Удержать мечту

То немногое освещение, что было в зале, погасло, а на сцене замелькали лучи прожектора, выхватывая участников группы. Их было четверо. Одни девушки. М-да. Звук ударных... Первые аккорды... И полилась музыка, настолько прекрасная, что не передать словами. Она полностью захватывала, не было возможности ее не слушать... А затем одна из девушек начала петь. Увы, ее лица я не видел. Ее голос, немного низкий для девушки, брал за душу, передавая эмоции исполнительницы.

— Я убегаю по проспектам

А в сердце вновь любовь горит.

Было бы проще, если б только

Милый, ты смог меня забыть...

Снова бегу...

Снова бегу...

Вперед... — пела она, а мне казалось, что я бегу вместе с ней. Бегу, преодолевая препятствия... Бегу, чувствуя, как ветер целует лицо....

Я даже не заметил, как быстро пролетело время: настолько меня захватили образы, навеянные творчеством Dark Angel.

— И в заключении мне хотелось бы исполнить свою новую песню "Огонь и Лед", — раздался голос солистки, которая осталась одна на сцене, а другие девчонки отступили в тень. Первые, неуверенные звуки, а затем полилась чистая, наполненная эмоциями музыка, набирающая обороты, очаровывающая, уносящая за собой...

Переход... Проигрыш... Я открыл глаза и взглянул на сцену, где выхваченная лучом прожектора стояла клавишница.

— "Нет. Не может быть!" — пронеслась в голове шальная мысль. Там, в ярком свете, стояла Виолетта. Вот ее шоколадные глаза встретились с моими, и в них я увидел страх. Она боялась, боялась меня. Песня закончилась, а девушка все так же смотрела на меня. Амалия трясла меня за руку, стараясь привлечь мое внимание, но мне было не до нее. Тогда эта наглая девица в обтягивающем красном платье уселась мне на колени и, обвив мою шею руками, впилась, словно пиявка в мои губы. Черт, кто ж знал, что она ТАК много блеска наносит на свой целовальный аппарат. Не дай бог кому-нибудь оказаться на моем месте. Ее поцелуй похож на жабу: такой же склизкий.

Спустя полчаса Амалия потянула меня танцевать: пришлось согласиться. DJ поставил танго, и на танцпол вышла Виолетта с каким-то парнем, в котором позже я узнал Тимофея, нашего старосту. Вот же... На Ветке было коротенькое обтягивающее платье, которое ничего не скрывало, волосы темным шелком опускались на спину. Черт, а она красивая. И как я этого раньше не замечал?

Парочка о чем-то шепталась, пластично двигаясь под музыку, чем и приковывала к себе взгляды окружающих, которые наблюдали за их страстным танцем.

Руки парня скользили все ниже и ниже, пока не опустились на филейную часть девушки, сильнее притягивая ее к себе.

Финальные звуки танца, и Виолетта закинула ногу на бедро парня, платье поднялось выше, открывая взгляду татуировку на бедре. Все. Мое самообладание покинуло меня, и я стал прорываться к девушке сквозь толпу, напрочь забыв об Амалии. Татушка на ее бедре была последней каплей в море выпитого мной алкоголя.

А все остальное происходило, как во сне: я встретился с ее шоколадными глазами, в которых полыхала ярость. Да с чего она вообще злится? Что ей опять не так? Тим склонился над ней и коснулся ее нежных губ, она обвила его шею, притягивая парня ближе к себе. Черт, на его месте должен быть я! Это меня она должна целовать!

Выпитый алкоголь и их поцелуй подействовали на меня хуже красной тряпки. Возможно, не будь я так пьян, то остановился бы и задумался. А кто я ей собственно такой? Да и зачем она мне сдалась? Но, увы...

— Что ты творишь?!! — заорал я, отдирая Тимофея от Виолетты. Она смотрела на меня так, будто увидела что-то невероятное.

— А что такого? — девушка хлопнула длинными, черными, как смоль, ресницами и облизала свои полные губы, которых мне так хотелось коснуться, хотелось узнать их вкус.

— Ты идиотка! — орал я, но тут мою гневную триаду прервал кулак Тима, который живописненько впечатался в скулу.

— Не смей ее оскорблять и указывать! Ты ей никто! — я не остался в долгу, поэтому завязалась потасовка. В итоге под моим глазом красовался фингал, который стал стремительно наливаться синевой и отекать. Тимофей тоже ушел с разбитой губой. Черт, как же все хреново-то.

Виолетта

— О, моя голова, — простонала я, хватаясь за обозначенную часть тела, — Что вчера было? — встав, потопала на кухню, в надежде найти там воду и таблетку Алкозельцера или анальгина на крайний случай.

— Привет, подруга! — Алинка сидела на высоком стуле, поджав под себя ноги. В руках она держала чашку с ароматным кофе, наслаждаясь его вкусом.

— О, Алинка, — прохрипела я, — Значит, ночевала у тебя. И кто же мою тушку, позволь узнать, пер на 8 этаж, так это притом, что лифт не работает? — мне даже самой интересно стало, кто совершил сей подвиг, потому что вешу я не как мешок с сахарным песком[8], а кило так на пять потяжельше.

— Держи, горе луковое, — подруга протянула мне таблетку и стакан холодной воды, который я залпом осушила, проглотив таблетку. Стало немного легче. Присев на стул, облокотилась на стену, блаженно закрыв глаза.

— А вот теперь рассказывай: кто меня нес и что вчера было? — голова, наконец-то, перестала раскалываться, и я наслаждалась тишиной небольшой кухни подруги.

— Принес тебя вчера Серега и, сгрузив на диван, ушел, чмокнув меня на прощание в щеку. А что вчера было... О, это вообще что-то с чем-то. Ты сама-то хоть что-нибудь помнишь? — улыбаясь, посмотрела на меня подруга.

— Помню вкус чьих-то губ. Знаешь, такой терпкий, на кофе чем-то похож, — мне даже самой интересно стало, кто бы это мог быть.

— Ладно, хоть это помнишь. В общем, ты вчера напилась, потом танцевала эротичное танго с Тимом, целовалась с ним. Он предложил тебе встречаться, и ты согласилась, а апогеем вечера стала драка Максима и Тимофея. Ушли они оба, раскрашенные под хохлому.

-Кстати, татуировочка у тебя классная, — смеялась подруга, пересказывая мне все то, что я утопила в алкогольном тумане. Вечер удался на славу. И теперь напрашивается вывод: у меня есть парень; теперь все знают о моей татушке на бедре; да с Максом у нас все сложно. Кошмар какой!

— Больше не пью! — встав, потопала в ванную, приводить себя в порядок. У Алинки ванная комната примечательна тем, что у нее во всю стену расположено зеркало, про которое она говорит, что оно позволяет ей лучше ощущать пространство. Вот и я сейчас любовалась собой, пытаясь не заорать. С зеркальной поверхности на меня смотрел монстр, больше никак не скажешь: всклокоченные волосы, заспанные глаза под которыми живописными кругами растеклась тушь. В общем, жуть! Умывшись и почистив зубы, вышла из ванной.

— Алин, а рюкзак мой где? — крикнула я, пытаясь найти свои манатки.

— Он в комнате, где ты спишь, — последовал ответ, а мной был обнаружен мой саквояжик, из которого извлекла на свет божий штаны и футболку, которые тут же натянула, связав волосы в тугой хвост и обув кроссовки, включила плейер и выбежала на лестничную клетку. Сбежав вниз, выскочила на улицу и понеслась по еще спящему городу. Ну, так правильно, время только пять утра. Это я — птичка ранняя. Было время, когда занимаясь борьбой, вскакивала в четыре утра и наматывала круги по городу, кляня всех и вся на свете. Заниматься давно закончила, а привычка осталась.

Вот и сейчас, слушая April sixth[9], я бежала по спящему городу, который был окутан туманом. Редкие машины скользили по автостраде, фонари были уже выключены, и небо порозовело на востоке. День обещал быть солнечным. Гулянки гулянками, но про универ мне еще не разрешали забыть, поэтому, побегав еще часик, вернулась в квартиру подруги.

Мы часто ночевали друг у друга, так что какие-то ее вещи лежали у меня и наоборот.

— Алин, я в душ! — запирая входную дверь, прокричала я, юркнув в ванную.

— Иди уже! — раздалось из комнаты подруги, где она, видимо, что-то набирала, так как стук клавиатурных кнопок был слышен по всей квартире.

Включив воду, смыла с себя пот и грязь города. Мысли невольно понеслись вскачь, прискакав в скором времени к Максу. Опять. Да, видимо, мне никогда не удастся выгнать его из моей черепной коробки. Тяжело вздохнув, вышла из душа, застегивая молнию кофты.

— Так, мы опаздываем! — прокричала Алинка, сметая со своего стола кучу тетрадок и запихивая их в сумку. Я бы так никогда не смогла.

— Бежим, а то нас загрызет Алексей Викторович, — заперев квартиру, мы слетели вниз и понеслись в универ, залетев в кабинет ровно в восемь часов.

— Уф, успели, — тяжело дыша, прокряхтела подруга, усаживаясь на свое место.

— И не говори. Я вот и не знала, что ты так быстро бегаешь, — хихикнула, поднимаясь к последней парте.

Наш кабинет был похож на горку: парты поднимались друг за другом все выше и выше, напоминая чем-то амфитеатр.

— Здравствуйте, студенты, — Алексей Викторович поздоровался с нами, разложив многочисленные записи на своем столе.

— И вам не хворать, дорогой вы наш! — крикнул Скворцов — хулиган местного разлива.

— Вашими молитвами, Владислав, и живу. Ветров к доске! — что-то наш лектор сегодня не в духе: вон как кричит.

Макс медленно спускался к доске. Видок у него был, скажем, не ахти, а под глазом горел немаленький фонарь. Да, действительно, что-то Ветров не в настроении.

— Это "неуд", молодой человек. Вы совсем не знаете мой предмет. Зачем же вы поступили на истфак, не считая нужным знать основную дисциплину факультета? — Алексей Викторович внимательно смотрел на Макса, а потом перевел взгляд на аудиторию, то есть на нас.

— Кто-нибудь может ответить на поставленный вопрос?

— Да, — поднявшись, ответила я.

— Что ж, Ларина, мы вас слушаем.

— На протяжении долгого времени Россия, российское государство, прошла сложный путь преобразований и реформ, но в памяти русского народа навсегда царем-реформатором останется Петр Алексеевич Романов, правивший с 1682 — 1725... — а дальше меня понесло. В общем, к концу лекции уже была рассказана вся история российского государства, начиная с IXв. и заканчивая XXIв. Конечно, рассказано все было вкратце. Да в свое время, когда сдавала экзамены, перечитала огромное количество книг, содержание которых отложилось в моей памяти.

— Великолепно! Вот вы, Виолетта, и будете заниматься с Ветровым дополнительно: вам — практика, а ему — знания по предмету. Все свободны, — и лектор ушел, оставив наше общество.

— Ну, Максимушка, ты попал! Ветка сделает из тебя ботаника, такого же, как и она сама, — заржал Скворцов, позже к нему присоединились и остальные.

— А ну прекратили наезды на мою девушку, — в аудиторию, подобно торнадо, влетел взъерошенный Тим, который плюхнулся рядом со мной, — Привет, милая, — парень легко коснулся моих губ, не обращая внимания на мое ошарашенное выражение лица.

Тимофей Смирнов — один из "золотой молодежи" нашего города. Его отец, Александр Смирнов, бизнесмен, владелец чего-то там с очень сложным названием никогда и ни в чем не отказывал своему любимому и единственному сыну, но, тем не менее, Тим не был похож на заносчивого Ветрова, который поставил себя выше, чем остальные, считая, что деньги решают все.

— Смирнов, ты вчера упал, сильно ударившись головкой об асфальт? Да вроде нет, разбита только губа! — Амалия с ужасом смотрела на парня, чья рука покоилась на моих плечах. Ну как же: ведь ее, негласную королеву универа, он послал, не став с ней встречаться, а тут я... Очкарик, в безразмерных кофтах, без роду, без племени.

— Падала вчера, по-моему, ты, когда в "Гротеске" зажигала на пару с Ветровым, а он, видимо, на тебя в темноте напоролся. Фонарик уж очень симпатичным получился, — хмыкнул Тим, притягивая меня ближе к себе.

— Замолкни, а, — протянул Макс, убирая тетради в рюкзак, который, надо сказать, у него зачетный. Черный, обвешанный значками с китайскими иероглифами, на язычке одной из многочисленных молний болталась брелок-гитара, невероятно похожая на настоящую, правда в миниатюре. А-а-а-а!!! Я тоже такую хочу!

— Тебя не спрашивали! — продолжал веселиться Тим, не обращая внимания на то, что все одногруппники навострили уши и с интересом слушали их перепалку.

— Молчал бы. Виолетта, мне нужно с тобой поговорить, — Макс пристально смотрел на меня. Гипнотизирует, что ли?

— А мне не нужно! Или хочешь, чтобы я вновь выслушивала твои нотации и поучения, говорящие о том, что бесполезно строить иллюзии и воздушные замки на пустом месте? Так я и не строю, милый мой, — бесит, бесит, бесит! Он, что, специально причиняет мне боль? Вот и говорят, что любовь зла... Макс точно относится к парнокопытным.

— Ви, пожалуйста... — было что-то в его голосе такое, отчего я поднялась и вышла за дверь.

— Чего тебе? — усевшись на подоконник, тем самым подвинув одинокий кактус, посмотрела на парня, облокотившегося на стену.

— Ви, прости меня за вчерашнее, — его голубые, как летнее небо, глаза с надеждой смотрели на меня, пытаясь прочитать ответ на моем лице.

— За что конкретно? За утро или за вечер? — хмыкнула я.

— За все, Виолетт. Я, правда, так не думаю, просто ты... — он не договорил и опустил голову, отчего темные волосы, словно занавес, закрыли от меня его лицо.

— Прощаю, — шепнула на ухо, подойдя вплотную к парню. Его волосы, вечно растрепанные, пахли солнцем. Да, многие считаю, что солнце не пахнет, но для меня небесное светило пахнет апельсинами и... медом.

Мне так хотелось погрузить пальцы в шевелюру Макса, почувствовать его губы под своими, узнать вкус его поцелуя.

— Э... ребят, а вы что тут заняты? — раздалось над ухом, отчего я отпрыгнула от Ветрова, будто от огня, о который обожглась.

— Проблемы решаем! — почему-то резко ответил Максим, — А тебе чего надо, Скворцов?

— Да, знать, у вас проблемы глобальные. То-то вы встали так быстро, — заржал Влад, скрываясь за дверью.

Этого охаровца я знаю с детства: у нас квартиры на одной лестничной клетке находились, пока мы не переехали с родителями в другой район, и этого фрукта я не видела до поступления в универ.

— Да пошел ты... — Макс разразился такими витиеватыми ругательствами, что мои ушки покраснели. Увы, Владик уже не слышал этих слов в свой адрес, а то был очередной выброс тестостерона у этих... петухов.

— Ларина, часиков в семь, я буду у тебя. История... — заговорщицки подмигнув, этот гад куда-то смылся. Да, а если вспомнить, каким он был тогда, когда мы познакомились...

... Начало осени... Три девчонки, куда-то спешащие...

— Давайте быстрее! Мы и так опаздываем! — как всегда подгоняла я девчонок, едва мы выползли из битком забитого людьми автобуса.

— Вот тебе надо, ты и иди! — разобиделись они, не поспевая за мной.

— Вот и пойду! — психанула я, увеличивая громкость плеера. Разумеется, в ДК притопала первой и сразу же потопала в студию.

-() — хрипловатый голос солиста заполнил собой небольшое пространство комнаты. Песенку Three Days Grasse[10] Animal Have Become пел парень, играющий на гитаре. Совмещал, так сказать, приятное с полезным.

Черные волосы, видимо, не поддавались ни расческе, ни укладке, поэтому создавали на голове своего хозяина легкий беспорядок. Длинные темные ресницы бросали тень на смуглые скулы. Увы, цвет глаз рассмотреть не удалось — они были закрыты.