Неустрашимые. Книга первая - Ян

Вот и приходилось ему мерзнуть и ежиться от холодного ветра. Иначе браслет зафиксирует движение элана, ему выпишут штраф, и появится еще одна пометка в личном деле. А после трех таких замечаний его пустая черная звезда станет закрашенной и это уже станет настоящей проблемой. Не только для него, но и для отца. Пусть лично его отцу та же инквизиция ничего не сможет предъявить, лишь денежный штраф, то вот самого Яна после такого отправят куда-нибудь для перевоспитания. А это считай тюрьма, пусть и на воздухе и без стен с решетками на окнах. Нет, такого ему даром было не нужно.

При мыслях о неволе в голове юноши невольно возник образ стройной пожилой женщины, которая слегка прикрыв свои, выцветшие от старости, глаза и поджав губы, осуждающе качала головой. От этого образа Ян даже сбился с шага, отчего в него врезался позади идущий мужчина. Они оба извинились друг перед другом, а Ян лишь тяжело вздохнул. В который уже раз за несколько часов. Можно сказать, что его уже ждала одна тюрьма и звалась она 'уроки танцев у миссис Краст'. Как бы глупо это не звучало, но эти уроки он воспринимал, как самую настоящую кару небесную.

А все началось, когда ему было одиннадцать лет. Он тогда с другими детьми пробрался в красивый сад, чтобы наворовать яблок, да только попался их хозяйке, которая на удивление для своего почтенного возраста была очень быстра. Это потом он уже узнал, что эта самая строгая на вид и язвительная на язык пожилая дама могла спокойно переловить всех детей, но тогда не повезло именно ему. Мало того, что ему надрали уши, а после еще и к отцу отвели, так ему вменили в обязанность учиться у нее танцам. А папа и не возражал и даже благодарил эту старую каргу за то, что берет на себя такие обязательства.

И как бы отец не пытался изменить его мнение тогда, показывая видео с красивыми танцами, для Яна эти занятия были сущей мукой. Особенно после того, как он узнал, что эта самая мадам Краст была клановой. А юноша после того, как его с отцом бросила его биологическая родительница в раннем детстве, к клановым людям относился очень настороженно.

Экзамен проходил в небольшой аудитории. Перед пятнадцатью школьниками лицея стояло два стола, за которыми сидела экзаменационная комиссия. Она состояла из трех преподавателей и одного инквизитора-ловца. Инквизитор не имел права голоса, и его нахождение среди членов комиссии было больше данью традиции, которую все еще неукоснительно соблюдали на севере.

Сама аудитория была светлой и даже в какой-то мере уютной из-за наличия картин с изображениями портеров разнообразных выдающихся писателей и философов. Именно в этой аудитории проходили уроки по литературе и письму, так что выбор, где должен был проходить этот экзамен, был очевиден.

— Что ж, мистер Асанж, — профессор Таунли перевел взгляд с исписанного листа на его лицо. — Я никогда не сомневался в вашей эрудиции, письменную часть экзамена вы сдали на 'отлично'. Но у меня есть еще один вопрос, почему вы считаете персонаж Элии инфантильной?

— Из-за ее эгоистичных поступков, — Ян ответил почти мгновенно.

— Эгоистичных? — Профессор поправил свое пенсне и, картинно приподняв брови в удивлении, оглянулся на остальных членов экзаменационной комиссии. — Не могли бы вы ответить более содержательно, молодой человек?

— Хорошо, — Ян пожал плечами и с уверенной улыбкой тоже посмотрел на членов комиссии.

Остальные члены комиссии по-разному отреагировали на его улыбку. Самая молодая учительница, тайная мечта большинства учащихся мальчишек этой спецшколы, Вильмари Энейхауз, стройная и очень привлекательная блондинка, постаралась сохранить лицо спокойным. Но далось ей это с некоторым трудом, отчего она невольно нахмурилась. Что с нее еще было взять? Только окончившая в прошлом году университет, она пока не обросла нужной броней невозмутимости и еще позволяла прорываться своим живым эмоциям, чем быстро склоняла на свою сторону учеников. Яну было хорошо видно, что мисс Энейхауз старается подражать их директору, который славился своим невозмутимым выражением лица в любой ситуации. Ходили даже легенды, что тот никогда не меняет выражение своего лица. И опровергнуть это утверждение Ян не мог, потому что еще никогда на его памяти то не менялось. Саму же мисс Энейхауз он не очень жаловал. Юноша и сам не знал почему, но она ему не нравилась.

Второй экзаменатор, совершенно лысый профессор Черно Ханестке, преподававший у них философию, лишь на мгновение оторвался от своих записей, бросив взгляд на Яна, и вновь принялся с увлечением их просматривать.

А вот третий член комиссии, действующий инквизитор-ловец Элриан Колрак, недовольно нахмурился на его слова. Но Ян оставался спокойным. Это с виду инквизитор-ловец был брутальным и очень бородатым мужчиной, неопределенного возраста. А в жизни это был, наверно самый большой шутник, которого он видел в своей жизни. Юноша был с ним знаком уже более четырех лет и ни разу еще не видел того злым. Хотя он не обманывался этими веселыми шутками. Просто так в инквизиторы-ловцы нельзя было попасть, и поэтому Ян с огромной уверенностью мог утверждать, что если это будет нужно, Элриан Колрак без каких-либо сомнений убьет его и вообще всех, на кого укажет обвиняющий перст инквизиции.

— Элия просто повела себя как незрелый человек, — Ян начал отвечать на вопрос профессора Таунли. — Вместо того, чтобы нести ответственность за жизни своих, недавно родившихся близнецов, она просто убила себя, только лишь потому, что ее любимый оказался не таким, как она представляла. Ах, какая трагедия, — юноша закатил глаза, выражая свое отношение к такому поступку. — Вот я и говорю о ее психологической инфантильности в чистом виде, которую нам показывает автор в своем произведении.

— Но постойте, мистер Асанж, — не удержалась Вильмари Энейхауз. — Этим ее поступком автор хотел показать нам ее чистоту, она приняла на себя грехи своего любимого и своей смертью хотела искупить их перед божественными супругами.

— Ее чистоту? — Ян удивленно приподнял брови и посмотрел на мисс Энейхауз. — А в чем это выражается? Ее жертвой? Так ведь она ничего не добилась этим, как нам показывает история в дальнейшем. В чем чистота? В том, что она испугалась нести ответственность за свои поступки и ошибки? Ведь именно ради нее Сенекин совершал все свои злодеяния и пошел наперекор божественным супругам. В том, что вместо того, чтобы защищать своих родных детей, она сбросила с себя всю ответственность на совершенно чужих людей? Бросила своих новорожденных детей, которых должна была бы защитить от обезумевшего отца, ставшего злодеем. Нет, ее поступок — это поступок инфантильного человека. Если бы нужно было показать нам ее чистоту, то автор должен был оставить ее в живых, чтобы она воспитывала своих детей, живя с монстром, в которого превратился ее любимый и ограждая их от его пагубного влияния. Вот это была бы ее жертва. Тогда бы она несла ответственность за свои поступки и ошибки. Если бы она сохранила свои идеалы, то это было бы доказательством ее чистоты.

— Но вы ошибаетесь, мистер Асанж. Ведь поступи она иначе, тогда не было бы того, что произошло дальше. Просто вы еще слишком молоды, чтобы понять всю ту драму... — начала было мисс Энейхауз, но была прервана Яном.

— Вы меня простите, мисс Энейхауз, — Ян удивленно посмотрел на учительницу, — но, какая разница, какая там была драма? Она родила детей по своему собственному желанию. Они не просили рожать их. Родила? Будь добра неси ответственность до конца и вырасти этих детей, воспитай, позаботься о них. Я считаю так. А выбрать трагическую смерть лишь из-за того, что твои идеалы не совпали с действительностью, на мой взгляд, и есть самая настоящая инфантильность и эгоизм. Она же не задумывалась, что ее смерть принесет много горя ее родным и близким.

— Вы ошибаетесь, мистер Асанж, — мисс Энейхауз посмотрела на него со снисходительностью взрослого, который должен объяснять очевидное несмышленому дитю.

И этот ее взгляд очень сильно не понравился Яну. Он понимал, что в его суждениях есть часть юношеского максимализма, но примерно в том же ключе думало и немало умудренных опытом людей. К примеру, дядя Джулс, бывший сослуживец отца, который работал наемником, и раз в год навещал их с отцом. Как-то, увидев, что тот читает 'Далекие войны' они стали обсуждать это произведение и тогда дядя Джулс был не менее категоричен, только добавлял, что Сенекина вообще не нужно было инициировать и обучать, а сразу же прибить, раз его судьба могла принять такой оборот. Сам Ян с такой постановкой вопроса не был согласен, и они долго и много спорили с дядей Джулсом по этому поводу.

— Мисс Энейхауз, — Ян улыбнулся. — Это ведь не точные науки.

— Что вы хотите этим сказать? — Мисс Энейхауз слегка нахмурилась.

— Лишь то, что от меня требовали мое мнение, и я его высказал. Оно не может быть правильным или не правильным здесь. Это литература, а не точные науки, где возможен единственно правильный ответ. Я именно так воспринимаю поступки этих героев, пропуская их через свой обретенный опыт, — на этом слове инквизитор слегка шевельнулся и хмыкнул, а Ян заметил легкий жест рукой от профессора Таунли, который призывал его к молчанию и послушно замолчал.

Хотя он хотел продолжить и припомнить этой уже откровенно неприятной ему девушке ее двойное 'вы ошибаетесь', загнав в ловушку и выставив, как ту, которая не дает развиваться подрастающему поколению и, соответственно, не справляющуюся со своей работой, как преподавателя.

— Я не это имела в виду, — начала мисс Энейхауз, но, взглянув на профессора Таунли, который взглядом показал заканчивать диспут, продолжила не совсем так, как хотела. — Но, вы правы, вы имеете право на свое мнение и видение этого произведения.

За спиной Яна послышался недовольный гул учеников-поклонников молодой учительницы, но он не подал вида, что заметил это. Ему было просто плевать на их недовольство. Если кто-то из них решит выразить свое недовольство и попробовать проучить его, то он всегда был готов к этому. В свое время ему пришлось немало помахать кулаками, отстаивая свою независимость от этого школьного общества.

— Что ж, интересный спор получился. Думаю на этом все, — профессор Таунли обернулся посмотреть на своих коллег. — У меня больше нет вопросов к экзаменуемому. А у вас?

— Нет, — ответила Вильмари Энейхауз, которой после этого ничего иного не оставалось.

Профессор Ханестке лишь что-то отрицательно махнул рукой, а инквизитор-ловец промолчал.

— Поздравляю вас, мистер Асанж, вы сдали экзамен на девяносто три бала из ста.

— Благодарю, — Ян улыбнулся профессору, хотя хотелось скривить лицо. Он ответил на все сто баллов, но семь баллов с него показательно сняли за спор. Мол, ты молодец, но знай меру.

Впрочем, для него, что девяносто три балла, что девяносто семь, что сто баллов, все было едино. Главное он сдал экзамен и уже завтра может забрать свой аттестат. Даром ему не нужны все эти официальные церемонии, которые начнутся только через пару декад.

Юноша подошел к своему месту, один раз ловко избежав подножки от поклонника мисс Энейхауз, собрал свои вещи и вышел из светлого кабинета литературы, в котором провел много хороших и интересных часов. Профессор Таунли был прекрасным преподавателем и сумел привить многим своим ученикам любовь к чтению.

До главного в их городе офиса инквизиторов Ян добрался к обеду на автобусе. Он не стал заходить сразу, решив перекусить в одном из кафе неподалеку и переждать, здраво рассудив, что голодный инквизитор — злой инквизитор.

Само по себе здание инквизиции ничем не отличалось от остальной архитектуры города. Такое же добротное, с толстыми стенами из серого кирпича и небольшими окнами. Единственное что отличало его от других офисных зданий в этом квартале, это большой знак инквизиции в виде круга, разделенного вертикальной линией, над входом. А так обычное, недавно построенное, здание. Стоит только отметить, что недавно, это по меркам севера, где давно исчислялось сотнями, а недавно десятками лет. На севере любили строить на века. В здании было пять этажей, где верхние два были отданы под жилье ее агентов, работающих не в городе, а остальные были отданы для служебных помещений. Причем на верхние, жилые, этажи вела отдельная лестница, для удобства проживающих там людей.

Сразу за входом в здание был большой холл. Метрах в пятнадцати стояло ограждение, разделяющее холл на две части. В первой части, между входом и ограждением были расположены складные стульчики, такие, как на спортивных стадионах, для ожидающих людей. Посередине ограждения стоял пропускной пункт, состоящий из специальных врат, перед которыми сидел за столом дежурных охранник. Обычно этот охранник проверял документы и заносил данные в журнал посещений.

Возле пропускного пункта его уже ждали. Невысокий и сутулый инквизитор, с крепко сбитым телом, которое уже начало слегка полнеть, и слегка волнистыми, вечно растрепанными волосами, среди которых уже было полно седых. Этот мужчина производил довольно странно впечатление. Помятая, мешковатая одежда, создавала ощущение, будто он только что спал в ней. Недалекое выражение лица с крупным носом и со слегка смущенной улыбкой заставляли воспринимать этого инквизитора как простака. Но любой поверивший этому образу был бы в корне не прав. За глуповатым выражением лица скрывался очень острый ум. Ум одного из лучших инквизиторов-расследующих. Если бы Ян не был случайным свидетелем того, как ловко этот мужчина решает сложные логические задачки, то и он бы был одним из тех, кто купился на его внешность.

— Здравствуйте, мистер Асанж, — лицо инквизитора-расследующего озарила искренняя дружелюбная улыбка, и он исполнил легкий поклон.

— Здравствуйте, мистер Киц, — Ян не стал улыбаться в ответ, но также поклонился.

Он не помнил, когда это началось, но они всегда так друг другу кланялись.

— Как прошли ваши выпускные экзамены, мистер Асанж? — Вежливо поинтересовался мистер Киц.

— Легко, — ответил Ян. — Все сданы на девяносто баллов и выше.

— Я в вас ни капельки не сомневался, мистер Асанж, — вновь дружелюбно улыбнулся инквизитор-расследующий. — О нет, никогда, — и покачал головой с лукавым выражением в глазах.

— Снова спорили с мистером Ли? — Ян слегка скосил взгляд на мужчину.

— Что поделать, мистер Асанж, если моего коллегу ничему жизнь не учит? — Невинно посмотрел на него инквизитор.

— Не стараться нажиться на этом коллеге? — Ян иронично приподнял правую бровь.

— Нажиться? — Удивленно вздернул брови мистер Киц. — Что вы, мистер Асанж. Никоим образом. Разве я бы посмел? Что вы, а несколько солов не сделают мистера Ли беднее. Да и мне на пользу пойдут, вот куплю себе несколько сигар. Мои как раз заканчиваются, а моя жена, миссис Киц, сейчас строго следит за моим здоровьем и не желает, чтобы я травил свой организм никотином. Она у меня очень умная и заботливая.

— Если вы рассчитываете купить себе несколько сигар, то это уже не несколько солов, — заметил Ян.

Даже одна сигара в их городе стоила около трех тысяч солов.