Сказка 6. Дарующий ветер- окончание

— Имя? — Мафдет раскрыла рот от удивления.

— Говори! — переходя на крик, приказала Лилит.

— Да, имя! Дардан! Седовласый старец с длинной бородой и печальными глазами, чью голову украшал золотой венец, сидел у очага. Рядом находилось несколько воинов, облаченных в сверкающие бронзовые доспехи. Они оживленно о чем-то беседовали. Я запомнила два слова...

— Повтори! — сорвалось с дрожащих уст бывшей жрицы.

— Вилуса, Илиуса..., — едва шевеля губами произнесла Проклятая из Эблы.

Мафдет, пораженная услышанным и внезапной переменой в облике Хебат, вопросительно посмотрела на Лилит, в надежде получить от нее разъяснения.

— Вилуса..., — задумчиво повторила Лилит. — Никто из живущих на восточном берегу Верхнего моря не знает названия этой далекой северной страны... Кто мог тебе рассказать о ней? Признавайся!

— Клянусь тебе, это был сон! — побледнев от страха, затараторила Хебат. — Я хорошо запомнила побережье, и тот дом, где остановился старик. Без меня вам его не найти.

— Возможно. Он дает нам подсказку, — обратилась Лилит к подруге.

— Кто? — дочь Та-Кем распирало от любопытства.

— Тот, с кем ты встречалась в зале с множеством статуй.

— Нет, не верю! — крикнула Мафдет, отворачиваясь, украдкой вытирая набежавшие слезы.

— До страны Вилуса путь по суше замет дней сорок, — спокойно, овладев собой, рассуждала бывшая жрица. — Почти столько же, сколько от здешних мест до Урука. Ни один из купцов Кинаххи не путешествовал в такие дали. Как могла глупая Хебат знать об этом? Конечно, добраться морем гораздо быстрее... И все же, это очень далеко!

— В толк никак не возьму, при чем здесь Вилуса? — вспылила Мафдет. Воспоминания о демоне, пытавшем ее в подземельях Туата, черной тенью печали легли на молодое лицо, состарив его в один миг на добрый десяток лет.

— Возможно, именно туда собирался отправиться Дардан, — попыталась объяснить Лилит. — Илиуса... Знакомое название. Никак не могу вспомнить.

— Ты бывала в тех краях?

— Приходилось. Больше ста лет назад.

— А как же Алашия? Выходит, не стоит плыть на остров?

— Нет! Там мы и найдем ответы на многие вопросы... С помощью Хебат. Придется взять ее с собой. Надеюсь, теперь ты не будешь перечить? — уголки губ бывшей жрицы слегка дрогнули, изобразив легкую улыбку.

— О, нет, госпожа! — просияла от счастья Проклятая из Эблы.

— Но помни, если обманешь, я вырву твое нечестивое сердце! А теперь спать!

Усталость и выпитое вино напомнили о себе. Мафдет чувствовала легкое головокружение. Она завалилась на лежанку и молила Хатхор погрузить ее в глубокий сон, избавить от страданий, даровать забвение, уничтожить время и приблизить долгожданный рассвет.

Вязкий мрак захватил девушку в плен, затягивая в глубь черной бездонной трясины. Звуки глохли, превращались в тяжкие вздохи неведомых существ, глаза слипались, руки и ноги отказывались повиноваться, а уста замолкали навеки и желания умирали в одночасье.

— Пора! — Мафдет медленно возвращалась из мира иллюзий в дом пекаря. Лицо Лилит зависло над ней серым расплывчатым пятном.

— Ну же, поднимайся! Скоро рассвет.

Сонная, с тяжелой головой и сухостью во рту, Мафдет села, опустив ноги на пол, и тупо уставилась на бывшую жрицу.

— Зачем ты разбудила меня в такую рань? — недовольно спросила дочь Та-Кем, протирая глаза. — Дай воды. Так пить хочется...

Лилит поднесла полную чашу к губам подруги. Та с благодарностью приняла ее и осушила до дна.

— Где Хебат? — Мафдет взглядом окинула комнату, но так и не нашла Проклятую из Эблы.

— Отправилась за едой. Нам нужно поторапливаться, если хотим засветло добраться до Алашии. Вставай, иди умываться и приводи себя в порядок.

Вскоре появилась Хебат, принеся с собой традиционный завтрак. Правда, на сей раз, от вина решили отказаться. Быстро покончив с мясом, лепешками и козьим молоком, собрав немногочисленные вещи, и рассчитавшись за постой с пекарем, женщины вышли прочь.

Дор встретил идущих освежающей утренней прохладой, рожденной дыханием умирающей ночи. Жилища в предрассветной серой мгле выглядели совсем иначе, нежели днем, наполненным солнечным светом и пестрым многоголосьем городской жизни. Страх, любопытство и надежда бередили разум Мафдет, заставляя сердце биться чаще.

Когда последние звезды, словно снежинки на теплой ладони, растаяли в небесной выси, и оранжевое зарево вспыхнуло над горами, странницы, преодолев хитросплетение узких улочек, вышли к пристани. Пустынная торговая площадь предстала перед Мафдет в столь ранний час в новом обличье. Множество повозок, доверху нагруженных выделанными шкурами, огромными сосудами с зерном, вином, оливковым маслом и прочими товарами... Сонная охрана, редкие крики ослов и блеяние коз... Казалось, мир околдован молчанием...

У каменного причала Мафдет заметила оживление. На судне с сильно изогнутой кормой, как у злобного и неприветливого кормчего Гапну, заканчивалась погрузка. Босые работники прогибались под тяжестью тюков с тканями и бычьими шкурами, корабельщики оглашали окрестности резкими окриками, торопя грузчиков, осыпая их бранными словами.

— Нам туда, — уверенно произнесла Лилит, махнула в строну корабля угаритян. — Да, и вот еще что, — бывшая жрица резко остановилась и обернулась к Хебат. — Забудь имя Лилит. Для всех я теперь Йабрудмай. Не подведи меня, Проклятая из Эблы. Иначе, сама понимаешь...

— Опять задумала какую-нибудь..., — раздраженно сказала Хебат, но тут же замолчала, вспомнив ночные приключения в Гезере.

— Ты не ответила, — злилась Лилит.

— Да... Йабрудмай. Не беспокойся, все выполню по твоему слову, — покорно произнесла Хебат.

— Прекрасно. Тогда поспешим. Илиаху наверняка нас ждет, — удовлетворенная речами Хебат, воительница бодро зашагала по пристани, увлекая за собой спутниц. Мимо прошли с десяток горожан, из тех, что грузили товары на корабль, проклиная тяжелую работу и радуясь полученной награде, собираясь тут же просадить ее в портовой харчевне.

Угаритское судно показалось Мафдет огромным. Построенное из толстых кедровых досок с красноватым оттенком, длиной около пятидесяти локтей и не меньше семи локтей шириной, оно лениво покачивалось на волнах.

— Приветствую тебя, Илиаху. Да ниспошлют боги удачу тебе и благополучие твоему дому, — обратилась Лилит к плотному бородатому мужчине, отдававшему последние приказания корабельщикам и воинам. Угаритянин средних лет был одет в длинные пурпурные одежды, перехваченные широким кожаным поясом, и вооружен массивным кинжалом. Горделивая осанка и зычный голос выдавали в нем человека властного, уверенного в собственных силах, служившего непререкаемым авторитетом для корабельной команды. Юркие карие глазки и хищный огромный нос говорили об отваге, доходящей до дерзости, коварстве, расчетливости и практичности Илихау. Он мог быть безукоризненно честным и отъявленным обманщиком, если бы это пошло ему на пользу. Лилит хорошо разбиралась в людях и знала купца не первый день. Последнее несколько успокоило Мафдет, поскольку от торговцев такого сорта можно ожидать любого подвоха, в том числе и вероломного предательства.

— Приветствую светлую Йабрудмай! — отозвался угаритянин, — я давно ждал тебя. Уж все готово.

— Тогда прикажи втащить канаты, — сказала Лилит после того, как убедилась, что Мафдет и Хебат взошли на борт судна.

Илиаху махнул рукой. Двое матросов поспешили выполнить приказание хозяина, а несколько других, налегая тяжестью всего тела на длинные и толстые шесты, принялись отталкивать корабль от пристани. Илиаху что-то выкрикнул, команда засуетилась, занимая свои места. Послышался хлопок паруса, наполняемого легким утренним ветром, скрип мачты и палубных досок. Судно, медленно разворачивалось и покидало гавань Дора, взяв курс в открытое море.

— Располагайся, Йабрудмай, — пробасил Илиаху, — усмехаясь в густую бороду, едва тронутую проседью. — Пусть мой корабль заменит тебе дом. После смерти Никкаль... О, да это кажется Мафдет! Помню, помню. А кто эта тощая, как высушенная рыба? Разве ты изменила вкусы?

— Илиаху! — с укоризной в голосе произнесла Лилит.

— Молчу, молчу, — бородач заливисто рассмеялся. — Понимаю. Ни одного лишнего вопроса. Лучше быть твоим другом, нежели врагом. Им не позавидуешь, уж я-то знаю. Эй, вы! — прикрикнул он на корабельщиков. — Все слышали? Не советую липнуть к Йабрудмай, ежели не хотите лишиться полудохлых червей, что болтаются у вас между..., — торговец вновь рассмеялся, увидев протестующий жест Лилит. — Ладно, покончим с шутками. Пора браться за дело. Кормчий! Пусть лопнут твои глаза! Ты что, заснул? Поворачивай на северо-запад.

Мафдет примостилась у кормы и обернулась назад, последний раз взглянув на исчезающий в серо-бирюзовой дымке Дор. Солнце поднялось над горизонтом, позолотило склоны холмов и городские стены, растворяя в ослепительном сиянии далекие горы.

Ветер, путаясь в снастях, издавал странный, свистящий звук. Судно, подгоняемое волнами, нестерпимо скрипело, монотонная качка клонила в сон. Тягостная ночь вновь напомнила о себе. Голова тяжелела, мысли сбивались, глаза закрывались сами собой. Дремота охватила Мафдет. Крики матросов едва достигали ушей, а песнь моря, заменив колыбельную, погружала разум в сладостный сон.

Мафдет проснулась от невыносимой жары. Полуденное солнце палило нещадно. Умывшись, она вновь заняла прежнее место, наблюдая за бесконечными водными просторами. Девушка очутилась в странном мире, где твердь земная исчезла, а вместо нее возникла сине-зеленая равнина, блистающая драгоценными камнями, расплавленным золотом и серебром. Время останавливалось, и человек лишался всяческих ориентиров. Казалось ей, будто стоит она на месте, а волны проносятся мимо, исчезая в мрачной бездне прошлого. К чему тогда суета корабельной команды, приказы Илиаху и поднятый парус? Как достичь столь далекой Алашии, и не подшутили ли над ней боги, подвесив в пустоте, где нет ни верха, ни низа, заставив судорожно барахтаться, ободряя себя несбыточными мечтами, беспомощно хватая воздух руками.

Вскоре Лилит принесла обед, но Мафдет отказалась есть, сослалась на отсутствие аппетита.

— Разве ты страдаешь морской болезнью? — удивилась бывшая жрица. — Не замечала за тобой.

— Просто не хочу и все.

— Тогда выпей немного молока.

— Нет, не стоит...

— Да что случилось, Мафдет? — изменилась в лице подруга.

— Не понимаешь? Я не привыкла долго находиться в мужской кампании...

— Ах, вот в чем дело. Теперь все ясно. А я дура, испугалась не на шутку, — звонко рассмеялась Лилит. — Да не печалься ты! Мореходы справляют нужду прямо за борт, и ничего — все живы и здоровы... Нам, конечно, это ни к чему... Но есть трюм. Места, несомненно маловато... Когда не будет сил терпеть, скажи. Я все улажу.

Мафдет вяло улыбнулась в ответ и принялась за еду. Нехотя съев кусок лепешки, она вновь предалась созерцанию моря, поражаясь тому, какое огромное количество пищи может вместить желудок тощей Хебат.

Борясь с набиравшим силу желанием, Мафдет мечтала о приближении темноты, мысленно проклиная Дардана и тяготы плавания. Красота моря померкла, обратилась в томительное ожидание. Но все проходит в этой жизни, и даже невыносимым мучениям настает конец. Огромный красный диск дневного светила коснулся горизонта, отметив кровавой полосой скорбный путь в мрачные бездны Туата. Не выдержав, Мафдет отыскала Лилит, и та спрятала ее от посторонних глаз во чреве корабля, пропахшем солью и бычьими шкурами.

Облегченно вздохнув, дочь Та-Кем вновь вышла на палубу, наслаждаясь легкостью в теле, свежестью морского воздуха и оранжевым сиянием на западе.

— Земля! Земля! — истошно заорал кто-то из моряков.

— Где? Где? — возбужденно вопила команда.

— Да вот же! Прямо по курсу! Земля!

Среди огненных отблесков заката, скрываясь в призрачной дымке водных испарений, Мафдет, напрягая зрение, увидала неясные контуры далекого берега.

— Алашия..., — облегченно вздохнул Илиаху под одобрительные выкрики мореходов.

Близилась ночь. Первые звезды пронзили небеса загадочным холодным светом. Темное пятно на горизонте разрасталось, увеличивалось в размерах, полнясь жизнью, отвоевывая у неизвестности горы, поросшие густыми лесами.

Подойдя к острову на расстояние в два схена, опасаясь встречи со скалами и мелями, Илиаху приказал развернуть корабль и двигаться на восток вдоль побережья, в надежде отыскать тихую бухту, удобную для ночной стоянки.

Время шло неумолимо, торговец нервничал.

— Сюда! Сюда! — послышалось в сгущающейся тьме. — Вон там! — кричал один из матросов, указывая в сторону крошечного залива, охваченного сумерками.

— Кормчий! Руль! — басил Илиаху, не желая подвергать корабль опасному плаванию в потемках, да к тому же в неизвестных водах.

— Парус! — заорал купец. Судно медленно развернулось и направилось навстречу прибрежным каменным россыпям. Моряки бросились исполнять указание хозяина.

— Якорь! — вновь раздалась команда Илиаху, когда до берега осталось не более пары сотен локтей.

Молчаливый здоровяк именем Шаргазазу бросил за борт привязанный к судну толстым канатом огромный сверленый камень, подняв множество брызг.

Сердце Мафдет забилось чаще. Она напряженно вглядывалась во тьму, пытаясь увидеть незнакомый берег, вспоминая о первой встрече с Гублу, былой любви, днях счастья и страданий.

Наскоро перекусив сушеным мясом, корабельщики выставили несколько часовых и улеглись спать. Дочь Черной Земли долго не могла уснуть. Тревожные мысли не покидали ее. Лежа на палубе, она любовалась яркими звездами, размышляла о будущем, видениях Хебат, волшебнике Дардане и его магическом скипетре.

Утро пришло внезапно, касаясь нежной кожи бодрящей прохладой. На судне царила суета, мореходы поднимали якорь, готовясь к отплытию.

— Что случилось? — спросила Мафдет проходившую мимо Лилит.

— Решено отправиться на восток вдоль берега. Хебат уже заняла место на носу корабля. На нее я возлагаю большие надежды...

— Ах, да. Сны нашей разбойницы... Чем же заняться мне?

— Присоединяйся, — неуверенно сказала Лилит, — прости, но мне пора, — виновато улыбнулось она.

Уловив в словах подруги пугающие нотки отчуждения, девушка отвернулась, пытаясь скрыть обиду. "Эта Хебат ей теперь дороже всего на свете! Раз так, то пусть и остаются вместе..." — подумалось ей. Смахнув слезу, она подошла к левому борту и, пытаясь справиться с чувством ревности, устремила взор к гористому побережью, густо поросшему сосной, дубом, кипарисом и кедром.

Тем временем, судно вышло в море, следуя вдоль побережья на расстоянии около двух схенов, вполне безопасном для крупного торгового судна.

Изредка мореходам попадались крошечные рыбацкие поселения и утлые лодчонки. Они старались как можно скорее убраться восвояси при виде чужеземцев.

К полудню, обогнув скалистый мыс, путешественники повернули на северо-запад.

— Корабль! Корабль! — послышался резкий крик одного из матросов. Палуба возбужденно загудела, и десятки глаз напряженно вглядывались в указанную сторону. Темная расплывчатая точка неподвижно стояла у северной оконечности горизонта. Но вскоре стало ясно, что чужое судно следует на восток, туда, где располагался Угарит и, стало быть, не представляет никакой опасности. Путешественники вздохнули с нескрываемым облегчением.