| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Интересно, почему? Из-за чего он возникает? Чего же я так боюсь, раз желаю избавиться даже от приятных грёз?
— Ри-и-ичард! — радостный, беззаботный голос и чья-то, бегущая ко мне, фигура вдалеке.
Тем временем в голове мелькает множество мыслей: первая — его пробуждение, вторая — легенда и третья — Мэтт.
Чуть приглядевшись, я с облегчением замечаю, что мои догадки были верны: бегущий ко мне и есть никто иной, как Мэтт.
Правда, более правильно было бы называть его Мэттью, но его почему-то сильно раздражает, когда к нему так обращаются, поэтому с самой нашей первой встречи я и обращаюсь к нему столь фамильярно.
— Прости, кажется, я снова опоздал, — запыхаясь, произнёс Мэтт.
Он — словно мой брат-близнец, но только волосы чуть-чуть покороче, да и не такого жуткого цвета — золотые.
А глаза зелёные и такие грустные...
Чьи-то, покрасневшие от мороза, пальцы щёлкнули перед моим лицом.
— И о чём же мы таком мечтаем? А, Ричард? — довольная улыбка.
Ему на нос упала снежинка.
И почему в такой холод Мэтт одет так, словно сейчас сентябрь?
Лёгкая коричнева куртка, рубашка с горлом, тёмно-зелёные штаны и массивные ботинки.
Кому-то эта одежда может показаться странной, кому-то симпатичной; мне же всегда было интересно: не холодно, не жарко ли ему в ней?
Ведь если подумать, то за всё время нашего общения он очень редко переодевался во что-нибудь другое.
— А, да. Ты снова опоздал...
— Какой же ты тормоз, Ричард.
— Пф...
Он рассмеялся.
* * *
Где-то в этом бескрайнем городке находится самая обычная больница с самым обычным персоналом и с самыми обычными посетителями.
Для всех она всегда была и остаётся самым обычным медицинским учреждением, но не для меня... И не для него.
Слишком много "обычного" подумаете вы?
Обычный, обыденность — лишь маленькая часть тех слов, с помощью которых можно описать это место.
Да и весь этот мир в целом...
Постоянство, нескончаемость, пустота, ненатуральность, цикличность и много-много других.
Забавно, сколько не сиди и не подбирай — человеческий язык безграничен. Никто никогда не узнает, где и откуда он зародился и где встретит свою неминуемую гибель.
Так же и с этим местом. Никто никогда не знал, как и откуда оно зародилось: создал ли его титан или же это — всего лишь его сон? А его ли? А сон ли?
И так снова, по кругу...
Но вернёмся с небес на землю — больница пуста. Ни заброшена, ни эвакуирована, а просто пуста. Ничего не тронуто, не перевёрнуто, не разрушено. Возникает даже ощущение, словно всего лишь пару секунд назад здесь кипела жизнь, но вдруг, по щелчку пальцев, всё исчезло, рассеявшись, словно песок.
Без каких-либо проблем поднимаюсь на... Странно, казалось бы, нужная цифра только-только вертелась в мыслях, но "бац" — её уже нет.
Однако незнание числа нисколечко не мешает моим ногам, на автомате, дойти до нужной палаты.
Без стука вхожу.
И снова... Самая обычная палата, самый обычный запах и самый обычный цвет.
Снова, снова это дурацкое "обычно".
...и "снова".
Повторение, сплошное повторение с участием злосчастных слов, успевших стать паразитами.
— А вот и ты, — звучит приторно-слащавый голос, сидящего на кровати, улыбающегося ангела, одновременно похожего и на мужчину, и на женщину
Почему-то он всегда ассоциируется у меня с шарнирной куклой.
Стройные длинные руки,
Стройные длинные ноги,
Прекрасное лицо с тонко проработанными чертами,
Длинные ресницы,
Красивые шёлковые волосы цвета золота.
Совсем, как у...
...неё?
Чьи-то сильные руки врезаются в плечи, прижимая к стене. Глупо даже пропускать мысль о возможности сопротивления: во-первых, он на две головы выше меня (примерно метр девяносто), а рост в данной ситуации, уж поверьте, играет значительную роль, а, во-вторых, в этом нет никакого смысла — здесь он намного сильнее меня.
Пробивает на усмешку:
— Безумца даже смерть не исправит.
— О, а ты меня уже схоронила? — небесно-голубые глаза пристально изучают свою "жертву".
— Нет, но адресовать к "овощам" успела.
На лице ангела отражается гримаса удивления, но несколько мгновений спустя он, отстраняясь, сгибается пополам от смеха.
* * *
Тихое и уютное кафе в европейском стиле, находящееся в популярном у молодёжи торговом центре. Наш столик находится прямо возле окна, выходящего на главный холл.
Огромный фонтан, периодически извергающий ввысь шесть водных струй, несколько каменных скамеек, намертво приделанных к полу и, конечно же, декорации — огромная, вечно суетящаяся, толпа.
Странно, такое чувство, будто бы всё это я видел раньше.
Дежавю...
Да, я и раньше встречался здесь с Мэттом, но... Это что-то другое.
Что-то, больше похожее на сон...
Что-то, больше похожее на прошлое...
Да, на параллельный мир, где я — не я.
Возле фонтана стоит низенькая, смотрящая в мою сторону, чёрноволосая девушка, одетая в тёмное платье, которая на таком расстоянии больше похожа на чёрное пятно с еле различимыми, до безобразия бледными, конечностями.
Но, даже находясь на таком большом расстоянии, я слышу её голос. Такой тихий, приятный и нежный:
— Вы любуетесь небом, сожалея, что с ростом небоскрёбов оно превращается в маленькие квадратики, я же любуюсь городом и жалею, что очень скоро его придавит небом. Не волнуйся, когда всё тайное скоро станет явным, ты вспомнишь. Обязательно вспомнишь.
* * *
Эмоциональные вспышки всегда были свойственны Серафу.
Сейчас он радуется, а потом грустит.
Сейчас он — мерзавец, а потом — страдалец.
Отсутствие людей в больнице — его рук дело.
— Как много ты вспомнил? — сижу на стуле, напротив него, а он лежит в кровати и, игнорируя, смотрит в потолок.
...и чем же, минут пять назад, был вызван его смех?
— Смотри! Звезда! — Сераф вытягивает руку вперёд и совершает хватательное движение. — Поймал, — хихикает он.
— Звёзд на потолке не бывает...
— Вот поэтому ты и выражаешься научными терминами.
Вздыхаю:
— И вовсе не выражаюсь.
— Выражаешься, выражаешься!
Молчим...
Полминуты.
Минута.
Полторы.
— И к вопросу о моих воспоминаниях, — вдруг начинает он. — Я не вспомнил, ровным счётом, ничего, — и расплывается в глупой улыбке.
Мимолётное удивление, а затем лишь циничная усмешка:
— Придурок ты, Сераф.
* * *
— Ричард? — Мэттью взволнованно посмотрел на замершего друга. Отследив траекторию его взгляда, парень посмотрел в сторону фонтана, но, так и не заметив ничего необычного, перевёл взгляд обратно на друга. Ричард так и продолжал завороженно смотреть куда-то, в известную только ему точку.
— Приветик, — внезапно окликнул его голос со стороны. Не успел Мэтт среагировать, как тут же обнаружил сидящего напротив него человека.
...точнее вампира...
Шатен с вечно-уставшим взглядом и синяками под глазами, от которого вечно несёт куревом. Обросший, непричёсанный, со щетиной...
— Сэмюэль, — злобно выплюнул он.
Мужчина улыбнулся:
— Приятно, что меня ещё помнят.
Высокий, до жути бледный, вечно голодный вампир. На вид сложно сказать, сколько ему: может быть, двадцать пять, а может и все тридцать.
— Зачем пришёл? — Мэтт старался выглядеть как можно враждебнее, но, кажется, Сэмюэля это только лишний раз позабавило.
— Взгляни-ка, он и правда не здесь, — вампир помахал рукой возле лица Ричарда. — А эта девчонка знает своё дело.
— Девчонка? — на лице парня отразилось удивление. Кажется, он начал догадываться...
— Знаешь, Мэттью, в последнее время ты очень расстраиваешь её, — несмотря на улыбку, лицо Сэмюэля приобрело угрожающий вид. — Ты так прекрасно поработал с Майклом, а сейчас почему-то медлишь. Помнишь? Тьма не любит "тянущих резину".
Мэтт отвёл взгляд в сторону фонтана.
— Это предупреждение? — задумчиво спросил он после небольшой паузы.
Мужчина кивнул:
— Первое и последнее, — а затем встал и, как ни в чём не бывало, направился к выходу.
1.2
Плеск воды, влага на коже.
Открываю глаза и обнаруживаю себя абсолютно голым, лежащим в, до краёв наполненной водой, ванне.
Оглядываюсь.
Огромное тёмное помещение с одним-единственным источником света — окном, находящимся прямо надо мною.
— О, вижу, ты проснулся, — доносится бодрый голос из дальнего угла.
Чьи-то шаги по воде. На свет выходит существо, чью гендерную принадлежность было бы сложно определить, не будь оно полностью обнажённым.
Мужчина.
— Прости, что так извращённо, но это большее, на что хватило моих сил.
— Кто ты?
Он подошёл ближе и сел на край ванной.
— Кто я... — задумчиво протянул парень, глядя куда-то вдаль. — Хороший вопрос, но если же тебя интересует имя, то можешь называть меня Серафом.
— Серафом...?
— Да, как английское Seraph, означающее Серафим. А ведь если задуматься, то у меня и правда шесть крыльев.
— То есть получается, ты — ангел?
Его задумчивое лицо смотрит на меня через плечо.
— Наверное. Не думаю. Не знаю. Если же быть более объективными, то я — это ты, а ты — это я.
— ...в смысле?
Ничего не понимаю. Кто этот парень? Где я? Он — ангел? Что за чертовщина?
— Ты такой пассивный, — хихикает он, теребя свои волосы. — Я, конечно, не первый раз с тобой вижусь, но ты и правда похож на овощ.
Сераф снова хихикает.
— Баклажан... Нет, кабачок, — он оборачивает ко мне. — Или хочешь быть кем-то другим? Тыквой или же огурцом?
— Что за чушь ты несёшь?
— Чушь? — парень надул губы. — Как грубо. Ты точно не рыцарь.
— А ты не очень и похож на даму сердца, — фыркнул я.
— Ну, знаешь! — усмехнулся Сераф. — Можешь верить, а можешь и нет, но психологически я — женщина. Это только физически мне не повезло.
Почему-то я не был удивлен.
— Но забудем обо мне, — вдруг неожиданно произносит он, вставая с края ванной и, с наглой улыбкой, оборачиваясь, указывает пальцем прямо на меня. — Куда важнее здесь ты.
Долбанный актёришка...
Сераф хихикнул так, словно бы я озвучил эти мысли вслух.
— Говоря простым языком, мы связаны. Точнее, ты — это я, а я — это ты. Помнишь о титане и двух осколках? Так вот, здесь то же самое. Мы с тобой, как две частички чего-то целого. Инь и ян. Чёрное и белое. Женщина и мужчина. Но, как видишь, не всё так гладко в действительности: я не брюнет, а ты не блондин, хотя это и не играет особой роли. Начнём с пола. Можно долго спорить о том, сколько в тебе женственности, а во мне мужественности, но факт налицо — мы оба мужчины.
— Но ведь ангелы могут изменять свой пол, разве нет?
— Ммм, ты толкаешься от того, что раз они бесполы, то легко могут совершить такие метаморфозы? Забавно... Но я уже сказал тебе, что не являюсь ангелом. Скорее всего, я — лишь биологический вид, очень похожий на тех, кого вы называете ангелами.
— Получается, ты инопланетянин или мутант?
Он звонко рассмеялся.
— Без понятия. Знаю лишь, что я — это ты, а ты — это я. Всё. Точка. Поехали дальше.
— Но кто же мы вместе? — не унимался я.
— В смысле? — Сераф непонимающе посмотрел на меня.
— Ну, по отдельности мы — Сераф и Ричард, но, если исходить из твоих слов, то мы — две половинки чего-то. Чего же? А точнее, кого же?
Он странно улыбнулся.
— А ты не такой тупой, каким кажешься, но всё же в твоих рассуждениях закралась большая ошибка. С чего ты взял, что ты и я — две половинки? С чего ты вообще взял, что именно "две" и именно "половинки"? — парень хихикнул. — Дурачок, несмотря на то, что я — это ты, а ты — это я, наша связь совсем не такая, какой ты представляешь её себе.
— Но ведь ты сказал...
— Мало ли, что я сказал! — раздражённо перебил меня Сераф, заставив, тем самым, напрячься. — Разве я говорил "две половинки"? Я сказал "две частички", а это совершенно разные понятия, Ричард, — его голос смягчился, дав понять, что всё это — лишь актёрская игра.
Но вдруг он вздрагивает и удивлённо выпучивает глаза, будто бы вспоминая о чём-то.
— О, кажется, мне пора идти. Знаешь ли, будет не очень хорошо, если наш разговор перехватит какая-нибудь нежелательная третья сторона.
— Третья сторона?
Улыбающийся Сераф лишь приложил указательный палец к губам, призывая к молчанию.
— Тебе ещё рано знать это. Я и так нарушил запрет, установив с тобой связь и рассказав всё это.
А затем он щёлкнул пальцами, и всё вокруг погрузилось в непроглядную тьму.
* * *
Первый вопрос, зародившийся в моей голове: кто такой этот Сераф?
Второй: всё, что он сказал — правда?
И последний, самый важный: всё это было лишь сном или оно происходило на самом деле?
Как выяснилось сразу же после пробуждения, я лежу в ванной, в своей квартире, и всё было бы не так уж и странно, не будь моим последним воспоминанием наша с Мэттом встреча в кафе.
...я снова отрубился?
— Как некрасиво, — со смешком входит в ванную Тора. — Не только занял ванную на целый час, но ещё и на "связь" с нежелательными личностями выходил. Ай-я-яй, Ричард, — говорит она, ухмыляясь, будто бы отчитывая меня, словно маленькое дитя.
...но самым неприятным является, отнюдь, не вся эта непонятная ситуация, а моё равнодушное отношений к ней.
И правда, что со мной, чёрт возьми? Такое чувство, будто бы всё это меня не касается... Будто бы я — лишь зритель, смотрящий на всё это со стороны.
— Ричард, ты страдаешь лунатизмом? — вдруг спрашивает она, садясь на край ванной.
— Не знаю...
— Было бы странно, если бы знал, — её глаза с насмешкой смотрят на меня.
Почему-то Тора всегда ассоциируется у меня со зверьком.
С маленькой хитрой лисичкой, хихикающей надо мной из-под маски безразличия.
— ...ты что-то знаешь? — вдруг неосознанно срывается с моих губ.
— Может быть, — она отводит взгляд.
— Тогда позволь задать вопрос...
— Ну?
— Что здесь происходит?
Тора ответила не сразу.
— Бардак, Ричард.
— Бардак?
Она кивнула.
— Хаос, в котором главенствует существо, называемое Тьмой.
Но на последующие вопросы она так и не ответила, сказав, что мне нельзя вспоминать такие вещи.
— Почему? — спросил затем я.
Однако, Тора, так и не дав ответа, лишь молча покинула ванную.
2.0
Мать умерла, когда мне было девять. Странно, я очень плохо помню её, но почему-то отец был даже рад, что матери не стало. Чуть позже он женился на богатой дурнушке и совсем забыл о ней. Впрочем, как и о нас.
Возникло даже ощущение, будто бы её никогда не существовало.
Возникло даже ощущение, будто бы нас с Анжеликой никогда не существовало.
И только сестра регулярно посещала могилу матери.
Однажды даже заставила меня пойти с ней.
Смутно помню, но кажется тогда была весна. Май месяц, кажется.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
