Балет. Серебряные крылья. Книга 2

Дану Эстар не интересовал. И тут генерал жестом фокусника достал из внутреннего кармана своего безупречно отглаженного кителя белый конверт с вензелем Танийской Академии Классического балета.

— Приказ о восстановлении. Вас ждут к началу учебного года.

Это был удар в самое сердце. Ей стало сложно дышать. На глаза навернулись слезы. Вот он билет в прошлое. Только руку протяни. Да что толку?

Дэна и остальных ребят это не вернет. Ну, почему нельзя воскрешать мертвых? За то, чтобы все ее одноклассники, даже заноза Ева, вернулись в мир живых, Диана Вирэн была готова пожертвовать многим.

Но ни им, ни ей учиться там уже не суждено.

— Если вы думаете, что она сейчас разрыдается от счастья, то глубоко ошибаетесь, — Выдохнул

Рей бросив на генерала укоризненный взгляд. — Мари, дай ей воды.

Диана трясущимися руками вцепилась в стакан, который подала ей подруга. А Тейлов вопросительно вскинул бровь.

— Тот, кто подкинул вам эту 'гениальную' идею либо потрясающе некомпетентен, либо решился на открытую провокацию. Лично я ставлю на второе. Хотя доказать злой умысел вряд ли удастся.

— Почему вы считаете, что он есть?

— Ваше предложение для нее форменное издевательство, — Рей сморщился, как от зубной боли. — Диана не сможет вернуться в Танийскую Академию. По многим причинам. Во-первых, травма. Ей не удастся вернуть прежнюю форму за ближайшие несколько месяцев. А если так, что она там будет делать? Смотреть, как другие учатся? Экзамен ведь она сдать не сможет. Во-вторых, это учреждение имеет устав, запрещающий своим учащимся вступать в брак. Культурное наследие позапрошлого века. А мы все знаем, что ее свадьба состоится в ближайшем будущем. Так что ей нужно будет или отменить свадьбу, или развестись к сентябрю. И мне вот интересно, не хотел ли этот человек еще и майора Аверина этим уколоть. А если хотел, то почему?

— Я вас услышал, курсант Андерс, — ответил Тейлор задумчиво. — Мисс Вирэн, я приношу извинения за произошедшее от имени министерства и от себя лично. В этой ситуации разберусь. Слово офицера.

ГЛАВА 17

Дана потухла. Из нее словно бы ушла душа, оставив пустую оболочку. Вадим заметил это не сразу. Девушка постоянно ссылалась то на усталость, то на головную боль и постоянно просила оставить ее одну. Но не твердо и решительно, как она всегда предпочитала, почти что жалобно. Такое поведение мужчину настораживало. Однако спешить с выводами он не собирался. Может у нее и правда, голова болит? Да и кровопотеря была нешуточной, что и должно давать слабость.

Врачи, с которыми он решил посоветоваться в один голос заявляли: 'Это нормально. Не отвлекайте нас по пустякам'. Сжалился над Вадимом снова тот самый молодой врач, что говорил с ним недавно.

— У нее сейчас угнетенное состояние.

— Чем оно опасно? Как ее будут лечить?

— Пока ничем. Это, правда, нормально. У вашей невесты даже не депрессия. Так что и лечить ее пока не от чего. Лучшее лекарство для нее сон, еда и отсутствие стрессов. Просто оградите девушку от всего, что может ее взволновать или расстроить. И через некоторое время она начнет оживать.

Вадим старался быть мягким, предупредительным и по возможности неназойливым. Только это не помогало. Диане становилось хуже. Она больше не разговаривала с ним, и кажется даже казалось перестала замечать.

Мужчина клял себя последними словами за то, что позволил людям и обстоятельствам сломать его маленькую балерину. А потом майор Аверин увидел Рудольфа Кардена, сидящего рядом с Даной, услышал ее смех, и понял Катарину.

'Ревность — это следствие низкой самооценки, — пронеслось у него в голове. — Чувство, которое охватывает лишь слабаков. Кажется, в своем высокомерии ты именно так рассуждал. А сейчас стоишь возле ее палаты и сгораешь от злости на нее, себя и весь мир. Сомневаешься. В ее любви и своей способности удержать ее рядом с собой'.

— Она меня любит, — прошептали его губы. — У меня права на раздражение. Я должен радоваться, что хоть кому-то удалось ее расшевелить.

Но самовнушение не помогало. Кардена хотелось выкинуть из ее палаты Даны, а на нее саму накричать. Это было настолько подло, что поддайся он этому порыву, то навсегда перестал бы себя уважать.

Поэтому майор Аверин развернулся на каблуках и твердым шагом вышел, не проронив не звука. Чем сейчас себя занять, вопрос не стоял. Нужно было рассказать Польскому о том, кто решился его подставить. Разговор должен был быть не из приятных. Однако оттягивать его дальше было уже некрасиво.

Александр привычно обретался в палате Рея вместе с Джейсоном. Жизнь вот ведь какая штука... возьмет и перевернет все в один миг с ног на голову. И вчерашние враги становятся ближе братьев. Как эти трое, например. Вадим Талин, которого одна половина группы яро ненавидела, а вторая едва терпела, очень сдружился с Тео и Снежными. Лишь недоверчивая Каролина привычно держалась особняком, не желая слишком уж сближаться с кем бы то ни было.

Польский и Риз играли в виртуальные шахматы на планшете. Андерс же сквозь полуопущенные веки наблюдал за их партией. Ребята подобрались, когда к ним вошел их уже бывший куратор. Даже попытались встать, но мужчина остановил их резким движением руки.

— Что-то случилось? — напряженно поинтересовался Рей. — Дана в порядке.

— Не совсем.

— Ей стало хуже? — в голове Джейсона сквозила тревога.

— Только если в моральном плане. Она очень тяжело восприняла тот разговор с генералом Тейлором. Но я не с этим пришел. Саша, стало известно, кто отправил с твоего комма Диане тот файл. Ты готов сейчас об этом поговорить?

— Не уверен. Однако я должен знать, кто это сделал. Не нужно тянуть. Просто скажите, сэр.

— Скольник и Бурэ.

— Ожидаемо. Они, как я полагаю, отчислены?

— Да.

— Хорошо, — бесцветным тоном обронил Польский и перевел взгляд на голограмму шахматной доски, сосредоточив свое внимание на ней.

— Меня беспокоит твое спокойствие, — попытался улыбнуться Рей. — Обычно такое затишье бывает перед сильной бурей.

— Я не стану бросаться на людей и крушить все вокруг. В конце концов все мы понимали, что это был кто-то из моего ближайшего окружения. И у них был мотив.

— Скольник — ладно. Она дура. Причем, злая и ревнивая. Но какой мотив мог быть у Бурэ? — взорвался Джейсон. — Не понимаю! Зачем? Почему? Как он на это решился? Это ведь предательство. Хуже того — преступление.

— Джейс, уймись, — шикнул на него Александр. — То, что ты не можешь принять сам факт данного поступка безусловно делает тебе честь. Но неужели ты не понимаешь, почему они это сделали? Скольник... ну, надеюсь у тебя нет сомнений в том, кто это все затеял? Склонить Вирэн к самоубийству эта идиотка вряд ли планировала. Просто захотела вбить между нами клин. А безнадежно влюбленный в Веру Пол пошел у нее на поводу.

— Ты оправдываешь их, — Рей вопросительно посмотрел на нового приятеля. — Почему?

— Я понимаю мотивы данного поступка. Но это не значит, что одобряю прощаю то, что они сделали Диане.

— А их поступок в отношении тебя самого предпочтешь забыть? — присоединился к разговору Вадим, с интересом наблюдая за бывшим воспитанником.

— Нет. Такие уроки нужно помнить. Моя вина в произошедшем тоже есть. В принципе не стоило связываться с Верой. Я не должен был играть с ней. Но мне было скучно.

— Саша, — майор Аверин с жалостью посмотрел на парня. — Ты спас Диану. Вытащил из этого ада.

— А перед этим подвел ее к краю.

— Не льсти себе.

— Но, сэр...

— Ты ее слегка раздражал. Но не более того. Она встала на место той девочки не потому, что ты ее так достал. Скорее на нее подействовала общая атмосфера происходящего и воспоминания. Она ведь видела, как расстреливали ее одноклассников.

Рей приподнялся на своей постели и смерил своего бывшего куратора недоверчивым взглядом.

— Как Мелкая могла видеть это если сама она находилась в складском помещении во время теракта?

— Ей показали видео.

— Вы шутите? — голос Андерса сорвался.

— Нет. Таким способом из нее пытались выбить признательные показания.

— Это она вам сказала?

— По своим каналам узнал.

— Вот же сволочи! Я бы их расстрелял.

— Рей, — Джейсон с выглядел откровенно ошарашенным. Да и было отчего. Его приятель всегда такой спокойный, уравновешенный, мягкий сейчас излучал ледяную ярость. — Успокойся!

— У меня нет истерики, — парень заговорил неожиданно спокойно и твердо. — Понимаю. Сейчас не время. Я не готов тратить силы на сражения с ветряными мельницами. А настоящего противника мне пока не достать. Да и не справлюсь пока. Но не забуду. Ничего не забуду.

— И я, — в один голос отозвались Саша и Джейс.

Вадим грустно улыбнулся и не прощаясь вышел. Вот так и объявляются крестовые походы. А ведь он тоже в свое время горел праведным огнем. Только ранение его погасило. С другой стороны, может это и к лучшему? Тогда сдержанностью и терпением Андерса капитан Аверин не обладал. Сейчас дела обстояли немного лучше. Сказывался опыт прожитых лет и работы в Артене.

Спустя где-то час майор пил кофе в холе, пытаясь переварить разговор, произошедший не так давно и оставивший в душе мужчины горький осадок. Майк поймал его на выходе из палаты ребят и утащил обедать.

— Ты как? — спросил лейтенант Кейн жадно набрасываясь на стейк с овощами.

— Нормально.

— А Диана?

— В депрессии.

— У тебя из-за этого такой убитый голос?

— Как ты думаешь, она что она ко мне чувствует? — ответил вопросом на вопрос Вадим.

— Почему ты спрашиваешь?

— Говорят, со стороны видней. Ну, так что?

— Я считаю, Мелкая в тебя влюблена. У нее в твоем присутствии всегда горели глаза. На счет любви — не знаю. Но Каро мне кое-что рассказала, — Майкл на минуту замолчал, прожевывая мясо, а потом сказал. — Черт, я понимаю, что нашей Валькирии будет лучше в Эстаре. Это такой шанс, который и раз в жизни не каждому выпадает. Но как мне не хочется ее отпускать. Где я такого хорошего старшину сейчас найду? А мне ведь и твоих балбесов отдали. Вместе с твоей должностью. Я пока временно исполняющий обязанности, но шеф предупредил, чтобы я и не надеялся сбежать от это кабалы.

— Поздравляю с повышением. Однако ты отвлекся. О чем тебе поведала Каролина?

— Дана и Рей попросили друзей передать тебе и Кейт, что они вас любили. На тот случай, если сами они уже не смогут сказать этого. Когда ты думаешь, что это, возможно, последние твои минуты, те, кто безразличен не вспоминаются.

— Это может быть просто привязанность.

— Даже если и так. Что тебе не нравится? Не понимаю.

— Майк, ты сейчас серьезно?

— Абсолютно. Мне кажется тебе собственная влюбленность начисто отбила критическое мышление вкупе со здравым смыслом. Чего ты от нее хочешь?

— Любви.

— А она знает, что это такое? — Майк отложил нож и вилкой и укоризненно посмотрел на своего лучшего друга, а потом издевательски протянул. — Наверное, любить ее научили мама с папой? Дана — ребенок из детского дома, смею тебе напомнить. Или нормальную любовь она видела в Танийской Академии? Ты как полагаешь? Вадим, там из детей делают звезд мировой величины. Правила, дисциплина и никакой жалости к ученикам. Любовь к своим детям преподаватели проявляют тем, что заставляют их работать на грани человеческих возможностей.

— Но...

— Пойми, она не знает ничего об отношениях двух взрослых людей и семейной жизнь. И вряд ли готова сейчас к этому. Ты, например, в восемнадцать лет готов был жениться?

— Да!

— Позволь в этом усомниться. Даже сейчас не готов, как оказалось. Вадим, я радовался узнав, что ты нашел свою вторую половинку. Но сейчас твой выбор внушает мне тревогу. Дана только-только вступила в пору юности. И ввиду отсутствия жизненного опыта несколько ограничена. И это ты должен показать ей как нужно любить, научить проявлять свои эмоции. А не обижаться. Так что придется тебе запастись терпением, приятель.

— Это будет сложно.

— Если сомневаешься, то свадьбу лучше отложить. Друг, приди же в себя! Как будто бы ты Диану не знаешь. При всей ее твердости и целеустремленности, она очень ранима. Только плакать тихо в уголке не станет. Просто перестанет доверять и начнет в штыки встречать все твои слова и действия.

Майк во всем был прав, как ни горько было это осознавать. Страшно подумать, до чего он мог довести свою семейную жизнь, если бы не взглянул на себя со стороны. Можно сколько угодно оправдывать себя тем, что он пережил стресс и, вообще, не собирался жениться так рано, а планировал медленно развивать отношения.

Когда люди вступают в брак — это ответственность двоих. Так принято считать. Только не всегда этот груз честно делить на равные части. Вот он. Сильный, состоявшийся мужчина, вполне осознающий, что ему нужно от жизни. И она — девчонка, которой едва исполнилось восемнадцать. Испуганная. Потерянная. Лишенная того, что привыкла считать целью своей жизни.

Вадим очень старательно избегал даже мыслей о том, что их с Дианой брак в любом случае будет неравным. Разница в возрасте и социальном положении — не преступление, но фактор риска, о котором он забыл. Хотя, если быть честным с самим собой, просто не хотел вспоминать. И неизвестно, чем бы ему пришлось заплатить за такую забывчивость, если бы Майк не одернул его вовремя. Возможно, любовью той единственной женщины, которую он хотел бы видеть рядом с собой всю свою оставшуюся жизнь.

Мужчина тяжело вздохнул, одним глотком допил кофе и встал. Нужно срочно исправлять то, что он успел натворить. Дана должна получить возможность выбора. Чтобы через несколько месяцев или лет она не бросила ему горький упрек: 'Я вопреки своему желанию вынуждена была выйти за тебя замуж'.

Он застал Диану одну. Девушка сидела на краю постели и сосредоточенно выполняла упражнения на плечевой пояс.

— Привет, — сказал Вадим, присаживаясь на стул напротив нее.

— Виделись уже, — она насмешливо посмотрела на своего жениха.

— Я хотел бы серьезно с тобой поговорить. О нашей свадьбе.

— И ты тоже?! Сначала позвонила твоя мать. Потом Лелиан. Затем пришел Рудольф. После ко мне заявился Джейс и утащил в палату Рея. И все они желали говорить со мной об этой чертовой свадьбе! Я уже не могу о ней говорить! Сил моих больше нет! И мне надоело отвечать на глупые вопросы ответы на которые все равно никто не слушает.

— А если то, что я хочу спросить у тебя очень важно для нашего будущего?

— Это не честно. — тоскливо протянула девушка, усаживаясь поудобнее. — Ладно. Что там у тебя?

— Диана, я очень сильно тебя люблю и хочу, чтобы ты была счастлива. И если ты не хочешь сейчас выходить замуж... мы найдем выход

— Ты, как я вижу, передумал жениться, — голос ее был холоден, как сталь.

— Это не так. Я жду того дня, когда с полным правом назову тебя своей. Но ты имеешь право на отказ.

— Значит, одно мое слово и отменим свадьбу?

— Нет. Я убежден, что у меня больше шансов уберечь жену, нежели воспитанницу.

— Тогда, к чему этот разговор? Хочу-не хочу... какая разница?