пойти с нами...

— Макнейр и Фадж тоже бы за ним полезли, — мрачно отозвался Гарри. — Спорим на что угодно, Фадж приказал бы Макнейру убить Сириуса на месте...

Четверо мужчин поднялись в замок по парадной лестнице. Несколько минут сцена пустовала. И вот...

— Смотри, идёт Люпин! — объявил Гарри: кто-то сбежал по каменным ступеням и со всех ног припустил к Иве, Гарри взглянул на небо — луна полностью скрылась за облаками.

Люпин поднял с земли сломанную ветку и ткнул ею в сучок на стволе. Дерево утихло, и Люпин тоже исчез в тоннеле.

Гриффу Гарри покачал головой:

— Как жаль, что он не захватил мантию... Она ведь как раз там лежит на земле... — Он обернулся к Гермионе: — Давай я сейчас выскочу и подберу её, тогда она не попадёт Снеггу в руки и...

— Гарри, нас никто не должен видеть! И нельзя ничего менять!

— И ты можешь такое вынести? — рассердился Гарри. — Просто сидеть и смотреть на этот ужас. Я всё-таки сбегаю за мантией.

— Гарри, нет!

Гермиона вцепилась сзади в его мантию — и вовремя. Над лугом разнеслось громовое пение. Это был Хагрид. Он брёл наверх, к замку, покачиваясь и горланя на пределе своей могучей глотки, размахивая в такт здоровенной бутылью.

— Видишь? — укорила Гарри Гермиона. — Видишь, что могло случиться? Нам никому нельзя показываться на глаза! Да стой же ты, Клювокрыл!

Гиппогриф вновь неистово рвался к Хагриду, Гарри вместе с Гермионой удерживали его. Развесёлый Хагрид на нетвёрдых ногах поднялся в замок и исчез за дверями. Клювокрыл перестал вырываться, и голова его печально поникла.

Не прошло и двух минут, как двери замка вновь распахнулись, и на лестницу выскочил Снейп и бросился к Иве. У Гарри сжались кулаки. Возле дерева Снейп замедлил шаг и огляделся по сторонам. Увидел мантию-невидимку и поднял её с земли.

— Убери от неё свои грязные руки! — шёпотом прорычал Гарри.

— Ш-ш-ш-ш!

Снейп взял ту же самую ветку, что и Люпин, дотянулся до сучка на стволе и, закутавшись в мантию, нырнул в дыру между корнями.

— Ну вот, — удовлетворённо заметила Гермиона. — Теперь мы все там. Остаётся только ждать, пока мы снова появимся...

Она крепко привязала Клювокрыла к дереву, села на землю, выбрав место посуше, и обняла колени руками. Гарри сел рядом и обнял свою девушку. Он положила голову к нему на плечо.

— Я, знаешь, чего не могу понять... Почему дементоры не забрали Сириуса? Помню, как они подошли, их было так много. И тут, по-моему, я отключилась.

Гарри тоже сел. Он вдруг густо покраснел, и рассказал как уничтожил большинство из них своим патронусом-оленем. Он опустил в своем рассказе, что силы на него ему придала его заветная мечта, в которой Гермиона имела такую огромную роль.

Гермиона слушала Гарри, в изумлении приоткрыв рот.

— Гарри. Да это же настоящий телесный патронус! Только разве он может уничтожить дементора?

— Не знаю. Но мой именно это и сделал.

— И после этого ты еще сомневаешься, что являешься великим волшебником, Гарри. — сказала Миона, отчего Гарри покраснел как никогда. Приятно когда в тебя так верят, но и страшно становится, что однажды он ее разочарует.

Над головой ветерок чуть слышно шелестел листьями, луна то появлялась, то скрывалась за облаками; Гарри и Гермиона сидели молча, повернувшись лицом к Иве.

Наконец, по прошествии часа...

— Вот и мы! — прошептала Гермиона.

Оба вскочили на ноги, Клювокрыл поднял от земли голову: Люпин, Рон и Петтигрю неуклюже выкарабкались из дыры между корнями. За ними Гермиона, следом выплыл, странно колыхаясь, бесчувственный Снейп, последними вылезли Гарри и Блэк. Вся компания двинулась вверх по склону к замку.

У Гарри заколотилось сердце. Он посмотрел на небо — в любую минуту облака могли разойтись и окрестности зальёт лунный свет.

— Гарри, — предупредила Гермиона, словно угадав его мысли. — Подожди, осталось всего чуть-чуть.

— Я знаю, Миона. Но меня бесит сама мысль, что он сбежит еще раз.

— Как ты собираешься ловить в темноте крысу? — воззвала Гермиона к здравому смыслу. — Мы вернулись во времени, чтобы спасти Клювокрыла. И только за этим!

— Я... — а ведь действительно, как он будет ловить крысу, подумал Гарри, да еще и незаметно. Мысль эта только еще больше разозлила его. Неужели ему придется дать Питеру снова сбежать? Идея была только одна... — Я попробую улучшить свое зрение, обоняние и слух с помощью магии. — ответил он Мионе.

— Похоже на план. — неуверенно прокомментировала Гермиона. — Только думаю нам нужно не ночное зрение, а тепловое, как у змей. Так нам будет проще найти Питера. — дополнила девушка план.

Выглянула луна. Далёкие силуэты на лугу остановились, началось какое-то движение.

— Это Люпин, — тихо сказала Гермиона. — Он превращается.

Вдруг Гарри осенило.

— Гермиона! Нам нельзя здесь оставаться! Надо немедленно уходить.

— Говорю тебе: нельзя...

— Да я о другом! Ведь Люпин побежит по лесу как раз там, где мы прячемся.

Гермиона ахнула.

— Скорее! — Она кинулась отвязывать Клювокрыла. — Скорее отсюда! Нам нужно отбежать как можно дальше.

Они бросились бежать со всех ног, Клювокрыл галопом следовал за ними. Позади раздался жуткий вой оборотня...

Гарри краем глаза заметил как прошлые они бегут вслед за Сириусом в лес, и на лугу не осталось никого в сознании. Он свернул как раз туда, куда он помнил направился Хвост.

Гарри направил магию в свои органы чувств, страсно желая улучшить их качество. Видеть нужно было не видимый свет, а тепло. Заклинания они не знали, но надеялись, что подсознание подскажет их магии что нужно делать, как это происходит у детей при случайной магии.

Сначала ничего не пооисходило. Гарри видел все ту же серо-голубоватую картинку, которая бывает когда единственный источник света — луна. Но внезапно картинка изменилась. Она стала радужной. Чем теплее был объект, тем ближе он был к красному.

Но Питера нигде не было видно. Гарри вертел головой во все стороны, но так ничего не заметил. К счастью, повезло Гермионе, она шепнула:

— Вон он! — и указала в сторону дома Хагрида. Гарри повернул взгляд туда и увидел что-то мелкое и оранжевое быстро движется в сторону Запретного леса.

— Скорее, пока он не затерялся среди деревьев. — сказал Гарри, и пустился бежать со всей доступной скоростью. Но было поздно, Хвост успел скрыться в лесу. Впрочем, Гарри это не остановило. Он бросился в лес за ним, и Гермионе с Клювиком не осталось ничего кроме как следовать за ним.

В лесу картинка стала очень сумбурной. Сдесь было множество живности, а деревья были окрашены в сине-зеленые оттенки.

Гарри стал старательно вглядываться, стараясь вычленить среди тепловых сигнатур ту что принадлежала крысе. Но кроме разнообразных насекомых, светящихся желтым, никто не попадался на глаза.

Гарри уже подумал, что все, потеряли, но на секунду ему показался оранжевый огонек в чаще леса. Он побежал туда, поминутно чертыхаясь от веток кустарников. Но снова потерял его. Он также не заметил, что неосторожно оторвался от Мионы, и углубился в лес.

Гарри снова повезло. Среди деревьев и кустарников снова загорелся оранжевый огонек, когда между Питером и Гарри не было никаких твердых преград. Гарри снова бросился за ним, еще больше углубившись в лес. Гарри догадался, что Хвост стремится покинуть территорию школы, чтобы иметь возможность трансгрессировать.

И снова Питер ненадолго скрылся от его взгляда. Но когда Гарри нашел его вновь, то оказался значительно ближе чем раньше. Он его нагонял. В радостном предвкушении, как хищный зверь на охоте, Гарри продолжил вглядываться в чащу.

Гарри пришлось еще несколько раз останавливаться, прежде чем он оказался так близко, что Хвост заметил погоню. Он теперь тоже останавливался, прячась в мелкие щели. Гарри теперь приходилось долго ждать, прежде чем мерзкий грызун продолжал свое продвижение к границе.

Нагнал он его уже на самом краю замковых земель. Хвост в панике заверещал, когда Гарри по-кошачьи прыгнул его словить. Мальчику это удалось. Питер был у него в руках.

— Дернешься, Хвост, и я сверну твою крысиную шею. Ты от меня не сбежишь! — зарычал на него Гарри, и повернулся к замку. Только он не сделал ни шагу. Прямо перед ним был Люпин в форме оборотня. Гарри он еще не увидел, но определенно услышал его слова.

"Плохо дело!" — подумал Гарри. Магия, конечно, делала его быстрым и сильным, но у мальчика не было никакого желания тягаться в ловкости и силе с оборотнем. Стараясь не издать и звука, Гарри медленно отступал к толстому стволу дерева, намереваясь обогнуть его, и пройти вокруг оборотня по широкой дуге.

Питер очень мешал его бесшумному движению, т.к. непрестанно пищал и извивался в его руках. Гарри приходилось крепко держать его голову, чтобы тот не смог его укусить. Чтобы утихомирить его, Гарри схватил его за горло, и слегка придушил. Вроде бы затих.

Обойдя, наконец, толстенный ствол дерева, Гарри неожиданно оказался нос к носу к Люпину. Гарри мигом отпрыгнул от монстра. И вовремя, место где он только что стоял было располосовано длинными когтями.

Питер снова завозился, почувствовав, что это его шанс. А Люпин с утробным воем бросился на Гарри. Мальчику приходилось прикладывать всю свою скорость и ловкость, чтобы эффективно уворачиваться от ударов альтер эго своего любимого профессора. Но монстр тоже был быстр. Гарри отлетел в дерево, получив чувствительный удар лапой от оборотня. Хорошо еще, что когти его оцарапали, т.к. Люпин бил от себя.

Слегка дезориентированный, Гарри почувствовал как его пальцы на миг разжались и мерзкий крыс выскользнул из его рук. Хвост тут же поспешил скрыться...

А оборотень на этом не закончил. Почувствовав, что добыча загнана в угол, он прыгнул на Гарри. Тот уже достаточно очухался, чтобы резко подпрыгнуть. Монстр врезался мордой в дерево, а Гарри приземлился к нему на спину, и спрыгнул с нее как с трамплина.

Монстр в бешенстве снова повернулся к мальчику, и через мгновение снова бросился на него. Гарри понял, что просто убегая, он не сможет победить. Поэтому он взял в руку толстую ветку стал отвечать на удары монстра деревянными зуботычинами. Пару раз он со всему маху врезал чудовищу по черепушке. "У профессора на голове завтра будут большие шишки." — подумал Гарри.

Тут со стороны школы донесся громкий взрывоподобный звук, яркий серебряный свет, и отчаянные крики погибающих дементоров. Гарри удивился. Неужели прошло так мало времени. Но это не помешало емк от все души врезать ногой по ребрам монстру, когда он отвлекся на это светопредставление. Чудовище от удара отлетело к стволу дерева, и врезалось в него.

Гарри уже начал уставать. Мышцы ныли от усталости, и синяков. Магические силы тоже были на исходе, т.к. он не успел еще полностью восстановиться после патронуса. Если что-то срочно не предпринять, то дела будут очень плохи.

Гарри, от усталости, подскользнулся. Монстр, торжествуя, уже раскрыл зубастую пасть и прыгнул, чтобы укусить. Гарри подумал, что вот он, конец. Даже если он выживет, то станет точно таким же чудовищем, и потеряет Миону.

Но Гермиона его же и спасла. Она верхом на Клювокрыле врезалась прямо в оборотня , когда до Гарри был всего пара футов. Девушка тут же спрыгнула со саоего полуконя, и бросилась к Гарри, предоставив Клювику отогнать монстра.

— Больше никогда так не делай! Слышишь?! Я чуть с ума не сошла от страха, что ты погибнешь. — Гарри вспомнил ее боггарта, и почувствовал сильный стыд. Он так увлекся охотой на Хвоста, что совсем забыл о Мионе. Девушка крепко его обняла, и расплакалась на его груди.

Клювик, наконец, отогнал профессора Люпина, и вернулся к ним, а Гермиона постепенно успокоилась.

Гарри тоже пришел в себя из шокового состояния. Он только что снова чуть не погиб. И снова ему помогло лишь везение и помощь Мионы. Пожалуй, теперь они полностью квиты. Она вернула свой долг за спасение от тролля. Хотя Гарри никогда и не вспоминал о нем.

— Нам надо спешить. — сказала Гермиона. — Снейп наверняка уже повел наши бессознательные тела в замок. Нам надо успеть вернуться к тому моменту, когда мы ушли. Думаю, что директор будет ждать нас у дверей медпункта.

Гарри лишь кивнул, вставая, и помог встать Мионе. Вместе они взобрались на Клювика, и он повез их обратно к замку. Клювика они оставили на копушке, сказав ему отправляться к остальным Гиппогрифам. Вряд ли кто-нибудь стал бы его искать в лесу. Все посчитали, чтотон улетел, благодаря Дамблдору.

У Дракучей Ивы Гарри подобрал свою мантию. Парочка быстро накинула ее на себя, и поспешила в замок. Через пять минут они были в коридоре медпункта, и спрятались до времени в подсобке. Отсюда было прекрасно слышно как Фадж сказал свое последнее слово и вышел вместе со Снейпом.

— .... применить Поцелуй немедленно? — донесся до них голос Снейпа. — И репутация Министерства будет в безопасности. Уверен, с помощью Люциуса у вас получится поставить на место Боунс.

Фадж лишь покачал головой. — Не получится, мой дорогой Снейп. Спасибо за совет, но на такое поспешное решение я не пойду. Придется придумать что-нибудь потоньше... — они удалились. Гарри был готов убить на месте своего профессора. Адреналин после боя у него еще не выветрился.

Через секунду за министром и зельеваром последовала мадам Помфри. А через минут десять вышла и мадам Боунс. А Дамблдор, как предполагала Миона остановился у дверей медпункта, дожидаясь их. Дети вылезли из своего укрытия, и подошли к директору, не снимая мантии.

— Все получилось, профессор! — хором прошептали дети.

— Молодцы. Заходите скорее внутрь. — с этими словами директор тоже отправился вниз по коридору, направляясь к кабинету Флитвика, где временно заперли Блэка. Им много нужно было обсудить.

А Гарри и Гермиона забежали в медпункт, сняли и спрятали мантию. Гермиона спрятала Маховик. Секунды через две из кабинета решительной поступью вышла мадам Помфри.

— Я не ослышалась? Директор ушёл? Теперь я имею право заняться моими пациентами?

Она была в весьма скверном расположении духа. Самое лучшее сейчас — немедленно приступить к поеданию лечебного шоколада. Мадам Помфри стояла над ними с грозным видом, следя за тем, чтобы её предписание исполнялось в точности.

Скоро мадам Помфри окончательно их оставила, наказав им немедленно ложиться спать. Но им не спалось. Едва они убедились, что медсестра ушла, как Гермиона перебралась к Гарри в постель. Она уютно улеглась у него в руках, положив голову ему на грудь.

Они долго молча лежали, пока сон их наконец не сморил.

Глава 17. В преддверии лета.

Назавтра в полдень вся троица покинула больничный отсек. Замок был пуст. Наступившая жара совпала с окончанием экзаменов, и все, кто мог, отправились в Хогсмид насладиться всевозможными удовольствиями. К их большому удивлению, в коридоре медпункта их дожидался Невилл. Он ходил от стены до стены, ожидая когда мадам Помфри закончит с их выпиской. Ни Рона, ни Гермиону Хогсмид не привлекал и они вместе с Гарри и Невиллом бродили вокруг замка. Парочка рассказала друзьям о вчерашних событиях, умолчав, правда, о Маховике, спасении Клювокрыла и погоне за Петтигрю.

Рассказывала в основном Миона. Сидя у озера и наблюдая, как гигантский кальмар лениво вздымает над водой щупальца, Гарри на какой-то миг утерял нить беседы — он думал о предстоящем лете. Его задумчивость не ускользнула от его любимой девушки.

— О чем ты думаешь, Гарри? — спросила Миона, пока Рон и Невилл живо обсуждали где может сейчас находиться Клювик.

— О лете. Я так надеялся, что проведу это лето с Сириусом, в его доме. Но теперь он под стражей, и ждет суда. Сама знаешь как Фадж не хочет его освобождения. Наверняка он затянет дело на неопределенное время. — Гермиона согласно кивнула, Гарри продолжил.

— Раз Сириус меня приютить не может, то это значит, что снова Дурсли. А мне так не хочется возвращаться туда. И дело даже не в том как они ко мне относятся. Я теперь могу колдовать и вне школы, без палочки меня не отследят, а если и придут, то можно сказать что это случайная магия. Я, когда помогал с делом Клювика, раскопал любопытную информацию. Меня в принципе не могли наказать за то что я раздул Тетю Мардж. Случайная магия не считается нарушением Статута. Так что я вполне способен защититься. — Миона согласно кивнула, и если бы не беда любимого, то обязательно улыбнулась такой новости, ведь это значит, что она сможет продолжить учебу и дома.

— Я не хочу расставаться с тобой на все лето, Миона. — сказал Гарри после минуты тишины.

— Я тоже не хочу расставаться, Гарри. — сказала Миона, немного грустная, — Больше всего на свете я хочу провести лето вместе с тобой. Если честно, я надеялась уговорить моих родителей пригласить тебя на лето. Ты же провел одно лето у Рона. Так почему бы тебе не погостить у меня? Хотя бы часть лета? — Гарри покрепче ее обнял и поцеловал в макушку.

— Я был бы счастлив погостить у тебя, Миона. Я уверен, что мы бы отлично провели время.

На друзей упала тень, и, подняв глаза, они увидели Хагрида — лесничий вытирал от пота изрядно опухшую физиономию носовым платком размером с хорошую скатерть и лучезарно улыбался.

— Ну, понимаю... нечего радоваться... как всё вышло ночью, — загудел он. — Ну то есть, что Блэк опять сбежал, и всё такое. Но угадайте-ка что? — Гарри хотел поправить Хагрида насчет Блэка, но передумал. Он скорее всего повторял то, что слышал в пабе. А там сейчас, наверное, столько слухов ходит. Никто же не знает что произошло.

— Что? — наперебой закричали все, изображая любопытство.

— Клювик! Он сбежал! Он на свободе! Я того... всю ночь праздновал...

— Как замечательно! — воскликнула Гермиона, делая страшные глаза Рону, чтобы он молчал.

— Я, видно, не привязал его как следует... — Хагрид сияющим взглядом озирал луга. — Я вот только беспокоился... утром... н-ну... вдруг он где встретил профессора Люпина, но Люпин... говорит, никогда... то есть не ел никого в эту ночь...

— Что-что? — растерянно спросил Гарри.

— Да вы чо, не слыхали? — посерьёзнел Хагрид. Он понизил голос, хотя вокруг не было ни души. — Ну, Снейп, значит... всем слизеринцам сказал... решил, верно, пусть все знают... Что профессор Люпин, он, вишь, того — оборотень. Ну его и носило по полям... прошлой-то ночью. Теперь он, понятное дело, это... собирает вещи.

— Собирает вещи? — встревожился Гарри. — Почему?

— Почему, почему... — удивился Хагрид столь странному вопросу. — Он перво-наперво нынче же утром... отказался от должности. Не могу, грит, подвергать риску, ежели... ну, ещё раз такое выйдет.

Гарри вскочил на ноги. Гермиона не отставала.

— Пойдем повидаемся с ним, — сказал он за двоих. — Встретимся здесь позже, ладно. — Друзья лишь кивнули.

Дверь в кабинет Люпина была приотворена. Он уже упаковал почти все вещи. Возле потрёпанного чемодана стоял пустой бак, где когда-то сидел гриндилоу, чемодан был открыт и почти заполнен. Люпин склонился над чем-то у себя на столе и на стук поднял взгляд.

— Я видел, что вы идёте, — улыбнулся Люпин, указав на пергамент, который разглядывал. Это была Карта Мародёров.

— Мы сейчас говорили с Хагридом, — начал Гарри. — Он сказал, что вы уволились. Ведь это неправда?

— Боюсь, что правда, — ответил Люпин, выдвигая ящики стола и выгружая содержимое.

— Но почему? Сириус же невиновен, и мадам Боунс об этом знает. — спросила Миона.

Люпин подошёл к двери и закрыл её.

— Нет. Я чуть не убил тебя сегодня ночью, Гарри. — Он вздохнул. — Да, я помню это. Может я и не выпил вчера Аконитовое зелье, но пил до этого весь месяц. Потому я сохранил часть сознания, но не мог контролировать свои звериные инстинкты... — Люпин сокрушенно покачал головой. — Я слишком опасен, чтобы здесь учить. Думаю, Северус правильно сделал, что рассказал всем за завтраком, что я — оборотень.

— Но вы не опасны! Это был лишь единичный случай. — с жаром стала убеждать Люпина Гермиона. — Я уверена, что такое больше не повторится.

Люпин горько усмехнулся.

— Завтра в это время прилетят совы с письмами от родителей. Они не захотят, Гермиона, чтобы оборотень учил их детей. И после минувшей ночи я разделяю их точку зрения. Я мог укусить любого из вас... я чуть не укусил Гарри. Джеймс никогда не простил бы мне этого. Это не должно повториться!

— Но вы замечательный, самый лучший преподаватель защиты от тёмных искусств! Не уезжайте! — стал уговаривать его Гарри. — И не корите себя, что чуть меня не укусили. Я же смог так долго продержаться?

— Да, смог, что просто невероятно! Но в конце... если бы не Гермиона, случилось бы непоправимое.

И Гарри и Гермиона искали слова, способные уговорить его остаться. Но Люпин его опередил:

— Директор утром сказал, что ночью ты спас несколько жизней, Гарри. Если я и вправе чем-то гордиться, то это тобой. Ты действительно многому научился. Расскажи о твоём Патронусе.

— Откуда вы это знаете? — изумился Гарри.

— Что же ещё могло прогнать дементоров?

Гарри рассказал ему, что произошло, и Люпин снова улыбнулся.

— Да, твой отец всегда превращался в большого оленя. Поэтому мы и прозвали его Сохатый.

Люпин бросил последние книги в чемодан, задвинул ящики стола и повернулся к парочке.

— Вот, возьми, поскольку я больше не преподаватель, могу не чувствовать угрызений совести, что возвращаю тебе это. — он протянул им Карту Мародеров. Мне она больше не пригодится, а вы, полагаю, найдете ей применение.

Гарри с улыбкой взял Карту.

— Вы однажды сказали, что Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост наверняка захотели бы выманить меня из школы... вот бы они повеселились...

— Да, конечно. — Люпин закончил сборы и закрыл чемодан. — Без тени сомнения заявляю, Джеймс был бы страшно разочарован, если бы его сын не нашёл ни одного потайного выхода из замка.

В дверь кто-то постучал. Гарри поспешно засунул в карман Карту Мародёров.

Это был профессор Дамблдор. Он ничуть не удивился, застав в кабинете Гарри.

— Ваш экипаж у ворот, Римус.

— Спасибо, директор.

Люпин поднял старый чемодан и пустой бак из-под гриндилоу.

— Что же, Гарри, прощай. Учить тебя было истинным удовольствием. Уверен, мы когда-нибудь ещё встретимся. Директор, нет необходимости провожать меня до ворот.

— Вообще-то Римус, я бы попросил вас задержаться. Мне нужно обговорить кое-что с вами и молодыми людьми. — неожиданно остановил оборотня директор. — Это касается ваших летних каникул. Твоих, Гарри, и мисс Грейнджер.

— Мне не нужно возвращаться к Дурслям? — с надеждой спросил Гарри. — Вы смогли уговорить Фаджа поторопиться с оправданием Сириуса?

— К сожалению, нет в обоих случаях. Тебе придется, Гарри, вернуться в дом своей тети. Как я тебе неоднократно уже говорил, на доме стоит мощная кровная защита, которую необходимо подзаряжать раз в году. Пока ты в том доме, Гарри, ты в безопасности.

— Я никогда не был там в безопасности, профессор! — зло возразил Гарри. — Находиться там для меня настоящая пытка. Меня морят голодом, и постоянно избивают дядя с кузеном. — от этой подробности ахнули как Люпин, так и Гермиона. Гарри никогда раньше не распространялся о таких подробностях своей жизни у Дурслей, даже Мионе.

Дамблдор же ощутимо побледнел. И опустил глаза, не в силах смотреть в яростно на него смотрящие глаза Гарри. Через минуту к этому взгляду добавились и пара других.

— Я сожалею, Гарри. Я не прошу прощения. Я знал, что твоя тетя недолюбливает все магическое, и все твоих родителей в частности. Я оставил тебя с ними с предупреждением, чтобы они относились к тебе как к своему собственному ребенку. Видимо они не вняли ему. А я, старый дурак, ни разу не проверил.

Раскаяние Дамблдора казалось искренним, поэтому взгляды чуть смягчились.

— Если я вернусь к Дурслям, то не ждите, профессор, что я буду тихо терпеть их издевательства. — Гарри ударил кулаком в стену, отчего она вся покрылась трещинами. — Вам стоит снова попытаться убедить их оставить меня в покое. Иначе убеждать буду я, и им это очень не понравится. Думаю, Тетя Мардж прошлым летом легко отделалась.

Обоих профессоров эта демонстрация силы явно очень впечатлила. А Гарри все ждал ответа.

— Для этого я и просил Ремуса остаться. Я хотел чтобы он приглядывал за вами обоими.

Гермиона вопросительно выгнула бровь.

— Вы, мисс Грейнджер, к сожалению, теперь в опасности. Ваши отношения с Гарри наделали много шума. Если пророчество верно, то скоро Волдеморт начнет возвращать себе силы. Это несомненно заметят его приспешники. Думаю, что они могут устроить провокацию, напав на ваш дом. — Гермиона сильно забеспокоилась. Ей очень не хотелось чтобы что-то случилось с ее родителями по ее вине.

— Поэтому, я хотел бы установить на вашем доме мощную защиту. — сказал профессор Дамблдор. — А вашего бывшего профессора хотел попросить временно стать вашим охранником. Он сможет охранять как вас, мисс Грейнджер, так и Гарри.

— Но как? — спросил Гарри. — Я же буду у Дурслей, а Миона у себя дома. Как он будет одновременно... — Гарри замер на полуслове, догадавшись как. Он переглянулся с Мионой. Она тоже догадалась.

— Все верно, молодые люди. Я надеялся, что мисс Грейнджер на время уступит свой Маховик мистеру Люпину.

— Маховик? — спросил бывший профессор с недоумением. Дети быстро объяснили ему что это такое. — Имей мы такое в наши дни... — мечтательно сказал он после объяснений. — Все наши старые шуточки показались бы детским лепетом. — сказал он, подмигнув Гарри. Тот весело ему улыбнулся.

— А можно Гарри будет приходить ко мне каждый день? — спросила Гермиона самый насущный вопрос. — Ведь для зарядки кровной защиты не нужно находиться там все время. Гарри провел большую часть лета в Дырявом котле, и защита не рухнула, ведь так? Сколько вообще заряжается подобная защита?

— Вас по праву называют самой умной ведьмой своего поколения, мисс Грейнджер. Действительно, Гарри не обязательно все время находиться на Тисовой улице, дом 4. Щиты Лили заряжаются за двадцать дней. Придется заряжать подольше, если Гарри будет проводить там только ночи. Вопрос только с ежедневной доставкой его в ваш дом, мисс Грейнджер.

— Может, портал поможет, профессор? — спросил доселе молчавший Люпин. Он с энтузиазмом смотрел на предложение стать охранником этих замечательных детей. Это то что хотели бы Джеймс и Лили, что хотел он сам, но не мог осуществить, пока Гарри был маленький, из-за своей "пушистой проблемы", как это называли его друзья.

— Портал мог бы помочь. Я сам его настрою, когда закончу устанавливать защиту. — ответил директор оборотню, затем снова повернулся к Гермионе. — Мисс Грейнджер, не могли бы вы взять на себя труд сообщить обо всем своим родителям. Сообщите им, что завтра я, мистер Люпин, и мистер Уильям Уизли придем устанавливать защиту на ваш дом. — Гермиона кивнула, соглашаясь. А Гарри удивился: "Уильям Уизли? Билл что-ли?". Гарри еще никогда не видел самого старшего из братьев Рона, но слышал о нем много классного. Интересно было бы с ним познакомиться.

На этом разговор с директором закончился. Он раскланялся и ушел по другим делам. Люпин тоже попрощался, обещавшись обязательно связаться с ними как только будет установлена защита на доме Грейнджеров. Он спустился с вещами к дожидавшемуся его экипажу. Дети пошли его провожать, и долго махали удаляющемуся экипажу.

Никто в Хогвартсе не узнал правды о том, что произошло в ту ночь, когда были спасены Сириус и Клювик, а Хвост сбежал. Ученикам лишь сообщили, что Сириуса Блэка смогли поймать, но из-за вскрывшихся обстоятельств Поцелуй к нему не применят. Блэка будут судить всем Визенгамотом, и возможно даже оправдают, т.к. он не совершал тех преступлений за которые сидел в тюрьме, что было установленно с помощью веритасерума. А про Клювокрыла сообщили лишь, что он самостоятельно сбежал. Про Петтигрю же вообще не сказали ни слова.

Сколько догадок выслушал Гарри в последние дни перед каникулами! К концу семестра Гарри услышал множество фантастических версий о том, что тогда случилось, но ни одна из них даже не приблизилась к истине.

Малфоя обе новости привели в ярость. Ясно как божий день: Хагрид нашёл способ тайком отправить гиппогрифа в какое-то укрытие. Непереносимое оскорбление — лесничий обвёл вокруг пальца старшего и младшего Малфоев. А из-за Блэка он был в ярости по другой причине. Дафна сообщила лохматой парочке, что Малфой надеялся заполучть себе титул Лорда Блэк. Его мать была кузиной Сириуса. И Драко, помимо самого Сириуса и Гарри, был одним из трех последних представителей рода Блэк мужского пола. Гарри удивился: "При чем тут он?" Оказалось, что при чем. Его бабушка, мать его отца, была из рода Блэк. А т.к. сам Гарри является крестником Сириуса, то он имеет право назвать его своим наследником, если до смерти не озаботится собственным сыном. Вот Драко и бесился из-за того что давно вожделенный титул уплывает к его заклятому врагу.

А Перси Уизли больше возмущало что Сириуса Блэка незаконно посадили в Азкабан.

— Если буду работать в Министерстве, предложу массу проектов по укреплению магического правопорядка! — распространялся педантичный любитель правил перед единственным слушателем — его подружкой Пенелопой. Гарри подумал, что вполне может познакомить главного зануду с мадам Боунс. Но честно говоря, представив какие законы он будет предлагать, Гарри надеялся что он изберет себе другой департамент.

Гарри никогда ещё не встречал конец учебного года в столь отличном расположении духа. Погода была преурасна, все были веселы и счастливы, Сириус почти освобожден, Клювик освобожден, он проведет лучшее лето своей жизни вместе с Мионой. Чем не счастье?

Единственное, его огорчало, что Люпин ушел из школы . Он будет видеться с ним все лето, но в школе-то теперь будет другой преподаватель.

Разумеется, не одного его огорчил уход профессора Люпина. Весь класс Гарри переживал отставку профессора.

— Кого же они нам дадут в будущем году? — уныло вопрошал Симус Финниган.

— Может, вампира, — размечтался Дин Томас...

Но не только отъезд Люпина расстраивал Гарри. Он постоянно думал о пророчестве профессора Трелони: где прячется Петтигрю, добрался ли до тайного убежища Волдеморта. Но что особенно отравляло жизнь — близившаяся встреча с Дурслями. Это лето они не будут над ним издеваться, но само нахождение с ними под одной крышей само по себе неприятно.

Результаты экзаменов были объявлены в последний день семестра. Гарри и Гермиона всё сдали на отлично. Нет, у них были лучшие оценки за многие годы. Гарри был очень удивлён, что ему не снизили оценку на зельях, и заподозрил, что без вмешательства Дамблдора не обошлось. Хотя, вмешательство было справедливым. Зелье было в пределах нормы, и вполне годным к употреблению, просто несколько иного цвета, и меньшей эффективности. За такое зелье можно лишь ненамного снизить балл, а не влепить "Удовлетворительно", как это сделал Снейп.

В последнюю неделю поведение Снейпа было и впрямь тревожно: и раньше неприязнь Снейпа к нему была сильна, но теперь перешла все границы. Когда он глядел на Гарри, уголки его тонкого рта злобно подёргивались, пальцы сжимались и разжимались, как будто хотели сомкнуться на горле мальчика.

Перси получил-таки высшие оценки по ЖАБА, а Фред и Джордж едва наскребли скудные баллы по СОВ. Но зато Гриффиндор, во многом благодаря блестящей игре близнецов в квиддич, третий год подряд победил в межфакультетском соревновании.

Хотя, никто не спорил, что в этом году наибольшее количество очков факультету принесла Великая Лохматая Парочка, как их в шутку прозвали те же близнецы. Прошлое прозвище, Золотое трио, благополучно забыли, ведь с ними теперь был еще и Невилл.

Кстати, Лонгботтом таки получил хорошие баллы за экзамены. Его самооценка медленно, но верно, ползла вверх. Он сообщил друзьям, что его бабушка так обрадовалась, что он, наконец, становится похожим на отца, что пообещала ему особый подарок к его Дню Рождения. Гарри очень удивился, что он родился почти в тот же день что и он, 30 июля. Он решил тоже сделать ему особенный подарок, и заказал еще одно сквозное зеркало.

Таким образом прощальный банкет снова проходил среди красно-золотого убранства, и гриффиндорский стол был самый шумный из всех. Даже Гарри, на время забыв о Дурслях, Хвосте и пророчестве, ел, пил и смеялся наравне со всеми гриффиндорцами.

Следующим утром дети погрузились на "Хогвартс-Экспресс", и отправились домой. Гарри и Гермиона сидели в одном купе с Роном, Невиллом и Джинни. К концу года Джинни, наконец, окончательно смирилась, что Гарри с Гермионой, и девочки снова стали общаться.

Неожиданно, Рон и Невилл поведали друзьям замечательную новость.

— У меня сегодня был разговор с профессором МакГонагалл... перед самым завтраком. Мы с Невиллом решили бросить предсказания. Вместо этого записались на изучение маглов, — поведал Рон.

— Надеюсь, вы нам поможете, ребята? — спросил он Гарри и Гермиону. — Я слышал что вы сдали экзамен по этому предмету с невероятно высоким баллом!

— Да, — ответила радостная Гермиона. — Мы обязательно поможем. И тебе, Джинни, тоже, если хочешь? Ты какие дополнительные предметы взяла? — спросила она младшую Уизли.

— Уход, Руны и Арифмантику. Мне Билл посоветовал. Я подумывала над карьерами либо драконолога, либо разрушителя проклятий — смущенно ответила рыжая. Гермиона широко улыбнулась, и принялась обсуждать с ней эти предметы...

Гарри наблюдал, как башни Хогвартса постепенно скрываются за горой. Он увидит их опять лишь через два долгих месяца... два долгих месяца лучшего лета в его жизни!

Конец первой части.