Властелин обезьян

— Не выстрелит, я привычный, — заверил его Терри. — На перекрестке налево.

— Перекресток — это там, где большая помойка перевернута? — уточнил Кот.

— Да, все верно, — кивнул Терри. — Там, за кучей мусора, есть перпендикулярная дорога, ее отсюда не видно. Вот, теперь видно.

— Охренеть, — сказал Кот и выругался. — Наших либералов бы сюда на денек-другой...

— Не выживут, — сказал Терри. — Я и то в гетто не смогу выжить, а обычный барчук...

— Кот, стой!! — завопила вдруг Елка во весь голос.

Кот машинально ударил по тормозам, джип встал на месте, как вкопанный.

— Кот, вперед! — рявкнул Терри. — Выполнять только мои команды!

Он передернул затвор винтовки, чтобы Кот лучше осознал значимость произнесенного. Но реальной опасности пока не было. В ста метрах впереди кучковались макаки в количестве примерно десяти особей, но даже отсюда видно, что они вусмерть упороты и не опасны даже сами для себя. Но если турист перестанет слушаться проводника, то потом, не дай бог...

Кот нервно сглотнул и переложил ногу с тормоза на газ. Джип тронулся.

— Воняет-то как... — пробормотал Кот.

— Стойте! — крикнула Елка, почти так же громко, как в первый раз. — Там ребенок! Прямо на куче мусора валяется!

— Он мертвый, — разъяснил Терри. — Макаки своих мертвецов редко хоронят, чаще в мусорку выбрасывают. Или жрут.

— Их разве ширяют от прионных инфекций? — удивился Кот.

— Их даже от малярии не ширяют, — сказал Терри. — У вас, кстати, набор прививок полный, я надеюсь?

— Конечно, — ответил Кот. — Самое топовое ширево, полтинник за ампулу.

— Пятьдесят рублей? — удивился Терри.

— Пятьдесят тысяч рублей, — поправил его Кот.

— А, — сказал Терри. — Теперь понятно. Угу.

Елка неожиданно выругалась, громко и грубо, как ругаются женщины из так называемых цивилизованных стран.

— Он не мертвый! — воскликнула она. — Он шевелится! Кот, поворачивай! Там рядом крысы...

На этот раз Кот не отреагировал на женскую истерику, не стал поворачивать машину.

— Забей и расслабься, — посоветовал он ей. — Мертвый, не мертвый — его проблемы, не твои.

— Он белый, — не унималась Елка. — Ладно бы макака или ниггер...

— Макаки не имеют национальности, — заявил Терри. — Европейцев среди них тоже хватает, даже русские иногда попадаются.

— Русские-то откуда? — удивилась Елка.

— Наркоманы, например, — объяснил Терри.

— А, тогда да... — вздохнула Елка. — Нет, не понимаю я этого идиотизма: на наркотик деньги есть, а на лекарство — нет! Что может быть проще: ширнулся один раз — ширнись другой и не парься. Я однажды два месяца просидела на героине, под конец, помнится, как сядешь на кровать, смотришь на часы, а уже полчаса прошло...

Терри не смог подавить негодующе-злобный вздох. Хорошо им так рассуждать, клятым москалям, ширнулся раз, ширнулся другой... Пятьдесят косарей за одну прививку для них не деньги. Козлы зажравшиеся! Терри относил себя к верхнему слою украинского среднего класса, но генетическое ширево, снимающее с иглы, не смог бы позволить себе даже он. Он и на антиалкоголь-то едва наскреб, пришлось одалживать у лысого Рустема, отдал, слава богу, без проблем, а если бы не отдал? Валялся бы сейчас на груде мусора, как этот ребенок...

— А что там за карлики рыщут? — спросила Елка.

— Павианы, — объяснил Терри. — Наслал нечистый... Если подойдут на двадцать метров — стреляйте без предупреждения. У вас под сиденьями пистолеты, забыл показать, там ближе к наружной стороне такой зажим...

— Я не умею стрелять, — сказал Кот.

— Я тоже, — сказала Елка.

— Мне казалось, нас защищаешь ты, — сказал Кот.

Терри вздохнул и сказал:

— Значит, буду защищать я. Спасибо, что признались, теперь буду осторожнее.

— Разве павианы опасны? — удивился Кот.

— Поодиночке нет, — ответил Терри. — Но десять павианов, вооруженных камнями, убивают леопарда за минуту. А еще у них есть домашние собаки, в основном дворняги, но попадаются и метисы бойцовых.

— У павианов? — удивилась Елка.

— Да, у них, — подтвердил Терри. — А по весне один самец научился управляться с пистолетом. Стырил у кого-то, они это любят, а потом, видать, ковырялся, ковырялся и как-то научился. Павианы — они умные, сволочи.

— И что? — спросил Кот. — Чем все кончилось?

— Подстрелил кого-то из макак, потом его самого подстрелили, — ответил Терри.

— Жуть, — сказала Елка.

— Да ладно вам, — отмахнулся Терри. — К этому быстро привыкаешь. Тем более, что гетто мы уже проехали.

Действительно, гетто они уже проехали. Дорога утратила всякие следы искусственного покрытия и превратилась в просеку с колеями. Зато исчезли горы мусора и грязи, немыслимые хибары по обеим сторонам дороги, кривоногие и толстопузые грязные дети, среди которых так много калек, взрослые ниггеры, одни грозные, другие жалкие, макаки всех цветов кожи... Нет, не зря говорил какой-то философ, без человеческого присутствия природа становится только прекраснее. Земля, трава, деревья, птички, бабочки...

Как по заказу, из-за облаков выглянуло солнце, пейзаж утратил последние остатки унылости, стал радостным и мажорным.

— Солнце настоящее? — спросил Кот и ткнул пальцем вверх.

— Настоящее, — кивнул Терри. — Зеркало там тоже есть, но в полдень его не видно, теряется в лучах настоящего солнца. Очень удобно, не как в настоящей Африке, там белому человеку с десяти до двух лучше на улицу не выходить, сгораешь моментально. Если, конечно, не вштырен от загара. А здесь хорошо, весь день печет равномерно, без экстрима.

— А где зверье? — спросила Елка. — Я читала, тут полно всякого зверья.

— Так и есть, зверья полно, — подтвердил Терри. — Оно повсюду. Но не рядом с дорогой. Если хотите, можно съехать, поискать... Вон, глядите, на три часа три слонихи со слоненком-сеголеткой.

— Где? — не поняла Елка. — Причем тут часы?

Терри открыл рот, чтобы объяснить, но Кот успел раньше него.

— Три часа — это строго направо, — сказал Кот. — Представь себе циферблат аналоговых часов, двенадцать — вперед, шесть — назад.

— А, вижу! — воскликнула Елка. — Какие они маленькие... А где бегемоты?

— В Днепре, — ответил Терри. — Носороги ближе к Конотопу, они предпочитают более сухие места. Тут иногда буйволы попадаются, но чаще всякая мелочь типа антилоп. А вон, кстати, один образец прямо по курсу.

— Прикольный козлище, — сказала Елка. — Ой, а чего это у него с ногами? И с мордой тоже...

Ответить Терри не успел, но успел вскинуть винтовку. И когда козел-мутант заблеял диким голосом и ринулся в самоубийственную атаку, разрывная пуля остановила разбег животного прежде, чем его атака стала представлять реальную угрозу. Елка завизжала как резаная и закрыла лицо ладонями. Кот втянул голову плечи и надавил на газ.

— Тормози! — завопил Терри. — Сворачивай!

Но было уже поздно. Со всего размаху джип налетел передним колесом на грудную клетку поверженного козла, хрустнули кости, звериный вопль оборвался. Машину тряхнуло, подбросило, на мгновение Терри показалось, что сейчас он не удержится на сиденье и полетит к чертовой матери в придорожные кусты: сам в одну сторону, винтовка в другую. Но ничего, удержался, за секунду до того, как переворот на крышу стал неизбежным, Кот выровнял машину вывел на ровное место, остановил. Молодец, вовремя у него прошло помутнение сознания.

Елка перестала визжать, опустила руки и стала оглядываться с любопытством. Челюсти Кот ритмично двигались, Терри прислушался и понял, что Кот ругается. Уже давно ругается на самом деле. Витиевато, но косноязычно.

— Что это было? — спросил Кот, когда исчерпал запас ругательных слов.

— Козел, — объяснил Терри. — Мутант. Из Припяти.

— Ты, Кот, тоже козел, — сказала Елка. — Гуглил он, дебил косорылый. Нет, блин, никаких мутантов, твою мать.

— Ну, я, блин, не знаю, — сказал Кот. — Но там точно везде написано, что радиации нигде нет. Кроме отдельных точек.

Терри решил, что пора чуть-чуть приоткрыть завесу тайны.

— Радиации действительно нигде нет, — сказал он. — Мутантов делают искусственно, в лабораториях. И запускают в зону для антуража, на потеху туристам. Некоторые перебираются в Бампассу через границу, там заграждения чисто символические.

— А откуда там мутант-антилопа? — спросила Елка.

— Это не антилопа, — ответил Терри. — Это домашний козел. Мутировавший. Приглядитесь.

Туристы пригляделись и снова стали ругаться. Терри огляделся и решил, что близкой опасности нет, можно ненадолго выпустить винтовку из рук. Поставил на предохранитель, положил на заднее сиденье, спрыгнул на землю, открыл багажник, выдвинул ящик с охотничьим барахлом, вытащил большой разделочный тесак.

— Ты чего? — испуганно спросил Кот.

Терри подавил искушение зло пошутить, и ответил серьезно:

— Козла разделаю. Хорошее мясо.

— А ничего, что мутант? — поинтересовалась Елка.

— Ничего, — подтвердил Терри.

И вспорол животному брюхо. Хлынула кровища. В кустах у дальней обочины кто-то кашлянул. Терри расстегнул поясную кобуру.

— Там человек, — неуверенно произнес Кот.

— Не человек, а три гиены, — поправил его Терри. — Мама с двумя детьми. Они не нападут.

— Может, поедем? — предложила Елка. — А то из графика выбьемся...

— Из графика выбиться не страшно, — заверил ее Терри. — А вот оставлять мясо на дороге нельзя. Такой поступок ни ниггеры не оценят, ни администрация заповедника. Набегут гиены, нагрызут костей, знаете, какие после них острые осколки остаются? Потом будут колеса дырявить... На дороге мясо оставлять строжайше запрещено. Тем более такое хорошее мясо. Масамба спасибо скажет...

— Масамба — это вождь племени? — поинтересовался Кот.

— Не вождь, колдун, — уточнил Терри. — Вождя у них, по-моему, вообще нет. Хотя кто их разберет, этих ниггеров, они такие дикие... Кот, помоги, пожалуйста, будь добр.

Кот выбрался из-за руля, Терри указал ему на только что отрезанную козлиную ногу. Кот ухватился около копыта, но неудачно, мягкая ладонь скользнула по кровище, копыто вывернулось из ладони и ударило Кота в пах. Но не сильно, скорее напугало, чем ударило. Елка засмеялась.

— Давайте я лучше сам, — проворчал Терри.

— Нет, я справлюсь, — возразил Кот и со второго раза таки ухватился нормально.

Они погрузили расчлененного козла в багажник, а что не влезло, свалили на пол перед задним сиденьем. Позвоночник с ребрами оттащили за кусты, не успели Терри и Кот вернуться к машине, как из-за кустов послышался хруст и чавканье — семья гиен приступила к обеду. Голову козла Терри тоже хотел отдать гиенам, но Кот настоял, чтобы сохранить ее как трофей.

— С ниггерами будешь сам договариваться, — сказал ему Терри. — Лицензия на трофей денег стоит.

— Да без проблем, — ответил Кот. — Вряд ли это очень дорого.

Терри ничего не сказал вслух, только крякнул вполголоса. Для человека, способного заплатить пятьдесят косарей за одно ширево, во всей Бампассе нет ничего дорогого. Да и не только в Бампассе. Хорошо быть русским...

2

— Рафаэль! — позвала Эмма. — Рафаэль, бабуин тебя поимей! Чего не отвечаешь, чмо, сколько можно орать?!

Рафаэль снял наушники и раздраженно отозвался:

— Не можно орать — не ори. Что надо, женщина?

— Жопу от пенька оторви! — велела ему Эмма. — Прирос уже, сам стал как пенек! Чего туристы опаздывают?

Рафаэль безразлично пожал плечами

— А я почем знаю? — ответил он вопросом на вопрос. — Что я тебе, доктор?

— Ты дебил, — заявила Эмма. — То над планшетом сидишь, то траву куришь. Ничем в жизни не интересуешься! Ты в курсе, что твой сын вторую подряд курсеру заваливает?

— Который сын? — уточнил Рафаэль. — Махмуд или Елисей?

Эмма всплеснула полными черными руками и набрала в могучую грудь побольше воздуха. Рафаэль понял, что сейчас начнется концерт. Он не ошибся.

— Совсем мозги прокурил, хер носорожий! — заорала Эмма. — Елисей не твой сын, мудило! Елисей от Миякэ длинноносого, а от те6я мне бог послал Махмуда и... помнишь, кого еще? Или тоже забыл, козлина?

Планшет требовательно пискнул — ферма требовала внимания. Рафаэль бросил на экран быстрый тоскливый взгляд. Свинья девятого уровня забеременела, как же не вовремя! Какой черт угораздил старшую жену начать ор в такое время... А туристы действительно опаздывают, как бы чего не случилось...

— Оставь от меня, женщина, — сурово произнес Рафаэль. — Раскричалась, как драконова жаба на рассвете. Господи, заткни ее, будь любезен, пожалуйста.

Но это пожелание не сработало. Оно почти никогда не срабатывало, чаще всего оно только разъяряло вздорную женщину. Вот и сейчас разъярило.

— Вы только поглядите, люди добрые! — завопила Эмма. — Забыл, как родного сына зовут! Ты когда по нужде в лес идешь, мамуку из штанов доставать не забываешь?

— Да пошла ты, сука, — проворчал Рафаэль себе под нос.

Погасил экран планшета, воткнул в зарядку, отложил в сторону. Все равно уже ни поиграть, ни в фейсбуке посидеть нормально не получится. И куда, спрашивается, подевались туристы?

Рафаэль надел смарт-очки и кликнул глазом в нужную кнопку. Терри отозвался на вызов, но не в голосовом режиме, а в текстовом, он всегда так делает, когда с туристами. Туристы не любят, когда ниггеры разговаривают по телефону или сидят в фейсбуке, они думают, что раз ниггер, значит, только вчера слез с пальмы, должен ходить голым, говорить с акцентом, понимать вопросы со второго раза, трахать все что движется, наркоту ширять любую, какая только найдется... Уроды, блин, бледнолицые, сто ишачьих херов каждому в сраку!

Сообщение прорисовывалось медленно, по буквам — кликать глазом по виртуальной клавиатуре не слишком удобно, быстро так ничего не напишешь. Однако...

— А ну заткнулась живо, сука толстожопая! — рявкнул Рафаэль. — Кто тут из детей рядом... Баунти! Баунти, беги на площадь, стучи в рынду, одна нога здесь, другая там!

Маленькая Баунти радостно завизжала и побежала в сторону площади, выкрикивая на бегу:

— Туристы едут! Туристы! Ура, ура, ого-го!

Вскоре по лесу разнесся звон рынды. И сразу деревня преобразилась, как по волшебству.

Из хижин выскакивали мужики и бабы, и немедленно, не тратя ни секунды на посторонние слова и дела, принимались за работу. Все роли были давно распределены и закреплены многократными тренировками. У Рафаэля в семье, например, Эмма по тревоге снимала с веревок неаутентичную одежду и прятала в погреб, а затем помогала Амели, младшей со-жене, снимать с крыши спутниковую антенну. Амели как раз к этому времени успевала отвернуть болты и ослабить крепления, но одна она снять антенну не могла, а вдвоем со старшей со-женой — в самый раз. А пока женщины убирали крупные признаки цивилизации, дети занимались мелочами. Каждому ребенку, достигшему семи лет, был выделен свой сектор, который полагалось внимательнейшим образом осмотреть и очистить от высокотехнологичного мусора наподобие полусобранного "Лего", пустых банок из-под пива и тому подобного. А для близорукой Адели, неспособной к уборке мусора по состоянию здоровья, было особое дело — вытащить из особого сундука аутентичные африканские наряды и разложить по кучкам, каждому свой наряд, чтобы каждый мог переодеться в негритянское и ничего не перепутать. А то было как-то, Эмма воткнула колдовские перья себе в голову, туристы ничего не заметили, а деревенские мужики потом над Рафаэлем весь сухой сезон смеялись, говнюки драные.