Вершина мира 1. Часть 4

Где-то в глубине каюты хлопнула дверь. Хозяйка поднялась и отправилась варить свой утренний кофе. Как же он ненавидел ее в этот миг, когда с ним происходили все эти ужасные вещи, она не пожелала отказаться от утреннего кофе! Почему-то это оказалось последним и самым сильным ударом. Громко застонав, натягивая на голову одеяло. Одно радует — генерал тоже возненавидел ее за это и найдет, и перекупит...

День начался с кофе и визита Эжена. Время едва перевалило за восемь часов утра. Друг был хмур, передавая мне должным образом оформленные документы. Очевидно, наша окончательная ссора с родственником успела просочиться за пределы моего дома. Старый перечник и сплетник! И как только не стыдно!? Я взяла у Эжа документы и аккуратно сложила их в небольшую папку с замком.

— Анька, — позвал меня Эжен с нотками томления в голосе, — можно тебя попросить?

— Можно...

— Не перебивай меня, я и сам собьюсь. Отпусти Влада на пару часов со мной, нужно чтобы он сдал дела. Я тебе обещаю — буду за ним присматривать...

— Забирай, конечно, — не раздумывая, согласилась я, — что ж я не понимаю — дела есть дела, да и случилось все настолько быстро, что никто и подготовиться не успел.

— Ага, быстро. Два часа не больше, договорились?

— Я уже, по-моему, сказала да! — рассердилась я. — Или ты внезапно оглох?

— Вот так лучше, — удовлетворенно проговорил Эж, — ты лучше злись, а то у тебя вид такой, будто ты только что похоронила кого-то.

— Я только что встала и никого хоронить пока не собиралась, но все равно спасибо.

— Всегда к вашим услугам, благородная госпожа, — шутовски поклонился он и направился к Владу, а я поспешила скрыться в своей комнате, чем меньше мы будем видеться, тем лучше для нас двоих.

Дождавшись, когда останусь одна выковыряла из шкафа сумку, что побольше, отправилась собирать вещи Влада. Конечно, хорошо бы допить кофе, но два часа, как не прискорбно, очень маленький срок. Управиться бы.

Начав собирать вещи, я была удивлена их количеством, вроде и не покупали много, а в одну сумку все не влезло, пришлось притащить вторую. Пакуя вещи, я раздумывала над одной нехитрой вещью — надо сделать что-то такое, чтобы обидеть, а еще лучше унизить Влада, да так, чтоб наверняка сжечь за собой мосты и отбить у него всю охоту когда-либо явиться сюда. По морде ему, что ли съездить? Да за просто так вроде нельзя. Мне бы зацепочку, маленькую такую. Я закрыла туго набитую сумку, когда дверь распахнулась, и на пороге возник Влад. Он оглядел плоды моих трудов и неприятно оскалился. Ну же, ну! Дай мне повод!

— Никак дождаться не можешь? — с сарказмом поинтересовался он. — Не переживай, скоро меня увезут и ты сможешь насладиться...

— Пасть прикрой! — угрожающе посоветовал Эжен из-за его спины.

— Да пусть его, — великодушно махнула я рукой.

— Как скажешь, но язык уж слишком длинный, — пожал плечами Эж, вталкивая Влада в помещение.

— Он больше так не будет, — с издевкой заверила я Эжена, намеренно задевая Влада. — Ведь, правда, раб, не будешь? Ну, конечно, не будешь, а то и товарный вид могу подпортить, ты-то уже не мой, так что не особо и жалко, а новый хозяин вмиг смекнет, какое ему сокровище досталось.

— Сволочь! — еле слышно прошипел Влад, послушно взбесившись под моим чутким руководством. А это уже зацепка, а? Как раз то, что надо!

— Ты что-то сказал, раб? — прищурившись, переспросила я, Влад предпочел отмолчаться. — По-моему, он плохо слышит, — с печалью констатировала я, обращаясь к Эжену, и снова повернулась к Владу и с милой улыбкой приказала, — на колени, раб!

На мой приказ Влад никак не отреагировал, продолжая стоять, понуро опустив руки вдоль тела, кажется, до него медленно начало доходить, что я отнюдь не шучу, но, похоже, поверить в это до конца ума еще не хватало. Что ж, придется объяснять более доходчиво. Не очень широко размахнувшись, я залепила ему звонкую пощечину, да такую, что едва на ногах устоял.

— На колени, раб! — повторила я, Влад медленно опустился на колени, низко нагнув голову, выражая тем самым всю возможную покорность, — Итак, ты что-то сказал, раб?

— Простите, госпожа, — собрав всю гордость в кулак, пробормотал он.

— Прощаю, — усмехнулась я и потрепала его по горящей от удара щеке, — Можешь подняться.

Я кивнула Эжену на сумки вышла из комнаты. Черт, только бы не разрыдаться. Как оно оказывается, сложно!

— И куда это добро? — хмуро поинтересовался Эжен, явно не приветствовавший глумления над братом нашим меньшим.

— Если тебе не трудно, отнеси, пожалуйста, Лисе, — устало проговорила я, пряча внезапно замерзшие руки в карманы. — Она сегодня работает, когда транспорт прибудет, их сразу загрузят.

— А кофе нальешь? — Эжен заискивающе заглянул мне в глаза.

— А без кофе никак? — надеясь как можно скорее оказаться в одиночестве, скривилась я.

— Никак, — печально склонил он голову.

— Пошли, — смирилась я с неизбежным.

Я занялась кофе, а Эжен рассевшись на стуле и вытянув ноги на пол кухни, с задумчивым видом наблюдал за моими передвижениями.

— Ну, и чего ты всем этим добилась? — поинтересовался он.

— Глубокого морального удовлетворения! — соврала я и бухнула ему под нос кружку с кофе, — Эжен, дай мне пять минут тишины, а?

Эжен вздохнул, уткнулся в кружку, помолчал, поболтал кофе, наблюдая, как темно-коричневая жидкость стекает с белых боков, делая их на время бежевыми. Вдоволь набаловавшись с кружкой, Эж заговорил, по-прежнему глядя в кофе.

— Ань, а ты вообще, как? Я имею в виду, что делать собираешься?

— На дежурство сегодня иду, — пожала я плечами, — все по плану.

— Да я не про сегодня, я вообще. Ты, как страдать-то не собираешься?

— Вроде нет, — я немного удивленно поглядела на друга, такое проявление сочувствия вообще редко для мужского рода племени, а уж для Эжена и того больше.

— Это хорошо, — одобрил меня Эж, потом вдруг нахмурился, — подожди, ты на дежурство заступаешь когда?

— Часа в три, а что?

— Так в три герцогский транспорт прибыть должен, ты, что — забыла?

— Нет, я не забыла, — успокоила я его, — вот только что мне с этого? Я их что, по-твоему, с транспарантами и плакатами встречать должна?

— Ну-у, пожалуй, транспаранты действительно перебор, — пробормотал Эжен, — а вот Влада проводить стоит или ты не собираешься?

— Ты прав, не собираюсь. Не маленький, сам дойдет.

— Ань, так же нельзя, — мягко проговорил Эж, — я понимаю, ты на него очень обижена, но как-то не по-человечески получается. Все-таки прожили вместе сколько. Да и с рук на руки сдать полагается, что бы в сторону не свернул.

— Эжен, я тебя умоляю, не нарывайся на грубость, а? У меня итак нервы взведены до предела!

— Ань, а ведь ты совсем не хочешь, что бы он уезжал, — проницательно заметил Эж.

— Мое желание или нежелание значения никакого уже не имеет, — немного резковато ответила я, — все идет так, как должно и не больше. И если ты не против, я не хочу больше об этом разговаривать. Ладно?

— Как скажешь, — Эжен поднял руки, благоразумно отступая.

Мы в молчании допили кофе, думая каждый о своем. Эжен поднялся, поставил чашку с остатками кофейной гущи в раковину и удалился, прихватив сумки. Я помыла чашки, приготовила завтрак на одного и отнесла Владу. На мое появление парень никак не прореагировал, продолжая лежать носом к стенке. Я тихонько поставила поднос на стол и вышла из комнаты.

Один из физиков древности доказывал, что время это понятие неизменное и всегда постоянное, оно не может ни растягиваться, ни сжиматься, ни останавливаться. Вот и не правда! Насчет, сжиматься, не скажу, а вот растягиваться и останавливаться время очень даже может. Как иначе объяснить, что несколько часов отделявшие меня от отъезда Влада превратились в самые настоящие века и стрелки на часах плотно прилипли к циферблату, не желая двигаться вперед ни под каким предлогом.

Я сидела в своей комнате, наблюдая, как минутная стрелка ползет по кругу со скоростью инвалидной черепахи. Хоть бы на работу вызвали, что ли! Неужели у нас сегодня такой спокойный день и дополнительные руки без надобности? Как же тяжело ожидание, особенно, когда знаешь, что то, что произойдет неотвратимо и изменить это совершенно не в твоих силах. Поневоле начнешь верить в судьбу, рок, предначертания и в то, что все вокруг происходит уже предопределено кем-то свыше и тебе неподвластно, как бы ты не старался. Ты живешь, пребывая в блаженном неведении, считаешь, что именно ты вершитель судеб своей и чьей-то еще, и тут, прямо посреди благополучной жизни вдруг что-то случается, переворачивает тебя и твою жизнь с ног на голову и вся размеренность летит в тартарары.

И видишь себя со стороны, понимая, что ты лишь крохотная частичка в бесконечной круговерти жизни и от тебя не зависит ровным счетом ничего. И чувствуешь себя среди этого прозрения, как бабочка, застрявшая в паутине коварного и хитрого паука и сколько тебе не трепыхаться конец будет один и тот же — тебя сожрут. Причем, здесь совершенно не имеет значения кто — окружающие, или ты сам...

Да уж, от таких умозаключений не далеко и до пистолета, в истерически дрожащих пальцах прижатого холодным дулом к беззащитному виску. А что может быть проще? Раз и все! И нет больше никаких бабочек и пауков, и время пойдет своим обычным темпом. А спустя несколько минут после рокового шага над твоим бездыханным телом сгрудятся равнодушные судмедэксперты и пара следователей. И будут чуть-чуть злиться на тебя, что посмела оторвать их от других, более важных дел. Клясть сквозь зубы свою маленькую зарплату, и может даже перебросятся парой ленивых, давно заезженных профессиональных шуток, а кто-то из них, самый новенький отметит, что ты была молода и красива и даже, может, посокрушается минутку.

А родные и близкие друзья будут удрученно качать головами, перешептываться, тихо удивляясь и чувствуя себя идиотами над твоим гробом и позже на поминках — как это т а к о е могло произойти именно с тобой, ведь ты была уравновешеннее всех вместе взятых! А через год, или меньше, забудут. Тьфу, черт! Это ж надо до такой галиматьи додуматься! Похоже, у вас депрессия, доктор!

Мелодичный перезвон видеофона, раздавшийся в гостиной, вызвал вздох облегчения. Я кинулась в гостиную испытывая к звонившему прилив неконтролируемой любви. На экране появилось немного бледное Алисино лицо.

— Привет, — широко улыбнулась я ей.

— Привет, с нами связался герцогский шлюп и попросил разрешение на посадку.

— Как!? Уже!? — я беспомощно опустилась на стул, сильно сжав коленями ладони, перед глазами все плыло. — Но... но ведь еще только два часа...

— Да, Ань, уже, — Лиса коротко вздохнула, глядя на меня жалобными глазами, будто это она была виновата в том, что шлюп прибыл на час раньше.

— Хорошо, — тихо проговорила я, беря себя в руки и начиная замечать окружающее, — я сейчас скажу ему, пусть выходит. Алиса, как ты себя чувствуешь?

— Да, так, не очень, спину ломит, — честно призналась она, судорожно сжимая подлокотники рабочего кресла. — Устала что-то, полежать надо и все будет... — ее глаза округлились, и она судорожно всхлипнула.

— Что? — я встревожилась не на шутку, совершенно забывая о Владе.

— Господи, стыдно-то как! — тихонько захныкала она, зажмурившись.

— Алиса!

— Анька, я, кажется, забыла в туалет сходить и, и... описалась, — всхлипнула она, — что же будет, когда мужики увидят? Как же я домой-то пойду?

— Хорош причитать! — рявкнула я, глядя на подругу и осознавая, что происходит на самом деле. — Спину, говоришь, ломит? А живот у тебя не тянет, героиня ты наша?

— Тя-янет, — более несчастной, чем Лиса выглядеть было просто невозможно.

— Давно? Отвечай, быстро!

— Да-авно, с вечера еще. Стыдоба-то какая, как я народу в глаза смотреть бу-уду?

— Нормально ты смотреть будешь, — я заговорила спокойно и уверено, — Алиса, опусти спинку кресла и откинься на нее. Я высылаю за тобой санитара...

— Зачем!? — Лиса недоуменно уставилась на меня и даже хныкать забыла.

— Только спокойно, у тебя роды. Сейчас придет санитар с каталкой и отвезет в отделение, я тебя там встречу. Не нервничай! Самое страшное уже позади, осталось только родить и все, это быстро, полчаса не больше. Все, я отключаюсь. Жди, за тобой сейчас приедут.

— Аня! Подожди, — Алиса смотрела на меня доверчиво и чуть напугано, — мы с тобой родим? Правда?

— Конечно, родим, — успокоила я ее, — не волнуйся, я тебе помогу. Все.

Я отключила видеофон и быстро набрала госпитальный отсек. Мне ответила Верочка. Объяснив, что стряслось, я получила заверения, что все будет сделано по высшему разряду. Сказав, что роды буду принимать сама, я нажала отбой.

О Владе вспомнила только около лифта. Чертыхнувшись, вернулась в каюту. Вечно я из-за него везде опаздываю. Я распахнула дверь в его комнату и, не заходя, через порог приказала:

— Подъем! За тобой приехали. И поживее, ты меня задерживаешь!

Влад нехотя сполз с кровати и шагнул к выходу. Долго возился со шнуровкой высоких ботинок, а я в нетерпении приплясывала рядом. Да, что же он так копается? Мне еще помыться надо! Наконец он закончил шнуроваться и выпрямился, заняв собой почти всю прихожую. Я всунула ему пакет с документами.

— Госпожа, рабу позволено спросить? — тихо проговорил он и после моего кивка спросил, принимая пакет, — Кому меня продали, госпожа? — и словно ожидая возражений, добавил, — Я имею право знать.

— Герцогу Куприну, — коротко бросила я выходя из каюты, на подробности не было времени и... и мне уже почти все равно...

— А ошейник? — растеряно напомнил Влад. Какой еще ошейник? Я жутко опаздываю!

— Обойдешься, — проворчала я, нетерпеливо дожидаясь, когда он выйдет, что бы запереть дверь.

Мы вместе дошли до лифтов... а дальше каждый пошел своей дорогой. Молча и не прощаясь.

Глава 10.

...Ступив на борт шлюпа с красивым гербом на борту, сразу заподозрил, что все присутствующие не совсем нормальны. Первые подозрения закрались, когда встречающий молодой офицер в незнакомой военной форме, почтительно склонил перед рабом голову и назвал его "милорд". Здесь какая-то ошибка, решил парень, прижимая к себе пакет из темного пластика, а может, к рабам высокопоставленных людей, то же принято обращаться с почтением? Чушь какая-то!

Теперь, наверное, ошейник заставят носить постоянно, уныло думал он, плетясь по узкому коридору за своим провожатым. Его проводили до каюты. На двери такой же герб, как и на борту шлюпа. Красивые, витиеватые буквы значили, что комната предназначается герцогу Куприну, его новому хозяину. Именно его назвала хозяйка... бывшая хозяйка... когда поинтересовался, какому продан. Владислав Серафимович Куприн. Офицер предупредительно распахнули перед рабом дверь. Вконец запутавшийся парень шагнул в комнату, дверь бесшумно закрылась, оставляя в одиночестве.

Каюта была пуста, а у дивана возвышались его сумки. Удивленно моргнул, глядя на них. С любопытством огляделся, никаких других дверей в комнате не было, обычная небольшая комната. Подстать всему шлюпу. Конечно, больше микроскопических помещений на "Беркуте", но и меньше его собственной в хозяйской каюте. Прошло несколько минут, а он все так же продолжал неловко топтаться посреди комнаты, в какой-то момент даже показалось, что о нем просто забыли. Мимо двери ходили люди, раб ясно слышал шаги, но к нему так никто и не заглянул. Опасливо опустился на диван, готовый в любой момент вскочить и вытянуться по струнке.