Балет. Серебряные крылья. Книга 2

— Началось, — беззвучно прошептал Марков, видя, как адепты затаскивают на возвышение, являющееся мини-сценой людей из толпы. Предпочтение оказывалось подросткам, которые были достаточно взрослыми, чтобы иметь возможность играть отведенную им роль в этом жестоком спектакле, но все равно оставались детьми.

Полковник сжал зубы и набрал на клавиатуре, расположенной перед ним замысловатую комбинацию. Он, как аналитик, сообщал руководству, что дальнейший сбор информации считает нецелесообразным и рекомендует начинать штурм немедленно.

А в следующую минуту Марков схватился за сердце, в который раз за сегодняшний день пообещав себе уйти на пенсию. Один из адептов схватив за лацкан джинсовой курточки тащил к сцене девчонку лет четырнадцати-пятнадцати. Хорошенькую. С по-детски округлым личиком и золотистыми кудряшками. Она тихо всхлипывала и шепотом умоляла отпустить ее к маме.

И Вирэн ничего не стоило пропустить их обоих. Отвернуться. Закрыть глаза. И никто бы ее не упрекнул. Ведь она и ее друзья уже сделали все возможное для спасения мирных граждан. И требовать от них большего было бы попросту нечестно.

Хотя и не требовали от нее ничего. Диана сама приняла это решение. Глупое. Безрассудное. И все же правильное. Как ни крути, взрослые всегда в ответе за жизни детей. Ты в ответе. Даже, если взрослым являешься без году неделю.

Вирэн схватила маленькую заложницу за руку и дернула на себя. Куртка из пальцев террориста выскользнула. А сама девушка, исполнив стремительный пируэт оказалась на месте девочки. Адепт Белого пути то ли был сбит с толку произошедшем, то ли посчитал обмен равнозначным, но он молча схватил Диану за запястье и потянул к сцене.

ГЛАВА 3

— Ты сошел с ума, — констатировал лейтенант Кейн, глядя на давнего друга, сидящего в кресле, напротив. — Что ты будешь делать на гражданке?

— А что я тут делаю? Но с чего ты взял, что я хочу вообще уйти со службы?

— Ну, ты же собрался уволиться из Артена.

— Да, — задорно, как-то по мальчишечьи улыбнулся Вадим Аверин. — Но про уход на гражданку я и слова не сказал. Это уже ты придумал. Подыщу себе что-нибудь. И дальше буду верой и правдой служить Отечеству. Не беспокойся. Просто, делать я это буду не здесь, а где-нибудь в другом месте.

— И найдешь? Я имею в виду равноценную должность.

— Даже если не найду, что с того? Пойду на понижение. Буду служить не в Военной академии, а в каком-нибудь кадетском корпусе. Все пользы больше будет.

— Ты же не любишь детей, — не сдавался Майк Кейн.

— Я не люблю недовзрослых, которые учатся здесь. А к детям у меня нормальное отношение.

— Ты так легко говоришь об этом.

— А как мне об этом говорить? Ты же знаешь. Я не люблю Артен. Для меня это место — клетка, место почетной ссылки, куда отправили калеку-героя.

— Так хочешь свободы?

— Я хочу жить. С ней. Хочу свой дом. Дочку, которая будет миниатюрной копией Дианы тоже хочу. Хочу делать что-то, что кроме меня не может сделать никто. Не просто являться символом стойкости духа и верности Родине. Осточертело работать наглядным пособием. Мне нужно по-настоящему приносить пользу.

— Можно подумать, в Артене ты просто штаны просиживаешь!

— Нет, конечно. Но делом... настоящим делом я это считать не могу. Никакого удовлетворения мне моя работа не приносит. А ведь может... нет, должна приносить.

— Решил по полной воспользоваться шансом и полностью поменять свою жизнь?

— Можно и, так сказать. Как бы оно не повернулось, я никогда не стану жалеть о своем решении. Потому что оно — единственно верное. Пойми же ты меня! Не имею я права ломать ее крылья, удерживая рядом с собой. Но и рвать на части собственную душу, отпуская Диану, я не желаю.

— Вадим, ты не подумай, что я тебя отговариваю или что-то в этом роде. Выбор мне твой нравится. Дана — хорошая девочка. И подходит тебе очень. Я только рад буду, если ты обретешь с ней свое счастье. Однако не торопишься ли ты? Все как-то слишком быстро.

— В моем случае или быстро, или никак. И ты должен это понимать. Формально, она — моя подчиненная. Мы не можем просто встречаться, не задумываясь о свадьбе.

— Да, понимаю я. Все понимаю! Но в отношениях спешка только вредит. Люди должны сначала поближе узнать друг друга, проверить свои чувства, а потом уже жениться. Ведь большинство разводов случается, как раз потому, что супруги просто были не готовы к семейной жизни.

— Антония тоже так думает?

— Конечно!

— Конечно, — передразнил приятеля Вадим. — Любит она тебя. Вот и потакает твоей дури. Три года... это на мой взгляд, за гранью добра и зла. Пора бы уже...

— Что 'пора'?

— Определяться. Или вы женитесь, или расстаетесь. Решительнее надо быть, Майк. Решительнее. Иначе уведут твою красавицу. И что тогда делать будешь?

— Не уведут. Мы, кстати, решили съехаться. И если продержимся год, то сыграем свадьбу.

— Наконец-то! Но романтики в тебе нет. Один прагматизм. А с виду и не скажешь.

— Я на вещи реально смотрю. У меня характер — не сахар.

— Можно подумать у меня лучше. Или у Дианы. По моему мнению людей с легкими характерами, вообще, не существует. У всех свои страхи, комплексы и вредные привычки. Со всеми сложно.

— Только степень сложности разная. А с Вирэн не должно быть так уж тяжело. Тебе, по крайней мере. Я долго за ней наблюдал.

— И к каким выводам пришел? — Вадим заинтересованно посмотрел на собеседника.

— У нее комплекс младшей сестры. Видимо, в детстве рядом с ней был мальчик, который заботился о ней, оберегал. А заодно и давил робкие ростки феминизма, если таковые в ее душе, вообще, появлялись.

— Да. Она рассказывала мне о нем.

— Вот! И у нее сложилась определенная модель взаимоотношений с мужчинами. Не могу, сказать, что ей необходимо сильное плечо рядом. Диана самодостаточна. Иногда мне кажется, что ей для счастья нужен только балет.

— Диане тяжело сходиться с новыми людьми. Но разве можно ждать от нее чего-то другого? Она сирота. Родственников вообще нет. А одноклассники, которые заменили ей семью, погибли. Не мне тебе объяснять, как это тяжело. Пережив горе утраты, сложно кого-то снова впустить в свою жизнь.

— Я немного не о том. Ей комфортно рядом со 'старшим братом', мужчиной, который старше, опытнее, умнее, рядом с тем, кто может о ней позаботиться.

— Я не совсем понимаю, о чем ты.

— Риз и Андерс. Эта троица с первого дня в Академии не разлей вода. А на почве чего они сдружились? — Менторским тоном спросил Майкл.

— Не знаю.

— Кто-то не очень хороший назначил одну маленькую девочку старшиной целой группы.

— Я злой был.

— На этого ребенка?

— На себя, скорее. Но, наверное, и не нее тоже. Не честно в семнадцать лет быть такой красивой. Мне она понравилась. Но чувствовать себя педофилом — удовольствие ниже среднего.

— Педофилом? Скажешь тоже. Ей было без малого восемнадцать было.

— Я почти в два раза старше.

— Велика трагедия! — скривился Майк. — Но вернемся к нашим баранам, то есть к этой троице. Ты назначил Вирэн старшиной. Риз посчитал, что ты увидел в Диане огромный потенциал. Это мне Каро по секрету рассказала. Андерс решил, что ты — садист-маразматик. Но они оба искренне посочувствовали Диане и начали ей опекать ее, помогать по мере сил и возможностей. А потом заразили этим половину своей группы. Мелкая же принимает это как нечто само собой разумеющееся.

— Ее хочется... опекать. И подобное желание, как ты правильно заметил, возникает не только у меня.

— Ревнуешь?

— Еще как! Причем, ко всем и сразу. Хотя Риза, Андерса и, пожалуй, Морье я готов исключить из этого списка. Эти трое влюблены по уши. И, слава богу, не в Диану.

Тон Вадима был полушутливым, однако говорил он чистую правду. Свою девочку он, ревновал. Тихо и безнадежно. Правда, не к курсантам Артенийской Военной Академии. И даже не гипотетическим соперникам, которым только предстоит стать между ним и его девочкой. А к балету.

Если мужчина поставит перед собой такую цель, то обязательно донесет до своей любимой одну простую мысль. Так хорошо, как с ним, ей ни с кем не будет. Он — лучший. И другие ей попросту не нужны.

С Мечтой, целью всей жизни такое не пройдет. Нет, можно, конечно с этим поспорить. Не так уж сложно внушить восемнадцатилетней девчонке, что муж и дети важнее карьеры и личного роста. Но сделать это и не сломать ее невозможно.

Аверин тяжело вздохнул, досадуя на себя за глупость. Ну, смешно же! И недостойно мужчины и офицера. Да и как можно в тридцать три года изводить себя мыслями о том, что твоя невеста танцевать любит больше, чем тебя?

У Вадима зазвенел наручный коммуникатор. Майор глянул на экран и нахмурился.

— Полковник вызывает, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Маркер красный.

— Приоритетная задача. Думаешь, что-то случилось?

— Иначе стал бы Дорга отсылать мне сообщение с приказом срочно явиться к нему? Ладно, друг, я побежал. Потом договорим. Ты же сейчас домой? Передавай Антонии привет.

— Заскочишь к нам на ужин? Не обязательно сегодня. Когда найдешь на нас время. И невесту свою захвати. Тони до ужаса хочется посмотреть на роковую красавицу, которая похитила твое сердце.

Аверин уже собрался переступить порог, как тишину его кабинета разбила еще одна трель.

— И меня начальство вызывает, — растерянно произнес Майк

— Тогда пошли вместе. И поторопись! Дорга, ждать не любит.

— Конечно.

В кабинет начальника Академии они вошли напряженно размышляя, что от них могло понадобиться полковнику в субботу днем? Идей не было ни у одного, ни у второго.

То, как их встретил Дорга, Вадиму очень не понравился. Его начальник был бледен и явно взволнован. Что могло выбить из колеи этого человека, известного всем своей сдержанностью и умением держать эмоции под контролем, представить было сложно. Случилось что-то очень нехорошее. А слова полковника только усилили это предположение:

— Садитесь.

— Что-то произошло? — явно чуя неладное с порога спросил лейтенант Кейн.

— Сядьте! — неожиданно зло рявкнул на них начальник Академии.

Мужчины переглянулись, но потом все же послушно опустились в кресла для посетителей.

— Вы знаете парк развлечений Эверлен?

— Это тот... подземный? — Вадим попытался выудить из памяти хоть что-то. — Который под площадью Поющих Фонтанов?

— Да. И сегодня Эверлен был захвачен последователями Белого пути.

— И что они требуют на этот раз? — возведя глаза к небу спросил Майк.

— Освобождения Рами Дуа Нии. Только их духовного наставника уже казнили. Сегодня. За час до их акции. Полиция готовит штурм. А любой штурм — это жертвы. Вы должны это понимать.

Полковник помолчал с полминуты, а потом тихо, стараясь не встречаться глазами со своими подчиненными, обронил:

— Там ваши ребята.

— Кто? — севшим голосом прохрипел Вадим, интуитивно понимая, чьи имена сейчас услышит.

— Дрейк. Андерс, Риз, Снежные, Польский, Морье, Талин... и Диана Вирэн. Мне очень жаль.

— Не может быть! — Вадим подскочил с кресла и подскочил к письменному столу, отделяющего полковника от двух его подчиненных.

— Это какая-то ошибка! — произнес Майк севшим голосом. — Они же всей группой собирались в этот парк. Потом передумали. Не пошли.

— Нет. Это информация из официального источника. Повторюсь, мне очень жаль, но они там.

— Что вам еще сообщили? — старательно сохраняя на лице невозмутимое выражение, спросил лейтенант Кейн. Хотя давалось ему это очень тяжело.

У педагога не должно быть любимчиков. Да, не должно. И Майкл понимал это. Но в любом правиле всегда есть исключение. У него таких было два. Диана Вирэн и Каролина Дрейк. К остальным курсантам он старался относиться более или менее ровно. Но первая являлась не просто невестой, но любовью его лучшего друга. А вторая...

Он никогда не был влюблен в старшину своей группы. Он ее любил. Не как женщину. В его отношении никогда не проскальзывало и капли физического влечения. Его любовь, как бы редко это не проявлялось в мужчинах, все эти годы оставалась платонической.

Каро была ребенком о котором он должен был по мере сил и возможностей заботиться. Воспринимать ее иначе у него просто не получалось. Лучшая ученица курса. Лидер. Всегда такая спокойная. Серьезная. Ответственная. Порой даже сверх меры.

Ее часто хвалили другие преподаватели, отмечая, что она кажется намного старше своих лет. И лейтенант с грустью понимал, как они слепы. Потому что никто, кроме его самого и, пожалуй, Джейсона Риза не замечал, что в ее лазоревых глазах плещется грусть маленькой девочки, которую несмотря на все ее попытки быть не просто хорошей, а самой-самой лучшей, никто не любит.

Майк все голову ломал. Почему так? Что ее так гнетет? И только через год или около того Каролина, начав доверять своему куратору рассказала банальную в наше время историю. Ее родители поженились не от великой любви, скорее по молодости и глупости. У них родилась дочь. А потом они развелись. Но вскоре, учтя старые ошибки, завели новые счастливые семьи. Маленькая Каро разрывалась между своими самыми близкими людьми, которые тянули ее в разные стороны, настраивая друг против друга. Правда, развлекались они этим не долго. Всего пару лет. Потом и у ее мамы, и у ее папы родились другие дети и им обоим стало не до первенца-подростка.

— Известно не так уж много, — со вздохом ответил полковник. — Связь в парке заблокирована. Но наши ребята как-то смогли прорваться. Даже с полицией связались. Так что сейчас они активно помогают готовит штурм. Его начало, как мне кажется затягивать не станут. Повторения трагедии Андорского театра не желает никто. Но тогда был шанс решить все миром. Поэтому они все медлили, пытались договориться. Все же там были дети.

— И пока эти недоумки надеялись на чудо, всех детей просто расстреляли, — зло напомнил Вадим.

— Нас там не было и судить их мы не можем.

— Да, конечно, — саркастично отозвался майор. — Вам известно еще что-нибудь?

— Пока что все наши курсанты живы. Мне обещали сообщить, когда это изменится.

— Когда, а не если? — уточнил Вадим, бросив на своего начальника злой взгляд. — То есть эти сволочи уже заранее похоронили наших детей?! И на то, что они выживут уже никто и не надеется?

— Надежда есть всегда. Но... присядь, Вадим.

— Зачем?

— Я прошу тебя.

— Нет. — Аверин упрямо мотнул головой. — Говорите. Что-то с Дианой? Она ранена?

— На площади Поющих Фонтанов развернут большой голо-экран, — заговорил полковник, стараясь не встречаться глазами со своими подчиненными. — В основном на нем транслировалась реклама парка, сообщалось об акциях и театрализованных представлениях. Сейчас он показывает малую сцену на которой стоят двенадцать заложников. Диана стоит среди тех, кого террористы начнут расстреливать в первую очередь. И даже если штурм начнут прямо сейчас, шансы спасти ее и тех, кто рядом с ней, минимальны. Мне тяжело говорить такое. Но, Вадим, ты должен быть готов и к такому исходу.

— Она выживет!